Bсе события в рассказе являются вымышленными, и на историческую правду автор никоим образом не претендует
Москва. Лето 1942 года
Стрелки стоящих на столе тяжелых бронзовых часов, образуя между собою угол ровно в девяносто градусов, возвещали о том, что сейчас уже - три часа.
"И опять бессонная ночь, - как-то отстраненно подумал маршал, снимая очки и проводя ладонью по усталым, покрасневшим векам.
- Сколько я еще так выдержу?.."
А ведь было время...
Впрочем, каждый пожилой человек может с полным правом произнести эту фразу.
Виктор Алексеевич Подольский считал себя достаточно пожилым, даже уже старым. Если бы не эта война, он, конечно, подал бы Верховному рапорт об отставке. Последний разговор с Верховным Подольскому врезался в память, и на то были свои причины.
Слегка согнутая в локте левая рука, в которой зажата погасшая трубка... Верховный расхаживал по кабинету и говорил - негромко и весомо, как всегда, абсолютно уверенный в том, что собеседник ловит каждое его слово.
- Всем нам известны, товарищ Подольский, ваши заслуги в период гражданской войны. За эти заслуги вы отмечены высокими правительственными наградами. Советский народ по праву гордится своими героями и вы, разумеется, в их числе. Однако сейчас другое время. Сейчас - не гражданская. У нас с вами - другая война. Которая будет жестокой и беспощадной, - Верховный внезапно остановился прямо напротив Подольского и, облокотившись о полированный стол, будто бы навис над маршалом. - Вы ведь в курсе, Виктор Алексеевич, что ваш выдвиженец, ваш ученик, генерал-майор Чеботарь сдался в плен в бою под поселком Сотниково? Ваш любимый ученик...
- Товарищ Верховный Главнокомандующий, я..., - маршал сделал попытку встать. Но хозяин высокого кабинета упредил ее легким движением ладони.
- Сидите, Виктор Алексеевич. Знаю, что вы хотите сказать. Что осознаете свою вину и готовы нести ответственность. Что комбриг Чеботарь - вовсе не изменник Родины, а честный советский офицер. И что у него не было иного выхода в сложившейся обстановке. Я прав?
- Да, товарищ Верховный Главнокомандующий, - внезапно охрипшим голосом подтвердил Подольский, глядя прямо перед собой.
- А я, пожалуй, с вами соглашусь, - Верховный вновь заходил по кабинету, и Подольскому приходилось все время поворачивать голову, чтобы держать его в поле зрения. - Родине и партии не нужна ваша отставка. Вас никто не собирается наказывать за просчеты и промахи других. Скажу больше. Сейчас стране как никогда нужен ваш многогранный талант военачальника, ваше умение разбираться в тактике и стратегии и предугадывать ходы противника. Есть мнение вновь перевести вас на работу в Генеральный штаб. Нынешняя ваша должность куратора Военной Академии при Наркомате обороны явно не соответствует вашим способностям. Что вы на это скажете, Виктор Алексеевич?
А что можно было на это сказать?..
Потом, трясясь на заднем сидении служебной "эмки" и глядя, как ливень безжалостно сечет водяными струями-плетьми стекла машины, он мысленно перебирал все подробности этой беседы и все невысказанные им аргументы и замечания.
Жора Чеботарь... Отменный командир и преданный Родине коммунист, держал оборону под поселком Сотниково до последнего. Держал вопреки всему, чему учили его в Академии. Он потерял уже больше половины личного состава и практически всю технику. Он ждал подкрепления...
...Звонок телефона прервал дремоту маршала, словно бы вернув его в настоящее из прошлого.
- Слушаю!
- Товарищ маршал... Виктор Алексеевич... Тут... Ну, в общем...
Голос адъютанта срывался и вибрировал, что было полковнику совсем не свойственно. Маршал сжал пальцы на трубке, пытаясь предугадать масштаб неприятностей.
- Говори, Козлов, что ты мямлишь?!. - процедил он.
И адъютант, наконец, решился.
- Убит ваш заместитель по оперативной работе генерал Огиенко.
Через полчаса Козлов был в кабинете маршала и докладывал о происшествии уже лично.
- Соседи генерала услыхали шум, а потом через какое-то время хлопнула дверь его квартиры. Старик, что живет на той же лестничной площадке, забеспокоился - он полжизни вахтером прослужил, так что бдительность - сами понимаете...
- Не отвлекайтесь, - сухо сказал Подольский. - Говорите по существу. Итак, сосед забеспокоился. Что дальше?
- Ну, он позвонил в дверь квартиры генерала..., - Козлов был несколько смущен суровым тоном маршала, но старался этого не выказывать. - Владислав Ильич не отозвался, а дверь была приоткрыта. И сосед, в конце концов, вызвал милицию. Те побоялись входить и позвонили... сами догадываетесь куда. В общем, генерала нашли в кухне, на полу. Со мною по телефону связался их следователь...
- Как его убили?
- Да, похоже, что голыми руками, - растерянно произнес адъютант.
- Вот как? Огиенко - голыми руками?..
- Я и сам удивлен, Виктор Алексеевич.
Двухметровый Огиенко весил без малого центнер и на спор гнул пальцами медяки.
- Но это еще не все плохие новости, товарищ маршал.
- Я уже догадался. Говори, Козлов, мне что, из тебя клещами каждое слово тянуть?..
- Сейф в кабинете генерала... Он был открыт, ключи в замке торчали. И там...
- Что - там?.. - раздражаясь, произнес Подольский.
- Там... пусто было, - выдохнул несчастный адъютант.
Дальнейшие пояснения не требовались. Огиенко с устного разрешения маршала хранил у себя часть материалов по особо секретной операции "Нимфа". А ключи от сейфа, наверное, дальше своего письменного стола упрятать не догадался...
Сдавив большим и указательным пальцами переносицу, маршал зажмурился на пару секунд...
Владик Огиенко... Герой Испании и Халхин-Гола... Погиб не в бою, а в своей московской квартире, от руки какого-то мерзавца...
- Товарищи из НКВД об этом знают?
- Нет, Виктор Алексеевич. Конечно же, они осматривали там всё и видели пустой сейф, но вот что в нем было, я им не сказал...
- Смелый поступок, Козлов. Но - глупый. Потому что они все равно узнают. Ладно, иди. Что-то я себя неважно чувствую... Завтра поговорим. Вернее, уже сегодня...
И опять Подольскому вспомнился тот разговор с Верховным.
"Он намеренно ни словом не обмолвился о моем аресте в тридцать девятом... Будто бы и не было этого. А ведь было... Пытались же из ничего скроить дело. Приплели мою дружбу с Тухачевским... И он меня вытащил. Лично... Чтобы я всю оставшуюся жизнь про это не забывал..."
Начальник охраны вырос на пороге кабинета слово из-под земли, щелкнул каблуками.
- Товарищ маршал, к вам посетитель!
- В такое время?..
- Говорит, по срочному делу. Из Политуправления фронта.
"Из Политуправления?.."
- Ладно, пускай войдет.
Скрипя новенькой портупеей, в кабинет почти что парадным шагом вошел розовощекий, коротко стриженый молодец с нашивками старшего политрука. Представился, оглушив звуком командного голоса:
- Подполковник Родионов!
- Садитесь, подполковник. Слушаю вас. Но учтите, времени у меня в обрез...
- У меня тоже... маршал. С минуты на минуту здесь будут гости из НКВД.
Подольский встряхнулся. Сонливость как рукой сняло. Что это за политрук, черт возьми?..
Рука сама потянулась к кнопке вызова охраны...
- Не надо, - спокойно предупредил лже-политрук. - Думаю, вы уже догадались, с какой целью я пришел?
- Нет, - сказал Подольский, пожевав губами. Он старался выиграть время, не очень ясно осознавая - зачем.
- В наших руках - только часть материалов по "Нимфе". Нам нужно остальное.
- Кому это - нам?
- Виктор Алексеевич, не нужно - как это говорится?.. Валять дурака.
- По-моему, как раз вы этим занимаетесь... подполковник.
"Родионов" нахмурился.
- Нам все о вас известно, маршал. Оба ваших сына воюют, не так ли? Один, Станислав - порученец адмирала Кузьмина, командующего особой бригадой морской пехоты. Часто бывает в Москве по делам службы. Второй - кажется, Вадим? - недавно получил медаль за ряд успешных боевых вылетов. Жена ваша тяжело болеет. Сами вы неоднократно выезжали на линию фронта. Я пока ничего не перепутал? Ах да, про арест ваш забыл упомянуть... Когда это случилось? В начале лета тридцать девятого? Ну так вот учтите, что утрата секретной документации - это вам не какой-нибудь невнятный троцкизм. Тут дело трибуналом пахнет, уважаемый Виктор Алексеевич!
Подольский схватился левой рукою за ворот форменного френча. Расстегнул две верхних пуговицы, несколько раз шумно вдохнул и выдохнул воздух.
- Предвидел..., - с досадой поморщился незваный гость и выложил на стол перед маршалом невесть откуда взявшуюся пилюлю голубого цвета.
- Возьмите, это поможет. Да не бойтесь, не яд. Если я вас отравлю - кто ж тогда передаст мне материалы по "Нимфе"? "Пожалуй, испуга достаточно..., - подумал Виктор Алексеевич. - Пора переходить в контратаку. Не основными силами, но всё же..."
Резким движением он смахнул на пол любезно предложенную "Родионовым" таблетку.
- Благодарю вас, обойдусь. Кое-что и я о вас знаю. Не о вас лично, разумеется - вы слишком мелкая сошка - а о тех, кто вас сюда прислал.
- Ну-ну, интересно послушать...
- Секретное бюро Зет-один, под руководством штандартенфюрера СС Вальтера Церхаузиса. Низкорослый брюнет с невнятной речью и большим самомнением. Я его знаю лично, встречались во время визита немецкой военной делегации в Москву, так что можете передать ему привет. У меня большое искушение, подполковник, представить вас тем самым гостям из НКВД. Но, зная Церхаузиса, могу предположить, что он этот вариант рассчитал. Так что - я вас не задерживаю. Убирайтесь!
"Родионов" усмехнулся уголком рта. Медленно поднялся со стула.
- Вы себе даже не представляете всех последствий, маршал. А бумаги мы все равно добудем. Лето сорок второго должно стать последним летом войны, так решил фюрер. Мы и так достаточно долго с вами провозились...
Едва за незваным визитером закрылась дверь, маршал звонком вызвал начальника охраны.
- Муравьев, ты видел того типа, что сейчас от меня выходил?
- Так точно, видел.
- Ну так вот, топай за ним, будешь докладывать о его передвижениях, с кем встречался, ну и так далее. И смотри не упусти его! Поторопись! Оставь вместо себя Смушкевича.
- Есть!..
= = =
- Давайте предположим, Вальтер, что маршал наших угроз не испугается.
Штандартенфюрер Церхаузис в задумчивости барабанил пальцами по полированному столу. Казалось, он не расслышал фразу, произнесенную только что его заместителем. Но это только казалось...
- Это не предположение, а факт, обер-лейтенант. Маршал не испугается. Было бы глупо на это надеяться. Меня другое волнует... Наш человек, похоже, выходит из-под контроля. Ему было приказано завербовать помощника маршала, а не убивать его. Далее. Как известно от наших источников, план операции "Нимфа" предусматривает развертывание партизанских соединений в нашем тылу. Накануне летних сражений за Сталинград и Кавказ мы не можем допустить, чтобы партизаны наносили удары нам в спину. Бумаги, которые добыл агент Зигфрид, конечно, очень важны, но их недостаточно. Необходим весь план целиком.
= = =
Поспать Подольскому удалось всего ничего.
Вскоре после ухода "Родионова" его разбудил деликатным покашливанием замначальника охраны капитан Смушкевич.
- Извините, товарищ маршал... Но там... Генерал Летов, из НКВД.
Летова Подольский знал не первый год. Ежовский выдвиженец, каким-то чудом уцелевший во время последней "чистки" аппарата, был жестким, отличался упрямством, но принципы у него были. И патриотом он был настоящим. Хотя, будь воля Подольского, к работе в госбезопасности маршал бы такого человека не подпустил.
- Здравия желаю, товарищ маршал!
Подтянутый, бритоголовый Летов представлялся сейчас Подольскому гонцом, приносящим дурные вести, но таким, которого нельзя за это, согласно древним законам, посадить на кол.
- Располагайся, Антон Ефимыч. Знаю, с чем пришел, - Подольский подавил зевок.
- Ну, раз знаете, тем лучше. Начнем без предисловий. В Москве действует германский агент, кличка - Зигфрид. Мы перехватили несколько радиограмм. Расшифровать смогли частично. Затем получили подтверждение из надежного источника, что такой агент действительно существует. Человек, добывший эти сведения, заплатил за них своей жизнью.
Летов помолчал. А затем добавил:
- Мы полагаем, убийство генерала Огиенко - дело рук Зигфрида.
- А что им дает смерть генерала?
- Виктор Алексеевич, я вас давно знаю и уважаю. Мы оба понимаем, что цель их - не убийство, а информация. В сейфе у Огиенко ведь хранились какие-то секретные бумаги?
- С чего вы взяли?
Лицо Летова, и без того не особенно приветливое, сделалось совсем жестким, даже каменным.
- Я полагаю, мы с вами делаем общее дело, товарищ маршал. И уже сказал, что уважаю вас как профессионала. Выходит, вы меня - нет?..
- Антон Ефимыч, ты не нервничай. Дело у нас общее, тут ты прав. И если Огиенко действительно убил ваш этот Зигфрид, то это очень серьезно. Позволь мне высказать пару соображений.
- Сочту за честь выслушать, товарищ маршал, - все еще сухо и официально отреагировал Летов.
- Положение на фронтах тебе известно. Это лето может стать решающим, переломным... Из сейфа Огиенко действительно пропали важные материалы. Самое страшное - это сделал кто-то из своих, близких. Потому что Владислав никогда бы не впустил в квартиру чужака, да еще среди ночи. Получается, Зигфрид орудует прямо у нас под носом...
Проводив Летова, маршал прошел в комнату отдыха, смежную с кабинетом, и улегся на не слишком удобный, узкий кожаный диван. Прикрыл глаза...
Мысли о том, что случилось с Огиенко, его не оставляли.
"Зря, наверное, я не сказал Летову про визит этого... политрука. Но тогда бы он стал допытываться, почему я не задержал его. Мог и пособничество врагу припаять, с него станется. Зигфрид... Зигфрид... Кто-то свой... Тот, кого имел возможность завербовать Церхаузис. Когда это могло случиться? Во время приезда их делегации сюда, в Москву? Октябрь сорокового... Кто ж тогда их встречал?.. Я с Козловым, генерал Аникеев, Огиенко, мой Стасик... И Летов... Да, Летов... Он ведь тоже был... Ну, Аникеев отпадает - он сейчас где-нибудь под Архангельском лес валит... Если еще жив. Да и не сумел бы он никого завалить голыми руками. Как там Антон сказал?.. Один-два шокирующих удара, перелом шеи... Нет, это точно не Аникеев. Тогда кто?.."
Размышления были прерваны стуком в дверь. Оказалось, это снова Смушкевич.
- Простите, товарищ маршал. Муравьева нашли. Погиб он... Начальника охраны убили тем же способом, что и несколькими часами ранее - генерала Огиенко.
Муравьев, опытный, сильный боец, лежал теперь около мусорной кучи, в подворотне, ничком, с неестественно вывернутой головой. Подольский присел на корточки возле тела.
- Прости, Алеша..., - прошептал маршал.
Летов был уже тут как тут.
- Виктор Алексеевич, может, вы объясните, почему ваш человек оказался на окраине Москвы в такое время? Подольский выпрямился.
- Антон Ефимыч... Это моя вина.
- Вот как?
- Да... Пойдем к тебе в машину, я все расскажу.
- Ну и дела, - процедил Летов, выслушав маршала. - Виктор Алексеевич, вы хоть понимаете, чем это пахнет?
- Еще бы! Но я не думаю, что этот... лже-политрук мог справиться с моим Алешей. Это тот, Зигфрид. По-видимому, он обнаружил, что за "Родионовым" - "хвост", ну и...
- "Каждый мнит себя стратегом..." Простите, товарищ маршал, вырвалось. Это ведь наша работа - узнавать, выслеживать. Почему вы на такое решились?
- Виноват, Антон Ефимыч, не спорю. Недооценил, так сказать, врага. Понимаешь, не показался мне этот "Родионов" таким уж опасным.
- Ладно. Теперь уж ничего не исправишь. Думать надо, как нам прихватить этого Зигфрида!
- А я, кажется, знаю как, - тихо и задумчиво произнес маршал.
Разговор продолжился уже на Лубянке, в кабинете Летова. Генерал распорядился принести два стакана чаю и бутерброды.
- Итак, две группы людей. Те, кто были в составе делегации в октябре сорокового, и те, кто знали об операции "Нимфа". И не просто знали, а были в курсе того, что Огиенко хранил у себя материалы. Пока все верно, Виктор Алексеевич?
Подольский в знак согласия прикрыл глаза.
- Возникает вопрос: есть кто-то, кто входит в обе эти группы?
- Есть. Мой адъютант Козлов. Но это не он. То есть, я хочу сказать, Зигфридом он быть не может.
- Почему? Потому что он - член партии с такого-то года, преданный коммунист и настоящий советский человек? - саркастическим тоном поинтересовался Летов.
- Вовсе нет. У меня другие соображения. Церхаузис, конечно, сволочь первостатейная. Но в кретинизме замечен не был. Если это - Козлов, то получается, он нам просто сдаёт своего ценнейшего агента ни за грош. Неужели ты думаешь, Вальтер не просчитает ход наших с тобою мыслей?..
- Тогда я не понимаю...
Подольский отхлебнул солидный глоток чаю.
- А так и задумано, Антоша, чтобы мы с тобою не поняли. Ведь если поймем - вся их комбинация к чертям.
- Ну, это ясно, - Летов поскреб пятерней выбритый затылок. - Так за что ухватиться-то?
- Двое их, Антоша. Один - "мозги", а второй - исполнитель.
= = =
Церхаузис размышлял, рассеянно почесывая за ушами у огромного мраморного дога, расположившегося на ковре рядом с его креслом.
Он уже признал в душе, что идея послать к маршалу Подольскому мелкую абверовскую "сошку" была в корне неверной. К тому же еще, эту "сошку" пришлось выручать, отсекая от нее "хвост".
А немногим позже - "зачистить" и саму "сошку", от греха подальше. Однако начальство торопило с получением материалов по "Нимфе", а это вносило в работу элемент нервозности.
Если бы русского генерала удалось завербовать, а не убить, то задача, конечно, упростилась бы. Но теперь играть приходилось теми картами, что были розданы. И единственный выход, который виделся штандартенфюреру, заключался в том, чтобы рискнуть агентом Зигфридом...
= = =
- Даже так?..
- Именно так, Антон Ефимыч. Ведь почему они к Огиенко сунулись?
- Потому что у него в сейфе хранилась "Нимфа"...
- Правильно. Но не вся "Нимфа", а лишь некоторая часть. Они предполагали завербовать Владислава, но тот на это не согласился. Через него они заполучили бы всю "Нимфу", по кускам. А кто еще знает об операции, но не имеет возможности вынести материалы, или скопировать? Те, кто с ними работает тут, в Генштабе! И таких людей - всего четверо. Если, конечно, меня не брать в расчет...
- Виктор Алексеевич!..
Подольский взмахом ладони прервал протест собеседника и продолжил:
- Козлов, конечно, знал о том, что Огиенко хранит у себя часть бумаг, но... Ему неизвестен характер материалов. А я убежден, что действуют они не вслепую, и точно понимают, чего хотят. Значит, это не Козлов. Остальные трое - высокопоставленные чины Генштаба. Вот их фамилии, - маршал сделал быструю запись на клочке бумаги.
Протянул Летову. Тот поиграл бровями, читая. А затем изорвал записку, сложил обрывки в пепельницу и поднес к ним горящую спичку.
- С исполнителя начинать надо, - сказал он. - А исполнитель выдаст номера первого, то есть - "мозги".
- Верно, Антон Ефимыч. Поэтому ты сегодня же пошлешь запрос и узнаешь, где сейчас воюет бригада морпехов адмирала Кузьмина. И не командировали ли они недавно в Москву кавторанга Станислава Подольского.
- Стасика?.. Вы что, товарищ маршал, подозреваете, что Зигфрид?!.
- Факты - упрямая вещь. Мой сын был в составе делегации, которая принимала в Москве Церхаузиса.
- Так и я в ней тоже был. И Козлов..., - напомнил чекист.
- Козлова мы уже обсудили. Что же до тебя... Да, ты мог бы убить голыми руками. И Огиенко мог бы открыть тебе дверь. Но!.. На чем бы тебя "зацепил" в сороковом Церхаузис? На выпивке, на бабах? Чушь! А вот Стасика..., - Подольский тяжело вздохнул.
- Ладно, Виктор Алексеич. Проверим, - Летов встал и покинул кабинет.
Вернулся он через полчаса, еще более озабоченный и хмурый.
- В отпуске Станислав. По ранению. Уже с неделю как. Вроде бы, на Урал подался, к жене бывшей. Да, и еще... "Политрука" вашего этого нашли. В парке, неподалеку от места, где убили Муравьева. С ножом в животе. Лихо орудует этот Зигфрид, мать его!..
- М-да... Три трупа за несколько часов... Так не пойдет. Надо форсировать события! - стукнув кулаком по столу, сказал маршал.
- Что предлагаете?
- Спровоцировать номера первого...
На очередном совещании, посвященном плану операции "Нимфа", Подольский был сух и краток.
- Значит так, товарищи... Последние печальные события всем известны. Убит генерал Огиенко. Но наши доблестные органы госбезопасности, действуя решительно, под руководством товарища Летова, сумели выйти на след шпионов и убийц. Был захвачен германский агент, известный нам под псевдонимом Зигфрид. Думаю, вскоре он даст показания, и многое прояснится. Я никого не хочу оскорбить напрасным подозрением, однако прошу соблюдать бдительность и удвоенную осторожность при работе с материалами. У меня всё.
Следить одновременно за тремя высокопоставленными офицерами Генштаба оказалось не так просто. После совещания они разъехались в разных направлениях на своих служебных машинах.
Генерал Бородин... Генерал Мельничук... Генерал Решетников...
Всех их маршал знал довольно давно и не мог представить, что кого-то из них опутал своей сетью враг. И тем не менее...
= = =
- О, ч-черт! Ну как же мы этого не предусмотрели?!.
Маршал сидел, обхватив руками седую голову. Только что Летов сообщил ему, что у себя на квартире застрелился генерал-лейтенант Мельничук.
- Значит, Зигфрид где-то рядом. Он пойдет ва-банк.
- А если не пойдет? Если рванет из города? - предположил Антон Ефимович.
- Навряд ли. Им позарез нужны материалы по "Нимфе". А без Мельничука они оказались в патовой ситуации. Беседу прервал телефонный звонок. Летов поднял трубку. И сразу сделался мрачнее тучи.
- Это точно? - переспросил он кого-то на том конце. И потом процедил: - Спасибо. Держите меня в курсе...
- Что еще стряслось, Антон?
- Эксперт утверждает, что это не самоубийство, а инсценировка. Мельничука убили и вложили ему в руку пистолет. Все обставлено вполне профессионально. Опять Зигфрид балует?..
- Он, больше некому..., - в задумчивости произнес Подольский. - Погоди, Антош, погоди... Дай с мыслями собраться... Маршал встал и нервно заходил по кабинету. Вдруг резко остановился у стола.
- Антоша, мне надо к себе. Дело в том, что... Мельничук - не враг...
= = =
- Вот, товарищ генерал. Это копии оперативных материалов по "Нимфе". Теперь, когда нам известно, что под видом честного, заслуженного офицера скрывался опытный вражеский лазутчик, мы можем приступить к восстановлению утраченной части секретных документов. Эта нелегкая миссия поручается вам, Зиновий Олегович. О результатах будете докладывать каждые два дня, мне лично, в этом кабинете. Свободны.
- Вы один?
- А вы как думаете?
- Я могу войти?
- Будьте любезны...
...Вскрик, ругань... Треск ломаемой мебели... Ударивший по глазам яркий свет...
- Ну, здравствуй... Зигфрид.
Подольский смотрел на человека, только что поверженного на пол могучим кулаком генерала Летова. Человек был в легком плаще; сейчас он полусидел, привалившись к стене, и сплевывал кровь, с ненавистью оглядывая присутствующих. Хозяин квартиры, генерал Решетников, был бледен как смерть, и старался вообще не поднимать взгляда. Пистолет у его виска, зажатый в руке капитана Смушкевича, был, пожалуй, даже лишним - Зиновий Олегович и не помышлял о сопротивлении. А вот его ночной гость был куда опаснее - это читалось по глазам. И если бы Летов не держал его на мушке...
- Сколько жизней, с-сука, загубил, - в гневе процедил Подольский. - Огиенко, Муравьев, Мельничук...
Пленник угрюмо молчал.
- Я всё понимаю - в плен ты попал, сломали тебя... Дал ты согласие на них работать. Но убивать-то зачем? Неужели же Родина тебя бы не простила... Жорик?..
- Родина? - внезапно осипшим от ненависти голосом процедил человек в плаще. - Это не она меня, это я ее прощать должен! После того боя под Сотниково... Вот тогда Родине было наплевать на меня и еще на тысячи таких, как я!.. Летов сделал шаг вперед.
- На Родину обижаться вздумал?! Ах ты, гнида фашистская!!.
Каблук генеральского сапога с маху впечатался в лицо бывшего комбрига Чеботаря. Тот не издал ни звука и только опять сплюнул кровавый сгусток.
- Да я тебя прямо здесь!.. До трибунала не доживешь, ублюдок! - Летов стал подымать пистолет. Но маршал перехватил его руку.
- Постой, Антон. Живой он нам нужнее. Церхаузис ведь не знает о его аресте? Вот и пусть не знает...
Через три дня Подольский и Летов пили ароматный чай в маршальском кабинете и обсуждали недавние события.
- Виктор Алексеевич, а как вы догадались, что это - Решетников, а не Бородин?
- Ну... Интуиция, наверное. Да и потом, у Бородина жена еврейка, всех ее родственников в Белоруссии немцы расстреляли. Стал бы он после такого-то?.. А Зиновий - единственный, кто был до войны в загранкомандировке, в Англии.
- Ну да, ну да..., - произнес Летов. - Там абвер его и прихватил... На какой-то актрисе местной. Денег посулили... Тогда только Пакт с Германией подписали, он и подумал - ничего страшного...
- Ошибся я маленько, Антоша. "Мозгами" у них в паре был как раз Чеботарь. Ну а Решетников - просто его глаза и уши в нашем Генштабе. Когда я на совещании заявил о поимке Зигфрида, то Зиновий тут же рассказал об этом Чеботарю. Тот понял, что мы подозреваем кого-то из генералов, и решил сбить нас со следа, инсценировав самоубийство Мельничука. Время поджимало, сработал чуточку топорно. Все остальное сходится - Огиенко, конечно же, хорошо знал Жору и без задних мыслей открыл ему дверь... Возможно, подумал, что он из плена сбежал...
............
Телефонный звонок вывел маршала из задумчивого состояния.
- Алло, папа?..
- Стасик? - обрадовано прошептал в трубку Виктор Алексеевич. - Ты где?
- Я в Москве, папа. Извини, что не сразу к тебе... Я Веронику навестил. Мы вроде как помирились... Так что... Внуков скоро будешь нянчить. А к тебе сейчас можно?
Маршал смахнул с морщинистой щеки непрошеную слезу.
- Ну конечно же, Стасик. Приезжай, сынок. Я жду тебя...
