Пyмяyx**
11.01.2012, 18:27
В этот день народное собрание города Тавкиды обсуждало какой-то не очень важный вопрос. Народные представители откровенно скучали, когда в зал вбежал Помпидокл. Помпидокл был очень взволнован. Видно было, что он бежал:
– Там…
Один из отцов города Анаксипумп, председательствовавший на собрании, повернул к вбежавшему лысую голову:
– Успокойся, Помпидокл. Отдышись и расскажи спокойно, что произошло. – Дайте ему воды!
Помпидокл залпом выпил воду и, наконец, обрёл способность говорить:
– Там Герострат…. Он поджёг сарай на улице Афродиты. Стоит и смотрит…
Все сразу зашумели, закричали:
– Схватить его! В тюрьму! На галеры его продать, пусть отработает!
Но Анаксипумп – начал он спокойным тоном:
– Я знаю этого Герострата и знаю, чего он хочет. А хочет он прославиться. Если мы схватим этого негодяя, и кинем его в тюрьму, то он увидит, что с ним считаются. Он и возгордится. Не много ли чести?
– Я его тоже знаю, – поддержал Анакиспумпа Гематоген, – Ничтожнейший человечешко, скажу я вам. Действительно, прославиться мечтает. А у него способностей никаких. Уж что он только не делал. И стихи писать пытался. Ода Зевсу:
О, громовержец великий, огромный и страшный!
Громы твои всех пугают и все задрожали!
Рыбы попрятались все под камни от страха.
ГрОзу учуяв запрятались птицы во гнёзда!
Люди дела побросав убежали отсюда.
Правит рыбак свою к берегу утлую лодку…
Чтобы свою глупую голову не разбить о скалы.
Ну, и так далее. Думаю, Зевс на Олимпе долго икал, слушая. Ещё счастье Герострата, что громовержец не показал, какой он на самом деле страшный и грозный и не разбил глупую голову Герострата о скалы. А ещё он пытался играть на кифаре. От его игры на пять стадиев в округе у всех коров молоко скисло. Он шёл по городу с кифарой, а в него бросали комьями грязи, так невыносимо было слушать эту какофонию. Нет, ну, как можно из благородного инструмента извлечь такие мерзкие звуки. Я потом попробовал ради эксперемента – не получилось. Да, ещё рисовать пытался. Люди на его картинах такие, что мрачный Аид увидел бы – испугался бы. Теперь, значит, решил прославиться так, раз уж по-другому не выходит?
– Так вот, – продолжил Анаксипумп, – я предлагаю, сделать вид, что ничего не произошло. Ну, подумаешь, сарай! Всё равно он был уже ветхий и его давно пора было сносить. Короче, предлагаю всем Герострата просто игнорировать. Что бы он ни делал. Мы его в упор не видим! Пусть он хоть выше головы прыгает. И будет это ему наукой. Поняв, что таким способом он ничего не добьётся, возможно, Герострат и возьмётся за ум.
Отцы города согласились с Анаксипумпом. Они ещё немного посовещались и разошлись по городу, разъяснять горожанам, как вести себя следует.
Герострат постоял ещё немного, полюбовался на пожар и пошёл домой. Он поужинал и лёг спать, чтобы завтра проснуться знаменитым.
Утром он вышел из дома, пытаясь поймать взгляды земляков. Удивлённые, восхищённые или ненавидящие. Но прохожие на него не обращали ровно никакого внимания.
Герострат направился на рыночную площадь, посмотреть, что пишут в газетах. «А! – воскликнет критик, – попался! Какие газеты в древней Греции! Автор, вероятно, не учился в школе и не знает элементарный вещей, например, когда изобрели книгопечатанье!» Дорогой критик, успокойся. Автор знает и про Гуттенберга и про Ивана Фёдорова. Так то же КНИГОпетачтнье! Скажи, критик, когда ты учился в школе, в вашем классе выпускалась стенгазета, какая-нибудь «Колючка» или «Крапива»? Может быть, даже, ты сам писал для неё свои первые заметки? А теперь ответь, нужен ли был для этого печатный станок? Вот такая стенгазета издавалась и в Тавкидах и называлась она «Тавкидский вестник». И все жители города могли, придя на рыночную площадь, ознакомиться с последними новостями. Разумеется, на рынке можно было узнать все новости и без листка, но новости, о которых писалось в нём, негласно считались более важными.
Придя на площадь, Герострат тут же подошёл к газете и стал просматривать заголовки. С неприятным удивлением он обнаружил, что в газете пишут о чём угодно, только не о вчерашнем пожаре. Писалось и о поездке заместителя главы муниципалитета в Милет, о видах на урожай, выборах Мисс-Тавкиды, о продаже ткацкого станка, о чём угодно, только не о пожаре. Очень удивился и расстроился Герострат. С площади он пошёл, как и следовало ожидать, к тому месту, где раньше стоял сарай. Это же общеизвестно, что преступника всегда тянет на место преступления. Несколько рабов расчищали пепелище.
– Эй, рабы! – крикнул им Герострат, – а знаете ли вы, кто поджёг этот сарай?
Рабы на секунду повернули головы в сторону Герострата, а потом снова занялись своим делом. Только руководивший ими ПРО-раб ответил:
– Нас это не касается. Наше дело маленькое.
– А ведь сарай-то поджог я! Я! Герострат!
Один из рабов снова повернул к Герострату голову, но ПРО-раб прикрикнул:
– Работай! Не отвлекайся!
Тогда Герострат пошёл к дому, где размещалась полиция… э… городская стража и начал дефилировать вдоль здания взад вперёд, надеясь, что вот сейчас его схватят и потащат в тюрьму на глазах у прохожих. И вот она – вожделенная слава. А он будет кричать:
– Жители Тавкид!!! Смотрите на меня! Любуйтесь мной! Это я, Герострат Великий!
Но стражники не обращали на него ни малейшего внимания.
Весь день Герострат ходил по городу, стараясь попадаться на глаза известным людям. Бесполезно. Как будто Герострат стал невидимкой. Обескураженному Герострату не оставалось ничего другого, как, несолоно хлебавши, вернуться домой.
А вечером отцы города собрались в небольшой и уютной корчме и со смехом делились впечатлениями о прожитом дне:
– А видели, как он газету рассматривал?
– Да! Бедняга! Кажется, впервые в жизни дочитал до конца. Всё надеялся, что его хоть где-то упомянут.
– Например, ха-ха-ха, в разделе об оказании интимных услуг!
– Или о продаже скотины!
– А как он мимо нас ходил! ¬– смеялся начальник стражи Арестовсех, – так ему хотелось в камеру попасть!
– Проголодался, наверное! По баланде соскучился.
– Не заслужил он нашу баланду! За какой-то паршивый сарай его баландой кормить? Ха!
Ночью Герострату не спалось. Как же так? Всё было так хорошо продумано. Но почему же его поступок не произвёл должного эффекта? В чём его ошибка? Полночи думал и наконец, кажется, понял. Объект мелковат. Ну, что такое, какая-то сараюшка! Естественно, на такую мелочь серьёзные люди внимания не обратили. Значит, ничего другого не остаётся, как совершить нечто более грандиозное. Точно! Так он и сделает. С этой мыслью Герострат уснул. А на следующее утро поджёг конюшню.
– Как же так! - возмущался Хлорвинил, один из отцов города, – Анаксипумп, ты же говорил, что если мы не будем обращать внимания на Герострата, тот успокоится и прекратит поджоги. Однако, что мы видим? Герострат не унимается. Вчера сарай, сегодня конюшня, а что он спалит завтра?
– Может быть, всё-таки, арестовать его? – с надеждой спросил Арестовсех.
Еще несколько знатных горожан поддержали эту идею. Но тут снова выступил Анаксипумп.
– Ну, что ж, – сказал он, – если вы так считаете, арестуйте его. И он добьётся того, чего хотел. Славы! Дешёвой славы! Он победит, а мы потерпим поражение! Мы, жители великого, древнего и славного города. Мы капитулируем перед наглостью Герострата! Мы поднимем к верху руки. Арестуйте его! И все будут говорить: «Вот ведут того самого Герострата, который победил тавкидян! Позор Тавкидам! Цена им – сарай и конюшня!» Ну, давайте, храбрецы! Идите! Арестовывайте Герострата! Пусть радуется!
Задумались горожане. Наверное, прав Анаксипумп. Нельзя жертвовать славой и честью города, даже ради спасения каких-то построек. И решили снова сделать вид, что ничего не заметили. И снова Герострат ходил по городу, а горожане снова не обращали на него никакого внимания.
Герострат был совершенно обескуражен. Как же так! Он, вроде бы, всё делал правильно, а его всё равно не заметили? И решил поджечь гимназию. Уж такой поджог все должны заметить. Сказано – сделано. И снова – ноль внимания. В прочем, цифра «0» ещё не была придумана.
И тогда Герострат понял, что его игнорируют намерено:
– Ах вы, сволочи! Ах вы, гады! – ругался он по-древнегречески, – посмеяться надо мной удумали? Ну, я покажу вам!
И Герострат кинулся поджигать. Он сжёг баню, потом биржу, и одно за другим ещё 10 различных зданий. Но снова этих подвигов никто не заметил. Тогда Герострат переключился на Храмы. Сжёг храм Афродиты, Геры, Посейдона, Диониса, Гермеса, наконец, самый большой и красивый храм города – храм Зевса-Громовержца.
Жители города мужественно сносили все превратности судьбы, которая обличилась в тогу Герострата. Иногда они удивлялись:
– Ну, неужели он до сих пор не понял, что мы всё равно не арестуем его, и он не добьётся славы?
– Ну тупо-о-ой! Другой бы на его месте давно бы понял!
Бывало, кто-то из горожан и проявлял малодушие:
– Может быть, всё-таки арестуем его, а? Вот вчера он спалил храм Афины. Жалко же! Такой храм был красивый!
Но его тут же ставили на место:
– Стыдись, несчастный! Или ты хочешь, чтобы наш город уронил свою честь? Вот у Помпидокла позавчера Герострат сжёг дом, а у него жена больная и 9 детей, между прочим. Живут в палатках и не стонут!
И малодушный, устыдившись, тут же замолкал.
Предпоследним отчаянным шагом Герострата был поджог здания городского собрания. Но отцы города продолжали свои заседания под открытым небом и по-прежнему Герострата игнорировали.
Обиделся тогда Герострат. Заплакал. Понял, что горожане одержали над ним победу. Взял он свои пожитки, сложил в котомку, поджёг всё, что ещё оставалось в городе, и пошёл, куда глаза глядят. А горожане стояли на холме, показывали пальцами ему вслед и смеялись.
Долго ли, коротко шёл Герострат, но пришёл он в город Эфес. Там он решил не размениваться по пустякам и сразу же поджёг храм Артемиды, гордость Эфеса. Ну, там с ним чикаться не стали. Его сразу схватили и бросили в темницу. Вскоре его судили и приговорили к смертной казни. Приговор быстро привели в исполнение. А ещё его приговорили к забвению. Наивные! Как они не понимали, что поступив так, они оказали ему огромную услугу. И слава Герострата живёт в веках. И теперь любой школьник, даже двоечник, прекрасно знает кто такой Герострат.
Правда Эфес просуществовал ещё долго, он пережил и Римскую империю, и Византию, в которой был вторым по значимости после Константинополя городом. Закончил он своё существование только в XV веке нашей эры уже при турках. И, если бы не землетрясение мог бы дожить и до наших дней.
В Эфесе родились или жили и работали такие известные люди как поэт Каллин, сатирик Гиппонакс, великий философ Гераклит (Помните? «Нельзя войти в одну реку дважды»), художник Паррасий, филолог и поэт Зенодот, врач Соран Эфесский, Иоанн Богослов. В Эфесе происходит действие «Комедии ошибок» Шекспира.
Между прочим, и храм Артемиды был отстроен заново, краше прежнего.
А Тавкиды… Кто, вообще, слышал о таком городе?
Но если бы вы видели, с какой рожей уходил из Тавкид Герострат, если бы вы слышали, как смеялись непобеждённые тавкидяне, вы бы поняли, что они поступили правильно.
– Там…
Один из отцов города Анаксипумп, председательствовавший на собрании, повернул к вбежавшему лысую голову:
– Успокойся, Помпидокл. Отдышись и расскажи спокойно, что произошло. – Дайте ему воды!
Помпидокл залпом выпил воду и, наконец, обрёл способность говорить:
– Там Герострат…. Он поджёг сарай на улице Афродиты. Стоит и смотрит…
Все сразу зашумели, закричали:
– Схватить его! В тюрьму! На галеры его продать, пусть отработает!
Но Анаксипумп – начал он спокойным тоном:
– Я знаю этого Герострата и знаю, чего он хочет. А хочет он прославиться. Если мы схватим этого негодяя, и кинем его в тюрьму, то он увидит, что с ним считаются. Он и возгордится. Не много ли чести?
– Я его тоже знаю, – поддержал Анакиспумпа Гематоген, – Ничтожнейший человечешко, скажу я вам. Действительно, прославиться мечтает. А у него способностей никаких. Уж что он только не делал. И стихи писать пытался. Ода Зевсу:
О, громовержец великий, огромный и страшный!
Громы твои всех пугают и все задрожали!
Рыбы попрятались все под камни от страха.
ГрОзу учуяв запрятались птицы во гнёзда!
Люди дела побросав убежали отсюда.
Правит рыбак свою к берегу утлую лодку…
Чтобы свою глупую голову не разбить о скалы.
Ну, и так далее. Думаю, Зевс на Олимпе долго икал, слушая. Ещё счастье Герострата, что громовержец не показал, какой он на самом деле страшный и грозный и не разбил глупую голову Герострата о скалы. А ещё он пытался играть на кифаре. От его игры на пять стадиев в округе у всех коров молоко скисло. Он шёл по городу с кифарой, а в него бросали комьями грязи, так невыносимо было слушать эту какофонию. Нет, ну, как можно из благородного инструмента извлечь такие мерзкие звуки. Я потом попробовал ради эксперемента – не получилось. Да, ещё рисовать пытался. Люди на его картинах такие, что мрачный Аид увидел бы – испугался бы. Теперь, значит, решил прославиться так, раз уж по-другому не выходит?
– Так вот, – продолжил Анаксипумп, – я предлагаю, сделать вид, что ничего не произошло. Ну, подумаешь, сарай! Всё равно он был уже ветхий и его давно пора было сносить. Короче, предлагаю всем Герострата просто игнорировать. Что бы он ни делал. Мы его в упор не видим! Пусть он хоть выше головы прыгает. И будет это ему наукой. Поняв, что таким способом он ничего не добьётся, возможно, Герострат и возьмётся за ум.
Отцы города согласились с Анаксипумпом. Они ещё немного посовещались и разошлись по городу, разъяснять горожанам, как вести себя следует.
Герострат постоял ещё немного, полюбовался на пожар и пошёл домой. Он поужинал и лёг спать, чтобы завтра проснуться знаменитым.
Утром он вышел из дома, пытаясь поймать взгляды земляков. Удивлённые, восхищённые или ненавидящие. Но прохожие на него не обращали ровно никакого внимания.
Герострат направился на рыночную площадь, посмотреть, что пишут в газетах. «А! – воскликнет критик, – попался! Какие газеты в древней Греции! Автор, вероятно, не учился в школе и не знает элементарный вещей, например, когда изобрели книгопечатанье!» Дорогой критик, успокойся. Автор знает и про Гуттенберга и про Ивана Фёдорова. Так то же КНИГОпетачтнье! Скажи, критик, когда ты учился в школе, в вашем классе выпускалась стенгазета, какая-нибудь «Колючка» или «Крапива»? Может быть, даже, ты сам писал для неё свои первые заметки? А теперь ответь, нужен ли был для этого печатный станок? Вот такая стенгазета издавалась и в Тавкидах и называлась она «Тавкидский вестник». И все жители города могли, придя на рыночную площадь, ознакомиться с последними новостями. Разумеется, на рынке можно было узнать все новости и без листка, но новости, о которых писалось в нём, негласно считались более важными.
Придя на площадь, Герострат тут же подошёл к газете и стал просматривать заголовки. С неприятным удивлением он обнаружил, что в газете пишут о чём угодно, только не о вчерашнем пожаре. Писалось и о поездке заместителя главы муниципалитета в Милет, о видах на урожай, выборах Мисс-Тавкиды, о продаже ткацкого станка, о чём угодно, только не о пожаре. Очень удивился и расстроился Герострат. С площади он пошёл, как и следовало ожидать, к тому месту, где раньше стоял сарай. Это же общеизвестно, что преступника всегда тянет на место преступления. Несколько рабов расчищали пепелище.
– Эй, рабы! – крикнул им Герострат, – а знаете ли вы, кто поджёг этот сарай?
Рабы на секунду повернули головы в сторону Герострата, а потом снова занялись своим делом. Только руководивший ими ПРО-раб ответил:
– Нас это не касается. Наше дело маленькое.
– А ведь сарай-то поджог я! Я! Герострат!
Один из рабов снова повернул к Герострату голову, но ПРО-раб прикрикнул:
– Работай! Не отвлекайся!
Тогда Герострат пошёл к дому, где размещалась полиция… э… городская стража и начал дефилировать вдоль здания взад вперёд, надеясь, что вот сейчас его схватят и потащат в тюрьму на глазах у прохожих. И вот она – вожделенная слава. А он будет кричать:
– Жители Тавкид!!! Смотрите на меня! Любуйтесь мной! Это я, Герострат Великий!
Но стражники не обращали на него ни малейшего внимания.
Весь день Герострат ходил по городу, стараясь попадаться на глаза известным людям. Бесполезно. Как будто Герострат стал невидимкой. Обескураженному Герострату не оставалось ничего другого, как, несолоно хлебавши, вернуться домой.
А вечером отцы города собрались в небольшой и уютной корчме и со смехом делились впечатлениями о прожитом дне:
– А видели, как он газету рассматривал?
– Да! Бедняга! Кажется, впервые в жизни дочитал до конца. Всё надеялся, что его хоть где-то упомянут.
– Например, ха-ха-ха, в разделе об оказании интимных услуг!
– Или о продаже скотины!
– А как он мимо нас ходил! ¬– смеялся начальник стражи Арестовсех, – так ему хотелось в камеру попасть!
– Проголодался, наверное! По баланде соскучился.
– Не заслужил он нашу баланду! За какой-то паршивый сарай его баландой кормить? Ха!
Ночью Герострату не спалось. Как же так? Всё было так хорошо продумано. Но почему же его поступок не произвёл должного эффекта? В чём его ошибка? Полночи думал и наконец, кажется, понял. Объект мелковат. Ну, что такое, какая-то сараюшка! Естественно, на такую мелочь серьёзные люди внимания не обратили. Значит, ничего другого не остаётся, как совершить нечто более грандиозное. Точно! Так он и сделает. С этой мыслью Герострат уснул. А на следующее утро поджёг конюшню.
– Как же так! - возмущался Хлорвинил, один из отцов города, – Анаксипумп, ты же говорил, что если мы не будем обращать внимания на Герострата, тот успокоится и прекратит поджоги. Однако, что мы видим? Герострат не унимается. Вчера сарай, сегодня конюшня, а что он спалит завтра?
– Может быть, всё-таки, арестовать его? – с надеждой спросил Арестовсех.
Еще несколько знатных горожан поддержали эту идею. Но тут снова выступил Анаксипумп.
– Ну, что ж, – сказал он, – если вы так считаете, арестуйте его. И он добьётся того, чего хотел. Славы! Дешёвой славы! Он победит, а мы потерпим поражение! Мы, жители великого, древнего и славного города. Мы капитулируем перед наглостью Герострата! Мы поднимем к верху руки. Арестуйте его! И все будут говорить: «Вот ведут того самого Герострата, который победил тавкидян! Позор Тавкидам! Цена им – сарай и конюшня!» Ну, давайте, храбрецы! Идите! Арестовывайте Герострата! Пусть радуется!
Задумались горожане. Наверное, прав Анаксипумп. Нельзя жертвовать славой и честью города, даже ради спасения каких-то построек. И решили снова сделать вид, что ничего не заметили. И снова Герострат ходил по городу, а горожане снова не обращали на него никакого внимания.
Герострат был совершенно обескуражен. Как же так! Он, вроде бы, всё делал правильно, а его всё равно не заметили? И решил поджечь гимназию. Уж такой поджог все должны заметить. Сказано – сделано. И снова – ноль внимания. В прочем, цифра «0» ещё не была придумана.
И тогда Герострат понял, что его игнорируют намерено:
– Ах вы, сволочи! Ах вы, гады! – ругался он по-древнегречески, – посмеяться надо мной удумали? Ну, я покажу вам!
И Герострат кинулся поджигать. Он сжёг баню, потом биржу, и одно за другим ещё 10 различных зданий. Но снова этих подвигов никто не заметил. Тогда Герострат переключился на Храмы. Сжёг храм Афродиты, Геры, Посейдона, Диониса, Гермеса, наконец, самый большой и красивый храм города – храм Зевса-Громовержца.
Жители города мужественно сносили все превратности судьбы, которая обличилась в тогу Герострата. Иногда они удивлялись:
– Ну, неужели он до сих пор не понял, что мы всё равно не арестуем его, и он не добьётся славы?
– Ну тупо-о-ой! Другой бы на его месте давно бы понял!
Бывало, кто-то из горожан и проявлял малодушие:
– Может быть, всё-таки арестуем его, а? Вот вчера он спалил храм Афины. Жалко же! Такой храм был красивый!
Но его тут же ставили на место:
– Стыдись, несчастный! Или ты хочешь, чтобы наш город уронил свою честь? Вот у Помпидокла позавчера Герострат сжёг дом, а у него жена больная и 9 детей, между прочим. Живут в палатках и не стонут!
И малодушный, устыдившись, тут же замолкал.
Предпоследним отчаянным шагом Герострата был поджог здания городского собрания. Но отцы города продолжали свои заседания под открытым небом и по-прежнему Герострата игнорировали.
Обиделся тогда Герострат. Заплакал. Понял, что горожане одержали над ним победу. Взял он свои пожитки, сложил в котомку, поджёг всё, что ещё оставалось в городе, и пошёл, куда глаза глядят. А горожане стояли на холме, показывали пальцами ему вслед и смеялись.
Долго ли, коротко шёл Герострат, но пришёл он в город Эфес. Там он решил не размениваться по пустякам и сразу же поджёг храм Артемиды, гордость Эфеса. Ну, там с ним чикаться не стали. Его сразу схватили и бросили в темницу. Вскоре его судили и приговорили к смертной казни. Приговор быстро привели в исполнение. А ещё его приговорили к забвению. Наивные! Как они не понимали, что поступив так, они оказали ему огромную услугу. И слава Герострата живёт в веках. И теперь любой школьник, даже двоечник, прекрасно знает кто такой Герострат.
Правда Эфес просуществовал ещё долго, он пережил и Римскую империю, и Византию, в которой был вторым по значимости после Константинополя городом. Закончил он своё существование только в XV веке нашей эры уже при турках. И, если бы не землетрясение мог бы дожить и до наших дней.
В Эфесе родились или жили и работали такие известные люди как поэт Каллин, сатирик Гиппонакс, великий философ Гераклит (Помните? «Нельзя войти в одну реку дважды»), художник Паррасий, филолог и поэт Зенодот, врач Соран Эфесский, Иоанн Богослов. В Эфесе происходит действие «Комедии ошибок» Шекспира.
Между прочим, и храм Артемиды был отстроен заново, краше прежнего.
А Тавкиды… Кто, вообще, слышал о таком городе?
Но если бы вы видели, с какой рожей уходил из Тавкид Герострат, если бы вы слышали, как смеялись непобеждённые тавкидяне, вы бы поняли, что они поступили правильно.