writer
26.07.2019, 16:42
Аннотация:
1-е место на конкурсе исторического детектива (КИД-2019) на Самиздате Мошкова
15.09.1954
...Звонок в дверь. Открывать не хотелось. Вот просто не хотелось - и всё.
Скорее всего, это был почтальон с какой-нибудь жировкой. Ну, или, на худой конец - дворник, которому он пару дней назад пообещал починить прохудившуюся кастрюлю. Понятно, что пришли именно к нему - звонили тремя короткими, с перерывом в пятнадцать-двадцать секунд. Так что открывать все-таки пришлось...
Август 1938-го года
Никифор Козлов в который раз за вечер озабоченно взглянул на настенные часы. Егорка давно уже должен был вернуться от соседа.
В последнее время он пристрастился к игре в шахматы, а сосед-перворазрядник с удовольствием делился с ним секретами мастерства. Выждав еще примерно с полчаса, Никифор Иванович встал из-за стола и решительно направился в прихожую. Вышел на лестничную клетку и позвонил в соседскую дверь с медной табличкой, на которой было выгравировано: 'Проф. Спирин Д.Д.'
Ответа не последовало.
15.09.1954
- Вот уж кого меньше всего ожидал увидеть, - меланхолично произнес Камышников, разглядывая незваного гостя.
- Впустишь? - спросил тот.
Камышников неохотно посторонился.
- Шляпу и плащ можете тут повесить.
Гость так и поступил. После чего, достав из кармана пиджака расческу, тщательно выровнял свой и без того идеальный пробор.
- Извините, чаю не предлагаю.
- Обойдусь, - гость без приглашения опустился в кресло.
- Чем обязан... гражданин начальник? - спросил Камышников, едва сдерживая гнев. Минуту назад ему было все равно, а теперь визитер его раздражал.
- Да ладно тебе, Борис Федорыч. Дело у меня. Неотложное.
- Кто бы сомневался... И что же это за дело? Наверное, все-таки выяснилось, что я - подлый английский шпион?.. Гость недовольно поморщился - как будто услыхал очень неудачную шутку.
- Что - не угадал? Ну, значит - диверсант. Троцкист. Не томите, гражданин начальник!
- Успокойся, Борис Федорыч! - гость положил ногу на ногу. - Неужели ты и вправду решил, что я тебя арестовывать пришел?
- А что - нет?..
Гость вздохнул (Камышников не понял значения этого вздоха). Затем встал, подошел к двери комнаты и выглянул в коридор.
- Не волнуйтесь, гражданин капитан. Соседка на работе, сын ее - в институте.
"Гражданин капитан" плотно прикрыл дверь.
- Вот и хорошо, вот и ладно. Дело-то не терпит лишних ушей. Да, и... Называй меня как-то... По имени-отчеству, что ли.
- Как скажете, Яков Андреевич. Так что вас ко мне привело?
- Ты дело Спирина помнишь?
Камышников задумался. Фамилия звучала знакомо, но...
- Извините, гражд... Яков Андреевич, у меня после лагеря, знаете ли, с памятью туго стало...
Гость смотрел без особого сочувствия. "Не так уж и долго ты просидел", - читалось в его глазах.
- Спирин Аркадий Дмитриевич, ныне - зам по идеологии первого секретаря горкома. В тридцать восьмом у него на квартире произошел несчастный случай - умер юноша, его сосед, Егор Козлов. Тогда Спирин еще не занимал высоких постов, был членом заводского профкома. Отец парня решил, что в смерти Егора виноват Спирин. В общем... Козлова-старшего буквально сразу арестовали по анонимному доносу. Отправили в один из сибирских лагерей.
- Так бы и сказали, Яков Андреевич - дело Козлова. Помню, конечно. Парня, по-моему, отравили?
- Это не удалось установить. Возможно, он и сам... Парень был необычайно одаренным - в математике, в языках. Но при этом... Как бы сказать...
- Проблемы с психикой?
- Верно, - кивнул Яков Андреевич.
- Ну, допустим. А я тут каким боком? Или спустя шестнадцать лет вам нужно повесить на кого-то убийство?
- Борис Федорыч, попридержи лошадей, а? Во-первых, в МГБ я больше не работаю - в уголовный розыск перевелся... Перевели. Во-вторых, к тебе я пришел за помощью: наше расследование зашло в тупик. А в-третьих, просьба исходит от самого товарища Спирина - он, кстати, участвовал в комиссии по реабилитации и считает тебя толковым специалистом.
- Вы возобновили дело Козлова? Хотите дознаться, кто отравил парня?
- Нет, Борис Федорыч. Мы расследуем убийство Татьяны Евгеньевны. Супруги товарища Спирина.
Август 1938 г.
- Никифор? Ты ко мне?
Аркадий Дмитриевич поднимался по лестнице.
- Я за Егоркой...
- Cейчас открою.
Они одновременно увидели Егора, лежащего на паркете в гостиной. Рядом валялся пустой граненый стакан. Шахматная доска была на столе, черные и белые фигуры застыли друг против друга в какой-то мудреной позиции. Никифор Иванович пошатнулся, хватаясь за сердце.
Спирин же поспешил к Егору (на губах которого застыла белесая пена).
- "Скорую", "Скорую" надо! - выкрикнул хозяин квартиры, ища взглядом телефон. Вспомнив, наконец, где аппарат, Аркадий Дмитриевич пулей вылетел в прихожую.
- Это ты... Ты его... За что?!. - вопил, стоя на коленях, Козлов-старший.
Вне себя от горя, он бросился на Спирина.
- Успокойся, Никифор! Уймись!.. Я тут ни при чем. Ну зачем мне-то?..
Никифор Иванович крепко держал соседа за грудки.
- Почему?! Почему он остался один?..
- Мне позвонили. Сказали, чтоб я спустился вниз...
- Зачем?!..
- Отпусти меня! Сейчас приедет 'Скорая', ему помогут!.. Приятель у меня в Мурманске живет. Мужик какой-то по телефону сказал - посылка у него для меня, как раз от этого приятеля.
- Ну?!.
-...И что он очень торопится, просит меня встретиться с ним в парке, через дорогу.
- Ну, и где посылка-то?!.
- Я... Не знаю. Я его пятнадцать минут прождал. Потом вернулся...
Первый шок миновал. Никифор Иванович прошел в гостиную и склонился над сыном.
Когда-то в юности Козлов работал санитаром в больнице. Он видел, что Егорке уже не помочь...
16.09.1954
Камышников осознавал, что причин, по которым он согласился на предложение Стукалова, было две.
Первая - чувство благодарности по отношению к товарищу Спирину, бывшему в составе комиссии, которая реабилитировала его и еще многих из тех, кому, казалось, суждено было сгинуть в рудниках или на лесоповале. Вместо выданного скорым судом "четвертака" (фактически - высшая мера!) бывший следователь УГРО Борис Камышников "оттрубил" всего-то пять с небольшим годков и вернулся по месту постоянного проживания.
Даже комната в коммуналке оказалась не занятой, и соседка (все та же самая Варвара, с изрядно повзрослевшим сыном) снова с удовольствием согласилась с ним спать.
Однако существовала и вторая причина, почему состряпавший в свое время на него дело Стукалов не был с порога выставлен вон.
Борис Федорович после возвращения из лагеря перебивался случайными заработками, чем заслужил стойкую к себе неприязнь со стороны участкового, резвого сопляка, который и пороху-то отродясь не нюхал (в отличие от Камышникова, почти всю войну проведшего в разведбате). Бывший следователь очень хотел вернуться в профессию. И Стукалов (будь он проклят, самого ж едва не 'зачистили' после смерти Вождя, дешево отделался - в УГРО сослали) мог в этом как-то помочь. Если бы захотел...
Спирин выглядел угнетенным, растерянным. Почти все вопросы Камышникову приходилось повторять по два раза. - ...Вы вернулись поздно вечером, потому что были на заседании бюро. Дверь была открыта?
- Что? А-а, нет... Нет-нет. Я открыл дверь своим ключом.
- Что было потом?
- Потом... Я переобулся в тапочки. Сказал что-то вроде: "Танюша, я дома!" Прошел в гостиную..., - Спирин сглотнул. - Я подумал... Подумал - она спит... Она в кресле сидела, в своем любимом. А потом...
Аркадий Дмитриевич закрыл лицо руками, не в силах продолжать. Но Камышников и так знал, что - "а потом". Спирин обратил внимание, что голова у супруги как-то неестественно вывернута. Шея была сломана...
Стукалов наполнил стакан водой из графина и протянул Спирину. Аркадий Дмитриевич осушил стакан парой больших глотков.
Положив руки на стол, он сцепил пальцы и, подавшись вперед, показал своим видом, что готов продолжить беседу.
- Сколько времени вы прожили с Татьяной Евгеньевной? - спросил Камышников.
- Все это есть в деле... Мы были в браке шестнадцать лет.
Быстро прикинув в уме цифры, Камышников задал новый вопрос:
- То есть, вы поженились как раз в том году, когда случилась эта трагедия с Егором Козловым?
- Да. За несколько месяцев до этого. Почему вы спросили?
- А вы не помните, где была Татьяна Евгеньевна, когда всё это с парнем произошло?
- На работе, - пожал плечами Спирин. - Она в то время преподавала на вечерних курсах при клубе. Если вы намекаете на то, что... Танюша могла быть причастна...
- Нет, что вы, Аркадий Дмитриевич! - поспешил заверить Стукалов (в чьем кабинете и происходил разговор).
- Но вы же подозреваете, что ваш бывший сосед Никифор Козлов мог таким образом отомстить вам за сына? - гнул своё Камышников.
Вопрос Спирину не понравился.
- Ну да... Я высказал такое предположение в одной из первых бесед с... вашими коллегами. Извините, товарищи, но мне нужно отдохнуть.
- Конечно, товарищ Спирин! - с готовностью затараторил Стукалов. - Не смеем вас больше задерживать!
Помощник первого секретаря ушел. Стукалов переместился на кожаный диван и не спеша, с наслаждением закурил "Казбек".
Камышников же к табачному дыму относился отрицательно; он подошел к окну и распахнул его настежь.
- Спасибо, конечно, Яков Андреевич, что не бил меня на допросах..., - сказал он вдруг безо всякой связи с предшествующим разговором. - Но вместо тебя это делали другие.
Стукалов в раздражении раздавил в пепельнице папиросу.
- Борис Федорыч, ты чего от меня хочешь? Камышников резко повернулся к собеседнику (была у него такая манера).
- Учти, Яков Андреевич: если сейчас скажешь, что 'время было такое' - я за себя не ручаюсь!
Стукалов с неодобрением поцокал языком. Затем встал, подошел к массивному сейфу, на котором давно облупилась краска. Достал бутылку водки и пару граненых стаканов.
- Будешь?
Камышников отрицательно покачал головой.
- Печень пошаливает.
- Тоже после лагеря?
- После него...
Пожав плечами, Яков Андреевич наполнил только один стакан. И, мощно выдохнув в сторону, опрокинул его в себя.
- Ты про план по врагам народа слыхал, надеюсь? Каждая республика, каждый край - да что там! - каждый город, каждая отрасль хозяйства были обязаны... А иначе... Сам знаешь: тот, кто покрывает врага - тоже враг! Если бы я отказался вести твое дело - то его бы передали другому. Тебя все равно бы посадили. Ну, и меня... Как подлого пособника. А у меня на тот момент жена была беременная... Мы, кстати, развелись полгода назад, она в Минск, к маме своей, вернулась. Считаю, что объяснил тебе всё толково, и давай к этой теме больше не возвращаться, Борис. А не хочешь со мной работать - вали на все четыре!.. - Стукалов резко отмахнул рукою в сторону двери. - Я уж как-нибудь товарищу Спирину... объясню.
Повисла неловкая пауза.
Камышников прошагал от окна к столу. Присел и наполнил оба стакана.
- Ладно, Яков Андреевич, давай по делу. Не мог Спирин сам свою жену... того?
18.09.1954
Дело о гибели Егора Козлова отыскалось в архиве УГРО.
Было оно совсем не объемистым: свидетельство о смерти, подписанное врачом "Скорой", несколько фотографий с места происшествия и протокол допроса хозяина квартиры, Спирина А.Д., девятьсот третьего года рождения, русского, члена ВКП(б)...
- Что вы уже успели сделать до того, как ко мне обратились? - спросил Камышников.
- Попытались разыскать Никифора Козлова. А также врача 'Скорой', который констатировал смерть. Ну, и... Следователя, который вел дело, тоже хотели опросить.
- 'Попытались', 'хотели'... Яков Андреевич, ты не находишь, что звучит это как-то... странно?
- Нахожу. Поэтому Спирин про тебя и вспомнил. Как про одного из лучших сотрудников. Козлов-старший был арестован через два дня после гибели сына. По анонимному доносу обвинен во вредительстве и отправлен в спецучреждение на двадцать лет... Секунду!.. А-а, вот... РК/218, Восточная Сибирь, поселок Сухое. В начале войны вызвался добровольцем на фронт - чтобы искупить кровью, так сказать... Попал в штрафбат. Был ранен. Вернулся в строй... Это - май сорок третьего. А дальше следы теряются. Часть была отправлена на переформирование. Ну, и... В общем...
- Понятно. Что по другим, кого ты называл?
- И там полный... тупик, - с кислой миной произнес Стукалов. - Врач "Скорой" по фамилии Демиденко через несколько дней после того выезда на квартиру Спирина был убит уличными грабителями. Не повезло человеку... Следователь угрозыска Калугин...
- Дай угадаю. Застрелился? - внезапно перебил Борис Федорович.
- Повесился с перепоя. Он вообще... Любил это дело.
- Что любил? Вешаться?
Стукалов хмыкнул.
- Самогонку.
- Калугин, Kалугин... Нет, не помню. Хотя... Он ведь в другом районе работал. А я тогда только начинал. Но про дело Козлова слухи ходили.
- Какие же?
- Разные. Про парнишку этого, Егора. Будто твои коллеги бывшие ищут таких вот, юных и талантливых... Стукалов, сделав "страшные глаза", покрутил пальцем у виска, а затем приложил этот же палец к губам. Камышников понимающе усмехнулся и глянул на портрет Феликса Эдмундовича на стене.
- Может, пройдемся, Яков Андреевич? Что-то душно тут у тебя...
"Смотри, смотри на огонь! Ни о чем не думай, только смотри... Сейчас ты - огонь... Протяни руку. Не бойся. Ты ведь огонь. А огонь не может причинить боль самому себе... Дотронься до него. Дотронься до самого себя..."
- Ну хоть с кем-то удалось встретиться, поговорить?
Камышников и Стукалов, бывший обвиняемый и его следователь, сидели в павильоне пельменной, расположенной в одном из городских парков. Где-то снаружи играла музыка, гуляли люди.
- Удалось, - сказал Яков Андреевич. - С бывшей учительницей Егора Козлова. Она уже в возрасте. Парень действительно был очень способным. Биологию с химией обожал. На медаль шел, но история немного "хромала".
- На военном учете он состоял?
- В военкомате сказали - дело куда-то пропало. Во время войны случалось такое.
- Вроде бы наш город под немцем не был?
Стукалов насадил на вилку очередной пельмень.
- Не был. Но фронт был близко. Многие готовились к эвакуации, сортировали бумаги. Ты ешь, Борис. Пельмени тут вкусные. А насчет того, что ты там в кабинете говорил... Не мы занимались, а военная разведка. Для этого использовались специальные вербовщики. Не представляю, от кого ты мог про это услышать...
Камышников предпочел промолчать. Хотя и знал, что его знакомый журналист (рассказавший под большим секретом про работу спецслужб с подростками) погиб еще в финскую.
- А где похоронили Егора? Кто вообще занимался этим?
- Сплошные вопросы без ответов, Борис. Вначале тело отправили в морг. Нужно было проводить вскрытие... -...Но его результатов вы не нашли, - желчно заметил Камышников.
- Именно так, - подтвердил Стукалов. - Не нашли...
По возвращении в управление их ждал сюрприз. Дежурный доложил, что звонил один из членов следственной группы. Который утверждал, что нашел человека, похожего на Никифора Козлова.
- Где нашел? - спросил Стукалов.
- Да на вокзале вроде. Там бездомных много. За сто первый километр бы их...
- Ладно, сержант. Откуда звонил мой сотрудник?
- С вокзала же и звонил. Вроде...
Лейтенант Волков лихо козырнул Стукалову и повел его и Камышникова сквозь гущу толпы к запасным путям, к пивным ларькам, за которыми сидели на перевернутых деревянных ящиках какие-то оборванные, бородатые личности.
- Ну? Который из них?
Волков подбородком указал на мужичка, который ковырялся в своем огромном, донельзя замызганном вещмешке. - Как ты его узнал-то, лейтенант? - поинтересовался Камышников.
Прежде, чем ответить, Волков взглянул на своего начальника; тот кивнул.
- Так по фотографии и узнал.
- Снимок из старого дела, там он без бороды, - пояснил Стукалов. - Ну-ка, дай-ка его.
Лейтенант достал из кармана фото. Стукалов принялся ее рассматривать.
- Ну ты и глазастый, Волков! Действительно похож!
Они втроем подошли к мужичку.
- Гражданин, предъявите документы! - казенным тоном отчеканил Волков.
Мужичок поднял глаза. Молча полез за пазуху.
- "Рогожин Ефим Иванович, девятисотого года..."
Э-э-э... Что-то не так? - забеспокоился мужичок.
- Пройдемте, гражданин, - велел Волков. - Нужно кое-что уточнить.
17.09.1954
- Мимо, - устало произнес Стукалов.
Они с Камышниковым вновь сидели в управлении, в кабинете у Якова Андреевича.
- Мужичок мутным оказался. Паспорт поддельный. Но - на его имя. Он действительно Рогожин, а не Козлов.
- Из колхоза, что ли?* - догадался Камышников.
Стукалов угрюмо кивнул.
- Нашел там у себя какого-то умельца старорежимного, тот ему и изготовил... Приподнявшись, Стукалов прибавил громкость радиоточки.
-"...дали обязательство досрочно выполнить планы пятой пятилетки..."
Убрав звук, Яков Андреевич неожиданно хлопнул ладонью по столу.
- И выполнят! И сделают! Если партия решила... А мы вот... На своем месте обязаны... А то что ж это получается - убили жену ответственного работника!.. Найти надо этого гада, Борис!
- В квартире Спириных никаких следов не осталось?
- Нет. Похоже, стерли отпечатки. А может, гад в перчатках был...
- Хладнокровный, значит..., - задумчиво произнес Камышников. - Сколько этому Козлову-старшему сейчас должно быть?
- Пятьдесят шесть.
- Мы исходим из того, что он жив, верно? И что он, желая отомстить за сына, разыскал Спириных спустя столько лет по новому адресу... И убил Татьяну. Вопрос - почему ее, а не его, не Аркадия?
- Ну, не знаю, - пожал плечами Стукалов. - С женщиной-то легче справиться.
- Получается, она впустила его в квартиру сама. А уходя, он дверь захлопнул. Что ж, допустим - все-таки бывший сосед... Они прошли в гостиную, тут он напал... И свернул ей шею. Так получается?
- Да я-то откуда знаю! Как будто я там был... Опрос соседей ничего не дал. А вот чистильщик обуви, который сидит напротив подъезда, показал, что примерно в четыре - это ориентировочное время смерти Спириной - в дом заходил человек. И вроде бы он не из жильцов - этих чистильщик уже всех знает. Но четкого описания внешности нет - среднего роста, в сером костюме, кепка низко надвинута на глаза... Полгорода под эти приметы подойдут. А ты что, Борис, думаешь - сам Аркадий Дмитриевич может быть причастен?
- Ну, не лично. Алиби у него есть - действительно был на бюро обкома. В последние годы Татьяна Евгеньевна не работала? А в тридцать восьмом, когда случилась эта история с Егором, она преподавала на вечерних курсах кройки и шитья? И было ей... Двадцать пять, если не ошибаюсь? Вы вообще ее биографию хорошо прошерстили?
- Обычная трудовая биография. Родилась, училась... В войну медсестрой была.
- А детей у Спириных нет?
- Спирин обмолвился, что у супруги - проблемы по этой части.
Камышников задумался.
- Что-то мы упускаем... Яков Андреевич, распорядись-ка проверить психлечебницы. Вдруг Козлов туда обращался за помощью? От кого-то же Егор унаследовал свои странности... А лагерь и война обострить могли... Да, и личность Татьяны Спириной меня очень интересует. Документы, фотографии... Как ее девичья фамилия?
- Лапидус. Фотографий почти нет - по словам мужа, она ненавидела сниматься. Психбольницы проверим. Что-то еще?
- Лапидус... Что-то знакомое. Дай-ка мне еще раз взглянуть на снимки из дела Егора Козлова.
Стукалов протянул Борису несколько фото.
- Та-ак... Вот тут, видишь? Позиция фигур на доске. Она нелогична - белый ферзь тут стоять никак не может.
- Почему?
- А как он туда попал? Каким был предыдущий ход? Поверь мне, я играл когда-то, и неплохо.
- И что нам это дает?
- Пока не знаю. Но уверен, что в те пятнадцать-двадцать минут, что Спирин отсутствовал, в его квартире был кто-то еще, кроме Егора. Тем более, уже тогда, в тридцать восьмом, выяснилось, что приятель Спирина никакой посылки ему не передавал...
20.09.1954
- Козлова нашли, - будничным тоном сообщил Стукалов. - Ты был прав - он пациент психлечебницы номер восемь. Я привез главврача, который является и его лечащим врачом. Выглянув в коридор, Стукалов пригласил ожидавшего там мужчину лет тридцати пяти, невысокого, с короткой стрижкой.
- Локтионов, - представился вошедший.
- Илья Ильич согласился нам помочь. Он сам несколько лет назад случайно обнаружил Никиту Козлова на вокзале. И определил его в клинику. Присаживайтесь, Илья Ильич. Вы расскажете нам про вашего пациента?
- У него тяжелое расстройство личности. Думаю, следствие полученной на фронте контузии.
- На убийство он способен? - спросил Стукалов.
- На убийство? Ну что вы... Он с трудом может ложку в руке удержать...
-...Да и к тому же, последние полтора года никуда из клиники не отлучался, - подвел итог Камышников. - Ну что - версия с Козловым провалилась.
- А она у нас, напомню - единственная.
- Я бы хотел потолковать с Козловым.
- Ты же слышал: Локтионов сказал, что Козлов этот вообще с трудом осознает, где он и что с ним, - заметил Стукалов.
- И все-таки...
- Хорошо. Если Илья Ильич не станет возражать...
- А ключ к разгадке кроется в личности Татьяны Спириной. Не родственница ли она некоему Михаилу Лапидусу, с которым я пересекался на этапе? Этот Михаил, между прочим, служил в штабе разведки сухопутных войск. Кстати, Яков... Что вообще известно о матери Егора Козлова?
- Оставила мужа с ребенком в двадцать втором - мальчику едва исполнилось полтора годика. Никифор родом с Дальнего Востока. Там же и Егор на свет появился. Козлов на допросах упоминал, что жена сбежала то ли в Китай, то ли в Японию. После этого он в столицу и подался, чтобы сына прокормить.
- То ли в Японию, то ли в Китай...,- в задумчивости повторил Камышников. - Давай-ка еще разок: что мы имеем? Загадочная смерть Козлова-младшего в тридцать восьмом... Врач 'Скорой', который констатировал смерть, сам был убит. Следователь, которому поручено было дело, кончает с собой. Результатов вскрытия нет, могилы - нет, Козлова-старшего арестовывают и отправляют в лагерь... А вот с профессорским сынком Спириным все в порядке, он идет в гору, делает карьеру. И спустя шестнадцать лет кто-то убивает его жену, примерную домохозяйку. Какое объяснение ты всему этому можешь найти, Яков Андреевич?
- В том-то и дело, что нет никакого объяснения.
Камышников в некотором возбуждении прошелся по кабинету.
- Есть, есть объяснение!
- Так, может, тебе оно известно? - съязвил Стукалов.
Борис Федорович резко остановился и развернулся лицом к собеседнику.
- Может, и известно. Но тебе оно точно не понравится.
21.09.1954
- Никифор Иванович! Вы помните, как попали сюда?
Козлов, смотревший до этого в одну точку, медленно повернул голову в сторону своего лечащего врача, будто бы спрашивал у того разрешения. Локтионов едва заметно кивнул.
Разговор происходил в палате Козлова - небольшой комнате с зарешеченным окном и минимумом мебели: кроме кровати, тут был только скрипучий, покосившийся стул. Козлов сидел на кровати; на стуле расположился Камышников. Доктор же предпочел стоять, опираясь на подоконник.
- Помню..., - тихо произнес Никифор Иванович. - Доктор меня привел.
По документам, Козлову было пятьдесят шесть. Но выглядел он лет на двадцать старше.
Камышников знал, что за плечами этого человека - странная смерть сына, лагерь и штрафбат.
- А что случилось с Егором, вы помните? Тогда, на квартире у Спириных?
Голова пациента была низко опущена, так что Борис Федорович вообще не был уверен, расслышал ли Козлов его слова. Камышников уже собрался было повторить вопрос, как вдруг Никифор Иванович сказал:
- Егор... Он... Умер.
- Почему вы очутились на вокзале, Никифор Иванович?
На это раз Камышникову все же пришлось повторить дважды.
- Некуда было возвращаться... Совсем некуда. А вы кто?.. - внезапно подняв голову, спросил Козлов.
- Я - друг. Меня зовут Борис Федорович. Мне надо еще спросить вас о вашей жене... матери Егора.
Камышникову показалось, что Козлов изменился в лице. Но лишь на секунду.
- Юлия? Я не... помню.
- Простите, - вмешался Локтионов. - Никифору Ивановичу нужно принять лекарство и передохнуть.
- Да-да, конечно. Спасибо, что уделили мне время.
- Я надеюсь, ты понимаешь, о чем просишь.
- Понимаю, Яков.
Просьбу Камышникова Стукалов воспринял в штыки. Но Борис Федорович еще раз внятно изложил свои доводы.
- Предположим, Владивосток я запрошу... Предположим, Спирин поднимет свои связи в... моем бывшем ведомстве. Но ГРУ...
- Товарищ Спирин хочет узнать, кто убил его супругу?
Стукалов развел руками.
- Да с чего ты решил, что... Выпить хочешь?
- Нет.
- А я хочу.
Яков Андреевич встал и потянул из шкафа бутыль с самогоном. Встреча происходила не в управлении УГРО, а на даче у Стукалова.
Почему-то именно это место бывший сотрудник МГБ считал безопасным для беседы. Наверное, из-за удаленности дачи от города, а еще потому, что по документам принадлежала она какому-то садово-огородному товариществу. - Одним словом, Борис Федорыч, никто с нами никакими тайнами делиться не станет - вот моё мнение!
- То есть, их там не беспокоит, что по городу разгуливает опасный убийца - возможно, их бывший сотрудник? Ты посмотри, как чисто он убрал Татьяну Спирину. Думаешь, он больше никого не тронет? А вот я не уверен...
- Да кто он-то, Боря?!. Я понимаю, что Спирину убил не Никифор Козлов. И не товарищ Спирин. А кто тогда?
- Как его зовут сейчас - я не знаю. А вот раньше...
- Что - раньше?
- Смерть Егора Козлова была инсценировкой. Они сделали всё, чтобы уничтожить, стереть следы. Но допустили одну ошибку.
- Какую же? - почти безразлично спросил Стукалов, давно уже потерявший нить логических построений Камышникова.
- Упрятали в лагерь Козлова-старшего.
24.09.1954
Человек уже ждал, сидя на скамейке. Одет он был просто - в светлый парусиновый костюм, темную рубашку и кепку. Казалось, он весь сосредоточен на позиции, которая сложилась на небольшой шахматной доске перед ним. - Ботвинник - Алехин, Голландия, тридцать восьмой год, - сказал Камышников, подойдя почти вплотную. Игрок поднял голову.
- И каков следующий ход?
- Ладья белых бьет на е7, - улыбнулся Борис Федорович.
- Садитесь, - разрешил игрок. - У вас есть пять минут.
- Вполне достаточно. Не думаю, что вы ответите на все мои вопросы, но... Попытка - не пытка. Итак... Супруга товарища...
- Никаких имен, - процедил человек в кепке, не отрывая взгляда от позиции.
- Хорошо. Супруга товарища С. работала вербовщицей?
- В прошлом.
- В том году, когда была сыграна эта партия?
- Да.
- Она - дочь товарища Л., который?..
- Да.
- Парень был выбран не случайно?
- Нет.
- Что-то, связанное с его матерью? Которая в двадцать втором...
- Да, с ней. Она была врагом. Он согласился. Сам.
- Его смерть... Какая-то химия?..
- Да. Полная иллюзия смерти.
- И что потом? Он изменил? Ушел к?..
- Мы не знаем. Возможно, был раскрыт и... зачищен.
- Ему пообещали, что отца не тронут? Супруга товарища С. пообещала?
- Да. Она ни при чем. Перестраховались.
- Вы его ищете?
Игрок, впервые за время разговора, слегка изменил позу. Коротко (очень коротко!) взглянул на Камышникова и снова уставился на доску.
- Ваше время истекло.
- Да, но...
- Всего хорошего, товарищ¸ - с нажимом произнес шахматист. - Благодарите товарища С. и... ваше боевое прошлое.
Борис Федорович встал и, не прощаясь, двинулся по аллее к выходу из парка. Шел он не спеша и спустя секунд двадцать обернулся. Шахматиста на скамейке уже не было...
26.09.1954
- С Владивостока пришел ответ, - сказал Стукалов. - Понятно теперь, почему Никифор Козлов так тщательно скрывал эти факты своей биографии. И почему переехал - тоже понятно. Супруга-то его, Юлия Серебрянская-Темникова, была дочерью князя Серебрянского, личного адъютанта генерала Дитерихса**. Поженились они за два года до разгрома белых. Козлов при госпитале работал, а эта Юлия... Там же крутилась, вроде как благотворительностью занималась. Никифор наотрез отказался бежать с ней в Манчжурию, да и сына Юлии не отдал. Благодаря папаше, она быстро заняла видное положение в белой эмиграции в Харбине. Позже перебралась в Европу. В общем, непростая была дамочка. С первых дней прихода Гитлера к власти работала на немецкую разведку.
- Были, оказывается, и настоящие шпионы, - не удержался Камышников.
Выражение лица Стукалова при этой фразе трудно было описать.
- Ну что же, пора и брать господина Козлова?
- Не понял..., - тупо пробормотал Стукалов.
- Яков Андреевич, возьми с собою несколько человек - он опасен. Подъехать нужно незаметно, я объясню как. Ну, что сидим? Поехали!..
***
Две бежевые "Победы" остановились в тени раскидистых деревьев. Камышников разъяснил оперативникам их задачу, а сам, вместе со Стукаловым, направился к белому трехэтажному зданию за решетчатым забором. Удостоверение Стукалова послужило пропуском внутрь - впрочем, как и в прошлый раз. По лестнице они поднялись на последний этаж.
- Терпеть не могу этот запах, - честно признался Стукалов своему спутнику. В нужный кабинет они вошли без стука.
- Вы ко мне? - с некоторым удивлением спросил человек, сидевший за большим полированным столом, на котором стояла шахматная доска с фигурами.
Камышников сел напротив; Стукалов остался стоять у дверей, демонстративно запустив правую руку под борт пиджака.
- Я хотел бы рассказать одну историю, - начал Борис Федорович. - На мой взгляд, она вас может заинтересовать.
- В самом деле?
- Почти уверен. А пробелы в ней заполните вы сами. Речь пойдёт о некоем весьма талантливом мальчике, который родился далеко отсюда и у которого не было мамы. То есть, конечно, она была. Но мальчик ее не помнил. А вот папа у мальчика был - хороший, надо сказать, папа. Работал день и ночь, чтобы сын выучился и стал приличным человеком. Всё к этому и шло: отличные оценки почти по всем предметам, похвалы от учителей... Кое-кто, правда, подмечал, что мальчик немного странный, замкнутый, совсем не общественник, но... И такое ведь бывает, правда? Мальчику нравились шахматы, он с удовольствием ходил в гости к взрослому соседу и играл с ним. Но вот ведь какое дело... Сосед женился. А молодая супруга соседа работала... ну, скажем, на Систему. И Система эта была весьма заинтересована в таких вот способных мальчиках. Система обещала им новую, интересную жизнь. Наш мальчик - к тому времени уже юноша - тоже, через супругу соседа, получил предложение от Системы. Да ещё какое! Ему предложили, ни много-ни мало, встречу с его мамой, о которой он почти ничего не знал. Не сомневаюсь - "легенда" была подготовлена блестяще, чтобы мама не задавалась вопросом, как именно ее сын смог до нее добраться. Но вот беда: для того, чтобы получить эту новую, невиданную жизнь, необходимо было полностью зачеркнуть прежнюю. Не пропасть без вести, а именно умереть. С тем, чтобы через какое-то время воскреснуть совсем в другом месте и воссоединиться со своей мамой. И еще одна мелочь: за мамой нужно было шпионить. Докладывать обо всём, чем она занимается. Даже о чем она думает. Мальчик, повторяю, был умён. Он понимал, что Система подарков не делает. Он поставил условие - с его любимым отцом ничего не должно случиться. Ему, конечно, пообещали. И - обманули... Камышников вздохнул и продолжил: - Папа оказался в лагере. Не в пионерском, естественно. Мальчик об этом узнал - возможно, мама ему сообщила. И тогда Система стала для него врагом. Шпионить за мамой он не стал - возможно, слал какую-нибудь дезинформацию. Мечтал отомстить Системе за обман, за своего отца, которого держали в заключении безо всякой вины. Как же можно отомстить целой Системе? А никак. Но вот той самой женщине, жене соседа - еще как можно... Вы следите за моей мыслью, Илья Ильич?
Доктор Локтионов между тем тяжелым взглядом буравил какую-то точку, которая находилась поверх плеча его собеседника.
Камышников сообразил, что смотрит он на Стукалова, а точнее - на его руку, частично скрытую под бортом пиджака.
- Не стоит, Илья Ильич. Или правильнее - Егор Никифорович? Здание оцеплено надежно, вам не уйти. Вы отца своего случайно разыскали? Или предполагали, что после лагеря и штрафбата ему некуда будет вернуться, и он может пойти на один из вокзалов?
Локтионов молчал.
- Такая трогательная забота подозрительна: нашли какого-то бездомного, предоставили ему отдельную палату... Если только не предположить, что бездомный - вам не чужой. Далее - возраст. Егору сейчас как раз должно быть тридцать три. Внешнее сходство? Ну, пожалуй. Если приглядеться... Разрез глаз, форма носа, ушей... Егор Козлов в школе особенно любил химию и биологию - вот вам и врач. Плюс чувство вины за то, что оставили отца, да еще причинили такое горе: он видел вашу смерть. Мнимую, вызванную каким-то хитрым препаратом - но он-то думал, что вы мертвы по-настоящему! Полагаю, если постараться, то где-нибудь в архивах спецслужб можно отыскать отпечатки Егора. Они совпадут с вашими...
- А вот это - вряд ли..., - со злостью процедил Локтионов, растопыривая пальцы и демонстрируя их собеседнику. - Кислотой сожжены? - сразу же догадался Камышников.
- Всем говорю, что это проклятые фашисты так поиздевались, - усмехнулся главврач.
- Понятно теперь, почему на квартире у Спириных 'пальчиков' убийцы не нашли. Какая у вас 'легенда' была для внедрения? И почему вернулись? Только из-за отца?..
- Крым... Шторм, дождь. Парусная яхта потеряла управление и прибилась к берегам Турции..., - с оттенком некоей ностальгии произнес Илья Ильич. - Сообщил пограничникам имя-фамилию. Назвался сыном княжны, которая живет в Берлине... В общем, правду сказал. Мама поверила, что отец мне письма ее читал. Письма-то были, но читали их совсем другие люди. А отец их сразу же сжигал.
- Как узнали, что отец арестован?
- Есть каналы... Там.
- Ясно. Значит, Третий рейх обрел способного агента?
- Можно и так сказать. Кто вообще придумал, чтобы сын шпионил за собственной матерью? Кому пришел в голову этот 'гениальный' бред?.. А вернулся я потому, что мама погибла. Под американскими бомбами. После такого я к вашим союзникам бежать передумал...
- Решили подделать диплом врача и вернуться на Родину?
-Почему подделать? Диплом настоящий. Принадлежал одному доктору, моему ровеснику, который погиб в концлагере. В Берлине я всерьез изучал психологию. Вот 'корочки' и сгодились.
Локтионов потянулся рукой к зажигалке на столе. Стукалов заметно напрягся. Вспыхнул оранжевый язычок пламени. Илья Ильич простер над ним левую ладонь, и огонь коснулся кожи.
- Огонь... Он не может повредить самому себе.
- Спирина звонком выманили из квартиры, - сказал Камышников. - И тут же появилась Татьяна. Она дала вам препарат.
- Да, - подтвердил Локтионов, продолжая обжигать себе руку. И ферзя белого на доске зачем-то переставила. Дура, испортила такую позицию...
Погасив, наконец, зажигалку, Илья Ильич поднялся из-за стола.
- Идемте, господа. Вы ведь наверняка хотите услышать мою Одиссею в подробностях?
- Хотелось бы, - подал голос Стукалов.
- А вот и не услышите! - внезапно веселым тоном произнес Козлов-младший. - Шах и мат! Прощайте...
Доктор с какой-то невероятной быстротой проделал следующее: обхватил себя за голову, уперев правую ладонь в подбородок и положив на затылок левую. После чего одним движением свернул себе шею и рухнул замертво...
- Ну, вот и признание..., - вымолвил Камышников.
28.09.1954
Они неспешно прогуливались вдоль набережной. Шел мелкий дождь, но они его совсем не замечали.
- Спасибо тебе, Борис Федорыч, большое.
Стукалов, впервые за время их общения, протянул Камышникову руку, и тот ее пожал.
- Понимаю, Борис, о чем хочешь спросить, но... Пока что - нет. Может быть, попозже. Но не сейчас.
Камышников понимающе кивнул.
Триумфальное возвращение в профессию откладывалось...
--------------------------------------------------------------------------
* У работников колхозов в СССР до 1974-го года не было паспортов. Соответственно, и передвигаться по стране они не могли
** Один из руководителей белого движения в Сибири и на Дальнем Востоке
1-е место на конкурсе исторического детектива (КИД-2019) на Самиздате Мошкова
15.09.1954
...Звонок в дверь. Открывать не хотелось. Вот просто не хотелось - и всё.
Скорее всего, это был почтальон с какой-нибудь жировкой. Ну, или, на худой конец - дворник, которому он пару дней назад пообещал починить прохудившуюся кастрюлю. Понятно, что пришли именно к нему - звонили тремя короткими, с перерывом в пятнадцать-двадцать секунд. Так что открывать все-таки пришлось...
Август 1938-го года
Никифор Козлов в который раз за вечер озабоченно взглянул на настенные часы. Егорка давно уже должен был вернуться от соседа.
В последнее время он пристрастился к игре в шахматы, а сосед-перворазрядник с удовольствием делился с ним секретами мастерства. Выждав еще примерно с полчаса, Никифор Иванович встал из-за стола и решительно направился в прихожую. Вышел на лестничную клетку и позвонил в соседскую дверь с медной табличкой, на которой было выгравировано: 'Проф. Спирин Д.Д.'
Ответа не последовало.
15.09.1954
- Вот уж кого меньше всего ожидал увидеть, - меланхолично произнес Камышников, разглядывая незваного гостя.
- Впустишь? - спросил тот.
Камышников неохотно посторонился.
- Шляпу и плащ можете тут повесить.
Гость так и поступил. После чего, достав из кармана пиджака расческу, тщательно выровнял свой и без того идеальный пробор.
- Извините, чаю не предлагаю.
- Обойдусь, - гость без приглашения опустился в кресло.
- Чем обязан... гражданин начальник? - спросил Камышников, едва сдерживая гнев. Минуту назад ему было все равно, а теперь визитер его раздражал.
- Да ладно тебе, Борис Федорыч. Дело у меня. Неотложное.
- Кто бы сомневался... И что же это за дело? Наверное, все-таки выяснилось, что я - подлый английский шпион?.. Гость недовольно поморщился - как будто услыхал очень неудачную шутку.
- Что - не угадал? Ну, значит - диверсант. Троцкист. Не томите, гражданин начальник!
- Успокойся, Борис Федорыч! - гость положил ногу на ногу. - Неужели ты и вправду решил, что я тебя арестовывать пришел?
- А что - нет?..
Гость вздохнул (Камышников не понял значения этого вздоха). Затем встал, подошел к двери комнаты и выглянул в коридор.
- Не волнуйтесь, гражданин капитан. Соседка на работе, сын ее - в институте.
"Гражданин капитан" плотно прикрыл дверь.
- Вот и хорошо, вот и ладно. Дело-то не терпит лишних ушей. Да, и... Называй меня как-то... По имени-отчеству, что ли.
- Как скажете, Яков Андреевич. Так что вас ко мне привело?
- Ты дело Спирина помнишь?
Камышников задумался. Фамилия звучала знакомо, но...
- Извините, гражд... Яков Андреевич, у меня после лагеря, знаете ли, с памятью туго стало...
Гость смотрел без особого сочувствия. "Не так уж и долго ты просидел", - читалось в его глазах.
- Спирин Аркадий Дмитриевич, ныне - зам по идеологии первого секретаря горкома. В тридцать восьмом у него на квартире произошел несчастный случай - умер юноша, его сосед, Егор Козлов. Тогда Спирин еще не занимал высоких постов, был членом заводского профкома. Отец парня решил, что в смерти Егора виноват Спирин. В общем... Козлова-старшего буквально сразу арестовали по анонимному доносу. Отправили в один из сибирских лагерей.
- Так бы и сказали, Яков Андреевич - дело Козлова. Помню, конечно. Парня, по-моему, отравили?
- Это не удалось установить. Возможно, он и сам... Парень был необычайно одаренным - в математике, в языках. Но при этом... Как бы сказать...
- Проблемы с психикой?
- Верно, - кивнул Яков Андреевич.
- Ну, допустим. А я тут каким боком? Или спустя шестнадцать лет вам нужно повесить на кого-то убийство?
- Борис Федорыч, попридержи лошадей, а? Во-первых, в МГБ я больше не работаю - в уголовный розыск перевелся... Перевели. Во-вторых, к тебе я пришел за помощью: наше расследование зашло в тупик. А в-третьих, просьба исходит от самого товарища Спирина - он, кстати, участвовал в комиссии по реабилитации и считает тебя толковым специалистом.
- Вы возобновили дело Козлова? Хотите дознаться, кто отравил парня?
- Нет, Борис Федорыч. Мы расследуем убийство Татьяны Евгеньевны. Супруги товарища Спирина.
Август 1938 г.
- Никифор? Ты ко мне?
Аркадий Дмитриевич поднимался по лестнице.
- Я за Егоркой...
- Cейчас открою.
Они одновременно увидели Егора, лежащего на паркете в гостиной. Рядом валялся пустой граненый стакан. Шахматная доска была на столе, черные и белые фигуры застыли друг против друга в какой-то мудреной позиции. Никифор Иванович пошатнулся, хватаясь за сердце.
Спирин же поспешил к Егору (на губах которого застыла белесая пена).
- "Скорую", "Скорую" надо! - выкрикнул хозяин квартиры, ища взглядом телефон. Вспомнив, наконец, где аппарат, Аркадий Дмитриевич пулей вылетел в прихожую.
- Это ты... Ты его... За что?!. - вопил, стоя на коленях, Козлов-старший.
Вне себя от горя, он бросился на Спирина.
- Успокойся, Никифор! Уймись!.. Я тут ни при чем. Ну зачем мне-то?..
Никифор Иванович крепко держал соседа за грудки.
- Почему?! Почему он остался один?..
- Мне позвонили. Сказали, чтоб я спустился вниз...
- Зачем?!..
- Отпусти меня! Сейчас приедет 'Скорая', ему помогут!.. Приятель у меня в Мурманске живет. Мужик какой-то по телефону сказал - посылка у него для меня, как раз от этого приятеля.
- Ну?!.
-...И что он очень торопится, просит меня встретиться с ним в парке, через дорогу.
- Ну, и где посылка-то?!.
- Я... Не знаю. Я его пятнадцать минут прождал. Потом вернулся...
Первый шок миновал. Никифор Иванович прошел в гостиную и склонился над сыном.
Когда-то в юности Козлов работал санитаром в больнице. Он видел, что Егорке уже не помочь...
16.09.1954
Камышников осознавал, что причин, по которым он согласился на предложение Стукалова, было две.
Первая - чувство благодарности по отношению к товарищу Спирину, бывшему в составе комиссии, которая реабилитировала его и еще многих из тех, кому, казалось, суждено было сгинуть в рудниках или на лесоповале. Вместо выданного скорым судом "четвертака" (фактически - высшая мера!) бывший следователь УГРО Борис Камышников "оттрубил" всего-то пять с небольшим годков и вернулся по месту постоянного проживания.
Даже комната в коммуналке оказалась не занятой, и соседка (все та же самая Варвара, с изрядно повзрослевшим сыном) снова с удовольствием согласилась с ним спать.
Однако существовала и вторая причина, почему состряпавший в свое время на него дело Стукалов не был с порога выставлен вон.
Борис Федорович после возвращения из лагеря перебивался случайными заработками, чем заслужил стойкую к себе неприязнь со стороны участкового, резвого сопляка, который и пороху-то отродясь не нюхал (в отличие от Камышникова, почти всю войну проведшего в разведбате). Бывший следователь очень хотел вернуться в профессию. И Стукалов (будь он проклят, самого ж едва не 'зачистили' после смерти Вождя, дешево отделался - в УГРО сослали) мог в этом как-то помочь. Если бы захотел...
Спирин выглядел угнетенным, растерянным. Почти все вопросы Камышникову приходилось повторять по два раза. - ...Вы вернулись поздно вечером, потому что были на заседании бюро. Дверь была открыта?
- Что? А-а, нет... Нет-нет. Я открыл дверь своим ключом.
- Что было потом?
- Потом... Я переобулся в тапочки. Сказал что-то вроде: "Танюша, я дома!" Прошел в гостиную..., - Спирин сглотнул. - Я подумал... Подумал - она спит... Она в кресле сидела, в своем любимом. А потом...
Аркадий Дмитриевич закрыл лицо руками, не в силах продолжать. Но Камышников и так знал, что - "а потом". Спирин обратил внимание, что голова у супруги как-то неестественно вывернута. Шея была сломана...
Стукалов наполнил стакан водой из графина и протянул Спирину. Аркадий Дмитриевич осушил стакан парой больших глотков.
Положив руки на стол, он сцепил пальцы и, подавшись вперед, показал своим видом, что готов продолжить беседу.
- Сколько времени вы прожили с Татьяной Евгеньевной? - спросил Камышников.
- Все это есть в деле... Мы были в браке шестнадцать лет.
Быстро прикинув в уме цифры, Камышников задал новый вопрос:
- То есть, вы поженились как раз в том году, когда случилась эта трагедия с Егором Козловым?
- Да. За несколько месяцев до этого. Почему вы спросили?
- А вы не помните, где была Татьяна Евгеньевна, когда всё это с парнем произошло?
- На работе, - пожал плечами Спирин. - Она в то время преподавала на вечерних курсах при клубе. Если вы намекаете на то, что... Танюша могла быть причастна...
- Нет, что вы, Аркадий Дмитриевич! - поспешил заверить Стукалов (в чьем кабинете и происходил разговор).
- Но вы же подозреваете, что ваш бывший сосед Никифор Козлов мог таким образом отомстить вам за сына? - гнул своё Камышников.
Вопрос Спирину не понравился.
- Ну да... Я высказал такое предположение в одной из первых бесед с... вашими коллегами. Извините, товарищи, но мне нужно отдохнуть.
- Конечно, товарищ Спирин! - с готовностью затараторил Стукалов. - Не смеем вас больше задерживать!
Помощник первого секретаря ушел. Стукалов переместился на кожаный диван и не спеша, с наслаждением закурил "Казбек".
Камышников же к табачному дыму относился отрицательно; он подошел к окну и распахнул его настежь.
- Спасибо, конечно, Яков Андреевич, что не бил меня на допросах..., - сказал он вдруг безо всякой связи с предшествующим разговором. - Но вместо тебя это делали другие.
Стукалов в раздражении раздавил в пепельнице папиросу.
- Борис Федорыч, ты чего от меня хочешь? Камышников резко повернулся к собеседнику (была у него такая манера).
- Учти, Яков Андреевич: если сейчас скажешь, что 'время было такое' - я за себя не ручаюсь!
Стукалов с неодобрением поцокал языком. Затем встал, подошел к массивному сейфу, на котором давно облупилась краска. Достал бутылку водки и пару граненых стаканов.
- Будешь?
Камышников отрицательно покачал головой.
- Печень пошаливает.
- Тоже после лагеря?
- После него...
Пожав плечами, Яков Андреевич наполнил только один стакан. И, мощно выдохнув в сторону, опрокинул его в себя.
- Ты про план по врагам народа слыхал, надеюсь? Каждая республика, каждый край - да что там! - каждый город, каждая отрасль хозяйства были обязаны... А иначе... Сам знаешь: тот, кто покрывает врага - тоже враг! Если бы я отказался вести твое дело - то его бы передали другому. Тебя все равно бы посадили. Ну, и меня... Как подлого пособника. А у меня на тот момент жена была беременная... Мы, кстати, развелись полгода назад, она в Минск, к маме своей, вернулась. Считаю, что объяснил тебе всё толково, и давай к этой теме больше не возвращаться, Борис. А не хочешь со мной работать - вали на все четыре!.. - Стукалов резко отмахнул рукою в сторону двери. - Я уж как-нибудь товарищу Спирину... объясню.
Повисла неловкая пауза.
Камышников прошагал от окна к столу. Присел и наполнил оба стакана.
- Ладно, Яков Андреевич, давай по делу. Не мог Спирин сам свою жену... того?
18.09.1954
Дело о гибели Егора Козлова отыскалось в архиве УГРО.
Было оно совсем не объемистым: свидетельство о смерти, подписанное врачом "Скорой", несколько фотографий с места происшествия и протокол допроса хозяина квартиры, Спирина А.Д., девятьсот третьего года рождения, русского, члена ВКП(б)...
- Что вы уже успели сделать до того, как ко мне обратились? - спросил Камышников.
- Попытались разыскать Никифора Козлова. А также врача 'Скорой', который констатировал смерть. Ну, и... Следователя, который вел дело, тоже хотели опросить.
- 'Попытались', 'хотели'... Яков Андреевич, ты не находишь, что звучит это как-то... странно?
- Нахожу. Поэтому Спирин про тебя и вспомнил. Как про одного из лучших сотрудников. Козлов-старший был арестован через два дня после гибели сына. По анонимному доносу обвинен во вредительстве и отправлен в спецучреждение на двадцать лет... Секунду!.. А-а, вот... РК/218, Восточная Сибирь, поселок Сухое. В начале войны вызвался добровольцем на фронт - чтобы искупить кровью, так сказать... Попал в штрафбат. Был ранен. Вернулся в строй... Это - май сорок третьего. А дальше следы теряются. Часть была отправлена на переформирование. Ну, и... В общем...
- Понятно. Что по другим, кого ты называл?
- И там полный... тупик, - с кислой миной произнес Стукалов. - Врач "Скорой" по фамилии Демиденко через несколько дней после того выезда на квартиру Спирина был убит уличными грабителями. Не повезло человеку... Следователь угрозыска Калугин...
- Дай угадаю. Застрелился? - внезапно перебил Борис Федорович.
- Повесился с перепоя. Он вообще... Любил это дело.
- Что любил? Вешаться?
Стукалов хмыкнул.
- Самогонку.
- Калугин, Kалугин... Нет, не помню. Хотя... Он ведь в другом районе работал. А я тогда только начинал. Но про дело Козлова слухи ходили.
- Какие же?
- Разные. Про парнишку этого, Егора. Будто твои коллеги бывшие ищут таких вот, юных и талантливых... Стукалов, сделав "страшные глаза", покрутил пальцем у виска, а затем приложил этот же палец к губам. Камышников понимающе усмехнулся и глянул на портрет Феликса Эдмундовича на стене.
- Может, пройдемся, Яков Андреевич? Что-то душно тут у тебя...
"Смотри, смотри на огонь! Ни о чем не думай, только смотри... Сейчас ты - огонь... Протяни руку. Не бойся. Ты ведь огонь. А огонь не может причинить боль самому себе... Дотронься до него. Дотронься до самого себя..."
- Ну хоть с кем-то удалось встретиться, поговорить?
Камышников и Стукалов, бывший обвиняемый и его следователь, сидели в павильоне пельменной, расположенной в одном из городских парков. Где-то снаружи играла музыка, гуляли люди.
- Удалось, - сказал Яков Андреевич. - С бывшей учительницей Егора Козлова. Она уже в возрасте. Парень действительно был очень способным. Биологию с химией обожал. На медаль шел, но история немного "хромала".
- На военном учете он состоял?
- В военкомате сказали - дело куда-то пропало. Во время войны случалось такое.
- Вроде бы наш город под немцем не был?
Стукалов насадил на вилку очередной пельмень.
- Не был. Но фронт был близко. Многие готовились к эвакуации, сортировали бумаги. Ты ешь, Борис. Пельмени тут вкусные. А насчет того, что ты там в кабинете говорил... Не мы занимались, а военная разведка. Для этого использовались специальные вербовщики. Не представляю, от кого ты мог про это услышать...
Камышников предпочел промолчать. Хотя и знал, что его знакомый журналист (рассказавший под большим секретом про работу спецслужб с подростками) погиб еще в финскую.
- А где похоронили Егора? Кто вообще занимался этим?
- Сплошные вопросы без ответов, Борис. Вначале тело отправили в морг. Нужно было проводить вскрытие... -...Но его результатов вы не нашли, - желчно заметил Камышников.
- Именно так, - подтвердил Стукалов. - Не нашли...
По возвращении в управление их ждал сюрприз. Дежурный доложил, что звонил один из членов следственной группы. Который утверждал, что нашел человека, похожего на Никифора Козлова.
- Где нашел? - спросил Стукалов.
- Да на вокзале вроде. Там бездомных много. За сто первый километр бы их...
- Ладно, сержант. Откуда звонил мой сотрудник?
- С вокзала же и звонил. Вроде...
Лейтенант Волков лихо козырнул Стукалову и повел его и Камышникова сквозь гущу толпы к запасным путям, к пивным ларькам, за которыми сидели на перевернутых деревянных ящиках какие-то оборванные, бородатые личности.
- Ну? Который из них?
Волков подбородком указал на мужичка, который ковырялся в своем огромном, донельзя замызганном вещмешке. - Как ты его узнал-то, лейтенант? - поинтересовался Камышников.
Прежде, чем ответить, Волков взглянул на своего начальника; тот кивнул.
- Так по фотографии и узнал.
- Снимок из старого дела, там он без бороды, - пояснил Стукалов. - Ну-ка, дай-ка его.
Лейтенант достал из кармана фото. Стукалов принялся ее рассматривать.
- Ну ты и глазастый, Волков! Действительно похож!
Они втроем подошли к мужичку.
- Гражданин, предъявите документы! - казенным тоном отчеканил Волков.
Мужичок поднял глаза. Молча полез за пазуху.
- "Рогожин Ефим Иванович, девятисотого года..."
Э-э-э... Что-то не так? - забеспокоился мужичок.
- Пройдемте, гражданин, - велел Волков. - Нужно кое-что уточнить.
17.09.1954
- Мимо, - устало произнес Стукалов.
Они с Камышниковым вновь сидели в управлении, в кабинете у Якова Андреевича.
- Мужичок мутным оказался. Паспорт поддельный. Но - на его имя. Он действительно Рогожин, а не Козлов.
- Из колхоза, что ли?* - догадался Камышников.
Стукалов угрюмо кивнул.
- Нашел там у себя какого-то умельца старорежимного, тот ему и изготовил... Приподнявшись, Стукалов прибавил громкость радиоточки.
-"...дали обязательство досрочно выполнить планы пятой пятилетки..."
Убрав звук, Яков Андреевич неожиданно хлопнул ладонью по столу.
- И выполнят! И сделают! Если партия решила... А мы вот... На своем месте обязаны... А то что ж это получается - убили жену ответственного работника!.. Найти надо этого гада, Борис!
- В квартире Спириных никаких следов не осталось?
- Нет. Похоже, стерли отпечатки. А может, гад в перчатках был...
- Хладнокровный, значит..., - задумчиво произнес Камышников. - Сколько этому Козлову-старшему сейчас должно быть?
- Пятьдесят шесть.
- Мы исходим из того, что он жив, верно? И что он, желая отомстить за сына, разыскал Спириных спустя столько лет по новому адресу... И убил Татьяну. Вопрос - почему ее, а не его, не Аркадия?
- Ну, не знаю, - пожал плечами Стукалов. - С женщиной-то легче справиться.
- Получается, она впустила его в квартиру сама. А уходя, он дверь захлопнул. Что ж, допустим - все-таки бывший сосед... Они прошли в гостиную, тут он напал... И свернул ей шею. Так получается?
- Да я-то откуда знаю! Как будто я там был... Опрос соседей ничего не дал. А вот чистильщик обуви, который сидит напротив подъезда, показал, что примерно в четыре - это ориентировочное время смерти Спириной - в дом заходил человек. И вроде бы он не из жильцов - этих чистильщик уже всех знает. Но четкого описания внешности нет - среднего роста, в сером костюме, кепка низко надвинута на глаза... Полгорода под эти приметы подойдут. А ты что, Борис, думаешь - сам Аркадий Дмитриевич может быть причастен?
- Ну, не лично. Алиби у него есть - действительно был на бюро обкома. В последние годы Татьяна Евгеньевна не работала? А в тридцать восьмом, когда случилась эта история с Егором, она преподавала на вечерних курсах кройки и шитья? И было ей... Двадцать пять, если не ошибаюсь? Вы вообще ее биографию хорошо прошерстили?
- Обычная трудовая биография. Родилась, училась... В войну медсестрой была.
- А детей у Спириных нет?
- Спирин обмолвился, что у супруги - проблемы по этой части.
Камышников задумался.
- Что-то мы упускаем... Яков Андреевич, распорядись-ка проверить психлечебницы. Вдруг Козлов туда обращался за помощью? От кого-то же Егор унаследовал свои странности... А лагерь и война обострить могли... Да, и личность Татьяны Спириной меня очень интересует. Документы, фотографии... Как ее девичья фамилия?
- Лапидус. Фотографий почти нет - по словам мужа, она ненавидела сниматься. Психбольницы проверим. Что-то еще?
- Лапидус... Что-то знакомое. Дай-ка мне еще раз взглянуть на снимки из дела Егора Козлова.
Стукалов протянул Борису несколько фото.
- Та-ак... Вот тут, видишь? Позиция фигур на доске. Она нелогична - белый ферзь тут стоять никак не может.
- Почему?
- А как он туда попал? Каким был предыдущий ход? Поверь мне, я играл когда-то, и неплохо.
- И что нам это дает?
- Пока не знаю. Но уверен, что в те пятнадцать-двадцать минут, что Спирин отсутствовал, в его квартире был кто-то еще, кроме Егора. Тем более, уже тогда, в тридцать восьмом, выяснилось, что приятель Спирина никакой посылки ему не передавал...
20.09.1954
- Козлова нашли, - будничным тоном сообщил Стукалов. - Ты был прав - он пациент психлечебницы номер восемь. Я привез главврача, который является и его лечащим врачом. Выглянув в коридор, Стукалов пригласил ожидавшего там мужчину лет тридцати пяти, невысокого, с короткой стрижкой.
- Локтионов, - представился вошедший.
- Илья Ильич согласился нам помочь. Он сам несколько лет назад случайно обнаружил Никиту Козлова на вокзале. И определил его в клинику. Присаживайтесь, Илья Ильич. Вы расскажете нам про вашего пациента?
- У него тяжелое расстройство личности. Думаю, следствие полученной на фронте контузии.
- На убийство он способен? - спросил Стукалов.
- На убийство? Ну что вы... Он с трудом может ложку в руке удержать...
-...Да и к тому же, последние полтора года никуда из клиники не отлучался, - подвел итог Камышников. - Ну что - версия с Козловым провалилась.
- А она у нас, напомню - единственная.
- Я бы хотел потолковать с Козловым.
- Ты же слышал: Локтионов сказал, что Козлов этот вообще с трудом осознает, где он и что с ним, - заметил Стукалов.
- И все-таки...
- Хорошо. Если Илья Ильич не станет возражать...
- А ключ к разгадке кроется в личности Татьяны Спириной. Не родственница ли она некоему Михаилу Лапидусу, с которым я пересекался на этапе? Этот Михаил, между прочим, служил в штабе разведки сухопутных войск. Кстати, Яков... Что вообще известно о матери Егора Козлова?
- Оставила мужа с ребенком в двадцать втором - мальчику едва исполнилось полтора годика. Никифор родом с Дальнего Востока. Там же и Егор на свет появился. Козлов на допросах упоминал, что жена сбежала то ли в Китай, то ли в Японию. После этого он в столицу и подался, чтобы сына прокормить.
- То ли в Японию, то ли в Китай...,- в задумчивости повторил Камышников. - Давай-ка еще разок: что мы имеем? Загадочная смерть Козлова-младшего в тридцать восьмом... Врач 'Скорой', который констатировал смерть, сам был убит. Следователь, которому поручено было дело, кончает с собой. Результатов вскрытия нет, могилы - нет, Козлова-старшего арестовывают и отправляют в лагерь... А вот с профессорским сынком Спириным все в порядке, он идет в гору, делает карьеру. И спустя шестнадцать лет кто-то убивает его жену, примерную домохозяйку. Какое объяснение ты всему этому можешь найти, Яков Андреевич?
- В том-то и дело, что нет никакого объяснения.
Камышников в некотором возбуждении прошелся по кабинету.
- Есть, есть объяснение!
- Так, может, тебе оно известно? - съязвил Стукалов.
Борис Федорович резко остановился и развернулся лицом к собеседнику.
- Может, и известно. Но тебе оно точно не понравится.
21.09.1954
- Никифор Иванович! Вы помните, как попали сюда?
Козлов, смотревший до этого в одну точку, медленно повернул голову в сторону своего лечащего врача, будто бы спрашивал у того разрешения. Локтионов едва заметно кивнул.
Разговор происходил в палате Козлова - небольшой комнате с зарешеченным окном и минимумом мебели: кроме кровати, тут был только скрипучий, покосившийся стул. Козлов сидел на кровати; на стуле расположился Камышников. Доктор же предпочел стоять, опираясь на подоконник.
- Помню..., - тихо произнес Никифор Иванович. - Доктор меня привел.
По документам, Козлову было пятьдесят шесть. Но выглядел он лет на двадцать старше.
Камышников знал, что за плечами этого человека - странная смерть сына, лагерь и штрафбат.
- А что случилось с Егором, вы помните? Тогда, на квартире у Спириных?
Голова пациента была низко опущена, так что Борис Федорович вообще не был уверен, расслышал ли Козлов его слова. Камышников уже собрался было повторить вопрос, как вдруг Никифор Иванович сказал:
- Егор... Он... Умер.
- Почему вы очутились на вокзале, Никифор Иванович?
На это раз Камышникову все же пришлось повторить дважды.
- Некуда было возвращаться... Совсем некуда. А вы кто?.. - внезапно подняв голову, спросил Козлов.
- Я - друг. Меня зовут Борис Федорович. Мне надо еще спросить вас о вашей жене... матери Егора.
Камышникову показалось, что Козлов изменился в лице. Но лишь на секунду.
- Юлия? Я не... помню.
- Простите, - вмешался Локтионов. - Никифору Ивановичу нужно принять лекарство и передохнуть.
- Да-да, конечно. Спасибо, что уделили мне время.
- Я надеюсь, ты понимаешь, о чем просишь.
- Понимаю, Яков.
Просьбу Камышникова Стукалов воспринял в штыки. Но Борис Федорович еще раз внятно изложил свои доводы.
- Предположим, Владивосток я запрошу... Предположим, Спирин поднимет свои связи в... моем бывшем ведомстве. Но ГРУ...
- Товарищ Спирин хочет узнать, кто убил его супругу?
Стукалов развел руками.
- Да с чего ты решил, что... Выпить хочешь?
- Нет.
- А я хочу.
Яков Андреевич встал и потянул из шкафа бутыль с самогоном. Встреча происходила не в управлении УГРО, а на даче у Стукалова.
Почему-то именно это место бывший сотрудник МГБ считал безопасным для беседы. Наверное, из-за удаленности дачи от города, а еще потому, что по документам принадлежала она какому-то садово-огородному товариществу. - Одним словом, Борис Федорыч, никто с нами никакими тайнами делиться не станет - вот моё мнение!
- То есть, их там не беспокоит, что по городу разгуливает опасный убийца - возможно, их бывший сотрудник? Ты посмотри, как чисто он убрал Татьяну Спирину. Думаешь, он больше никого не тронет? А вот я не уверен...
- Да кто он-то, Боря?!. Я понимаю, что Спирину убил не Никифор Козлов. И не товарищ Спирин. А кто тогда?
- Как его зовут сейчас - я не знаю. А вот раньше...
- Что - раньше?
- Смерть Егора Козлова была инсценировкой. Они сделали всё, чтобы уничтожить, стереть следы. Но допустили одну ошибку.
- Какую же? - почти безразлично спросил Стукалов, давно уже потерявший нить логических построений Камышникова.
- Упрятали в лагерь Козлова-старшего.
24.09.1954
Человек уже ждал, сидя на скамейке. Одет он был просто - в светлый парусиновый костюм, темную рубашку и кепку. Казалось, он весь сосредоточен на позиции, которая сложилась на небольшой шахматной доске перед ним. - Ботвинник - Алехин, Голландия, тридцать восьмой год, - сказал Камышников, подойдя почти вплотную. Игрок поднял голову.
- И каков следующий ход?
- Ладья белых бьет на е7, - улыбнулся Борис Федорович.
- Садитесь, - разрешил игрок. - У вас есть пять минут.
- Вполне достаточно. Не думаю, что вы ответите на все мои вопросы, но... Попытка - не пытка. Итак... Супруга товарища...
- Никаких имен, - процедил человек в кепке, не отрывая взгляда от позиции.
- Хорошо. Супруга товарища С. работала вербовщицей?
- В прошлом.
- В том году, когда была сыграна эта партия?
- Да.
- Она - дочь товарища Л., который?..
- Да.
- Парень был выбран не случайно?
- Нет.
- Что-то, связанное с его матерью? Которая в двадцать втором...
- Да, с ней. Она была врагом. Он согласился. Сам.
- Его смерть... Какая-то химия?..
- Да. Полная иллюзия смерти.
- И что потом? Он изменил? Ушел к?..
- Мы не знаем. Возможно, был раскрыт и... зачищен.
- Ему пообещали, что отца не тронут? Супруга товарища С. пообещала?
- Да. Она ни при чем. Перестраховались.
- Вы его ищете?
Игрок, впервые за время разговора, слегка изменил позу. Коротко (очень коротко!) взглянул на Камышникова и снова уставился на доску.
- Ваше время истекло.
- Да, но...
- Всего хорошего, товарищ¸ - с нажимом произнес шахматист. - Благодарите товарища С. и... ваше боевое прошлое.
Борис Федорович встал и, не прощаясь, двинулся по аллее к выходу из парка. Шел он не спеша и спустя секунд двадцать обернулся. Шахматиста на скамейке уже не было...
26.09.1954
- С Владивостока пришел ответ, - сказал Стукалов. - Понятно теперь, почему Никифор Козлов так тщательно скрывал эти факты своей биографии. И почему переехал - тоже понятно. Супруга-то его, Юлия Серебрянская-Темникова, была дочерью князя Серебрянского, личного адъютанта генерала Дитерихса**. Поженились они за два года до разгрома белых. Козлов при госпитале работал, а эта Юлия... Там же крутилась, вроде как благотворительностью занималась. Никифор наотрез отказался бежать с ней в Манчжурию, да и сына Юлии не отдал. Благодаря папаше, она быстро заняла видное положение в белой эмиграции в Харбине. Позже перебралась в Европу. В общем, непростая была дамочка. С первых дней прихода Гитлера к власти работала на немецкую разведку.
- Были, оказывается, и настоящие шпионы, - не удержался Камышников.
Выражение лица Стукалова при этой фразе трудно было описать.
- Ну что же, пора и брать господина Козлова?
- Не понял..., - тупо пробормотал Стукалов.
- Яков Андреевич, возьми с собою несколько человек - он опасен. Подъехать нужно незаметно, я объясню как. Ну, что сидим? Поехали!..
***
Две бежевые "Победы" остановились в тени раскидистых деревьев. Камышников разъяснил оперативникам их задачу, а сам, вместе со Стукаловым, направился к белому трехэтажному зданию за решетчатым забором. Удостоверение Стукалова послужило пропуском внутрь - впрочем, как и в прошлый раз. По лестнице они поднялись на последний этаж.
- Терпеть не могу этот запах, - честно признался Стукалов своему спутнику. В нужный кабинет они вошли без стука.
- Вы ко мне? - с некоторым удивлением спросил человек, сидевший за большим полированным столом, на котором стояла шахматная доска с фигурами.
Камышников сел напротив; Стукалов остался стоять у дверей, демонстративно запустив правую руку под борт пиджака.
- Я хотел бы рассказать одну историю, - начал Борис Федорович. - На мой взгляд, она вас может заинтересовать.
- В самом деле?
- Почти уверен. А пробелы в ней заполните вы сами. Речь пойдёт о некоем весьма талантливом мальчике, который родился далеко отсюда и у которого не было мамы. То есть, конечно, она была. Но мальчик ее не помнил. А вот папа у мальчика был - хороший, надо сказать, папа. Работал день и ночь, чтобы сын выучился и стал приличным человеком. Всё к этому и шло: отличные оценки почти по всем предметам, похвалы от учителей... Кое-кто, правда, подмечал, что мальчик немного странный, замкнутый, совсем не общественник, но... И такое ведь бывает, правда? Мальчику нравились шахматы, он с удовольствием ходил в гости к взрослому соседу и играл с ним. Но вот ведь какое дело... Сосед женился. А молодая супруга соседа работала... ну, скажем, на Систему. И Система эта была весьма заинтересована в таких вот способных мальчиках. Система обещала им новую, интересную жизнь. Наш мальчик - к тому времени уже юноша - тоже, через супругу соседа, получил предложение от Системы. Да ещё какое! Ему предложили, ни много-ни мало, встречу с его мамой, о которой он почти ничего не знал. Не сомневаюсь - "легенда" была подготовлена блестяще, чтобы мама не задавалась вопросом, как именно ее сын смог до нее добраться. Но вот беда: для того, чтобы получить эту новую, невиданную жизнь, необходимо было полностью зачеркнуть прежнюю. Не пропасть без вести, а именно умереть. С тем, чтобы через какое-то время воскреснуть совсем в другом месте и воссоединиться со своей мамой. И еще одна мелочь: за мамой нужно было шпионить. Докладывать обо всём, чем она занимается. Даже о чем она думает. Мальчик, повторяю, был умён. Он понимал, что Система подарков не делает. Он поставил условие - с его любимым отцом ничего не должно случиться. Ему, конечно, пообещали. И - обманули... Камышников вздохнул и продолжил: - Папа оказался в лагере. Не в пионерском, естественно. Мальчик об этом узнал - возможно, мама ему сообщила. И тогда Система стала для него врагом. Шпионить за мамой он не стал - возможно, слал какую-нибудь дезинформацию. Мечтал отомстить Системе за обман, за своего отца, которого держали в заключении безо всякой вины. Как же можно отомстить целой Системе? А никак. Но вот той самой женщине, жене соседа - еще как можно... Вы следите за моей мыслью, Илья Ильич?
Доктор Локтионов между тем тяжелым взглядом буравил какую-то точку, которая находилась поверх плеча его собеседника.
Камышников сообразил, что смотрит он на Стукалова, а точнее - на его руку, частично скрытую под бортом пиджака.
- Не стоит, Илья Ильич. Или правильнее - Егор Никифорович? Здание оцеплено надежно, вам не уйти. Вы отца своего случайно разыскали? Или предполагали, что после лагеря и штрафбата ему некуда будет вернуться, и он может пойти на один из вокзалов?
Локтионов молчал.
- Такая трогательная забота подозрительна: нашли какого-то бездомного, предоставили ему отдельную палату... Если только не предположить, что бездомный - вам не чужой. Далее - возраст. Егору сейчас как раз должно быть тридцать три. Внешнее сходство? Ну, пожалуй. Если приглядеться... Разрез глаз, форма носа, ушей... Егор Козлов в школе особенно любил химию и биологию - вот вам и врач. Плюс чувство вины за то, что оставили отца, да еще причинили такое горе: он видел вашу смерть. Мнимую, вызванную каким-то хитрым препаратом - но он-то думал, что вы мертвы по-настоящему! Полагаю, если постараться, то где-нибудь в архивах спецслужб можно отыскать отпечатки Егора. Они совпадут с вашими...
- А вот это - вряд ли..., - со злостью процедил Локтионов, растопыривая пальцы и демонстрируя их собеседнику. - Кислотой сожжены? - сразу же догадался Камышников.
- Всем говорю, что это проклятые фашисты так поиздевались, - усмехнулся главврач.
- Понятно теперь, почему на квартире у Спириных 'пальчиков' убийцы не нашли. Какая у вас 'легенда' была для внедрения? И почему вернулись? Только из-за отца?..
- Крым... Шторм, дождь. Парусная яхта потеряла управление и прибилась к берегам Турции..., - с оттенком некоей ностальгии произнес Илья Ильич. - Сообщил пограничникам имя-фамилию. Назвался сыном княжны, которая живет в Берлине... В общем, правду сказал. Мама поверила, что отец мне письма ее читал. Письма-то были, но читали их совсем другие люди. А отец их сразу же сжигал.
- Как узнали, что отец арестован?
- Есть каналы... Там.
- Ясно. Значит, Третий рейх обрел способного агента?
- Можно и так сказать. Кто вообще придумал, чтобы сын шпионил за собственной матерью? Кому пришел в голову этот 'гениальный' бред?.. А вернулся я потому, что мама погибла. Под американскими бомбами. После такого я к вашим союзникам бежать передумал...
- Решили подделать диплом врача и вернуться на Родину?
-Почему подделать? Диплом настоящий. Принадлежал одному доктору, моему ровеснику, который погиб в концлагере. В Берлине я всерьез изучал психологию. Вот 'корочки' и сгодились.
Локтионов потянулся рукой к зажигалке на столе. Стукалов заметно напрягся. Вспыхнул оранжевый язычок пламени. Илья Ильич простер над ним левую ладонь, и огонь коснулся кожи.
- Огонь... Он не может повредить самому себе.
- Спирина звонком выманили из квартиры, - сказал Камышников. - И тут же появилась Татьяна. Она дала вам препарат.
- Да, - подтвердил Локтионов, продолжая обжигать себе руку. И ферзя белого на доске зачем-то переставила. Дура, испортила такую позицию...
Погасив, наконец, зажигалку, Илья Ильич поднялся из-за стола.
- Идемте, господа. Вы ведь наверняка хотите услышать мою Одиссею в подробностях?
- Хотелось бы, - подал голос Стукалов.
- А вот и не услышите! - внезапно веселым тоном произнес Козлов-младший. - Шах и мат! Прощайте...
Доктор с какой-то невероятной быстротой проделал следующее: обхватил себя за голову, уперев правую ладонь в подбородок и положив на затылок левую. После чего одним движением свернул себе шею и рухнул замертво...
- Ну, вот и признание..., - вымолвил Камышников.
28.09.1954
Они неспешно прогуливались вдоль набережной. Шел мелкий дождь, но они его совсем не замечали.
- Спасибо тебе, Борис Федорыч, большое.
Стукалов, впервые за время их общения, протянул Камышникову руку, и тот ее пожал.
- Понимаю, Борис, о чем хочешь спросить, но... Пока что - нет. Может быть, попозже. Но не сейчас.
Камышников понимающе кивнул.
Триумфальное возвращение в профессию откладывалось...
--------------------------------------------------------------------------
* У работников колхозов в СССР до 1974-го года не было паспортов. Соответственно, и передвигаться по стране они не могли
** Один из руководителей белого движения в Сибири и на Дальнем Востоке