Дуся Французская
30.03.2016, 00:03
Незатейливая и замысловатая
Как же трудно бывает порой добраться до Парижа – столицы такой желанной и вожделенной Франции. Сюда переселилось по своей воле или против, измучившись, не одно поколение русcких людей. И представить то себе трудно.
Кому то это дается относительно просто Я говорю «относительно», потому что, где же ласкова чужбина к иностранцам? Особенно тяжело это было преодолеть первой волне эмиграции. Итак по воле судьбы наши многочисленные соотечественницы оказываются здесь, в этом самом Париже. Кто то приезжает учиться, кто то завязывать семейные узы, некоторые под предлогом первого умудряются сделать второе. Редко у кого замужество происходит само по себе, естественно. Главное, чтоб цель благоустройства в чужой стране была достигнута, а средства- это не для всех. Мы будем говорить не о тех, кто приезжает учиться, чтобы действительно получить знания, а о той породе женщин, ведь героинями будут именно женщины, которые родились и прожили в бедности. Деньги приобрели, но менталитет остался тем же. Они по своему тверды и крепки. Они борются порой из последних сил за свой кусок жизни и попробуй его у них отнять.
Среди подобных представительниц слабого пола есть красивые и не очень то,
образованные и нет. Иногда сразу с несколькими дипломами. Например, хореографическим и переводческим одновременно. Такое сочетание не исключение из правила. Унаследовано оно, как это бывает, сразу от двух родителей.
Есть простушки, но большей частью нимфы эти себе на уме: палец в рот не клади, как говорится, а то без руки останешься. Среди них есть умные и глупые. Порядочность их тоже относительна. В этом рассказе мы не будем говорить о женщинах совестливых. Классики о них позаботились. Ну, иными словами, разные, очень разные, те, кто переехал с Востока на Запад. Главное, что их объединяет, это то, что все они чего то ждут от этой самой чужбины, кто шубу норковую от мужа, хоть это и модой здесь и не было, и не будет. Очевидно, климат слишком теплый. Кто выйти замуж хочет, кто моделью стать, или выделиться любыми путями Некоторым из них все -таки удается найти свою социальную нишу, пусть минимальную.
Русские в Париже живут группой, как и все эмигранты. Волей -неволей они дружат, ссорятся, сходятся и расходятся, похожие, или совершенно разные при этом человеческие души. Все они варятся в одном соку. А куда деваться? Так вот и пытаются приспособиться друг к другу.
«Люб, сделай мне массаж» попросила Вера, лениво потягиваясь. Просидев энное количество часов в компьютере, она уже мало на что, скажем прямо, была способна. Она встала и, втайне любуясь собой, прошлась по коридору.
Вера была интересной, можно сказать, эффектной женщиной, родом издалека, а точнее из мест близких к стране восходящего солнца. В ней удачно сочеталось смешение кровей русских и местного населения. Статная, фигуристая, она слегка напоминала модель. Выросла, или взросла, она на достаточно неблагоприятной бытовой почве. Мы имеем в виду, что мать слишком рано развелась с отцом, иногда бывало, не знаем почему, а может и по известной теперь уже всему миру русской традиции, прикладывалась к спиртному. Потом приводила домой других временных отцов для девочек. У нее была еще одна дочь от второго и последнего законного мужа.
Иными словами, Вера росла в весьма творческой бытовой атмосфере, в забытом Богом уголке на берегу Тихого океана, в Бухте «Всеведение» или «Предсказание». Теперь это название вспоминалось все реже и реже.
Как же ей удалось преодолеть такое, казалось бы, немыслимое расстояние до западноевропейской страны? Если это можно только назвать «Алыми Парисами», то в один прекрасный день, Вере исполнилось тогда 17 лет, пристал к бухте французский корабль с целой командой теле и кино съемщиков. Они приехали снимать фильм о местных курьезах и достопримечательностях, коими немерено в их глазах бухта была наполнена. Среди них был один человек из обслуживающего персонала, который Веру заметил, влюбился в нее и, после краткого выяснения отношений, женился. И она, будучи еще не вполне созревшим человеком, уехала во Францию. Там она родила ему троих детей и на этом посчитала свой долг исполненным. Даже французский язык до конца не выучила.
Вера была убеждена в неотразимости своей красоты. Искренне думала, что ей она может убить практически любого мужчину наповал. Это была первобытная уверенность, и ничто, и никто не мог сменить ее точку зрения на более умеренную. Было ли в этом что -то примитивное, доставшееся ей то ли от предков? Натура ли была такая? Даже ее сомнительная вера ли в Бога носила эту черту. И, как это не может показаться странным, и чувства были первобытными. Они перерастали порой все грани приличия, как будто она и не была намеренна считаться с нормами.
Вера могла связаться с подонком, самым натуральным уголовником, но при этом быть убежденной, что он хороший человек, просто потерянный. И бросалась его спасать. Распространялась о Боге, в надежде, что тот уверует, уж я не знаю каким путем. Отдаваясь она этому занятию целиком и полностью, так что забывала все остальное: мужа, детей и т.д. Бросала семью не то что на месяцы, а «на годы».
Самое интересное, что муж прощал ей и желал ее по- прежнему, но тут вся эта ее «простота» не позволила отношениям наладиться.
Видимо, возомнила она о себе много и мужем продолжала пренебрегать. Да и тот подарочком не был. Воображение разыгралось, и неприступной такой она себе казалась, гордой. Она, страсть как, любила комплименты. Вера все пыталась переделать своего мужа. Диалог в семье вещь полезная, но в меру, если это все не перерастает в пустую трепотню и очередное выяснение отношений. Есть от чего встать на дыбы. И не то, что он, сраженный опять таки одной только красотой, будет исполнять все желания жены. Муж работал шофером и, очумевший, в час ночи, возвращался домой. Какие тут разговоры? И все же по своему он любил Веру и домогался ее, обкуренный, но та была неприступна. Гордость слепа.
«Люб сделай мне массаж» повторила Вера. Да лень это непозволительная роскошь. Так вот по своему ничего не делать, а претендовать на все. Были тайные мыслишки о миллионерах и красиво поданном манто. Кончилось дело разводом. Муж отсудил у нее квартиру и детей, и обрек ее на продолжение жизненной истории.
С Любой все наоборот: где сядешь, там и слезешь. Только, разве что, в обмен на наскоро приготовленный Верой обед. Дети увлеченно играли в компьютерные игры в соседней комнате. Если им вдруг хотелось есть, то они вставали и на кухне брали все себе сами.
Люба попала во Францию позже. У нее на родине складывалось все неудачно, как у многих русских, так и других национальностей женщин. Муж уехал на заработки в столицу и не вернулся. Любе пришлось очень и очень нелегко. Подруги отвернулись. Ну как же разведенная! Мужичины и подавно. Ну куда там! С ребенком! Так вот мыкалась и маялась в огороде, подле стареющих родителей.
Но замыслила Люба уехать куда ни будь за границу. Выношенное было такое тягучее желание, так характерное для этой женщины, как и, впрочем, и злость на обстоятельства. Может замуж выйти? промелькнуло в голове. Надо отдать должное Любе она обладала недюжинной памятью и выучила три языка в поисках пресловутого жениха. И некоторое время спустя нашла себе принца. И уехала из далёкого села в Париж.
У Любы в отличие от Веры дело со словом не расходилось, но было все под семью замками тайны. Про других говорить могла часами, сплетничать. Настроение испортить запросто. А про себя ни гугу. Пост фактам говорила. Вильямс, муж, не был подарочком. Будучи чиновником в метро, что так почетно во Франции, он копил деньги, но ничего Любе не давал: все поровну платили за квартиру за обед и т.д. Был он ранен в автомобильной катастрофе и несколько отличался от других мужчин. Была у него привычка угрожать Любе или запирать ее в ванной, так что той проходилось замок отпирать зубной щеткой. Но, поднаторев в местных законах, она развелась, даже будучи сама уже в связях с любовниками. А Люба на редкость быстро освоилась во Франции и не гнушалась знакомствами. Так вот обошла Люба Вильямса. Развод был произнесен в ее пользу и уже после получения Любой гражданства.
Люба обладала крупным телосложением, так что женихов приходилось подбирать по росту. Не каждый « дорастал», что называется. Она не была красивой, даже наоборот, некоей пародией на красоту. Но среди мужчин успехом пользовалась. Иной спросит почему? Как? То ли взглядом своим из подтяжка, зовущим брала она их. Может, просто откровенным, пристальным, взглядом женщины, ищущей, не забитой, а активной, готовой на любой контакт. И представьте: срабатывало. Никогда Люба не оставалась без жениха. А, иногда, и не без нескольких сразу. При этом личные дела ее продолжали быть полной тайной для окружающих. Исчерпывались отношения с одним, тут же появлялся другой. Люба была любительницей классических танцев и ходила по дискотекам, где и встречала своих кавалеров.
Несмотря на то, что Люба приехала во Францию позже Веры, повезло ей больше, Да и в стремлении к этому ей не откажешь. Трудно было встретить человека, который так ловко и скрупулёзно стремился к своему. Как в народе говорят: мертвой хваткой брала. Но не будем так строги все же. Любе везло периодами бесконечно.
Однажды попался я ей такой Паскаль. Парень простой, даже слишком. Даже для Любы. Но добрый и с такой жаждой любить, что долго не пришлось и ждать, как он по настоящему влюбился в нее. Это был союз простых сердец. Люба работала на родине ветеринаром. Так вот Паскаль помог ей устроится таким же образом во Франции. Оформить правильно диплом, устроиться на работу в государственный сектор.
Но Люба упорно стремилась к большему. Паскаль сказал ей как -то в пьяном угаре: «Я знаю, Люба, твоя мечта — это мужчина в галстуке». Это вызвало много смеху со стороны подруг, но, твердо уверовав, Люба позиций не сдавала.
Результатом этих отношений было следующее. Паскаль был слаб на сердце. Были ли эти события связаны или нет, но Люба рассталась с Паскалем. Через какое-то время Паскаль скончался от инфаркта. Люба была на отпевании. Рыдала по- деревенски. Но что ж тут поделаешь? Паскаля не вернешь. Тем более, что слезы быстро высохли на ее глазах и убиваться она бросила. Вот, что касается Любиной любви, в общем и целом. Кто знает: может это было шансом ее жизни, а может и нет. Потому что главное это, конечно галстук при мужчине; не то что Паскаль в рубахах своих бесконечных.
Надо отдать должное Любе: она стремилась всему силами к культуре Ходила по музеям, выставкам, чтоб отметиться там, чтобы в какой-то степени, пусть минимальной, причаститься всей этой красоте, которую в обилии дарит вам Франция Запоминались Любе факты. Высшее же ею не постигалось никогда. Со своими мужчинами она ездила по замкам, курьезным средневековым городам, в общем, повсюду. Со своей мощной памятью усваивала все: кто был первым владельцем, кто последним. И при этом приговаривала: мы люди среднего класса, дескать, в состоянии по достоинству оценить все это великолепие. А вот то там, то тут подъезжали кабриолеты с миллионерами и это манило к себе с такой неуемной силой. Очевидно то и было тем самым запретным плодом. И она потом с гордостью рассказывала об этом подружкам. Прямо: «увидеть кабриолет и умереть».
При этом, Люба страдала полным отсутствием вкуса, а точнее безвкусицей откровенной. Что бы она на себя не надевала, все шло, как корове седло. То блузочку аляповатую, с розой посредине, в стразах. То навесит на себя золота, а поверх дешевая, искусственного жемчуга ожерелье, которое жирной чертой ложилось и перечеркивало и без того плохо подобранное золото. Ну в общем беда. Ничто не могло этот недостаток хоть как- то исправить, приукрасить, выправить, довести до кондиции настоящей гламурной женщины.
То же самое с кухней. Что не приготовит, то есть невозможно. Порой голодные гости накладывают себе котлеты или биточки, голубцы, например, тарелку целую, не обдумав, но съесть не могут: до того невкусно бывает приготовленная Любой еда. Чувствуют себя при этом крайне неудобно, как будто, вот- вот голыми окажутся в общественном месте, если не скушают эти самые голубцы. Как же это можно человека прилюдно обидеть? Без свидетелей можно и по затылку ударить, а так на в коем случае, ни при каких обстоятельствах Этикет все еще действует.
Вернуться у Любы назад на родину пути не было, разве что в родной колхоз, и она часть подумывала, как замечательно, что ей выпал этот заветный лотерейный билет, уехать заграницу, билет, к сожалению, в один конец.
Люба была суетливая, как и все занимающие немножко не свое место в жизни люди, немного суматошная, любящая до самозабвения сплетни. Заискивающая перед людьми более интеллигентными или как здесь говорят интеллектуальными.
Было понятно, что ищет Люба мужа настойчиво, упорно, пыталась каменную стену пробить, прыгнуть выше себя. И удалось, наконец, Любе это: гостевой брак с интеллигентным и вполне интеллектуальным то ли астрологом, то ли заклинателем, которого непривычно для здешних месть звали Вульфом.
Счастья тебе Люба! И помашем ей вслед сельским платочком.
Продолжение следует…
Как же трудно бывает порой добраться до Парижа – столицы такой желанной и вожделенной Франции. Сюда переселилось по своей воле или против, измучившись, не одно поколение русcких людей. И представить то себе трудно.
Кому то это дается относительно просто Я говорю «относительно», потому что, где же ласкова чужбина к иностранцам? Особенно тяжело это было преодолеть первой волне эмиграции. Итак по воле судьбы наши многочисленные соотечественницы оказываются здесь, в этом самом Париже. Кто то приезжает учиться, кто то завязывать семейные узы, некоторые под предлогом первого умудряются сделать второе. Редко у кого замужество происходит само по себе, естественно. Главное, чтоб цель благоустройства в чужой стране была достигнута, а средства- это не для всех. Мы будем говорить не о тех, кто приезжает учиться, чтобы действительно получить знания, а о той породе женщин, ведь героинями будут именно женщины, которые родились и прожили в бедности. Деньги приобрели, но менталитет остался тем же. Они по своему тверды и крепки. Они борются порой из последних сил за свой кусок жизни и попробуй его у них отнять.
Среди подобных представительниц слабого пола есть красивые и не очень то,
образованные и нет. Иногда сразу с несколькими дипломами. Например, хореографическим и переводческим одновременно. Такое сочетание не исключение из правила. Унаследовано оно, как это бывает, сразу от двух родителей.
Есть простушки, но большей частью нимфы эти себе на уме: палец в рот не клади, как говорится, а то без руки останешься. Среди них есть умные и глупые. Порядочность их тоже относительна. В этом рассказе мы не будем говорить о женщинах совестливых. Классики о них позаботились. Ну, иными словами, разные, очень разные, те, кто переехал с Востока на Запад. Главное, что их объединяет, это то, что все они чего то ждут от этой самой чужбины, кто шубу норковую от мужа, хоть это и модой здесь и не было, и не будет. Очевидно, климат слишком теплый. Кто выйти замуж хочет, кто моделью стать, или выделиться любыми путями Некоторым из них все -таки удается найти свою социальную нишу, пусть минимальную.
Русские в Париже живут группой, как и все эмигранты. Волей -неволей они дружат, ссорятся, сходятся и расходятся, похожие, или совершенно разные при этом человеческие души. Все они варятся в одном соку. А куда деваться? Так вот и пытаются приспособиться друг к другу.
«Люб, сделай мне массаж» попросила Вера, лениво потягиваясь. Просидев энное количество часов в компьютере, она уже мало на что, скажем прямо, была способна. Она встала и, втайне любуясь собой, прошлась по коридору.
Вера была интересной, можно сказать, эффектной женщиной, родом издалека, а точнее из мест близких к стране восходящего солнца. В ней удачно сочеталось смешение кровей русских и местного населения. Статная, фигуристая, она слегка напоминала модель. Выросла, или взросла, она на достаточно неблагоприятной бытовой почве. Мы имеем в виду, что мать слишком рано развелась с отцом, иногда бывало, не знаем почему, а может и по известной теперь уже всему миру русской традиции, прикладывалась к спиртному. Потом приводила домой других временных отцов для девочек. У нее была еще одна дочь от второго и последнего законного мужа.
Иными словами, Вера росла в весьма творческой бытовой атмосфере, в забытом Богом уголке на берегу Тихого океана, в Бухте «Всеведение» или «Предсказание». Теперь это название вспоминалось все реже и реже.
Как же ей удалось преодолеть такое, казалось бы, немыслимое расстояние до западноевропейской страны? Если это можно только назвать «Алыми Парисами», то в один прекрасный день, Вере исполнилось тогда 17 лет, пристал к бухте французский корабль с целой командой теле и кино съемщиков. Они приехали снимать фильм о местных курьезах и достопримечательностях, коими немерено в их глазах бухта была наполнена. Среди них был один человек из обслуживающего персонала, который Веру заметил, влюбился в нее и, после краткого выяснения отношений, женился. И она, будучи еще не вполне созревшим человеком, уехала во Францию. Там она родила ему троих детей и на этом посчитала свой долг исполненным. Даже французский язык до конца не выучила.
Вера была убеждена в неотразимости своей красоты. Искренне думала, что ей она может убить практически любого мужчину наповал. Это была первобытная уверенность, и ничто, и никто не мог сменить ее точку зрения на более умеренную. Было ли в этом что -то примитивное, доставшееся ей то ли от предков? Натура ли была такая? Даже ее сомнительная вера ли в Бога носила эту черту. И, как это не может показаться странным, и чувства были первобытными. Они перерастали порой все грани приличия, как будто она и не была намеренна считаться с нормами.
Вера могла связаться с подонком, самым натуральным уголовником, но при этом быть убежденной, что он хороший человек, просто потерянный. И бросалась его спасать. Распространялась о Боге, в надежде, что тот уверует, уж я не знаю каким путем. Отдаваясь она этому занятию целиком и полностью, так что забывала все остальное: мужа, детей и т.д. Бросала семью не то что на месяцы, а «на годы».
Самое интересное, что муж прощал ей и желал ее по- прежнему, но тут вся эта ее «простота» не позволила отношениям наладиться.
Видимо, возомнила она о себе много и мужем продолжала пренебрегать. Да и тот подарочком не был. Воображение разыгралось, и неприступной такой она себе казалась, гордой. Она, страсть как, любила комплименты. Вера все пыталась переделать своего мужа. Диалог в семье вещь полезная, но в меру, если это все не перерастает в пустую трепотню и очередное выяснение отношений. Есть от чего встать на дыбы. И не то, что он, сраженный опять таки одной только красотой, будет исполнять все желания жены. Муж работал шофером и, очумевший, в час ночи, возвращался домой. Какие тут разговоры? И все же по своему он любил Веру и домогался ее, обкуренный, но та была неприступна. Гордость слепа.
«Люб сделай мне массаж» повторила Вера. Да лень это непозволительная роскошь. Так вот по своему ничего не делать, а претендовать на все. Были тайные мыслишки о миллионерах и красиво поданном манто. Кончилось дело разводом. Муж отсудил у нее квартиру и детей, и обрек ее на продолжение жизненной истории.
С Любой все наоборот: где сядешь, там и слезешь. Только, разве что, в обмен на наскоро приготовленный Верой обед. Дети увлеченно играли в компьютерные игры в соседней комнате. Если им вдруг хотелось есть, то они вставали и на кухне брали все себе сами.
Люба попала во Францию позже. У нее на родине складывалось все неудачно, как у многих русских, так и других национальностей женщин. Муж уехал на заработки в столицу и не вернулся. Любе пришлось очень и очень нелегко. Подруги отвернулись. Ну как же разведенная! Мужичины и подавно. Ну куда там! С ребенком! Так вот мыкалась и маялась в огороде, подле стареющих родителей.
Но замыслила Люба уехать куда ни будь за границу. Выношенное было такое тягучее желание, так характерное для этой женщины, как и, впрочем, и злость на обстоятельства. Может замуж выйти? промелькнуло в голове. Надо отдать должное Любе она обладала недюжинной памятью и выучила три языка в поисках пресловутого жениха. И некоторое время спустя нашла себе принца. И уехала из далёкого села в Париж.
У Любы в отличие от Веры дело со словом не расходилось, но было все под семью замками тайны. Про других говорить могла часами, сплетничать. Настроение испортить запросто. А про себя ни гугу. Пост фактам говорила. Вильямс, муж, не был подарочком. Будучи чиновником в метро, что так почетно во Франции, он копил деньги, но ничего Любе не давал: все поровну платили за квартиру за обед и т.д. Был он ранен в автомобильной катастрофе и несколько отличался от других мужчин. Была у него привычка угрожать Любе или запирать ее в ванной, так что той проходилось замок отпирать зубной щеткой. Но, поднаторев в местных законах, она развелась, даже будучи сама уже в связях с любовниками. А Люба на редкость быстро освоилась во Франции и не гнушалась знакомствами. Так вот обошла Люба Вильямса. Развод был произнесен в ее пользу и уже после получения Любой гражданства.
Люба обладала крупным телосложением, так что женихов приходилось подбирать по росту. Не каждый « дорастал», что называется. Она не была красивой, даже наоборот, некоей пародией на красоту. Но среди мужчин успехом пользовалась. Иной спросит почему? Как? То ли взглядом своим из подтяжка, зовущим брала она их. Может, просто откровенным, пристальным, взглядом женщины, ищущей, не забитой, а активной, готовой на любой контакт. И представьте: срабатывало. Никогда Люба не оставалась без жениха. А, иногда, и не без нескольких сразу. При этом личные дела ее продолжали быть полной тайной для окружающих. Исчерпывались отношения с одним, тут же появлялся другой. Люба была любительницей классических танцев и ходила по дискотекам, где и встречала своих кавалеров.
Несмотря на то, что Люба приехала во Францию позже Веры, повезло ей больше, Да и в стремлении к этому ей не откажешь. Трудно было встретить человека, который так ловко и скрупулёзно стремился к своему. Как в народе говорят: мертвой хваткой брала. Но не будем так строги все же. Любе везло периодами бесконечно.
Однажды попался я ей такой Паскаль. Парень простой, даже слишком. Даже для Любы. Но добрый и с такой жаждой любить, что долго не пришлось и ждать, как он по настоящему влюбился в нее. Это был союз простых сердец. Люба работала на родине ветеринаром. Так вот Паскаль помог ей устроится таким же образом во Франции. Оформить правильно диплом, устроиться на работу в государственный сектор.
Но Люба упорно стремилась к большему. Паскаль сказал ей как -то в пьяном угаре: «Я знаю, Люба, твоя мечта — это мужчина в галстуке». Это вызвало много смеху со стороны подруг, но, твердо уверовав, Люба позиций не сдавала.
Результатом этих отношений было следующее. Паскаль был слаб на сердце. Были ли эти события связаны или нет, но Люба рассталась с Паскалем. Через какое-то время Паскаль скончался от инфаркта. Люба была на отпевании. Рыдала по- деревенски. Но что ж тут поделаешь? Паскаля не вернешь. Тем более, что слезы быстро высохли на ее глазах и убиваться она бросила. Вот, что касается Любиной любви, в общем и целом. Кто знает: может это было шансом ее жизни, а может и нет. Потому что главное это, конечно галстук при мужчине; не то что Паскаль в рубахах своих бесконечных.
Надо отдать должное Любе: она стремилась всему силами к культуре Ходила по музеям, выставкам, чтоб отметиться там, чтобы в какой-то степени, пусть минимальной, причаститься всей этой красоте, которую в обилии дарит вам Франция Запоминались Любе факты. Высшее же ею не постигалось никогда. Со своими мужчинами она ездила по замкам, курьезным средневековым городам, в общем, повсюду. Со своей мощной памятью усваивала все: кто был первым владельцем, кто последним. И при этом приговаривала: мы люди среднего класса, дескать, в состоянии по достоинству оценить все это великолепие. А вот то там, то тут подъезжали кабриолеты с миллионерами и это манило к себе с такой неуемной силой. Очевидно то и было тем самым запретным плодом. И она потом с гордостью рассказывала об этом подружкам. Прямо: «увидеть кабриолет и умереть».
При этом, Люба страдала полным отсутствием вкуса, а точнее безвкусицей откровенной. Что бы она на себя не надевала, все шло, как корове седло. То блузочку аляповатую, с розой посредине, в стразах. То навесит на себя золота, а поверх дешевая, искусственного жемчуга ожерелье, которое жирной чертой ложилось и перечеркивало и без того плохо подобранное золото. Ну в общем беда. Ничто не могло этот недостаток хоть как- то исправить, приукрасить, выправить, довести до кондиции настоящей гламурной женщины.
То же самое с кухней. Что не приготовит, то есть невозможно. Порой голодные гости накладывают себе котлеты или биточки, голубцы, например, тарелку целую, не обдумав, но съесть не могут: до того невкусно бывает приготовленная Любой еда. Чувствуют себя при этом крайне неудобно, как будто, вот- вот голыми окажутся в общественном месте, если не скушают эти самые голубцы. Как же это можно человека прилюдно обидеть? Без свидетелей можно и по затылку ударить, а так на в коем случае, ни при каких обстоятельствах Этикет все еще действует.
Вернуться у Любы назад на родину пути не было, разве что в родной колхоз, и она часть подумывала, как замечательно, что ей выпал этот заветный лотерейный билет, уехать заграницу, билет, к сожалению, в один конец.
Люба была суетливая, как и все занимающие немножко не свое место в жизни люди, немного суматошная, любящая до самозабвения сплетни. Заискивающая перед людьми более интеллигентными или как здесь говорят интеллектуальными.
Было понятно, что ищет Люба мужа настойчиво, упорно, пыталась каменную стену пробить, прыгнуть выше себя. И удалось, наконец, Любе это: гостевой брак с интеллигентным и вполне интеллектуальным то ли астрологом, то ли заклинателем, которого непривычно для здешних месть звали Вульфом.
Счастья тебе Люба! И помашем ей вслед сельским платочком.
Продолжение следует…