Пиросманишвили и миллион алых роз
Эта романтичная история передается из поколения в поколение. Она красива и универсальна, она уместна хоть в тифлисских духанах, хоть на сценах столичных концертных залов. Ее не портит даже то, что на самом деле ничего такого, вероятно, не происходило.
Под колесами любви
В тексте о Николае Пиросманашвили википедия сообщает, что это — один из крупнейших мастеров «наивного искусства». Сам Пиросмани об этом, конечно, не подозревал. Он ничего не упрощал намеренно, его картины не казались примитивными ни ему, ни его окружению. Он сам был наивным человеком, а его искусство — зеркальным отражением его натуры, естественным следствием образа жизни. Нико смотрел на мир широко распахнутыми глазами — такие были у нарисованных им косуль и жирафов.
Он был бессребреником и, мягко говоря, чудаком. Кроме того, он крепко выпивал. История с обменом дома, сбережений и картин на миллион алых роз с ним, скорее всего, не происходила. Но она могла произойти — выходка была вполне в его духе.
Пиросмани был импульсивен и влюбчив. К моменту знакомства с той самой роковой актрисой — Маргаритой де Севр — сердце ему разбивали как минимум однажды.
Рано осиротев (ему было около восьми), Нико жил в семье Калантаровых — зажиточных тифлисских армян (его отец — Аслан Пиросманашвили — покуда был жив, присматривал за их виноградниками в селе Шулавери). В их доме в Тифлисе Нико был не столько прислугой, сколько воспитанником. У него была своя комната, его брали с собой в театр, Калантаровы поощряли его увлечение рисованием, словом, относились к нему «как к своему».
Повзрослев (ему было уже около 20), Пиросманашвили влюбился в одну из сестер Калантаровых — Элисабед. В письме, которое он написал своей возлюбленной, Нико сообщал, что понимает, какая преграда стоит между ними и как различно их положение в обществе, но надеется, что она, как человек образованный, окажется выше этого и согласится стать его женой — таково его твердое желание. Элисабед была старше на 10 лет. Она была искренне привязана к юноше, выросшему в ее доме, фактически у нее на руках. Однако чувства испытывала, скорее, сестринские или даже материнские. Она ответила отказом, какое-то время Нико был безутешен.
Примерно 10 лет спустя Пиросмани предпринял еще одну попытку жениться: родственники присмотрели ему невесту на малой родине — в поселке Мирзаани. По этому поводу Нико даже прикупил черкеску и кинжал (обычно он одевался «по-русски», носил брюки и пиджак). Однако в Мирзаани что-то пошло не так. Свадьба не состоялась, а по возвращению в Тифлис Пиросмани бурно выяснял отношения с шурином (говорят, в руке он держал тот самый кинжал).
Обошлось без кровопролития: Пиросмани был вспыльчив, но «отходил» быстро и зла долго не держал. Что именно произошло в Мирзаани, не знают даже самые дотошные биографы. Согласно распространенной версии, ссора с родственниками вышла не из-за сватовства, а на коммерческой почве (Пиросмани в то время торговал молоком и мукой). Так или иначе, личная жизнь художника не складывалась. Впрочем, в течение всей жизни Пиросмани сохранял уважительно-благоговейное отношение к женщинам. И даже проституток рисовал в возвышенных поэтических тонах.
«Когда я пишу погибших ортачальских красавиц, я их помещаю на черном фоне черной жизни, но и у них есть любовь к жизни — это цветы, помещенные вокруг их фигур, и птички у плеча. Я пишу их в белых простынях, я их жалею, белым цветом я прощаю их грех», — говорил он.
Мастер и Маргарита
Маргариту де Севр, выступавшую в тифлисских кафешантанах, Нико Пиросмани предположительно увидел в 1905-м. Пораженный ее пением и красотой, художник отправил чаровнице цветы, а сам отправился пить с друзьями — пожар в сердце нужно было чем-то тушить. Маргарита была тронута и приглашала (через посыльного) Пиросмани в номера. Но в целом, взаимностью не ответила — вскоре Маргарита покинула город в компании некоего зажиточного кавалера. С некоторыми вариациями эти детали повторяют все. В остальном между рассказчиками согласия нет: детали варьируются в зависимости от того, кем является очередной сказитель — романтиком или скептиком.
Самая популярная версия гласит, что, едва увидев Маргариту, Пиросмани продал свою молочную лавку, свои картины, краски, дом и имущество, а на вырученные деньги купил «целое море цветов». Немалый вклад в создание этого мифа внес Константин Паустовский, пересказавший эту историю в своей «Повести о жизни».
Если верить Константину Георгиевичу, цветы к жилищу Маргариты подвозили на арбах — вскоре вся улица была усыпана лепестками, а арбы все прибывали — со всего Тифлиса, да что там, со всей Грузии!
«Каких цветов тут только не было! Бессмысленно их перечислять!
Поздняя иранская сирень. Там в каждой чашечке скрывалась маленькая, как песчинка, капля холодной влаги, пряной на вкус. Густая акация с отливающими серебром лепестками. Дикий боярышник — его запах был тем крепче, чем каменистее была почва, на которой он рос. Нежная синяя вероника, бегония и множество разноцветных анемон. Изящная красавица жимолость в розовом дыму, красные воронки ипомеи, лилии, мак, всегда вырастающий на скалах именно там, где упала хотя бы самая маленькая капля птичьей крови, настурция, пионы и розы, розы, розы всех размеров, всех запахов, всех цветов — от черной до белой и от золотой до бледно-розовой, как ранняя заря. И тысячи других цветов».
Растроганная Маргарита наградила бедного художника поцелуем (он, разумеется, стоял «под окном, чуть дыша»). И только потом сбежала с богатым любовником.
После того как была дописана «Повесть о жизни», Паустовского неоднократно номинировали на Нобелевскую премию, а Марлен Дитрих падала перед ним на колени в Центральном доме литераторов — в его лице Пиросмани обрел весьма авторитетного «биографа». И хотя сам Паустовский писал, что он лишь пересказал один из вариантов истории, не заботясь о ее подлинности («пусть этим занимаются придирчивые и скучные люди»), ему поверили. Паустовский перевел эту версию из разряда городского фольклора в ранг официальной общепринятой мифологии. 20 лет спустя Андрей Вознесенский и Алла Пугачева окончательно закрепили ее в этом статусе.
Что касается людей придирчивых и скучных — такие, разумеется, нашлись. Многие (в том числе те, кто знал Пиросмани лично) считали Маргариту вертихвосткой и винили ее в разорении Пиросмани. Конечно, он не продавал свой молочный бизнес, чтобы купить ей цветы, но в процессе ухаживаний тратил много и безрассудно.
Как все было
Другая распространенная трактовка этой истории и вовсе далека от цветочно-песенной романтики. По ней, Маргарита де Севр прибыла в Тифлис вместе с театром миниатюр «Бель Вю» не в 1905, а в 1909 году. В пользу этой версии говорит и дата написания портрета — едва ли влюбленный художник стал бы медлить целых четыре года.
Пиросмани к тому времени уже окончательно обнищал. Свою долю в молочной лавке он потерял, поскольку был совершенно лишен коммерческой жилки. Не способствовали процветанию бизнеса и его «чудачества» (некоторые современники проводили их по ведомству ментального нездоровья). К примеру, Пиросмани мог в самый разгар торговли закрыть лавку, купить у проезжающих мимо крестьян целую телегу с сеном, снести охапки сухой травы в свою комнату и ходить по ней босым — разве не здорово, что не нужно ехать в деревню, чтобы получить такое удовольствие? Он рисовал сутками напролет, утверждая, что его заставляет лично святой Георгий. Он практически не бывал трезвым.
Обанкротившись, Пиросмани рисовал вывески за еду и выпивку — «миллион роз» был ему не по карману.
Так что воспетый мастерами культуры образ был, скорее всего, порождением «испорченного телефона», следствием обычного преувеличения. Возможно, Нико послал очаровавшей его актрисе букет. В духане на той же улице рассказывали, что букет был огромным. На соседней улице он превращался в охапку роз. В соседнем квартале рассказывали про арбу, груженную цветами, а к другому концу города «прибывал» уже целый цветочный караван.
Согласно свидетельствам многочисленных «очевидцев», послав цветы, Пиросмани отправился пировать с друзьями. Что касается аудиенции, возможно, Маргарита и приглашала своего поклонника заглянуть на огонек, но Нико попросту не дошел — был слишком увлечен (а позднее изнурен) застольем.
Кое-кто считает, что Пиросмани вовсе не видел Маргариту де Севр — он влюбился в афишу и с нее написал портрет. Наконец, находятся скептики, которые сомневаются в том, что Маргарита де Севр вообще существовала.
Француженка высшего сорта
Она существовала. Сохранились ее фотографии и афиши гастролировавшего в Тифлисе «Бель Вю». О ней упоминали в мемуарах и письмах современники Нико Пиросмани — его работодатели, партнеры, родственники, его первые биографы. Описывали ее по-разному. Кто-то утверждал, что Маргарита де Севр была большой артисткой, обладательницей дивного, словно «расщепленного», «двойного» голоса, который и очаровал Пиросмани (красота Маргариты была нелишним, но все же бонусом). Ее национальность была в Тифлисе тех лет экзотикой и тоже интриговала публику. На первых порах посетители кафешантана, где выступала Маргарита де Севр, считали ее (как всякого иностранца) обрусевшей немкой, что страшно нервировало хозяина заведения.
В «Повести о жизни» Паустовский пересказывает такой диалог:
— Наверное, твои мозги совсем перевернулись в голове! — кричал хозяин. — Ты слышал такую страну — Франция?
— Ну, слышал, — хмуро отвечал неосторожный посетитель.
— А во Франции слышал такую губернию — Эльза? Слышал? Ну, так она из этой губернии, из Эльза. Француженка высшего сорта. Что за люди! Пустяков не знают! Драться — знают, сдачи не давать — знают, трогать на улице девчонок — знают, мошенничать в карты — знают, а сообразить — ничего не знают!
Другие намекали, что у певички из кафешантана в увеселительных Ортачальских садах (в ту пору выполнявших в Тифлисе функции квартала красных фонарей), наверняка были таланты поважнее голоса. Возможно, правы были и те, и другие. Первое не исключает второго, разносторонне одаренные артистки действительно встречаются.
В 1968 году (Пиросмани уже полвека как не было в живых) Маргарита де Севр неожиданно материализовалась в Париже. Во всяком случае, так представилась 80-летняя посетительница выставки Пиросмани, которая проходила в Лувре. Сотрудники музея сфотографировали актрису Маргариту на фоне одноименного портрета, после чего она вновь исчезла — на этот раз окончательно.
История любви Нико Пиросмани к Маргарите де Севр (как и все истории, связанные с Пиросмани) оставляет множество вопросов, ответить на которые каждый вправе сам. Был ли он действительно великим народным художником или въехал в Лувр на ослике конъюнктуры и национального колорита? Была ли в его жизни «целая площадь цветов» или все дело в богатом воображении его биографов? Решать вам…
