Родовитое дворянство .

Автор Михаил Геннадьевич Феникс 01.06.2010 г. http://reflectionworld.ucoz.ru/Keepe..._Petrovich.gif

Глава 1. Родовитое дворянство.
Всё началось тогда, когда на великой сковородке вселенной был испечён первый блиновидный мир. Получился он, естественно, комом, что, впрочем, не мешало ему существовать и даже развиваться. Долгое время в самом мире не признавали его блиновидности. Некоторых, особо дотошных учёных, упорно доказывающих, что мир совсем не круглый, а очень даже плоский, пытались даже утопить в ледяной воде. С тех пор, их стали называть «утопистами». Но прогресс не загубишь и с появлением очков на пятнадцать диоптрий утописты смогли доказать свою теорию. Миру пришлось смериться и признать тот факт, что вокруг их шарообразного светила, между вполне шарообразных соседей-планет, крутиться совсем плоский блин их мира.
Впрочем, надо поправиться, совсем плоским мир… назовём его, скажем, Миром!.. не был. Природа не терпит крайностей, и эстетической красоты ради поместила на диске Мира множество гор, рек, долин, шоссейных дорог, заправок, супермаркетов и прочих географических достопримечательностей. Самой высокой точкой среди всех гор по праву считался хребет Мелкосопочный. Его вершина возвышалась над поверхностью воды на целых пять тысяч метров, и каждый год он прибавлял к своему росту ещё пару тройку, за счёт многочисленных туристов. Среди путешественников автостопом считалась доброй традицией посетить вершину Мелкосопочного. К тому же, это было одно из самых тёплых мест на блине Мира, так как к светилу оно находилось ближе всех прочих. Но вершина не жаловалась, и правда, чего жаловаться, если каждый турист имел обыкновение притаскивать с собой кучу всяких вещей и съестных припасов, мусор от которых великодушно оставлял на ней. Другое дело, если бы у туристов существовала традиция, уносить с собой камушек с вершины в качестве сувенира, каждый рас, когда они на неё поднимались, но слава Славе, такой традиции не было. Что, в свое время, доказал один очень хорошо плавающий с детства занимавшийся моржеванием утопист.
Кстати, о Славе! Во всех «мирах, как мирах» у богов были имена и прозвища, которыми они любили, чтоб их называли, и наш мир не был исключением. Только в отличие от прочих, Бог этого мира был очень стеснительный, не любил выделяться из толпы и желал, чтобы его называли просто, Слава. Он считал, что это обычное, ни чем не примечательное имя, не будет особо привлекать к нему внимания верующих. И, в общем-то, это бы и было так, не забудь он случайно, что в этом мире имени Слава никогда до него не существовало.
Так же, в отличие от других более-менее всемогущих богов, он свой Мир не создавал. И более того, он даже отрицал свое соавторство в этом деле. Слава утверждал, что как-то ранним утром, выбежав, как всегда, на ежедневную прогулку, он нечаянно запнулся и упал. А когда поднялся, то обнаружил у собственного носа совершенно ничейный мир. И всё в этом мире было бы хорошо, если бы не тот факт, что падая, Слава, случайно его раздавил.
Естественно, никто ему не поверил. Ведь все знали слабость Славы до виниловых пластинок, дисков и книг Терри Пратчетта. Зато были в этом и свои плюсы. Ни один из прочих богов не мог подать в суд на Славу за нарушение авторского права.
Помимо всего прочего существовало в Мире очень большое количество чрезвычайно родовитой знати в третьем и четвёртом колене. Вот о дочери одного такого, внезапно ставшего знатным, крестьянина мы и поведём наш рассказ.
Знатность свою удачливый земледелец приобрёл очень неожиданным, но далеко не самым странным образом. Дело в том, что местный король очень любил раздавать своим приближенным всяческие титулы. Было бы за что, а уж титул у него находился. И как-то рас, после особо тяжелого совещания, монарх мучился сильным похмельем. Лето в этом году было суровым и во время последних рождественских морозов в округе помёрзли все огурцы. А монарху ну позарез нужно было литра три живительного рассола. Клич был пущен по всему государству. Докторов, позарившихся на халявный титул, сразу же закормили до смерти их собственным анальгином. Рассолов приносили тоже много, да всё не те. Не уродился в этом году огурец и всё тут. А оставлять запасы на другой год в этом государстве традиции не было. Именно тогда удача и улыбнулась будущему дворянину. Однажды вечером, полезши в подпол выгонять особо надоедливую крысу, крестьянин под толстым слоем пыли и занавесями паутины обнаружил у себя в запасе незнамо-сколько-лет стоявшую банку с огурцами, аккурат, трёхлитрового объёма.
Батюшку-короля продрало до самой задницы. Такого ядрёного рассола он в жизни своей не пивал и вряд ли бы ещё когда выпил, не одолей его поутру похмелье.
Титул был дарован и Мир приобрёл ещё один древний дворянский род. Но труды крестьянина (для простоты будем называть его Граф) на этом не закончились. Как и положено графу, ему срочно полагалось заиметь стандартный дворянский набор, ГОСТ 501-88. А именно:
1. Замок старинный с приведениями, рвом и башней – 1 штука;
2. Карета с кобылою, али мерином, гербом украшенная – 2 штуки (повседневная и парадная).
3. Герб родовой, древний, содержащий не менее трёх изображений дворянских атрибутов и подпись на латыни – много штук, лепить на всё, что можно.
4. Земли безмерные, дабы данью их облагать – сколько получится.
Графа такие требования немало ошарашили, но делать было нечего - пришлось их выполнять. Ведь, как известно, на каждый ГОСТ во всех мирах существовал свой нормоконтроль.
Помогли ему в этом деле щедрые три золотых подъёмных, пожертвованные королём своему новому вассалу на раскрутку собственного графства. Старую свою хибару с пристроенным хлевом он переоборудовал в цитадель, поднял на три этажа в вертикально-наклонном направлении и на самом верху поставил голубятню, на которой для ясности крупным печатным шрифтом написал «бАшНя». Ров, правда, он выкопал не очень большой, глубиной сантиметров тридцать, что было замечено комиссией и занесено в табель с пометкой «углубить». За неимением пираний, граф выпустил в свой ров десяток гупёшек, двух хариусов и одного престарелого карася. Исправно подливал им из шланга чистой воды и подкармливал печеньем.
Приведений во время проверки замка изображала единственная, горячо любимая дочь графа, и доизображалась до такой степени, что одного из чиновником пришлось увозить на скорой лошади. Правда, не в реанимацию, а прямо в морг. Толи посланный почтовый ворон загулял и слишком поздно доставил сообщение, толи скорая кляча тащилась слишком медленно, но исход, как видите, был печальный. За приведение комиссия поставила высший бал, ведь этого старого хрыча, главу комиссии, лет десять уже со свету сжить никто не мог. После этого на роскошную запряженную ослом телегу с намалёванным акварельными красками гербом даже внимания не обратили.
Герб, кстати, был выполнен качественно. На фоне чистого неба, на зелёном лугу гордо красовалась одинокая свёкла. Её ярко фиолетовый цвет выгодно оттеняла написанная латинскими буквами надпись “I’llbeback!”. Чего она значила, сам граф не знал, но звучало красиво и даже как-то грозно.
Обложив данью весь свой приусадебный участок, от тыквы до подсолнечника, граф проводил и без того довольную комиссию по нормоконтролю восвояси и зажил долго и счастливо.
Точнее, зажил бы, не будь у него молодой дочери.
А дочка у него была с характером. Звали её Васькой. Графиней Василисой Миртрудмаевной Свиноерыло, если по паспорту.
Началось всё именно с фамилии. Не пожелавши быть Свинымрылом, в четырнадцать годочков от роду, она потребовала сменить фамилию на Романову. Почему именно Романову, никто не знал, но после третьего полетевшего в стену дорогущего сервиза «Общепит», состоявшего из тарелки и трёх гранёных стаканов, отцу пришлось пойти на уступки. Сколько бы ни была ему дорога своя старая фамилия, унаследованная им от отца, а его отцом от деда, а дедом от прадеда… и так далее до самих неандертальцев…, а сервизы были дороже.
Итак, как уже говорилось ранее, графина Василиса Романова характер имела тяжелый, своенравный и очень своеобразный. Почуяв отцовскую слабину, она тут же потребовала подать ей знатного жениха, дабы «не помереть старой девой в свой четырнадцать с половиной лет». Граф кинул клич по ближайшим соседям и стал готовиться принимать у себя знатных дворян на белых конях.
Роковым утром Василиса, взобравшись по такому поводу на самую высокую башню своего замка, предварительно расшугав оттуда всех голубей, восседала у окна и разговаривала со своим любимым котом Афанасием Петровичем.
Тут надо уточнить, что в разговоре их не было ничего странного, необычайного и, уж тем более, психически нездорового. Афанасий Петрович был котом старым, умудрённым опытом и к тому же рыжим. Потому разговаривать умел преотлично. Бандитская его физиономия наводила страх на всю округу. Ни щадил он, ни старых, ни малых, ни даже средних. Кусал и царапал до смерти любую живность, что заходила на его территорию, разве только с крысами у него было заключено давнее перемирие.
- Значит принц на белом коне, ни больше, ни меньше? – поинтересовался Афанасий Петрович и недовольно отмахнулся от назойливой мухи хвостом.
- Больше можно. Меньше нельзя, - категорично заявила Василиса. За четыре часа непрерывного сидения в постоянно раскачивающейся на ветру голубятне, её настроение порядком испортилось. Ожидание женихов оказалось не таким уж и увлекательным занятием. Скорее оно походило на вязание, только тут её ещё и укачивало.
- А зачем тебе, собственно, прямо сейчас понадобился принц? Чего ты с ним делать будишь? Могу поспорить, печень принцу ты за неделю проешь начисто. Помрёт принц или ещё того хуже, сбежит без развода.
- Дурак ты, Афанасий Петрович! Он ведь такой… такой… он меня любить будет! Вот!
Если бы утопистами уже не было доказано, что на физиономии котов не могут отражаться эмоции, то я бы заложил собственную шляпу за то, что кот при последних словах хозяйки ехидно улыбнулся.
- Васька, а ты в курсе, что сто процентов молодых браков, заключённых в четырнадцать лет, благополучно распадаются?
- Не в курсе! Значит, мы в эти сто процентов входить не будем. Да что ты вообще знаешь, ты же кот?! Мой принц, он спортсмен. Он знаешь, какой сильный. Он наш замок может в три секунды раскачать!!! Он вообще атлет!!!!..
- Хм, - ещё раз вопреки научным доказательствам ухмыльнулся кот. – Предположим, наш замок даже я могу обрушить. На чём он держится я за всю свою жизнь не смог понять. Разве что, на авось, которое твой почтенный батюшка отродясь вместо цемента использовал.
- Мой принц ещё и не такое может, - нахохлившись, сообщила Василиса. – Он добрый! Он в фонд защиты белок в прошлом году сундук золота пожертвовал. И старушкам дорогу переходить он всегда помогает.
- То-то я смотрю, в королевстве смертность пешеходов повысилась…
- И ещё он красивый! Очень!! Очень!!! Высокий блондин, с голубыми глазами…
- В чёрном ботинке?
- Чего?!?
- Да ничего, я так, - вздохнул кот, - вспомнилось вот вдруг. Ты молодая, ты не знаешь. Почему, собственно блондин, а не брюнет или рыжий?
- Не знаю, - растерялась будущая невеста, - так ведь красиво…
Василиса хотела привести ещё кое-какие весомые аргументы в пользу светлых волос, но Афанасий Петрович уже не слушал. Он вдруг весь вздыбился, зашипел и… достав из кармана бинокль, принялся всматриваться вдаль.
- Кажись, жених твой едет. Ты, Васька, откуда узнала, что кавалер твой красивый, богатый и на лошади?
- Мне сон вчера приснился. Вещий.
Не уверен, знают ли утописты, о том, что коты умеют хохотать, и доказывали ли они это, но Афанасий Петрович в данный момент хохотал. Хохотал он громко, от души, чуть ли не заикаясь и понемногу уже начал сползать с подоконника.
Вволю насмеявшись, кот передал бинокль возмущённой таким поведением Василисе. Реакция не заставила себя ждать. Лицо невесты вытянулось в форме кабачка, глаза вылезли из орбит, а челюсть свободно легла на тот самый подоконник, с которого сползал кот. И надо заметить, было из-за чего.
У жениха был, по крайней мере, один ярко выраженный плюс. Он производил неизгладимое впечатление.
В бинокль было отчётливо видно старого мерина серовато-белесого окраса, который осторожно на дрожащих ногах перебирался через мост. Время от времени, ноги отказывались держать коня и тогда восседавший на нём… нет, не так… с ужасом вцепившийся в стремя, всадник летел с него головой вперёд. От таких упражнений и без того потрёпанный рыцарь выглядел на подобие огородного чучела, честно простоявшего на своем посту не один сезон.
Минут через пятнадцать будущий жених с горем пополам добрался-таки до графского поместья. И предстал перед Василисой и Афанасием Петровичем во всей красе.
Кот прямо лучился от счастья и доброжелательности. Чем, похоже, изрядно пугал жениха.
- Ваше резюме? – промурлыкал он, протянув в направлении рыцаря пушистую рыжую лапу. Рыцарь опасно накренился и стал заваливаться на спину. Такого исхода кот, похоже, не ожидал. Но поскольку невеста прибывала в не менее ошарашенном состоянии, то приводить в чувство кавалера пришлось именно коту. Афанасий Петрович, при всей своей нелюбви к воде, взял с подоконника графин с тёплой пожелтевшей жидкостью, в которой с трудом угадывалась некогда кипячёная вода, и щедро полил её потерпевшего. Рыцарь зашевелился. К сожалению, первое, что он увидел, была участливая рыжая физиономия всё-того же говорящего кота. Процедуру пришлось повторить.
Когда рыцарю всё-таки объяснили, что к чему (сам кот и объяснил) и инцидент был исчерпан, Афанасий Петрович приступил к сватовству.
- Итак! Как ты, Василиса, уже говорила, согласно твоему вещему сну и имеющемуся у меня резюме, мы имеем: молодой человек (шестидесяти пяти лет отроду), высокий (метр двадцать в холке), красивый (если закрыть оба глаза), блондин (уточнение, брюнет)… правда не знаю, в какую графу записать, что он кривоногий, длинноносый и в кепке… просит руки урожденной графини в первом поколении, Василисы Миртрудмаевны Романовой. Дабы сочетаться с ней законным браком. И опять-таки жить с ней долго и счастливо, пока смерть не разлучит их. Вроде, всё правильно.
Кот ещё раз сверился со своими записями и раскрытым резюме. Затем поправив надетый на шею театральный бинокль, продолжил:
- Вопрос первый! Цена, сто рублей. Каким видом спорта, подсказываю – атлетика, вы любите заниматься?
- А-а-а, э-э-э, - рыцарь совсем растерялся под пристальным взглядом кота, - я н-н-на канареек л-л-люблю охотиться и в шашки хорошо играю.
- Вот видишь, он хорошо играет в шашки, - Афанасий Петрович повернулся к Василисе. – Ну чем не атлет?!? С канарейками, правда, брат, ты промахнулся. Канареек и я ловлю хорошо. Этим даму не проймёшь.
Кот подцепил когтем страничку, перевернул и стал читать дальше.
- Вопрос второй. Несгораемая сумма. Что вы сделаете, если фонд защиты белок потребует от вас отдать им сундук золота?
- Чей сундук золота?
- Ваш сундук золота.
- Где ж я его возьму, у меня и золота-то отродясь не было?!?
- А серебра?
- И серебра не было.
- Ну, хоть медь-то была?
- Немножко! На чёрный день спрятал, правда, куда уже не помню.
- Та-а-ак, - протянул кот, тон его не предвещал жениху ничего хорошего. Острый ум Афанасия Петровича сейчас усиленно соображал, чего бы ещё такого спросить у этого горе жениха, на что нельзя было бы не дать неправильный ответ.
- А сундуки у вас дома есть?
- Сундуки? Есть!
- И с чем у вас эти сундуки? – обрадовался кот.
- С картошкой!
- Вот! – кот вздохнул с облегчением. – И вы, конечно же, пожертвовали один сундук с картошкой в фонд защиты белок… Вот видишь, какой щедрый кавалер, сундука картошки для бедных голодных животных бы не пожалел. Как за такого замуж не выйти? А?
Надо признать, со стороны Афанасия Петровича было немного нечестно давить на растерявшуюся невесту. Ведь психологического давления этого кота не выдержал бы ни один прожженный психотерапевт. Слишком большой опыт запугивания стоял за спиной Афанасия Петровича, чтобы ему кто-то в чём-то мог отказать.
Всё дело испортил ставший вдруг возмущаться жених.
- Чего это я должен отдавать свою картошку каким-то там белкам?!? Это не они её садили! Не они её поливали! Не они в навозе копались, лишь бы картошечка хорошо росла! Так с какой стати эти белки буду ЖРАТЬ МОЮ КАРТОШКУ!!!
- ВОН ОТСЮДА!!! – благим матом заорал доведённый тупостью жениха до белого колена Афанасий Петрович.
С увесистой подачи кота лошадь несостоявшегося мужа изо всех сил рванула по направлению к мосту. Никогда в жизни она не получала под зад острыми, как бритва, пятисантиметровыми тщательно отполированными алмазной крошкой когтями. Кот провожал её разъярённым взглядом.
- Чтобы я, уважаемый во всей округе кот, ещё хоть раз согласился сватать за тебя таких тупиц! Да никогда в жизни!
Кот всё больше и больше раздувался от гнева. Глаза его сверкали изумрудной зеленью и даже, казалось, метали вокруг искры вольт по шесть каждая.
- Что молчишь? Хочется ещё замуж? А то давай догоним твоего кавалера, зуб даю, что найдём его вместе с клячей в первой же попавшейся канаве.
Василиса ничего не ответила, только развернулась и побрела по направлению к лестнице. Замуж ей больше не хотелось. Жизнь с присущим только её чувством юмора наглядно показала, как могут мечты не сходиться с реальностью.
«Завтра же выкину, все эти толкователи снов и в жизни больше не пойду к гадалкам!». Придя к такому выводу, она отправилась спать. По пути к спальне она встретила отца. На предложение сходить, подоить их графскую корову, разбила ещё один гранёный стакан из дорогущего сервиза и с чувством выполненного долга упала на кровать.

Я шрифт увеличил, а то мелко было.

Спасибо,Пум!

Глава 2. Мокрое дело.

- А-а-а-а-а-а-а!!! – раздался во дворе душераздирающий крик.

Василиса недовольно пробурчала что-то сквозь сон и накрылась подушкой.

- А-а-а-а-а-а-а!!!!! – крик повторился уже более настойчиво. Ночь была тёплой и окно, как назло, осталось открытым, потому ни что не препятствовало крику проникать в комнату и будить Василису.

Кричать в графском поместье в такую рань (двенадцать часов дня) могли только двое. Первым был петух, считавший своей обязанностью отпевать не только заутреннюю и вечернюю проповеди, но и обедню. Звучало это примерно, как вой воздушной тревоги, но Ваську, пожалуй, уже разбудить не могло. Всё-таки привычка, это сильная штука. Был ещё второй вариант источника такого дикого крика, но его мотивы оставались непонятными. Так кричать мог ещё папенька. Вот только с чего бы?

Так как на «ку-ка-ре-ку!» крик был не похож, Василиса приоткрыла один глаз. Солнце, воспользовавшись этим тут же подло начало в него светить. Глаз захлопнулся.

«Если это был папенька, то возможно имеет смысл швырнуть в окно стаканом. Если стакан разобьется на его глазах, то он, пожалуй, замолчит. А если на голове, то замолчит тем более».

Подумав так, Василиса перевернулась на другой бок и довольная своими логическими выводами задремала. Во дворе больше не кричали, зато какой-то паразит уже целую минуту настойчиво стучал в дверь.

- Во-о-ойдите, - зевнули со стороны кровати.

Вошел граф.

- Солнышк.., - начал было он, но получив подушкой по физиономии замолчал.

Минут пять прошли в тишине.

Граф приободрился.

- Солнышко, у нас произошло ужасное событие!!!.. Уже полдень, ты не собираешься вставать?

- М-м-м! – раздалось недовольное «м-м-м» из-под одеяла.

- Я же говорю, просто ужас какой-то! У нас убили карася! – на последней фразе граф сделал драматический акцент. К сожалению его актёрских талантов никто не оценил. В ответ раздалось всё тоже молчание.

- Я говорю, Карася убили! Ночью, кто-то и убил. Возможно это серийный убийца, маньяк! Как Щекотило, ты помнишь, в таверне рассказывал он нём Волосатый Джонни?

- Не помню я ни какого волосатого карася Джонни. Отстань от меня. Дай поспать!

- Там Афанасий Петрович остался. До прибытия судмедэксперта. Он тебя велел позвать, говорит, ты в этом разбираешься. Говорит, ты любое дело можешь распутать.

- Что за ерунда! Я клубок ниток распутать не могу, а тут какого-то Джонни пришибли.

- Да не Джонни, а карася! Нашего карася, которого я в ров выпускал, вместо пираний!

- Постой, постой, - Василиса высунула голову на свет божий. – Это Карася что ли? НАШЕГО КАРАСЯ?!?

- ДА!!! Я ж тебе об этом всё утро толкую. Даже покричал, когда увидел его бездыханное тело. Думал, ты придешь.

- Так это ты кричал. А я-то думала, какой идиот у меня под окном в такую рань горланит. Выйди-ка, я оденусь. Ещё лучше сходи к Афанасию, а то как бы ему плохо там не стало, от вида трупа.

Когда спустя полчаса Василиса пришла к берегу вырытого и уже порядком углублённого графом рва, Афанасий Петрович на пару с хозяином завтракали бутербродами. Тело карася было заботливо накрыто чёрным мешком.

- Доброе утро, - поздоровалась с котом Васька.

- Добрый день, - кивнул в ответ Афанасий Петрович, не переставая при этом жевать бутерброд с маслом.

- Это, наверно, тело? – деловито поинтересовалась она, натягивая отцовские шерстяные варежки.

- Это мешок, - уточнил кот. – А вот под ним тело.

Не обращая внимания на обычную иронию кота, Василиса откинула покрывавший убитого мешок. Карась, безусловно, был кем-то насильственно умерщвлен, о чём свидетельствовал проходивший через всю шею (по крайней мере, в том месте, которое у рыбы могло бы быть шеей) глубокий надрез. Надрез явно был сделан острым до невозможности предметом, чрезвычайно похожим на коготь Афанасия Петровича.

- Как умер потерпевший? – на всякий случай спросила Василиса.

- Ну, он..., - начал было объяснять граф, но тут встрял Афанасий:

- Он утонул!

- Как это утонул?!?

- В воде. Плавал, плавал, а потом взял и утонул. Вот, если бы он, скажем, ходил по земле, то утонуть ему было бы проблематично. А так, он плавал, вот и потонул. Старый же был карась. Устал, наверно, перестал грести и захлебнулся.

- Так у него же на шее следы от надреза.

Кот задумался. Почесал когтём ухо, потом, вдруг спохватился и спрятал лапы за спину.

- Значит, карася утопили, а на шее у него след от удавки. Примотали к горлу чего-нибудь тяжелое, допустим, кирпич. И утопили.

Здравые рассуждения Афанасия Петровича заставили всех присутствующих серьёзно задуматься. Покумекали, покумекали. В итоге, решили, что граф сходит в сарай за багром и пошарит по дну, вдруг, там чего-нибудь надёться.

В некогда кристально чистой воде рва сейчас, естественно, ни черта не было видно. Граф долго водил по дну, руководимый дельными советами кота и дочери. Спустя полчаса, ему, правда, посчастливилось что-то зацепить. Граф потянул на себя и выволок это «что-то» на берег. Все трое уставились на предмет.

- Кирпич! - констатировал Афанасий Петрович.

Все снова уставились на лежащий, на берегу предмет. Это и вправду был кирпич. Красного цвета, обмотанный крест-накрест каким-то шнурком. В шнурке граф не без труда опознал свой собственный.

- Как ты обнаружил труп? – спросила Василиса у отца.

- Да это, собственно, не я. Это Афанасий Петрович. Я-то как раз пошел корове сена дать, гляжу, а у рва лежит карась, а над ним Афанасий стоит с раскрытой пастью.

- Это я искусственное дыхание делал, - на всякий случай уточнил кот. – Я с утра, как всегда, пошел в поле, завтрак себе поискать. Хотел, уже было мышь поймать, но, вдруг, вспомнил, что сегодня великий пост, то есть мясного мне вообще есть нельзя. Вы же знаете, я пост всегда соблюдаю.

- С каких это пор?

- С сегодняшних! Ты бы, Васька, не мешала, знаешь, как трудно на ходу придумывать?!?.. Э-э-э, то есть, вспоминать. Так что не сбивай меня с мысли. Прохожу я, значит, около рва. Смотрю – карась тонет! Я одежду с себя быстро скинул и в воду за ним прыгнул.

- Постой, постой! Какую ещё одежду?!? У тебя сроду никакой одежды не было! Ты же так ходишь?!?

- Конечно, не было. Я же кот, у меня шерсть. Вот её я и скинул. Линяю я.

- Ну, допустим, допустим. А дальше что было?

- А дальше, двумя мощными гребками я доплыл до карася и выдернул его тело из цепких лап смерти.

- Как же, ты его так легко выдернул, он же был привязан?

- Я сильно дёрнул. Увы, карась был уже мёртв, мне оставалось только вытащить его бездыханное тело на берег, дабы похоронить его, как полагается, в земле. Можно, я схожу его сейчас похороню? Вон там, за амбаром, а?

Афанасий Петрович с надеждой поглядывал то на Василису, то на графа, то на карася. При всём при этом, глядя на мёртвую рыбу, он ещё и облизывался.

- Между прочим, - подал голос граф. – Мертвых хоронят только через три дня после кончины. Это, чтобы родные и близкие успели с ним попрощаться.

- Издеваешься! – возмутился кот. – У рыбы, между прочим, срок годности есть! Свежая она только пару часов! Как я её, по твоему ес… В смысле, у карасей другие традиции, их сразу хоронят. Религия у них такая.

- Никого мы хоронить не будем, - перебила начинающийся спор Василиса. – Папа, возьми карася, отнеси его в погреб. Положи к курятине. Там у нас будет импровизированный морг. Пока мы не выясним, кто его убил, ни о каких похоронах и речи быть не может!

* * *

Двумя часами позже, после проведения таких важных мероприятий, как второй завтрак, сбор дани с огурцов и укропа, поспешный осмотр рва на предмет оставленных преступником следов, а также судебно-медицинского вскрытия тела карася, все трое собрались в бальной (бывшей конюшне) зале за круглым (скорее квадратным) столом для обсуждения первых результатов следствия.

- Официальное вскрытие, - начал Афанасий Петрович, – проведённое мной при ассистировании Василисы показало, что карась действительно утонул, так как в организме у него было большое количество жидкости. Визуальный осмотр подтвердил, что жидкость, это вода изо рва.

- В лёгких тоже была вода? – уточнил для протокола граф.

- Лёгких вообще не было, - ответил кот и продолжил. – Шрам в области, напоминающей шею, свидетельствует о том, что смерть этой рыбины, действительно, была насильственной. Время смерти 11:30 утра. У меня всё.

Афанасий Петрович сложил листы с заключением в папку, снял с носа очки и с выражением полнейшего внимание, уставился на графа. Граф засмущался.

- А-а-а, э-э-э, ну да. Следствие это учтёт. Что у нас с уликами? Ров обследовали?

- Да, обследовали! - ответила Василиса и тут же уточнила. – Но там ничего нету. Никаких улик. Только окурки везде понакиданы и какие-то странные следы от сапога. А так, даже зацепиться не за что.

- Какие окурки?

- Какой сапог?

Василиса недовольно посмотрела на завопивших вдруг хором отца с Афанасием.

«И чего они так они прицепились ко мне со всякими глупостями, тут всё-таки карася убили, а их только сапоги да бычки всякие интересуют!?!»

- Обычные окурки. От сигарет. «Клопомор» по-моему. Хотя я не уверена, я их не рассматривала! Делать мне больше было нечего, как в грязи копаться. У меня лак на ногтях ещё не высох.

Кот и граф разом посмотрели на окрашенные в ядовито-розовый цвет, малость погрызенные Василисины ногти. У Афанасия даже в глазах защипало от такого яркого оттенка, он впервые возблагодарил бога за то, что коты не способны различать все семь цветов радуги.

- А сапог-то, сапог там, какой был? Какого размера? – спохватился вдруг граф.

- Ну, сорок шестого, а что? – Василиса подозрительно уставилась на графа.

- Это мой сапог! – вскричал граф, но тотчас поправился. – В смысле, это след от моего сапога. У меня его украли… ночью… вместе со шнурком…

- О-о-очень подозрительно! - протянул кот, пристально поглядывая на хозяина.

- Мне тоже так показалось. Ведь сапог-то украли только один. Второй оставили. Ума не приложу, кому могли понадобиться мои сапоги со шнурками. Хотя это концептуальная модель. Такие сапоги лет десять тому назад были в большой моде.

- У тебя же сорок второй размер ноги?!? – удивилась Василиса.

- Да, - не стал отрицать граф. – Но сапоги я покупал на вырост.

- Значит, убийца был одноногий, курил папиросы «Клопомор» и, скорее всего, ходил без костылей, - сделал выводы кот. - Вы ведь не нашли следов костылей?

- Нет. Таких следов там точно не было. Только наши и убийцы-в-сапоге. Папа, а что сказал шериф по поводу убийства?

Надо отметить, что граф тоже не терял времени даром, и пока кот с Василисой проводили вскрытие, он успел наведаться в участок, где доложил о происшествии местному шерифу. Шериф его внимательно выслушал, после чего сказал пару тройку непечатных фраз, которые означали примерно следующее: что ему, мол, честному стражу порядка этого грёбаного города, больше нечем заняться, как разбирать грёбаные убийства грёбаных карасей на грёбаной ферме какого-то грёбаного графа. После чего вежливо спросил, а не катился бы этот грёбаный граф к чёртовой матери из его участка?

- В общем, по-моему, он не собирается браться за это дело, - сделал выводы папаша.

- По-моему, нам надо вернуться туда, откуда всё началось, - задумчиво протянула Василиса.

- К истокам бытия? – поинтересовался кот, скорчив подозрительную мину.

- Нет. К месту преступления!

* * *

Все знаменитые сыщики отличались очень развитым логическим мышлением. Чтобы, определить убийцу, им достаточно было найти надушенный платок с вышитыми инициалами или внезапно изменённое в пользу садовника завещание. Василисе бы не помог и случайно оброненный на месте преступления паспорт. Даже если бы в нём было написано Джейсон Вурхис, а сверху лежала визитка - серийный маньяк. Не то, чтобы у неё совсем не было логики, наоборот, она у Василисы была. Но была она женской, а потому дело взял в свои лапы вдруг заинтересовавшийся им кот. Афанасий Петрович предложил наиболее простой выход из ситуации, а именно, пойти по следам предполагаемого преступника.

Собирались медленно. Сначала граф долго искал свой дробовик, с которым ещё его прапрадедушка ходил бить утку, потом он не менее быстро обшаривал все шкафы на кухне, где когда-то, лет пять назад, лежала дробь и порох. Второй эстафету по «копанию» переняла Василиса. Она заявила, что никак не может выйти на люди без туфлей на каблуках, а так как один из каблуков она сломала, когда танцевала на дискотеке в каменном карьере в прошлую субботу, то пока Афанасий Петрович не прибьёт его на место, они никуда не пойдут!

Разве что Афанасию Петровичу не требовалось ничего ни собирать, ни надевать. Он был кот, а потому ничего с собой не носил. По крайней мере, так предполагалось, правда, было не совсем понятно, где же он хранил свой бинокль.

В конце концов, спустя два часа графская телега выехала из конюшни (бального зала) и неторопливо покатилась по направлению к таверне. Следы одноного убийцы вели именно туда. Скорее всего, сыщики могли бы нагнать преступника и пешком, ведь в его положении, да ещё и без костылей далеко не упрыгаешь, но на соблюдении этикета настоял кот. Коту было лень тащиться пешком, а с телеги к тому же было удобно разглядывать в бинокль окрестности.

Карета неторопливо тащилась по дороге. Её обгоняли попутные пешеходы. Многие приветственно снимали шапки. Толи из уважения, толи чтобы отмахиваться от назойливых мух, роем следовавших за телегой. Граф решил заодно отвести давно обещанный бармену компост. Из него бармен гнал в подсобке преотличное виски. Василиса сидела на самом краюшке и от нечего делать болтала туфлей, повисшей на самом кончике ноги.

- Он наверно не только одноногий, но и однорукий, - ни с того, ни с сего, предположила Васька.

- Это ты почему так думаешь? – оторвался от созерцания окрестностей Афанасий Петрович.

- А как бы иначе он смог прыгать и не падать? Точно однорукий! И ухо у него тоже одно.

- Ага! И голова одна. И всё остальное, - согласился кот.

- Что остальное? - Василиса даже ногой перестала болтать от удивления.

- Да как тебе объяснить, - тут же замялся Афанасий, - ну всё, что осталось. В общем, вырастешь - поймёшь.

- Хм! Большой тут нашелся! Я вообще выше тебя ростом… А! Поняла! Глаз у него один!!!

- Мда, об этом я как-то не подумал. Ну, пускай будет глаз.

Когда они доехали до таверны уже начало смеркаться. Граф пошел запарковать лошадь, а кот с Василисой остались яростно спорить по поводу убийцы. Афанасий утверждал, что после таких травм люди обычно не выживают, и аргументировал это статистикой. Упирающаяся оппонентка утверждала, что ещё как выживают и аргументировала это тем, что если Афанасий такой умный, то где же его лысина?!?

- Ужас, какой! – заявил, вернувшись граф. – На заправках здесь явно все с ума посходили. Обычный фуражный овёс двадцать медяков стоит!

В таверну вошли вместе: посредине граф, с боков всё ещё дующиеся друг на друга кот и дочка.

Посетители разом замолкли. Новоприбывших по старой доброй традиции осмотрели с головы до ног и с ног до головы. Кое на ком, взгляд преобладающей мужской половины таверны задержался подольше. Правда, вошедшие тоже нескромно пялились на посетителей. Точнее на одного из посетителей каким-то образом умудрявшегося сидеть на табурете у стойки бара, пить из стакана виски и при этом не падать. Дело в том, что у посетителя была одна рука, одна нога, одно ухо и на мир он взирал одним глазом.

* * *

- И кто в этой грёбаной забегаловке додумался так поставить эти грёбаные двери, чтобы они открывались наружу, а не вовнутрь?!? Я же расшиб весь свой грёбаный лоб, пока какой-то умник не додумался выйти. Во всех грёбаных тавернах этого грёбаного королевства двери открываются вовнутрь, а здесь, видите ли, наружу! Ну и как их прикажете вышибать?!?

Шериф, яростно потрясая своей шерифской дубиной, расхаживал по разгромленному залу таверны. Он подоспел как раз вовремя, чтобы разметать по углам тех, кто ещё чудом стоял ногах. Шериф вдвое превосходил по габаритам каждого из находившихся в зале и в тридцать два раза сидевшего на люстре кота.

Посетители молчали. Одни, потому что находились в нокауте, другие, потому что были пьяны, а Афанасий Петрович из благоразумия. Страж порядка ещё раз бросил недобрый взгляд на притворившегося шлангом бармена и уже более спокойным голосом спросил:

- Кто затеял драку?

На этот вопрос отреагировали почти все. По помещению пронеслись многочисленные «Он», «Она» и «Они». А поспешно вскинутые руки указали на графа, его дочь, однорукого-одноногого-одноухого-одноглазого незнакомца и почему-то на кота.

- Что-то многовато для одной грёбаной драки зачинщиков. Наверно это граф. Он мне сегодня всё утро на мозги капал!

В таверне согласно закивали и заугукали.

Шериф достал верёвку и собрался вязать графа.

- Это не он, - донеслось откуда-то сверху.

Джон Смит Н. Вессон (вот таким вот редким именем звали шерифа) резко вскинул голову по направлению к потолку.

С люстры на него нагло смотрел рыжий бандитского вида котище. Больше там никого не было.

«Показалось», - подумал Джон.

«Как бы ни так!» - подумал кот.

- Кто это сейчас мне возразил? - взгляд шерифа шнырял по сторонам, не предвещая возразившему ничего хорошего.

- Это я, - опять сказали сверху.

Джон снова посмотрел на кота. Кот посмотрел на него. Оба молчали.

- Кто «я»? – с расстановкой произнёс страж порядка, не сводя с животного взгляда.

- …, - в абсолютном молчании прошло пять минут. Никто в таверне не осмеливался даже громко вздохнуть.

Шериф не выдержал и моргнул.

- Господь бог! - скороговоркой произнесли сверху.

Джон Смит Н. Вессон с рождения был человеком богатырского телосложения и соответствующего ему здоровья. Он мог выпить залпом пятилитровую бутыль лучшего (имеется ввиду не самое вкусное, а самое крепкое) в городе виски и даже не захмелеть. Но сегодня Джон впервые почувствовал себя плохо. Его пробила дрожь, а со лба потёк пот.

- Ну, а кто тогда виноват?! Девчонка?!

- Нет! - в ужасе пискнул граф.

Шериф с рёвом ринулся к нему, но к счастью Афанасий вовремя успел гаркнуть с потолка: «Это инвалид!». Фраза застигла озверевшего стража порядка на полпути и тот, как подрезанный повалился на пол. Последнее, что он успел сказать, перед тем как потерять сознание, было:

- Вяжите инвалида!..

* * *

В центральной зале таверны «Старый Козёл» происшествие обсуждали до глубокой ночи. Тем, кто потерял сознание, рассказывали, что произошло после. А тем, кто его не терял, просто было интересно послушать и пережить всё заново. Многие соглашались, что происшествие было необычайным и требующим долгого, детального обжевывания. Так обычно истории обрастали животрепещущими подробностями и превращались в слухи. Хозяин, в честь которого его собственная жена и назвала таверну, был только «за» такие посиделки и сам не забывал подливать масла в огонь. Сваренный из свежего графского сырья бренди тёк рекой.

Время было уже далеко за полночь, и уезжать ночью из тёплого здания Василиса наотрез отказалась. Ей было не столько страшно ехать по темноте на телеге домой, сколько любопытно в первый раз в жизни переночевать где-нибудь за пределами собственной комнаты. Граф взял два номера, один из которых занял сам, а во второй отправил дочь. Кот увязался за ней.

Комната оказалась на удивление уютной и радовала присутствием свежего постельного белья. Сразу было видно, что в заведении заправляет хозяйственная женская рука.

«Как, наверно, увлекательно быть путешественником!» – переодеваясь ко сну, думала она. – «Каждый день видишь новые места, ночуешь в новых тавернах. Но меня бы папенька вот, ни за что не отпустил бы путешествовать. Он меня даже на танцы одну отпускать боится. Приходиться ходить с Афанасием Петровичем, а он всем хоть немного привлекательным парням морды порасцарапал. Юмор у него такой. Дурацкий».

- А как же этот инвалид, интересно, кирпич то на шею карасю привязал?!? – вдруг озарило Василису. – Там же узел морской был.

- Да, - подтвердил сидевший на комоде Афанасий Петрович. – Морской узел одной рукой не завяжешь.

Василиса аж вздрогнула от неожиданности. Она-то не видела, что кот пошел в туже комнату.

- Ты что, подсматривал?

- Я не подсматривал. Я смотрел.

- Но я же девушка!!!

- А я кот!!!

С этой логикой поспорить было сложновато. Подумав примерно так же, Василиса примирительным тоном спросила:

- А ты морские узлы вязать умеешь?

- Конечно, умею.

- Так может это ты карася утопил.

- Не говори глупостей. Давай лучше спать. Поздно уже.

Кот свернулся на комоде клубком, а Василиса, так и не дождавшись прямого ответа, задула огонь в светильнике и, поглубже зарывшись в одеяло, уснула.

Афанасий Петрович не врал. Карася он и вправду не топил.

Глава 3. Маленькие слабости.

Город этот, как и любой другой провинциальный городок, был небольшим, запутанным и довольно старым. У него было всего три главных улицы, но с таким количество прилегающих улочек и крупных переулков, что заблудиться в них не составляло никакого труда. У его жителей даже существовало такое развлечение, как игра в прятки в незнакомой местности. Правда, находились потом, бывало, не все игроки. Ещё жители городка очень любили красивые названия: Улица прямой кишки, Заднепроходные ворота, аллея Несвежих Носков и прочие места, на которые хватило их изощрённой фантазии. Сам город назывался гордым именем Отхожее. Это был центр моды и гламура всех южно-хребетных земель королевства. Туда стремились попасть, чтобы продать свои товары многочисленные торговцы и ремесленники. И чего только не было на главном городском торжище! Целые рулоны мешковины и мягкой, как наждак, дерюги, которые так незаменимы любой городской моднице-руко-ногодельнице. Самые изысканные туфли, галоши и валенки. Редчайшие пряности с добавками ртути, свинца и других тяжелых металлов, к которым в придачу прилагались пакетики с быстрорастворимой лапшой из легендарного Тай-Кия. В общем, там было всё. И нет ни чего удивительного, что Василиса, проснувшись поутру от богатырского графского храпа, слышащегося из-за тонкой стенки, изъявила желание там побывать.

До Отхожего было рукой подать, три часа езды на их дворянской карете или час ходу пешком. Но тут, как назло, воспротивился граф.

- Свиньи не кормлены, раз! – загибал он пальцы.

- Ни чего с ними не сделается, - возражала дочь. – Им давно пора похудеть, вон как разжирели.

- Корова не доена, два!

- Потерпит. Я вон вчера, три часа под дверью туалета простояла, пока пьяный в стельку Джонни не соизволил оттуда выйти. Точнее выползти. Он, правда, хотел зачем-то ко мне пристать, но на полдороги, по-моему, забыл зачем.

- А куры-то! Куры! У них зерна всего на день было насыпано! В общем, вы как хотите, а… все едут, сегодня домой!

- Ну, папа!!!!

- Не перечь отцу.

- Я не перечу, у меня даже перца с собой нету. Я говорю, ну папа-а-а!!!

Тут Василиса пустила в ход старый добрый проверенный женский способ убеждения и принуждения. На глазах её появились первые слёзы.

- Папа, - кап, кап, кап. – Ну, пожа-а-алуйста!!!

Граф сначала пытался сохранять непреклонный вид, но потом сам стал шмыгать носом.

- Хорошо, хорошо, хорошо! Съезди ты в этот город…

- Спасибо папочка! Ты самый лучший!!

Граф не успел закрыть распахнутый от удивления рот, как Василиса заметалась по комнате, собирая и доставая из самых неожиданных мест всё самое нужное.

- А ещё у меня не во что одеться, и вещей я с собой не взяла. Так что я возьму у тебя немножко денег, чтобы там купить.

Эти слова сопровождало позвякивание золотых монет, перекочевавших из графского кошелька куда-то в область Василисиного корсета. В некогда объёмном мешке остались одиноко поблёскивать пару медяков.

- Только ты возьмёшь с собой Афанасия Петровича!

- Хорошо, папа.

- И вы поедите туда ненадолго! Один день и завтра сразу обратно!

- Хорошо, папа.

- Все деньги не тратьте. Ночью никуда не ходите, а сидите в гостинице.

- Хорошо, папа. Ну, всё Афанасий Петрович, я готова. Идём!

- А вас разве не подвести? Я знаю, в городе одну очень приличную гостиницу и цены там умеренные. И рынок бы я вам показал.

- Нет. Не надо, папа, мы сами дойдём. Ты бы лучше на ферму быстрее ехал, а то там все куры похудеют, и молоко давать перестанут.

Дверь в комнату хлопнула. На лестнице прозвучали быстрые шаги и всё стихло.

* * *

- Нам, пожалуйста, ваш лучший люкс.

Василиса стояла в холле, заслуженно считавшейся лучшей в Отхожем, гостиницы «Кабачковая Роза». У неё были свои твёрдые убеждения о том, как нужно было экономно расходовать деньги. И гостиничный номер с ванной комнатой и кроватью четыре на четыре выходил среди средств первой необходимости в явные лидеры.

- О-о-о, вижу, девуфка прекрафно разбирается ф том, фто такое комфорт! – портье говорил с лёгким захребестким акцентом, который был так в моде в этом сезоне. – Могу предлофыть вам наф лучфый «фарфарифовый люкс»! Это будет стоить фам, офень дёфево, фсего один золотой ф сутки.

- Какой-какой люкс? – не поняла Василиса.

- Фарфарифофый!

- Ни чего не понимаю?!? Какой ещё «фарфарифовый», это что вообще такое?

- Да БАРБАРИСОВЫЙ он!!! Барбарис!!! Ягода такая, на кустах она растёт, - уже без всякого акцента заорал доведённый этой деревенщиной до белого колена портье.

- А! Поняла! Так бы сразу и сказали, чего нервничать-то так, - невинным голоском ответила Василиса. И заплатив за ключ, быстренько ускакала наверх.

Гостиница и вправду впечатляла. Василису. Вся она освещалась по новейшему слову техники, электричеством (!), которое давали установленные в подвале мышино-колёсные двигатели. Конструкция их была очень проста и работала на экологически чистом сырье, которого в подвалах водилось обычно в избытке. А именно, на мышах. Пару десятков этих грызунов запускались в цилиндрическую клетку, перед ними привязывали кусочек сыра, после чего те начинали за ним бежать. Клетка вращалась и передавала крутящий момент на шелковые турбины, которые в свою очередь по средствам трения вырабатывали статическое электричество, твёрдым номинальным напряжением в двести двадцать вольт. Способ этот был, конечно, дорогим. Ведь время от времени мышам позволяли догонять сыр, чтобы поддерживать в них спортивный интерес, а в сети стабильный ток шёл без перепадов. Один смышлёный парень предложил, правда, способ удешевить электрическую энергию. Он говорил, что для того чтобы лампами расходовалось меньше электричества, достаточно кувалдой погнуть все провода в форме волны. И тогда ток, будет уже не постоянным, а переменным. Но первый опыт, к сожалению, не удался, и смышлёному малому погнули кувалдой спину.

Здание «Кабачковой розы» было одним из самых высоких в городе, и когда Василиса поднялась по покрашенной под мрамор лестнице в свой люкс, находившийся на самом её верху, то у неё дух захватило от такой красотищи. Город был виден почти, как с высоты птичьего полёта!

В здании было аж три этажа.

- Ты глянь, Афанасий Петрович, какие они все маленькие, - Василиса тут же прилипла к окну. – Как муравьи прямо!

Кот перегнулся через подоконник и посмотрел вниз.

- Люди, как люди. Нормального людского роста.

- Это у тебя просто фантазии нет никакой.

- Это просто у меня зрение хорошее. Не знаю как для тебя, а для меня третий этаж, это всё равно, что со стола на пол глядеть. Да и прыгать тоже. Чего собираешься делать сегодня? Можно поесть, заказать рыбы там какой, а потом поспать!

- Да ты чего, Афанасий, сдурел что ли?! Я в чем, по-твоему, ходить должна?!? У меня же только одно платье!

Кот даже с подоконника свалился от удивления, таким уверенным голосом Василиса выдала свою последнюю фразу.

- А их, что должно быть НЕСКОЛЬКО?!?

- Конечно! – непререкаемым тоном ответила Василиса, как будто сказала прописную истину. У неё в голове ещё со вчерашнего вечера засело непонятное, но чрезвычайное заманчивое слово «шопинг!» и манило оно как рас на центральный городской рынок.

- Надеюсь, ты понимаешь, что нам нельзя тратить слишком много денег, если мы, конечно, не хотим потом топать до дома пешком? – не очень уверенно спросил кот. Они с Василисой уже вышли из номера и спускались по лестнице в холл. Точнее, спускался кот, как приличный уважающий себя зверь. Его спутница же беззаботно катилась по перилам.

- Не беспокойся. Я больше чем есть, никогда не трачу.

- Мудрое правило.

Миновав очередной пролёт, девушка не успела вовремя соскочить с перил и с громким «вжи-и-ик!» влетала в поднимавшегося на встречу незнакомого гражданина. Гражданин шмякнулся на пол, как подкошенный. Впрочем, так оно и было. Не каждый, же день в него со всей дури влетали молодые особы женского пола.

- Доездилась! Теперь пройдется извиняться, - кот наклонился над лицом, лежавшего без сознания человека.

Судя по дорогой одежде и огромному количеству золотых перстней и цепочек, которыми были обвешаны руки потерпевшего, человек этот был очень богат. А если судить по толстому овалу (точнее даже квадрату) лица, трём подбородкам и какому-то акульему разрезу рта, явно приспособленному больше ухмыляться, чем улыбаться, сбитый гражданин был ещё и влиятелен.

- По-моему, ничего нам извиняться не придётся. Мы не будем дожидаться, пока он очнется, а просто убежим!

На морде Афанасия Петровича отразилось оправданное сомнение, он очень даже сомневался, что от такого человека можно просто, как ни в чём не бывало, убежать. Но Василиса аргументов кота дожидаться не стала, вместо этого она села на перила и поехал вниз. Есть в мире люди, которые не способны учиться на чужих ошибках, а есть ещё и такие, которые не способны учиться даже на своих собственных.

* * *

- Я же говорил, что надо было спросить дорогу к рынку у портье, - недовольным тоном заявил кот. – Тогда бы мы добрых два часа на дороге сэкономили. Ни за что больше не доверюсь твое интуиции. В незнакомых городах она у тебя напрочь отключается.

- Да ладно тебе нудить, Афанасий Петрович. Ведь нашли же рынок… Ты посмотри, какие здесь шарфики!

- Хорошо тебе говорить, Васька, это не ты по крышам лазила, чтобы хоть сориентироваться, куда мы попали, благодаря твоему врождённому «чувству направления».

- Зато мы уже побывали на городской свалке, а так бы когда ещё до неё дошли.

- Действительно, когда. Ведь свалка – это то самое место, которое в первую очередь стремится посетить каждый турист!

- Откуда я знала, что мы туда придём. Я думала, что это дорога на рынок.… Слушай, а может, всё-таки купим этот шарфик, ну посмотри какой он красивый!

- Конечно, купим, если ты мне объяснишь, на кой чёрт тебе сдался летом тёплый шерстяной шарф?

- Глупый ты какой, Афанасий Петрович, я бы его зимой носила. А пока бы он просто у меня был.

- У тебя и так их навалом, а ещё шаль есть - троих меня закутать можно.

Центральный городской рынок Отхожего располагался не, как бы вы могли подумать, в центре города, а на самой дальней его окраине. Как и на всех рынках, здесь было много народу, все громко кричали, толкались и норовили отдавить вам ноги. Правда, было здесь же и одно значительное отличие, которое прославило именно этот рынок на всё королевство. Если все рынки со временем расширялись в стороны, то отхожский рынок из-за недостатка места, подпёртый каменной городской стеной, начал расти ввысь. Многочисленные палатки и торговые павильончики поползли по стене вверх, не хуже горных кустарников, цепляясь за любые неровности в кладке. Соединялись они лесенками, по которым подобно муравьям непрерывно шли покупатели.

Афанасий Петрович с Василисой едва успели зайти в это поистине глобальное торговое сооружение, как девушка тут же приклеилась к первой попавшейся палатке. Кот, зная свою хозяйку, старательно проталкивал её вперёд, вглубь рынка, обещая, что там всё будет гораздо интереснее.

- Смотри сколько рыбы, - Василиса резко остановилась у лотка с пряностями. Афанасий Петрович мигом сунул нос в открытую коробку, но вместо ожидаемой свежей рыбы угодил мордой прямиком в красный перец.

- Ты, что… апчхи!.. совсем… апчхи!... сдурела?!! Зачем ты мне перец подсунула?!? АПЧХИ!!!

Василиса хохотала.

- Это тебе за шарфы, зануда рыжая! У тебя всегда так смешно лицо кривиться, когда ты перец нюхаешь. Просто не могла удержаться.

- Смешно ей! А я теперь полдня никаких запахов чувствовать не буду…

- Ой, да ладно. Ты же не духи покупать идёшь.

- Вот ещё! Я такой гадостью вообще не пользуюсь. Не понимаю, как вы их запах выносите?!

- Смотри-смотри! Какие платья! «Doch’ & Papanya»! Валентин Мордашкин! Лучшие дома моды мелкохребетья!!!

- Не может быть, - скептически отозвался кот. – Это ты у них на вывеске прочитала, а на самом деле…

- Идём уже выберем что-нибудь! Мы полчаса по рынку ходим, а я ещё ничего толком не присмотрела.

Василиса забежала в привлёкший её внимание павильон и тут же скрылась в стройных рядах вешалок с платьями самой разнообразной формы и окраса. Афанасий Петрович устроился ждать возле примерочных кабинок. Вскоре туда приползла груда какого-то разноцветного тряпья, из-под которой торчали две ноги хозяйки.

- Что-то ты маловата набрала.

- Я знаю, просто не смогла всё унести. Пришлось кое-что обратно выложить. За три подхода перетаскаю.

Кот поудобнее устроился на прилавке со свитерами.

- Как тебе вот этот цвет? По-моему, красивый! – девушка подняла какую-то сильно помятую маячку и показала коту.

- Я дальтоник.

- Ну а это? Я такой всегда хотела! Разве, что немного мрачноватый оттенок… Как считаешь?

- Оттого, что ты постоянно меня спрашиваешь, я цвета различать не начну.

- Какой ты, Афанасий придирчивый! Всё-то тебе не нравиться. Хотя мне тоже они не очень. Ой! Посмотри, что я нашла - просто отпад!

Василиса подняла тёмно красное платье. Шелк прямо лился сквозь пальцы. Платье гармонировало по цвету с волосами. Девушке очень шло.

- Красивая блузочка. А у тебя брюки к ней найдутся? – наивно спросил Афанасий Петрович. – Длинновата немножко, конечно. Но твой папа бы одобрил.

- Это не блузка! – фыркнула, подавляя смех Василиса. – Это платье такое! Стиль мини!

Кот смешно захлопал ртом. Он, конечно, был очень продвинутым зверем, но всегда считал, что пару сантиметров, опущенных ниже пояса, ещё не делают платье платьем.

- Что ты прям, как в монастыре. Такое сейчас в моде. Его я точно возьму.

Они ещё долго выбирали всякие разнообразные блузки, юбки, шортики, штаны, кофточки, платочки, перчаточки, туфельки и даже пару галстуков, которые, как сказала Василиса, можно небрежно повязать поверх рубашки. Афанасий хорошо умел вязать галстуки, знал много узлов, но вот, это сделать небрежно, понять так и не смог. Через три часа непрерывной примерки, он что-то совсем обалдел и затребовал купить ему две пары шерстяных носков. Требование было выполнено и кот, надев обновку на все четыре лапы, продолжил смотреть возобновившийся показ.

Афанасий Петрович увидев, как Василиса, молча, положила к себе ещё какие-то вещи, долго и настойчиво выспрашивал, какое назначение имеют «эти две странные красные тонкие полоски и куда их надевают». В объяснении коту было отказано. А если он, расскажет об этой покупке отцу, то их наденут ему на голову. После этого Василиса надолго закрылась в примерочной кабинке и явно вертелась там перед зеркалом.

К выходу из рынка они подошли уже ближе к ночи. И то, если бы не естественное желание поесть, то они проторчали бы там до утра. К счастью, кот наотрез отказался, есть, что-либо печеное или жаренное продававшееся у шустрых крикливых людей с лотками и выдаваемое ими за еду. Благодаря своему богатому жизненному опыту, кот на глаз определял процентное содержание мяса в любой, сколь угодно замаскированной тестом еде. Тут он его оценил, как стремящийся к нулю.

И вдруг Афанасий Петрович услышал громкий голос, зазывавших окружающих «не проходить мимо, а попытать свою удачу в самую честную азартную игру королевства – напёрстки!». Любопытство на своем веку сгубило ни одну кошку и к Афанасию Петровичу это правило тоже относилось. Теперь уже он потащил Василису «взглянуть на игру хоть одним глазком».

Правила её были очень просты. Ведущий засовывал маленький шарик под один из напёрстков, а потом быстро перемешивал. От игрока же требовалось, только уследить в каком из напёрстков был шарик и показать его, когда перемешивать закончат.

- Кручу, верчу, запутать хочу! – горланил носатый мужичёк, расположившиёся за одним из пустых прилавков. – Проверь свою наблюдательность, отгадай, где лежит шарик, и ты несказанно разбогатеешь. Я увеличу твою ставку в пять раз!

- Я хочу! – вышел из толпы один из зевак. – А почему бы и не сыграть?!? Вдруг выиграю. Куплю жене новую шубу.

Не очень-то с виду он напоминал человека, у которого была жена. Скорее лицо у него было, как у настоящего головореза. Но толпа его тут, же поддержала, вокруг раздались крики одобрения. Всем было любопытно посмотреть, как кто-то сыграет.

- Ставлю три монеты! Играть, так играть!

- Отлично! Кручу, верчу, запутать хочу, - ведущий покрутил напёрстки и остановился, Афанасий Петрович без труда отследил, в каком из них лежит шарик.

- Вот в этом, в левом!

- Правильно!!! И вы легко и просто выигрываете пятнадцать монет!!!

Счастливый обладатель денег, потрясая своим честный выигрышем, похлопываемый зеваками по спине направился куда-то в сторону магазина.

- Кто ещё желает проверить своё зрение, а заодно и удачу!?! – снова вскричал ведущий. Толпа возбуждённо зашевелилась.

- Давай сыграем! Давай сыграем! – горячее зашептал Афанасий, вспрыгнув хозяйке на плечо. – Ну, пожалуйста, хотя бы на одну монетку!

- У нас их и так, всего пять штук осталось! – рассерженно зашипела на него Василиса. Её жутко хотелось в гостиницу отдохнуть, поесть и снова примерить свои покупки. Но ей абсолютно не хотелось стоять здесь и играть на собственные деньги в какую-то нудную игру.

- Ну, давай, - продолжал клянчить кот. – У меня реакция в три раза быстрее человеческой, а уж о зрении и говорить нечего! Точно выиграем! Нам же надо как-то пополнить запас денег, ведь столько сегодня потратили.

Одной из наиболее выдающихся и наиболее глупых черт мужского характера, является твёрдая уверенность в том, что если тебе срочно нужно много денег, то их можно выиграть в азартной игре. А вот этого, к сожалению, ни у кого ещё не получалась. И исключений в этом правиле не существовало.

Но Василисе, душой прибывавшей в гостинице перед зеркалом, а не всё ещё на рынке спорить с котом до ужаса не хотелось. И на уговоры Афанасия Петровича она вскоре поддалась.

- Ставлю золотой, - мрачно сказала она и протянула монету к прилавку.

- Отлично! Ещё один счастливчик!

Кот радостно встрепенулся у неё на плече. Глаза его возбуждённо блестели.

- Кручу, верчу, запутать хочу! – руки ведущего разогнались до такой скорости, что их движение казалось размытым. Кот внимательно следил. Наперстки остановились. – И где сейчас шарик, красавица?

- В середине! – зашептал кот. – Говори, в середине!

- В середине, - неохотно сказала Василиса.

Ведущий поднял средний напёрсток. Шарика там не было. Шея Афанасия Петровича вытянулась сантиметров на двадцать по направлению к прилавку.

- Вай, какая жалось! Какое огорчение! Ну, ничего, со всяким бывает. Сыграй ещё рас, красавица, точно повезёт!

- Всё! Идём в гостиницу, - обрадовалась Василисам и хотела уже отойти от прилавка, но, не тут-то было. Кот, сидевший у неё на шее, передними лапами зацепился за столбик палатки и не давал даже сдвинуться с места.

- Ставь ещё! Ставь два, я понял, как он это делал! – глаза Афанасия блестели маниакальным азартом.

- Ну, уж нет! – возмутилась Василиса. – С чего это я должна…

- До утра с места не дам сдвинуться! Пожалуйста, а я за тебя все сумки понесу?!

- Ладно, уж. Ставлю ещё два!

- Молодэц! Вай, какая смелая девушка! Кручу, верчу, запутать хочу! В каком напёрстке шарик?

- Слева! Точно слева! Стопроцентно там, я с него глаз не спускал!!! – кот чуть ли ни сам уже тянул к прилавку лапы.

- Слева, - скучающе протянула Василиса.

- Опять не угадала! Да что ж такое! Но ты не огорчайся, как говорит один поговорка: третий рас алмаз!!!

- Играй!!! – рявкнул кот. – Ставь три. За раз отыграемся.

Надежда отыграться была второй главной мужской глупостью. Василиса, пробурчав под нос, что-то вроде «ну дома ты у меня получишь!», положила на прилавок три монеты. Глаза Афанасия Петровича сверкали как светофоры и занимали уже пол лица. Хвост его нервно подёргивался.

- Кручу, верчу, запутать хочу! – снова прозвучало от прилавка. – И гиде теперь напёрсток.

- Он у тебя в рукаве, жулик!!! – заорал в приступе ярости кот. Он, наконец, уследил, куда в кратеньком перерыве между перемещением напёрстков исчезает шарик. – Шулерство!!!

- Кто шулер?!? – заорал не хуже кота наглый жулик. Из глубины палатки тут же вышли два амбала, размером со старинный графский шкаф, стоявший у Василисы в комнате. – Кто это сказал?

Амблы потирая кулаки, начали озирать толпу. У Афанасия Петровича вновь внезапно проснулась разумность, и он тут же захлопнул рот. Топа быстро начал расходиться, ни кому не хотелось связываться. К счастью, жулики не обратили внимания ни на кота, ни на девушку, ведь по их разумению ни кто из них не мог говорить мужским голосом. Василиса посчитала за лучшее быстренько смыться.

Кот по определению не относиться к вьючным животным, но сейчас именно он тащил на спине тяжелый баул с покупками. И более того, утверждал, что именно его можно к таким животным с полной уверенностью отнести. Потому как, любой осёл сейчас признал бы его за своего. Настроение у Афанасия Петровича было хуже некуда. А в плохом настроении он был весьма самокритичен.

- Ни когда в жизни я больше не буду играть в азартные игры! – восклицал время от времени он. – Нетушки! Ищите другого дурака!

- Топай, давай. Мы уже почти пришли.

Кот с трудом поднялся по лестнице, зашел в номер и без сил упал на кровать. Остаток ночи он предполагал провести в номере, а именно, поесть и поспать.

К сожалению, он ещё не знал, что мнение котов, особенно проигравшихся, молодыми девушками не учитывается. А на его, кота, горе, в тёмное время суток в городах существовало такое развлечение, как танцы. И уж тем более он не знал, что в Отхожем уже давно существовал прославленный ночной клуб «Наудилось». Зато об этом знала Василиса.

Глава 3. Маленькие слабости.

Город этот, как и любой другой провинциальный городок, был небольшим, запутанным и довольно старым. У него было всего три главных улицы, но с таким количество прилегающих улочек и крупных переулков, что заблудиться в них не составляло никакого труда. У его жителей даже существовало такое развлечение, как игра в прятки в незнакомой местности. Правда, находились потом, бывало, не все игроки. Ещё жители городка очень любили красивые названия: Улица прямой кишки, Заднепроходные ворота, аллея Несвежих Носков и прочие места, на которые хватило их изощрённой фантазии. Сам город назывался гордым именем Отхожее. Это был центр моды и гламура всех южно-хребетных земель королевства. Туда стремились попасть, чтобы продать свои товары многочисленные торговцы и ремесленники. И чего только не было на главном городском торжище! Целые рулоны мешковины и мягкой, как наждак, дерюги, которые так незаменимы любой городской моднице-руко-ногодельнице. Самые изысканные туфли, галоши и валенки. Редчайшие пряности с добавками ртути, свинца и других тяжелых металлов, к которым в придачу прилагались пакетики с быстрорастворимой лапшой из легендарного Тай-Кия. В общем, там было всё. И нет ни чего удивительного, что Василиса, проснувшись поутру от богатырского графского храпа, слышащегося из-за тонкой стенки, изъявила желание там побывать.

До Отхожего было рукой подать, три часа езды на их дворянской карете или час ходу пешком. Но тут, как назло, воспротивился граф.

- Свиньи не кормлены, раз! – загибал он пальцы.

- Ни чего с ними не сделается, - возражала дочь. – Им давно пора похудеть, вон как разжирели.

- Корова не доена, два!

- Потерпит. Я вон вчера, три часа под дверью туалета простояла, пока пьяный в стельку Джонни не соизволил оттуда выйти. Точнее выползти. Он, правда, хотел зачем-то ко мне пристать, но на полдороги, по-моему, забыл зачем.

- А куры-то! Куры! У них зерна всего на день было насыпано! В общем, вы как хотите, а… все едут, сегодня домой!

- Ну, папа!!!!

- Не перечь отцу.

- Я не перечу, у меня даже перца с собой нету. Я говорю, ну папа-а-а!!!

Тут Василиса пустила в ход старый добрый проверенный женский способ убеждения и принуждения. На глазах её появились первые слёзы.

- Папа, - кап, кап, кап. – Ну, пожа-а-алуйста!!!

Граф сначала пытался сохранять непреклонный вид, но потом сам стал шмыгать носом.

- Хорошо, хорошо, хорошо! Съезди ты в этот город…

- Спасибо папочка! Ты самый лучший!!

Граф не успел закрыть распахнутый от удивления рот, как Василиса заметалась по комнате, собирая и доставая из самых неожиданных мест всё самое нужное.

- А ещё у меня не во что одеться, и вещей я с собой не взяла. Так что я возьму у тебя немножко денег, чтобы там купить.

Эти слова сопровождало позвякивание золотых монет, перекочевавших из графского кошелька куда-то в область Василисиного корсета. В некогда объёмном мешке остались одиноко поблёскивать пару медяков.

- Только ты возьмёшь с собой Афанасия Петровича!

- Хорошо, папа.

- И вы поедите туда ненадолго! Один день и завтра сразу обратно!

- Хорошо, папа.

- Все деньги не тратьте. Ночью никуда не ходите, а сидите в гостинице.

- Хорошо, папа. Ну, всё Афанасий Петрович, я готова. Идём!

- А вас разве не подвести? Я знаю, в городе одну очень приличную гостиницу и цены там умеренные. И рынок бы я вам показал.

- Нет. Не надо, папа, мы сами дойдём. Ты бы лучше на ферму быстрее ехал, а то там все куры похудеют, и молоко давать перестанут.

Дверь в комнату хлопнула. На лестнице прозвучали быстрые шаги и всё стихло.

* * *

- Нам, пожалуйста, ваш лучший люкс.

Василиса стояла в холле, заслуженно считавшейся лучшей в Отхожем, гостиницы «Кабачковая Роза». У неё были свои твёрдые убеждения о том, как нужно было экономно расходовать деньги. И гостиничный номер с ванной комнатой и кроватью четыре на четыре выходил среди средств первой необходимости в явные лидеры.

- О-о-о, вижу, девуфка прекрафно разбирается ф том, фто такое комфорт! – портье говорил с лёгким захребестким акцентом, который был так в моде в этом сезоне. – Могу предлофыть вам наф лучфый «фарфарифовый люкс»! Это будет стоить фам, офень дёфево, фсего один золотой ф сутки.

- Какой-какой люкс? – не поняла Василиса.

- Фарфарифофый!

- Ни чего не понимаю?!? Какой ещё «фарфарифовый», это что вообще такое?

- Да БАРБАРИСОВЫЙ он!!! Барбарис!!! Ягода такая, на кустах она растёт, - уже без всякого акцента заорал доведённый этой деревенщиной до белого колена портье.

- А! Поняла! Так бы сразу и сказали, чего нервничать-то так, - невинным голоском ответила Василиса. И заплатив за ключ, быстренько ускакала наверх.

Гостиница и вправду впечатляла. Василису. Вся она освещалась по новейшему слову техники, электричеством (!), которое давали установленные в подвале мышино-колёсные двигатели. Конструкция их была очень проста и работала на экологически чистом сырье, которого в подвалах водилось обычно в избытке. А именно, на мышах. Пару десятков этих грызунов запускались в цилиндрическую клетку, перед ними привязывали кусочек сыра, после чего те начинали за ним бежать. Клетка вращалась и передавала крутящий момент на шелковые турбины, которые в свою очередь по средствам трения вырабатывали статическое электричество, твёрдым номинальным напряжением в двести двадцать вольт. Способ этот был, конечно, дорогим. Ведь время от времени мышам позволяли догонять сыр, чтобы поддерживать в них спортивный интерес, а в сети стабильный ток шёл без перепадов. Один смышлёный парень предложил, правда, способ удешевить электрическую энергию. Он говорил, что для того чтобы лампами расходовалось меньше электричества, достаточно кувалдой погнуть все провода в форме волны. И тогда ток, будет уже не постоянным, а переменным. Но первый опыт, к сожалению, не удался, и смышлёному малому погнули кувалдой спину.

Здание «Кабачковой розы» было одним из самых высоких в городе, и когда Василиса поднялась по покрашенной под мрамор лестнице в свой люкс, находившийся на самом её верху, то у неё дух захватило от такой красотищи. Город был виден почти, как с высоты птичьего полёта!

В здании было аж три этажа.

- Ты глянь, Афанасий Петрович, какие они все маленькие, - Василиса тут же прилипла к окну. – Как муравьи прямо!

Кот перегнулся через подоконник и посмотрел вниз.

- Люди, как люди. Нормального людского роста.

- Это у тебя просто фантазии нет никакой.

- Это просто у меня зрение хорошее. Не знаю как для тебя, а для меня третий этаж, это всё равно, что со стола на пол глядеть. Да и прыгать тоже. Чего собираешься делать сегодня? Можно поесть, заказать рыбы там какой, а потом поспать!

- Да ты чего, Афанасий, сдурел что ли?! Я в чем, по-твоему, ходить должна?!? У меня же только одно платье!

Кот даже с подоконника свалился от удивления, таким уверенным голосом Василиса выдала свою последнюю фразу.

- А их, что должно быть НЕСКОЛЬКО?!?

- Конечно! – непререкаемым тоном ответила Василиса, как будто сказала прописную истину. У неё в голове ещё со вчерашнего вечера засело непонятное, но чрезвычайное заманчивое слово «шопинг!» и манило оно как рас на центральный городской рынок.

- Надеюсь, ты понимаешь, что нам нельзя тратить слишком много денег, если мы, конечно, не хотим потом топать до дома пешком? – не очень уверенно спросил кот. Они с Василисой уже вышли из номера и спускались по лестнице в холл. Точнее, спускался кот, как приличный уважающий себя зверь. Его спутница же беззаботно катилась по перилам.

- Не беспокойся. Я больше чем есть, никогда не трачу.

- Мудрое правило.

Миновав очередной пролёт, девушка не успела вовремя соскочить с перил и с громким «вжи-и-ик!» влетала в поднимавшегося на встречу незнакомого гражданина. Гражданин шмякнулся на пол, как подкошенный. Впрочем, так оно и было. Не каждый, же день в него со всей дури влетали молодые особы женского пола.

- Доездилась! Теперь пройдется извиняться, - кот наклонился над лицом, лежавшего без сознания человека.

Судя по дорогой одежде и огромному количеству золотых перстней и цепочек, которыми были обвешаны руки потерпевшего, человек этот был очень богат. А если судить по толстому овалу (точнее даже квадрату) лица, трём подбородкам и какому-то акульему разрезу рта, явно приспособленному больше ухмыляться, чем улыбаться, сбитый гражданин был ещё и влиятелен.

- По-моему, ничего нам извиняться не придётся. Мы не будем дожидаться, пока он очнется, а просто убежим!

На морде Афанасия Петровича отразилось оправданное сомнение, он очень даже сомневался, что от такого человека можно просто, как ни в чём не бывало, убежать. Но Василиса аргументов кота дожидаться не стала, вместо этого она села на перила и поехал вниз. Есть в мире люди, которые не способны учиться на чужих ошибках, а есть ещё и такие, которые не способны учиться даже на своих собственных.

* * *

- Я же говорил, что надо было спросить дорогу к рынку у портье, - недовольным тоном заявил кот. – Тогда бы мы добрых два часа на дороге сэкономили. Ни за что больше не доверюсь твое интуиции. В незнакомых городах она у тебя напрочь отключается.

- Да ладно тебе нудить, Афанасий Петрович. Ведь нашли же рынок… Ты посмотри, какие здесь шарфики!

- Хорошо тебе говорить, Васька, это не ты по крышам лазила, чтобы хоть сориентироваться, куда мы попали, благодаря твоему врождённому «чувству направления».

- Зато мы уже побывали на городской свалке, а так бы когда ещё до неё дошли.

- Действительно, когда. Ведь свалка – это то самое место, которое в первую очередь стремится посетить каждый турист!

- Откуда я знала, что мы туда придём. Я думала, что это дорога на рынок.… Слушай, а может, всё-таки купим этот шарфик, ну посмотри какой он красивый!

- Конечно, купим, если ты мне объяснишь, на кой чёрт тебе сдался летом тёплый шерстяной шарф?

- Глупый ты какой, Афанасий Петрович, я бы его зимой носила. А пока бы он просто у меня был.

- У тебя и так их навалом, а ещё шаль есть - троих меня закутать можно.

Центральный городской рынок Отхожего располагался не, как бы вы могли подумать, в центре города, а на самой дальней его окраине. Как и на всех рынках, здесь было много народу, все громко кричали, толкались и норовили отдавить вам ноги. Правда, было здесь же и одно значительное отличие, которое прославило именно этот рынок на всё королевство. Если все рынки со временем расширялись в стороны, то отхожский рынок из-за недостатка места, подпёртый каменной городской стеной, начал расти ввысь. Многочисленные палатки и торговые павильончики поползли по стене вверх, не хуже горных кустарников, цепляясь за любые неровности в кладке. Соединялись они лесенками, по которым подобно муравьям непрерывно шли покупатели.

Афанасий Петрович с Василисой едва успели зайти в это поистине глобальное торговое сооружение, как девушка тут же приклеилась к первой попавшейся палатке. Кот, зная свою хозяйку, старательно проталкивал её вперёд, вглубь рынка, обещая, что там всё будет гораздо интереснее.

- Смотри сколько рыбы, - Василиса резко остановилась у лотка с пряностями. Афанасий Петрович мигом сунул нос в открытую коробку, но вместо ожидаемой свежей рыбы угодил мордой прямиком в красный перец.

- Ты, что… апчхи!.. совсем… апчхи!... сдурела?!! Зачем ты мне перец подсунула?!? АПЧХИ!!!

Василиса хохотала.

- Это тебе за шарфы, зануда рыжая! У тебя всегда так смешно лицо кривиться, когда ты перец нюхаешь. Просто не могла удержаться.

- Смешно ей! А я теперь полдня никаких запахов чувствовать не буду…

- Ой, да ладно. Ты же не духи покупать идёшь.

- Вот ещё! Я такой гадостью вообще не пользуюсь. Не понимаю, как вы их запах выносите?!

- Смотри-смотри! Какие платья! «Doch’ & Papanya»! Валентин Мордашкин! Лучшие дома моды мелкохребетья!!!

- Не может быть, - скептически отозвался кот. – Это ты у них на вывеске прочитала, а на самом деле…

- Идём уже выберем что-нибудь! Мы полчаса по рынку ходим, а я ещё ничего толком не присмотрела.

Василиса забежала в привлёкший её внимание павильон и тут же скрылась в стройных рядах вешалок с платьями самой разнообразной формы и окраса. Афанасий Петрович устроился ждать возле примерочных кабинок. Вскоре туда приползла груда какого-то разноцветного тряпья, из-под которой торчали две ноги хозяйки.

- Что-то ты маловата набрала.

- Я знаю, просто не смогла всё унести. Пришлось кое-что обратно выложить. За три подхода перетаскаю.

Кот поудобнее устроился на прилавке со свитерами.

- Как тебе вот этот цвет? По-моему, красивый! – девушка подняла какую-то сильно помятую маячку и показала коту.

- Я дальтоник.

- Ну а это? Я такой всегда хотела! Разве, что немного мрачноватый оттенок… Как считаешь?

- Оттого, что ты постоянно меня спрашиваешь, я цвета различать не начну.

- Какой ты, Афанасий придирчивый! Всё-то тебе не нравиться. Хотя мне тоже они не очень. Ой! Посмотри, что я нашла - просто отпад!

Василиса подняла тёмно красное платье. Шелк прямо лился сквозь пальцы. Платье гармонировало по цвету с волосами. Девушке очень шло.

- Красивая блузочка. А у тебя брюки к ней найдутся? – наивно спросил Афанасий Петрович. – Длинновата немножко, конечно. Но твой папа бы одобрил.

- Это не блузка! – фыркнула, подавляя смех Василиса. – Это платье такое! Стиль мини!

Кот смешно захлопал ртом. Он, конечно, был очень продвинутым зверем, но всегда считал, что пару сантиметров, опущенных ниже пояса, ещё не делают платье платьем.

- Что ты прям, как в монастыре. Такое сейчас в моде. Его я точно возьму.

Они ещё долго выбирали всякие разнообразные блузки, юбки, шортики, штаны, кофточки, платочки, перчаточки, туфельки и даже пару галстуков, которые, как сказала Василиса, можно небрежно повязать поверх рубашки. Афанасий хорошо умел вязать галстуки, знал много узлов, но вот, это сделать небрежно, понять так и не смог. Через три часа непрерывной примерки, он что-то совсем обалдел и затребовал купить ему две пары шерстяных носков. Требование было выполнено и кот, надев обновку на все четыре лапы, продолжил смотреть возобновившийся показ.

Афанасий Петрович увидев, как Василиса, молча, положила к себе ещё какие-то вещи, долго и настойчиво выспрашивал, какое назначение имеют «эти две странные красные тонкие полоски и куда их надевают». В объяснении коту было отказано. А если он, расскажет об этой покупке отцу, то их наденут ему на голову. После этого Василиса надолго закрылась в примерочной кабинке и явно вертелась там перед зеркалом.

К выходу из рынка они подошли уже ближе к ночи. И то, если бы не естественное желание поесть, то они проторчали бы там до утра. К счастью, кот наотрез отказался, есть, что-либо печеное или жаренное продававшееся у шустрых крикливых людей с лотками и выдаваемое ими за еду. Благодаря своему богатому жизненному опыту, кот на глаз определял процентное содержание мяса в любой, сколь угодно замаскированной тестом еде. Тут он его оценил, как стремящийся к нулю.

И вдруг Афанасий Петрович услышал громкий голос, зазывавших окружающих «не проходить мимо, а попытать свою удачу в самую честную азартную игру королевства – напёрстки!». Любопытство на своем веку сгубило ни одну кошку и к Афанасию Петровичу это правило тоже относилось. Теперь уже он потащил Василису «взглянуть на игру хоть одним глазком».

Правила её были очень просты. Ведущий засовывал маленький шарик под один из напёрстков, а потом быстро перемешивал. От игрока же требовалось, только уследить в каком из напёрстков был шарик и показать его, когда перемешивать закончат.

- Кручу, верчу, запутать хочу! – горланил носатый мужичёк, расположившиёся за одним из пустых прилавков. – Проверь свою наблюдательность, отгадай, где лежит шарик, и ты несказанно разбогатеешь. Я увеличу твою ставку в пять раз!

- Я хочу! – вышел из толпы один из зевак. – А почему бы и не сыграть?!? Вдруг выиграю. Куплю жене новую шубу.

Не очень-то с виду он напоминал человека, у которого была жена. Скорее лицо у него было, как у настоящего головореза. Но толпа его тут, же поддержала, вокруг раздались крики одобрения. Всем было любопытно посмотреть, как кто-то сыграет.

- Ставлю три монеты! Играть, так играть!

- Отлично! Кручу, верчу, запутать хочу, - ведущий покрутил напёрстки и остановился, Афанасий Петрович без труда отследил, в каком из них лежит шарик.

- Вот в этом, в левом!

- Правильно!!! И вы легко и просто выигрываете пятнадцать монет!!!

Счастливый обладатель денег, потрясая своим честный выигрышем, похлопываемый зеваками по спине направился куда-то в сторону магазина.

- Кто ещё желает проверить своё зрение, а заодно и удачу!?! – снова вскричал ведущий. Толпа возбуждённо зашевелилась.

- Давай сыграем! Давай сыграем! – горячее зашептал Афанасий, вспрыгнув хозяйке на плечо. – Ну, пожалуйста, хотя бы на одну монетку!

- У нас их и так, всего пять штук осталось! – рассерженно зашипела на него Василиса. Её жутко хотелось в гостиницу отдохнуть, поесть и снова примерить свои покупки. Но ей абсолютно не хотелось стоять здесь и играть на собственные деньги в какую-то нудную игру.

- Ну, давай, - продолжал клянчить кот. – У меня реакция в три раза быстрее человеческой, а уж о зрении и говорить нечего! Точно выиграем! Нам же надо как-то пополнить запас денег, ведь столько сегодня потратили.

Одной из наиболее выдающихся и наиболее глупых черт мужского характера, является твёрдая уверенность в том, что если тебе срочно нужно много денег, то их можно выиграть в азартной игре. А вот этого, к сожалению, ни у кого ещё не получалась. И исключений в этом правиле не существовало.

Но Василисе, душой прибывавшей в гостинице перед зеркалом, а не всё ещё на рынке спорить с котом до ужаса не хотелось. И на уговоры Афанасия Петровича она вскоре поддалась.

- Ставлю золотой, - мрачно сказала она и протянула монету к прилавку.

- Отлично! Ещё один счастливчик!

Кот радостно встрепенулся у неё на плече. Глаза его возбуждённо блестели.

- Кручу, верчу, запутать хочу! – руки ведущего разогнались до такой скорости, что их движение казалось размытым. Кот внимательно следил. Наперстки остановились. – И где сейчас шарик, красавица?

- В середине! – зашептал кот. – Говори, в середине!

- В середине, - неохотно сказала Василиса.

Ведущий поднял средний напёрсток. Шарика там не было. Шея Афанасия Петровича вытянулась сантиметров на двадцать по направлению к прилавку.

- Вай, какая жалось! Какое огорчение! Ну, ничего, со всяким бывает. Сыграй ещё рас, красавица, точно повезёт!

- Всё! Идём в гостиницу, - обрадовалась Василисам и хотела уже отойти от прилавка, но, не тут-то было. Кот, сидевший у неё на шее, передними лапами зацепился за столбик палатки и не давал даже сдвинуться с места.

- Ставь ещё! Ставь два, я понял, как он это делал! – глаза Афанасия блестели маниакальным азартом.

- Ну, уж нет! – возмутилась Василиса. – С чего это я должна…

- До утра с места не дам сдвинуться! Пожалуйста, а я за тебя все сумки понесу?!

- Ладно, уж. Ставлю ещё два!

- Молодэц! Вай, какая смелая девушка! Кручу, верчу, запутать хочу! В каком напёрстке шарик?

- Слева! Точно слева! Стопроцентно там, я с него глаз не спускал!!! – кот чуть ли ни сам уже тянул к прилавку лапы.

- Слева, - скучающе протянула Василиса.

- Опять не угадала! Да что ж такое! Но ты не огорчайся, как говорит один поговорка: третий рас алмаз!!!

- Играй!!! – рявкнул кот. – Ставь три. За раз отыграемся.

Надежда отыграться была второй главной мужской глупостью. Василиса, пробурчав под нос, что-то вроде «ну дома ты у меня получишь!», положила на прилавок три монеты. Глаза Афанасия Петровича сверкали как светофоры и занимали уже пол лица. Хвост его нервно подёргивался.

- Кручу, верчу, запутать хочу! – снова прозвучало от прилавка. – И гиде теперь напёрсток.

- Он у тебя в рукаве, жулик!!! – заорал в приступе ярости кот. Он, наконец, уследил, куда в кратеньком перерыве между перемещением напёрстков исчезает шарик. – Шулерство!!!

- Кто шулер?!? – заорал не хуже кота наглый жулик. Из глубины палатки тут же вышли два амбала, размером со старинный графский шкаф, стоявший у Василисы в комнате. – Кто это сказал?

Амблы потирая кулаки, начали озирать толпу. У Афанасия Петровича вновь внезапно проснулась разумность, и он тут же захлопнул рот. Топа быстро начал расходиться, ни кому не хотелось связываться. К счастью, жулики не обратили внимания ни на кота, ни на девушку, ведь по их разумению ни кто из них не мог говорить мужским голосом. Василиса посчитала за лучшее быстренько смыться.

Кот по определению не относиться к вьючным животным, но сейчас именно он тащил на спине тяжелый баул с покупками. И более того, утверждал, что именно его можно к таким животным с полной уверенностью отнести. Потому как, любой осёл сейчас признал бы его за своего. Настроение у Афанасия Петровича было хуже некуда. А в плохом настроении он был весьма самокритичен.

- Ни когда в жизни я больше не буду играть в азартные игры! – восклицал время от времени он. – Нетушки! Ищите другого дурака!

- Топай, давай. Мы уже почти пришли.

Кот с трудом поднялся по лестнице, зашел в номер и без сил упал на кровать. Остаток ночи он предполагал провести в номере, а именно, поесть и поспать.

К сожалению, он ещё не знал, что мнение котов, особенно проигравшихся, молодыми девушками не учитывается. А на его, кота, горе, в тёмное время суток в городах существовало такое развлечение, как танцы. И уж тем более он не знал, что в Отхожем уже давно существовал прославленный ночной клуб «Наудилось». Зато об этом знала Василиса.

Третья глава два раза повторяется. Вы, наверное, хотели выложить четвёртую? :)

Виноваты. Добро пожаловать к нам!

Спасибо за замечательное произведение!

О, всегда пожалуйста! Рад, что вам оно понравилось. И спасибо за приглашение на сайт. :-)