Серджио
25.04.2020, 00:52
Он был предрасположен к флирту,
Носил кашне,пальто и зонт,
Жилетка тонко пахла спиртом
Духов французских «пуазон».
Года склонялись неуклонно
И цифра шесть держала ноль,
И печень бредила поломкой,
Особенно под алкоголь.
И тёплый плед и томик Блока,
И взгляд с лукавой хитрецой
И в предпочтениях рюмка сока
Гранатового с кислецой.
Свою княжну он поздно встретил
Средь статуй мраморных волков.
Играл джазмен, смеялись дети
В плену задумчивых дворов.
Ей тридцать пять, а может тридцать
И из под чёлки томный взгляд
Сразил его в сердечну мышцу
В уверенные шестьдесят.
Потом стихи в дождливый вечер,
Подъезд пропахший бытиём
И губ касанье, дрожь предплечий,
И с хрустом ключ в дверной проём.
И утро брезжило слюдою,
Являя взору дивный вид,
И он признался пред княжною:
«Хоть шестьдесят,но всё стоит!»
И розы в строгости теплицы,
И конь немецкий в гараже...
Вот угораздило ж влюбиться,
Когда сдыхать пора уже!
Носил кашне,пальто и зонт,
Жилетка тонко пахла спиртом
Духов французских «пуазон».
Года склонялись неуклонно
И цифра шесть держала ноль,
И печень бредила поломкой,
Особенно под алкоголь.
И тёплый плед и томик Блока,
И взгляд с лукавой хитрецой
И в предпочтениях рюмка сока
Гранатового с кислецой.
Свою княжну он поздно встретил
Средь статуй мраморных волков.
Играл джазмен, смеялись дети
В плену задумчивых дворов.
Ей тридцать пять, а может тридцать
И из под чёлки томный взгляд
Сразил его в сердечну мышцу
В уверенные шестьдесят.
Потом стихи в дождливый вечер,
Подъезд пропахший бытиём
И губ касанье, дрожь предплечий,
И с хрустом ключ в дверной проём.
И утро брезжило слюдою,
Являя взору дивный вид,
И он признался пред княжною:
«Хоть шестьдесят,но всё стоит!»
И розы в строгости теплицы,
И конь немецкий в гараже...
Вот угораздило ж влюбиться,
Когда сдыхать пора уже!