Айвун

АЙВУН

Основано на смутных воспоминаниях и
детских страхах автора

1.

«… За тонкой, непрочной гранью, отделяющей наш мир от остальных, обитают те, чья миссия никогда не будет понята нами, людьми, до конца. Их появление иногда предрекает беду и несчастье. Рассказы о встречах с этими созданиями передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Испытывая пред ними суеверный ужас, наши предки нарекли их Стерегущими Мрак…»
(Книга Серых Миров, Издание второе, исправленное)

= = =

- Иду, иду!
Профессор Рудниченко, как был – в майке и с полотенцем на шее – вышел из ванной и направился к двери. Прежде, чем он открыл ее, звонок испустил еще одну трель.
- Доброе утро, Феликс Валерьевич, - улыбнулся ранний гость. – Извините, что без предупреждения. Я пробовал дозвониться, но…
- Так у меня телефон не в порядке. А сотовый в ресторане прямо со столика украли пару дней назад. Ты проходи, Миш, не стой в дверях. На бардак не обращай внимания. Жена, понимаешь, в командировке. Чаю желаешь?
- Спасибо, я завтракал, - молодой человек присел на краешек кресла в гостиной. Хозяин квартиры расположился напротив, на кушетке.
- Ну, рассказывай. По лицу вижу – что-то у тебя стряслось.
- Да нет, Феликс Валерьевич, не у меня. У друга моего, Кости Леденцова. Он бизнесмен. Про него еще в газетах писали, помните?
- Леденцов? – профессор сосредоточенно поскреб наголо обритый затылок. – Постой, постой… Это ведь тот самый, в чей дом ворвались рэкетиры? И он их обоих вроде бы?..
- Не совсем так. История темная… Одним словом, ему очень нужна ваша помощь.
- Моя? – удивился Рудниченко.
- Ну да. я ему рассказал о том, чем вы занимаетесь… в свободное от университета время.
- А вот это ты напрасно, Михаил. Я, по-моему, не просил делать мне рекламу.
- Извините, - смутился визитер. – Просто… ему на самом деле нужна поддержка. Парень он замечательный, многого добился в жизни. Воевал на первой чеченской. Его фирма шефствует сейчас над двумя детскими домами…
- Ладно, хватит меня агитировать. Чем конкретно я могу быть ему полезен?
- А это пусть он сам расскажет. Костя хотел бы встретиться с вами.
- Хорошо, я не против. Дай ему мой номер телефона… Ах, да! – спохватился Рудниченко. – Ты сможешь ему сам позвонить, чтобы мы договорились?
- Конечно, конечно, - Миша с готовностью достал свой мобильник.

Рудниченко припарковал свою «Ладу» метрах в пятидесяти от входа в кафе (ближе мест просто не было). Когда он назвал себя одетому с иголочки секъюрити на дверях, тот любезно объяснил ему, как найти на втором этаже нужную комнату.
Леденцов уже ждал его там. Феликс Валерьевич окинул взглядом обстановку – обитые кожей стены, бронзовые подсвечники, ковер на полу, стол, сервированный на двоих – и пришел к выводу, что хозяин заведения – товарищ весьма преуспевающий.
- Добрый день, - сказал бизнесмен. – Очень рад, что вы пришли. Пожалуйста, садитесь.
Леденцову на вид было не больше сорока. Он был строен, стильно одет. Но вот в лице его Рудниченко заметил нечто такое… Словом, профессор не стал бы меняться судьбами с этим человеком, несмотря на все его капиталы.
- Что-нибудь выпьете?
- Минералки, пожалуй,- ответил Рудниченко, пододвигая к себе бокал. – Я вас внимательно слушаю, Константин Андреевич.
- Можно просто Костя.
Леденцов задумчиво повертел в руках рюмку, наполненную вином. Но пить не стал; вздохнув, начал говорить:
- Михаил рекомендовал вас как специалиста по древней магии и оккультизму. Сейчас вообще развелось очень много всяких там колдунов, потомственных целителей… Дело в том, что я доверяю Михаилу, его мнению о людях. Он ведь у вас лучший студент на факультете психологии?
- Аспирант, - поправил Рудниченко. – Так в чем состоит ваша проблема? Предупреждаю – я никакой не целитель, и даром ясновидения тоже не обладаю. Просто у меня не совсем обычное хобби.
- Я понимаю… Не волнуйтесь насчет оплаты, я… Простите, не знаю, как лучше начать. Боюсь, вы сочтете меня психически нездоровым.
- А вы не бойтесь. Расскажите всё, что считаете нужным.
- Ну хорошо… Впервые я увидел его, когда еще не умел ходить. Мне было меньше года, я лежал в детской кроватке…

2.

- Нет,- сказал сам себе Рудниченко, сидя вечером за кухонным столом и поедая любимые пирожные с шоколадной начинкой. – На сумасшедшего он никак не похож.
Нажав кнопку диктофона, профессор продолжил слушать запись.
« - Я и говорить толком не мог – так, отдельные слова, типа «папа-мама». Но страх испытал нешуточный. И сразу дал ему имя…
- Ему?
- Да, ему. Родители уверяли меня, что это была просто тень на стене, что мне показалось. И я им почти поверил… Потом они долго припоминали мне этот мой детский кошмар. Вероятно, это и был первый страх в моей жизни.
- И как вы назвали его?
- Смеяться не станете? Айвун. Понятия не имею, почему. Никаких ассоциаций, само как-то назвалось. Я долго боялся его, не желал оставаться в темной комнате. И даже уже когда подрос, классе в четвертом-пятом, будучи дома один, старался лишний раз не заходить в свою спальню. Сидел у окна часами, поджидая родителей с работы. Мне почему-то казалось, что он непременно вернется…
- И он вернулся?
- Да. Хотя много сейчас изменилось. Мамы не стало, мы долго жили с отцом вдвоем. Сестер и братьев у меня нет, с семьей не сложилось: дважды женился – два развода. Как появились деньги – расширил жилплощадь. То есть, купил две соседские квартиры, сломал перегородки и сейчас живу в шестикомнатной.
- Так, Костя… Прежде, чем вы продолжите, ответьте, пожалуйста, на один вопрос…
- Я даже догадываюсь, на какой. Нет, наркотиков я не употребляю. Спиртного почти не пью. Я знаю, это странно для человека, прошедшего ужасы войны, но… Можете спросить у Михаила, если не верите.
- Хорошо, будем считать, что это мы выяснили. Когда же он вернулся?
- Полтора года назад, в день смерти отца.
- Расскажите подробнее – что вы видели?
- В тот раз – ничего. Но его видел отец. И скончался от ужаса. При таком больном серлце это неудивительно…
- Почему вы решили, что ваш отец что-то видел?
(Пауза)
- Я уже заснул, это было вечером. Вдруг услыхал крик. Знаете, жуткий такой. Естественно, вскочил, бросился в комнату. Он лежал на полу, еще живой. Но глаза… У меня волосы на голове зашевелились. Хотя, поверьте, я много чего насмотрелся на своему веку. Рукой отец показывал куда-то в сторону стены. И прохрипел: «Он…» Вот и всё. «Скорая» констатировала смерть от инфаркта.
- Сколько лет было вашему отцу?
- Семьдесят шесть. Но он не был впечатлительным и совсем не верил во всяких там призраков.
- А вы? Вы в них верите?
- Я видел его. Сам, лично. И вопрос, верю я или нет, отпал сам собой.
- Продолжайте.
- Вы, наверно, читали в газетах про этот случай? Ну, когда ко мне ворвались те самые бандюки? У меня действительно возникли проблемы с одним… авторитетным человеком из городской администрации. Он и прислал тех уродов.
- Вот как? И что же произошло?
- Поначалу они разговаривали вполне мирно. Затем принялись угрожать. Я сидел за столом, а они стояли рядом. Один из них достал пистолет… В этот момент он и появился. Из стены, представляете? И сразу – хвать за горло того, что с оружием!.. Парень и пикнуть не успел, как уже был мертв. И второй скопытился тут же – от разрыва сердца.
- А вы?
- Ну… Я отключился. Стыдно, конечно. Но согласитесь, мало кто вынес бы подобное зрелище…
- Я как раз хотел спросить вас, как он выглядел, этот ваш Айвун.
- Так вы верите мне?
- Вопрос хороший. Пока у меня нет оснований подозревать вас во лжи.
- И на том спасибо. Как он выглядел? Так же, как и много лет назад. Голова… Вроде большой тыквы, и черная. Иногда так в мультиках муравьев рисуют. Глаза красные, как угли, и очень злые. Зубы… Много зубов, и рот такой огромный… Вот, собственно, и всё.
- Одежда была на нем?
- Одежда? Ах, ну да! Конечно… Длинный балахон – темно-синий или темно-зеленый.
- А руки? Руки помните? Вы же говорили, он схватил за горло одного из бандитов.
- Руки? Н-нет, не припоминаю. Хотя… Вроде бы что-то сверкнуло, похожее на стальные когти. У того несчастного горло ведь было разорвано просто…
- Понятно. Костя, я думаю, мне следует посетить вашу квартиру. Вы не возражаете?
- Конечно, в любое время. Я могу даже дать вам комплект ключей…»

Профессор остановил запись. Снял телефонную трубку (связь восстановили утром) и набрал номер человека, которому не звонил уже года полтора.
- Георгий Григорьевич? Это Рудниченко. Да-да, сколько лет-сколько зим… Угадал, с просьбой. По поводу дела Леденцова. Ну да, самооборона, и так далее… мне бы взглянуть на материальчики. Конечно, соображаю, о чем прошу. Конечно, в твоем присутствии. Нет, не волнуйся – дальше это никуда не пойдет. Да, что-то вроде частного заказа. Когда? Завтра в пять? Идет. Буду благодарен. Пока.

2.

- И каков ваш вывод, профессор?
- Выводы, Миша, пока делать рано. Мартини хочешь?
Рудниченко полез в сервант за бутылкой.
- Кстати, как продвигается твоя диссертация?
Михаил поерзал в кресле. Принял бокал из рук Феликса Валерьевича.
- Да как-то… Не очень. Возможно, тема просто не моя, не знаю…
- Отчего же? Тема весьма благодатная. «Структурные составляющие жизненного успеха: соотношение случайного и неслучайного». Как звучит, а? Если хочешь, могу подкинуть одну идейку. Правда, она сыровата пока – но ты, я уверен, сумеешь зацепиться и развить. При условии, кончено, что тебя это заинтересует.
- С удовольствием послушаю,- улыбнулся аспирант, сделав глоток мартини.
- Люди десятилетиями до одури спорят о том, влияет ли индивид на свою судьбу, либо же им правят некие высшие силы. Тут тебе и астрологи, и булгаковский Воланд, и коммунисты с их лозунгом, что каждый человек – кузнец своего счастья… Самое интересное, что правы сторонники обеих точек зрения. Давай-ка рассмотрим вот какую модель,- Рудниченко встал, взял со стола чистый лист бумаги и карандаш. – Рисуем окружность. Будем считать, что это – сто процентов населения Земли. Вырежем и заштрихуем ничтожный сектор, примерно в один процент. Это те, кому на успех в принципе наплевать, они довольны и так – медитируют, живут в таежной глуши годами, и так далее. Для простоты полагаем, что счастье все-таки определяется финансовым благополучием. Так вот. Выделяем следующий сектор – процентов, скажем, в шестьдесят. Заштрихуем его тоже, но по-другому. Чуть в стороне изобразим вторую окружность. Это некий барабан, сродни тому, что используют в Спортлото. Внутри, как и положено – шарики: те самые шестьдесят процентов, то сеть наиболее предприимчивые, зубастые и везучие. Именно из них судьба будет выбирать тех, кого возвысит. Дальше уже пойдет отбор среди избранных. Кого-то – в Президенты страны, а кого – в директора ресторана. Важно учесть – Президент становится Президентом вовсе не потому, что он в десять тысяч раз лучше и умнее всех других, таких же шустрых и решительных; шарики с их именами крутились в одном барабане, и на этой стадии от них уже мало что зависело. А вот за само попадание в заветный барабан нужно и должно бороться, тут тебе и карты в руки. Вернемся к первой окружности. Из оставшихся тридцати девяти процентов примерно десяти – вот он, этот сектор – и не нужно ни за что биться. Они уже победили, то бишь родились в нужной семье. Их задача – просто не профукать то, что досталось от родителей. Есть и еще сектор, процента эдак в полтора-два: те, кто родились в бедности, но по жизни – неимоверно везучи. То есть, рано или поздно просто выиграют миллион долларов, купив копеечный билет в уличном киоске. Ну, а уж последним двадцати семи процентам – хуже всего: их имен в барабане судьбы просто не было. Впрочем, само по себе попадание туда еще не гарантия успеха. Масса предприимчивых людей закончили свои дни бесславно: кого бандиты убили, кто разорился до нитки, кто на иглу сел, спился… И знаешь, по большому счету не играет роли, в какой стране ты появился на свет. Если государство твое уж очень неподходящее для проживания – Африка какая-нибудь – то человек найдет способ перебазироваться в другое место. Ну, что ты думаешь обо всем этом?
- Вы практически продиктовали мне всю диссертацию, - развел руками Михаил.
- Это ты, друг, хватил через край. Идею нужно доработать, оформить, основательно дополнить. А в таком виде она даже и на хилую статейку не тянет.

= = =

Квартира Кости Леденцова, удобная, но без излишеств, не слишком-то походила на апартаменты зажиточного человека. За исключением одной-единственной комнаты. Той самой…
Здесь на полу лежал персидский ковер, а на стенах висели картины в солидных золоченых рамах. Высились стеллажи с книгами. А в углу застыл рыцарь с алебардой (точнее – пустые латы, но впечатление производили). Наконец, здесь же нашел свое место японский телевизор с огромным экраном (Рудниченко давно мечтал о таком, но стоил он больше иного подержаного авто).
- Вот тут всё и произошло,- сказал бизнесмен, приближаясь к дубовому столу, заваленному бумагами и прочими канцтоварами. Рудниченко цепким взглядом окинул обстановку. Обошел стол и очутился лицом к лицу с дородной, богато одетой дамой на картине.
- Восточная Европа, конец ХIХ века,- произнес профессор. – Я не ошибся?
- Ни в коем случае. Это работа одного поляка, не слишком известного, но, как видите, талантливого.
Рудниченко не мог оторвать взгляда от глаз женщины на холсте. Внезапно ему почудилось, что глаза… ожили. И из нарисованных – синих и добрых - превратились вдруг в кроваво-красные – злые, безжалостные. Вот они сузились, изучая профессора…
Феликс Валерьевич зажмурился и потряс головой, чтобы прогнать видение. И действительно – глаза на полотне приняли свой обычный вид. Рудниченко покосился на Костю – не заметил ли тот чего. Но Леденцов в этот момент увлеченно перебирал бумаги на своем столе.
- Стена капитальная, правильно?
- Да, это внешняя стена дома. И никаких потайных ходов тут быть не может, - пояснил хозяин квартиры.
- Вот что, Костя… Вам неплохо было бы съехать куда-нибудь на время. Хотя бы недельки на две. А я останусь. Сохранность имущества гарантирую.
- Феликс Валерьевич! - с некоторой обидой в голосе произнес бизнесмен. – Неужели вы могли подумать, что я вам не доверяю?
- Вам есть где пожить?
- Конечно, это не проблема. У моего знакомого сейчас пустует «двушка» в центре, он ее продавать нацелился. Так я пока там…
- Вот и отлично. Постараюсь разобраться с вашей проблемой как можно скорее.

= = =

В первые три дня ничего не случилось. Профессор часами просиживал в кабинете Леденцова, листая старинные книги по магии. И даже спать Феликс Валерьевич устраивался здесь же, в большом мягком кресле, укрываясь пледом.
Днем Рудниченко прохаживался из угла в угол и рассуждал вслух:
- Допустим, встреча Леденцова с неким загадочным существом все же имела место. Но где логика в поведении этого Айвуна? Кто он вообще? Демон? Неприкаянная душа? Он убивает отца Кости, а затем – спасает самого Костю от уголовников. И где это существо находилось столько лет? Почему возникло именно теперь?..
Изучение материалов уголовного дела также не слишком помогло Рудниченко. Действительно, один из бандитов скончался от разрыва гортани, а второй – от сердечного приступа (как оказалось, у него с юности были проблемы, он перенес две операции). Орудия убийства не нашли. По мнению эксперта, горло просто сдавили, как клещами, причем чем-то довольно острым. Леденцова допрашивали многократно, но он упорно твердил, что потерял сознание до того, как с его недругами стало что-то происходить (еще бы – расскажи он про здоровенного зубастого муравья, как пить дать, упекли бы в психушку!).
На четвертый день позвонил Михаил, который был в курсе, что Рудниченко временно квартирует у его приятеля-бизнесмена.
- Профессор, вы не очень сердитесь на меня за то, что я сосватал вам Костю?
- Нет, Миша, ни в коем разе. Я с удовольствием занимаюсь этой задачкой. Живу один в шести комнатах и ощущаю себя этаким «новым русским».
- Я вот что вспомнил, Феликс Валерьевич. Недавно по случаю купил одну книгу… Очень редкую. Вышла она во Франции, в середине пятидесятых, на русском языке. Издатель – некто Хвостов, руководитель Русского Магического Сообщества за границей. Может, она будет вам полезна?
- И как она называется?
- «Книга Серых Миров».
- Знаешь, Миша – а я о ней слыхал. И давно хотел бы иметь в своей библиотеке, но увы… Как ты сумел достать ее?
- Ну… Повезло, наверное. Так я вам привезу ее?

= = =

Два дня Рудниченко без отрыва изучал раритет, доставленный ему Михаилом. Спал профессор по три-четыре часа, да еще после полудня устраивал себе пятнадцатиминутную релаксацию. А еще – делал записи.
Десятки страниц испещрены были заметками Феликса Валерьевича; он беспрестанно что-то переправлял, комкал листы, чтобы затем взяться за дело с удвоенной энергией.
Утром третьего дня, после традиционного кофе, Рудниченко вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.
- Вот черт! Ну что бы мне раньше догадаться!..

3.

Первым делом Феликс Валерьевич отключил телефон. И только потом – электрический счетчик. В квартире стало темно – ведь на часах было уже около девяти вечера.
Нескольких свечей профессору было вполне достаточно, чтобы провести приготовления к ритуалу. Ковер был свернут загодя; на паркете Рудниченко мелом изобразил большой квадрат с диагоналями. Затем в каждом из четырех получившихся прямоугольников начертал некие символы, которые абсолютно ничего бы не сказали непосвященному. Расставив свечи по углам квадрата, профессор опустился на пол в позу лотоса, прямо на место пересечения диагоналей. Прикрыл глаза...
- Властелин Серых Миров, к тебе обращается недостойный смертный..., - зашептал он. – Во имя Справедливости, преклоняясь перед Балансом и Равновесием, почитая Законы твои – прошу тебя... Проведи меня по своим Владениям. Проведи. Проведи. Проведи...

... Потоком невесомых белых частиц сознание профессора взмыло вверх и устремилось к полотну, висящему на стене комнаты. Прнеслось сквозь нарисованные глаза знатной дамы, завертелось по бесконечной спирали, а потом...
Потом Рудниченко внезапно открыл глаза и обнаружил себя стоящим в начале длинной анфилады серых комнат, столь одинаковых, огромных и каменно-мрачных, что невольно приходило на ум одно-единственное – человек так построить не мог.
«Иди! – приказал ему некто – извне или изнутри... – Иди и не оборачивайся!»
И профессор пошёл...
Гулко звучали шаги его под высоченными сводами. Впереди простиралась вечность.
«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла...»,- вспомнилось почему-то. Каменные проходы, еще мгновения назад казавшиеся пустнными, начали оживать. Некие юркие существа, серые, как и всё вокруг, шныряли по стенам, издавая неприятные уху звуки. Профессор не оборачивался. Хотя пальцы непроизврольно сжимались в кулаки.
«Надо идти, - повелел он – на этот раз сам себе. – Надо идти, иначе...»
Иначе – что? Ответа на вопрос у него не было. Но он сейчас и не требовался. Справа, в самом углу, притулилась фигурка в лохмотьях. Профессор слегка замедлил шаг...
Черноволосая девушка с неправдоподобно зелеными глазами перебирала обеими руками четки, сидя у стены. Профессор остановился. Посмотрел на странную незнакомку. Та улыбнулась. Затем вдруг, злобно оскалившись, зашипела и, щелкнув зубами, подалась вперед... Профессор сразу отпрянул и продолжал свой путь, уже не оборачиваясь.
Еще один зал... Еще... Поворот... Стоп!
Феликс Валерьевич замер, стараясь переже дышать. Позади прошелестели по полу чьи-то одежды. Шорох был едва слышен, и Рудниченко-человек навряд ли вообще бы уловил его. А вот Рудниченко-дух – смог.
- Ты понял, кто я? - прозвучал в серой тишине вопрос ниоткуда.
- Да, - сказал профессор. И добавил: - Раз уж я здесь...
- Ты храбр, смертный. Отчаянно храбр.
- Тут только мое сознание. Тело осталось в мире людей, - заметил Рудниченко, по-прежнему предпочитая не оборачиваться. Но это и не потребовалось – обладатель голоса сам появился перед ним. Высокая фигура в плаще изумрудного цвета, с отливом.
- Это тебя не спасет. Или ты не знаешь, что можно заковать душу в Серых Мирах навсегда? Что тогда станется с твоим телом?
- Я знаю это. Но ты ведь не будешь убивать без причины, Стерегущий Мрак.
Собеседник профессора одним движением откинул капюшон; Рудниченко подавил желание зажмуриться, чтобы не видеть громадную черную голову с красными глазами-угольками, и внушительную пасть, полную острых зубов.
- Значит, портрет – это проход в Серые Миры,- произнес профессор с полувопросительной интонацией. – И поэтому вы оберегаете хозяина дома? Не дали тем людям с ним расправиться.
По морде чудища скользнуло некое подобие усмешки.
- Не поэтому. Танйу ты узнаешь, раз уж нашел способ проникнуть в Серые Миры. Но поклянешься – здесь и сейчас – что никому и никогда ее не откроешь.
Профессор опустил взгляд...
«Он знает... Знает, о чем я думаю. Бесполезно скрывать...»
- Хорошо. Я клянусь.
Стерегущий Мрак одобрительно кивнул.
- Дело в самом хозяине дома. Его судьба – стать одним из нас. Стать первым из нас. После смерти... Но время еще не пришло.
- Так зачем же было убивать его отца?
- Это вышло случайно. Портал закреплен за мной. Я соблюдал Правила. Но в тот момент... В тот день меня не было - здесь находился другой... Стерегущий. Новообращенный. Старик хотел перевесить портрет. Но все равно - Стерегущий не должен был показываться, достаточно было силы внушения. Он нарушил. И уже наказан.
- Как именно?
- Тебе лучше не знать. Я и так сказал слишком много.
Рудниченко закрыл лицо ладонями.
- Я понял... я догадался. Души грешников – вот кто такие Стерегущие Мрак. То есть те, кто не попал сразу в Преисподнюю... Но ведь Костя...
- Он еще станет грешником. Или уже стал. Война ломает людей...
Рудниченко вздрогнул при этих словах – будто понял что-то еще, очень важное... Но оно тут же и ускользнуло из мыслей.
- В первый раз я приходил к нему познакомиться, взглянуть на будущего повелителя. Он был совсем ребенком. Но он запомнил...
- Еще как запомнил...,- эхом повторил профессор. Он внезапно почувствоал, что замерзает.
- Тебе пора,- сказал Стерегущий. – Ты получил ответы на вопросы.
Не дожидаясь, что скажет Рудниченко, грозный обладатель изумрудного плаща повернулся и побрел прочь. И тут профессор сделал то, чего делать никак не собирался.
- Айвун!.. – крикнул он вслед чудовищу.
Стерегущий Мрак замер. Медленно повернул голову. Набросил на нее капюшон. Поднял в знак прощания руку (лапу?) с длинными, сверкающими когтями. И – растворился в сером тумане...

4.

Феликс Валерьевич, очнувшись, как от толчка, открыл глаза. Не без труда поднялся на ноги, хрустнул суставами.
За окнами занимался рассвет; свечи давно уже догорели и оплыли.
Профессор помассировал ноющие виски. Бросил взгляд на портрет работы польского мастера.
«А если попытаться избавиться от него? – подумал УРР Рудниченко. – Наверное, не получится.»
Тщательно стирая с пола мокрой тряпкой меловой квадрат, профессор размышлял о том, что же, собственно, он скажет Леденцову. Книга Серых Миров однозначно гласила, что клятва, данная Стерегущему Мрак, нарушена быть не может. Да и как объяснишь нормальному, здравомыслящему человеку, что его после смерти посвятят в монстры?..
«Старик поплатился только за то, что попытался перевесить портрет, - мелькнула мысль. – Ну, а если...»
Феликс Валерьевич сходил на кухню и принес большой столовый нож. Шагнул к холсту. И вновь на него глянули кроваво-красные глаза. Профессор замахнулся... Пальцы его левой руки надежно перехватили запястье правой. Рудниченко всегда был правшой, однако сейчас левая кисть оказалась неизмеримо сильнее, и нож выпал. Глаза на портрете пару раз моргнули и исчезли.
- Вот, значит, оно как..., - прбормотал Рудниченко, потирая онемевшую от захвата руку.

Костя Леденцов позвонил в девятом часу вечера.
- Простите, что беспокою, Феликс Валерьевич. Я весь извелся, места себе не нахожу...
- Я вас понимаю. Ну что вам сказать... Прежде, чем вы получите ответы, я должен побеседовать с Михаилом.
- С Михаилом? Ладно. Вам виднее, - Леденцов был немного удивлен. – Я столько ждал – подожду еще немного.

В гости к своему аспиранту Рудниченко отправился утром, предварительно договорившись по телефону. Михаил встретил его радушно и сразу же предложил выпить по чашечке кофе.
- А я вот все над диссертацией колдую,- улыбнулся молодой человек, наскоро сервируя столик в гостиной. – Тема, конечно, суперинтересная, но... Кстати, как там дела у Кости? Он что-то мне не звонит.
- Тебе лучше знать,- сказал Рудниченко.
Михаил так и застыл с кофейником в руке.
- Что вы имеете в виду, Феликс Валерьевич?
- Да только то, что сказал. Ты ведь сам привлек меня к этому делу. Думал показать половину правды. И никак не рассчитывал, что я докопаюсь до сути.
- Вы говорите загадками. Это меня пугает, - Михаил розлил-таки кофе и теперь помешивал ложечкой сахар в своей чашке.
- Вот уж не думал, что есть в мире что-то, способное напугать Стерегущего Мрак.
Михаил внимательно посмотрел на профессора. А тот грустно улыбнулся...
- Я не собираюсь нарушать клятву, данную тебе в твоем мире. Но ты должен помочь мне выпутаться из ситуации с Костей. Что, по-твоему, я могу ему объяснить? «Знаешь, Костя, друг твой – повелитель чудовищ; он готовит себе преемника и потому держится около тебя. Так что, дорогой, не обессудь – судьба твоя предрешена: станешь после смерти здоровым муравьем со стальными когтями и кучей жутких зубов. И, кстати, один из этих красавцев довел до могилы твоего отца.» Так, что ли, мне все изложить?
Аспирант отставил чашку.
- Стерегущие Мрак – вовсе не чудовища. Напротив – они охраняют ваш мир от вторжения таких монстров, что не снились никаким вашим фантастам. Мы охраняем...
- Я знаю, Миш, кто такие Стерегущие. Но это я – человек, посвятивший магии четверть века сознательной жизни. А другим этого не объяснить. Тот, кто выглядит как чудище – он чудище и есть. Не пойму, чего ты добивался? Чтобы я убедил Костю, будто вы вовсе не такие ужасные?
- Я хотел..., - медленно произнес Михаил. - Я хотел, чтобы вы приоткрыли ему правду – насколько это вообще возможно. Мне ведь он просто не поверит. Ему лучше принять свою судьбу. Кому, как не вам, знать, что изменить предначертанное безмерно трудно...
- Значит, все же можно?
- Почти нет. Если только...
- Договаривай, - мягко попросил профессор.
- Если только рядом с Костей не окажется некая сильная личность, которая... Поможет ему переломить ход событий. Вы готовы взять на себя такую миссию?
Рудниченко нахмурился.
- Но тебе ведь нужен преемник... Ты так просто не отступишься, я прав?
- Конечно, нет. Мое время в Серых Мирах близится к концу, меня ждут в другом месте... Неважно. А Костя – идеальная кандидатура. Так что либо спокойно уйдите в сторону, либо... Готовьтесь к схватке. И смерть, дорогой профессор – еще далеко не самый страшный возможный исход...
Рудниченко усмехнулся своим мыслям. Порывисто встал.
- Спасибо за кофе, Миш. Я подумаю.
Михаил проводил гостя. Затем удалился в свою крохотную спальню, где висела на стене точно такая же картина, как и в доме у Леденцова. Постоял перед ней минуту, сосредотачиваясь. И – растворился в воздухе. А у дамы на полотне почти тут же полыхнули кровавым светом глаза...