ИГРА

Наша жизнь – это бесконечная игра. Игра – истинный смысл жизни. Только ставки в ней разные, да и количество игр разнообразнее. Мы играем в политику, в мафию, в любовь, в дружбу. Блефуем, сдаем крапленые карты. Каждый день мы рискуем здоровьем, карьерой, жизнью, отношениями делая ставки. Но здесь никто не выигрывает – только меняется положение карт – то ты любовник валет, пользующий чужую даму, а вот ты уже рогатый король, сегодня ты туз, а завтра рваная шестерка. Жизнь не стоит на месте – Лас-Вегас судеб крутит колесо фортуны.
Она сидела перед «одноруким бандитом», безумно уставившись в одну точку. Сигарета в безвольной руке успела истлеть до основания, и пепел похоронно падал, как грязный снег, на серый ворс коврового покрытия. Нет, ее не пытали и «однорукий бандит» не махал перед ее лицом кривым ножом, не смеялся утробным смехом злодея. Да и назвать его «одноруким бандитом» уже было нельзя, потому как канули в лету эти анахронизмы, изменившись на компактные, напичканные электроникой машинки. Она превратилась в рабу электронного ящика, стала биологическим придатком его существования.
- Поставь пятьдесят, поставь еще пятьдесят,- тупо повторяла она, следя за разномастным движением на экране. На заднем плане ерзал ее заклейменный кипой богоизбранный муж, напрасно ожидающий конца этого безумия.
- Дай мне денег! –словно сбитый летчик застонала она в сторону мужа, ища поддержки.
- Ты сумасшедшая больная сволочь! Уже всадила полторы тысячи! Хватит уже! – пытался отбиваться он.
- Если ты не дашь мне денег, мне их предложит вот тот несвежий господин со вставной челюстью и толстым бумажником. И как ты понимаешь, дорогуша, не бескорыстно! –
- Да ты посмотри на себя – твой поношенный фюзеляж не обновлялся со времен первых полетов братьев Райт. Старая ты карга! Ты же за собой вообще перестала следить – вся жизнь в этих чертовых машинках…-
- Деньги! – протянутая рука.
-На, подавись уже, стерва! – взбешенный муж сунул мятый денежный комок в протянутую ладонь, вскочил и, хлопнув дверью, выбежал вон.
- Поставь на все! – тусклым безжизненным голосом промычала она и в течение нескольких минут благополучно все проиграла. Потом собиралась мелочь, сдавались бутылки, вытряхивались карманы случайных пожилых «пионэров», опрокидывался голодный зев древнего ридикюля. В итоге: пять шекелей желтыми грязными кругляшами по 10 огород.
- Одолжи десять шекелей! –тупо смотря в дальние космические просторы экрана шепчет она.
- Может, тебе дать ключи от квартиры, где деньги лежат? – ехидно поинтересовался я.
С чувством юмора Ильфа и Петрова, как всякий израильский абориген, она была незнакома.
- Нет, просто дай десять шекелей – туманный взор вдаль…
- Гражданка, пожалуйста, соберите себя в один волевой импульс и идите на хер отсюда! – вежливо попросил я
- Лама? (почему) – извечный вопрос, задаваемый изралопитеками независимо от ситуации.
- Команда была домой!-
- А как же десять шекелей? –
- Махар (завтра) –
- Давай сегодня. Я почти выиграла…-далее долгое объяснение игры, в которой я лично ничего не понимаю. Монолог прерывается звонком сотового телефона. Муж нервно ждет свое сокровище в машине. -Уже в пути, дорогой! – Игрок за соседней машинкой подымает «Джек пот». Она преданно смотрит ему в рот и в благодарность получает пожеванную сотню.
- Поставь!- барственно бросает она мне. Минута и денег нет. Еще минут сорок она горестно пялится в мерцающий экран, пока, осознав свое поражение, собирает себя в один волевой импульс и идет на хер…
24 марта 2006

В принципе в жизни моей все складывалось более-менее удачно за исключением ножа в чужой потной ладони, неприятно оцарапавшего острием нежную кожу моей шеи. Вечер складывался как обычно: два долгих гудка входного звонка в наполненном сигаретным туманом подвальчике и примелькавшаяся рожа клиента, скалящаяся в видеокамеру домофона. Чувствуя себя прапорщиком какого-нибудь режимного объекта, я два раза нажал кнопку, последовательно открыв двойные двери в игровой рай подпольного казино. Вошли двое – «Весельчак» и «Крыс». Весельчак опустил свое грузное тело в жалобно пискнувшее кресло. «Крыс» незаметно маячил поодаль.
- Дружище, поставь полтинничек,- треснуло улыбкой лоснящееся лицо «Весельчака», оставляя в замороженном напряжении две мертвые бусины глаз. И вот тогда, склонившись с электронным ключом к его машинке, не уследил я за змеиным движением «Крыса», который мгновенно переместился мне за спину и приставил «выкидуху» к моей беззащитной шее. Процесс не занял пяти секунд, и вот я, связанный, лежу на затоптанном ковролине с приставленным к кадыку лезвием, а в распахнутые двери сноровисто вбегает четверка «Бэтмэнов» в вязаных масках.
- Всем сидеть на месте и не вертеть башкой! – отрывисто пролаял их вожак двум случайным клиентам, которые тупо пялились в сверкающее разноцветье игровых мониторов. Выскочивший на секунду из игровой нирваны, клиент шумно испортил воздух и вновь нырнул в спасительный покой игрового поля.
«Бэтмэны» проворно взламывали машинки, извлекая электронные сердца «одноруких бандитов» - дорогие игровые платы, стоившие не меньше тысячи долларов каждая.
- Где деньги? – пнул меня по почкам, трясущийся от притока адреналина «Крыс».
- Ты же уже взял, - прошелестел тихим ветром я, надежно укрывшись под колпаком шока.
- Где остальное «бабло»? –новый тычок пахнущего разложением ботинка по моим многострадальным ребрам.
- Больше нет…Кончились…Завтра зайди…Кстати, у тебя ноги ужасно воняют! Хочешь, подскажу название мази от грибка? – вырвалось из меня. По шее потекла тоненькая струйка крови – налетчик шутку оценил.
- Все парни, уходим! – рыкнул вожак, выдрав последнюю плату. Секунда и словно ничего и не было. Только неприлично распахнутые внутренности машинок напоминали о несвежем дыхании близкой глупой смерти и унижении.
Мой сменщик, поутру, взглянув на сотворенное безобразие, выслушал мой сбивчивый рассказ, вздохнул и обреченно пошел за пивом. Хозяин, отлежавший лицо, мысленно подсчитывал убытки и с ловкостью патологоанатома ковырялся в мертвых приборах.
Казалось, я слышал щелчки вычислительной техники в его голове, но видел только молчаливый и осуждающий меня хозяйский затылок на фоне всеобщей разрухи.
«Жопа». Любимое слово моего сменщика, характеризующее глубину социального и материального падения индивидуума в отдельно взятой части организма. В данном контексте «жопа» была законченной и бесповоротной. Мы сидели в ореоле этой «полной жопы» и вливали в себя живительную амброзию плебейского «Туборга».
- Так в чем же сила, брат? – спросил меня глубокомысленно захмелевший сменщик, слившись в страстном поцелуе с горлышком бутылки. Я поковырялся в носу, но не смог ему ничего ответить. А, правда, в чем сила, брат?
1.04.2006.

- Сволочь! Муфлон долбанный! –утро встретило меня мыслями об убийстве.
После разговора с хозяином play-поля, где я работал play-дилером, моя ненависть к плейбою, или плебею, который с помощью «хрустов» возомнил себя патрицием, достигла по шкале Рихтера десяти балов.
Каждое утро этот, перекошенный от собственного величия «прЫнц гадский», доводил меня и моего напарника до белого каления. Прошедшая ночь была наполнена одержимым жаждой игры народом, происками рыскающих полуночных «милиционЭров» и хрустом свежего «бабла», вливающегося в «вены-реки» нашего запретного бизнеса. Утром пропала дешевая пластиковая сушилка для посуды, мстительно унесенная, наверное, в качестве сувенира кем-то из проигравших. Хозяин, выслушав мой утренний рапорт по телефону, высказал предположение, что я мудак, не заметил как кто-то «приделал ей колеса». Я стиснул зубы, дабы не заплевать его здоровым и качественным говнищем своего праведного гнева и представил колеса его инвалидного кресла, где после встречи со мной будет находиться этот растлитель моего мозга. На душе стало веселее. Чудовище ненависти недовольно ворча отступило в пещерные глубины моего сознания, не оставив места для интеллигентной старушки-жалости, но наполнив воздух едким ядом злорадного ехидства. Представив его переполненные подгузники, я глупо хихикнул в бубнящую трубку «мобильного» телефона, на что услышал получасовое бу…бу…бу по поводу моего бу…бу…бу. Да иди ты на…на…и на…Гондурас ты штопаный! Вслух, естественно, аккомпанировать своим мыслям мрачной музыкой восьмиэтажных извержений я не стал, а терпеливо отвечал: « Так точно, Ваше Благородие!» Выключив телефон, я услышал за стеной глухие рубящие удары и треск рушащихся гипсовых перегородок. Обычно закрытая дверь черного хода соседнего подвала, пересеченная кривым сабельным ударом малярной кисти, издав протяжный скрип, распахнулась, явив скрытой видеокамере четверку «грязных гуннов», вооруженных всевозможными стенобитными орудиями. Они неистово колотились в мою дверь, но, умудренный горьким опытом, я оставался холоден к их желанию проникнуть внутрь моего тихого оазиса. «Гунны» оказались «теневыми» бизнесменами, которые решили открыть в помещении подвала народную игру «Бинго» - нечто сродни русскому Лото., в которое долгими вечерами моего детства резались азартные пенсионеры, выкорчевывающие из затхлых карманов тусклую медь и залежи покрытой нежным ворсом карамели. В данном случае игра упростилась с помощью компьютера, создающего случайные цифры, которые выводились на телевизионные экраны. Закон, конечно же, не приветствовал эти игры и сурово карал их носителей. Средняя продолжительность жизни у такого заведения едва переваливала за две-три недели. Соответственно, противостояние между синими мундирами и «грязными гуннами» достигало апогея, и в какой-то момент отряд доблестных правоохранительных органов насаждал на местах тишину, покой и справедливость.
Познакомившись поближе с «теневиками», я разрешил им пользоваться плодами цивилизации в моем уютном царстве игровых машин. Слушая их бесцветные разговоры о близком богатстве, я понял, что сие шумное и хвастливое племя обречено на неудачу, потому как не задумывались молодые и беспечные дикари о безопасности своего «золотого тельца», не готовили пути отхода в случае активного возмущения властей. Только алчные блики в расширенных зрачках да очередной денежный дождь теребили их рваные души.
Когда нагрянули зловредные стражники, предводитель «гуннов» с тройкой приспешников скрылся за моей спасительной дверью. Вслед, распахнув рот и вытаращив олово глаз, похожая на гигантского толстолобика, билась в панике пожухлая тетка, намереваясь втиснуть свое грузное тело в мои территориальные воды. Выпихнув настыру наружу, я захлопнул дверь и заперся на все замки. «Бинго» напоминал тонущий «Титаник» - паника охватила всех его обитателей, стремящихся вырваться из цепких шершавых лап правосудия. Мои игроки кучкой жались к единственному забранному решеткой оконцу, исключая вмерзшего в машинку старика, который увлеченно клацал сухой птичьей лапкой по разноцветным клавишам. Пришлось его любезно оторвать от кресла и отправить пинком к остальному, блеющему от страха, стаду. Полицейские-пираньи настойчиво стучались в дверь, увенчанную вывеской, украденной с какого-то офиса. Я метнулся к выключателю и погасил свет. Темноту прорезал тихий шум выходящих газов, перешедший в грохот сверзившейся с кресла 150-килограмовой тушки жены игрока по кличке «Лысый». Толпа испуганно зашипела ужасно громким шепотом на несчастного бегемотика. Полицейский за дверью настороженно повел ушами. Казалось, время замедлило свой бег и…ничего не произошло. Покрутившись в пустынном зале игрового «Титаника», сыщики вышли вон. Толпа облегченно выдохнула.
- Пиздец! –поделился со мной переживаниями марокканец Меер и вытер взмокший лоб неправдоподобно белого лица рукавом чужого свитера.
- Да уж!- поддержал я его, пялясь в окошко монитора на разгромленный зал. В темноте кто-то тихо заскулил и зашептал что-то по поводу больной печени. Я включил свет.
- Коф! Что ты тут делаешь, козлиная твоя борода?- предводитель «гуннов» готов был порвать бывшего наркомана Габи. «Кофом», или обезьяной по-русски, называли «председателя Фунта» - человека, на которого записывался бизнес.
- Все побежали и я побежал.- оправдывался Габи, почесывая нестираный бок.
-Мудак твоя фамилия! А с «голубыми» кто должен был тереть? Мама твоя?- завопил местный «Атилла».
- Так! А ну, все на хер отсюда! – гостеприимно распахнул я дверь и выпихнул «ботву» прочь. На следующий день все повторилось снова, только полиция умудрилась арестовать всю эту братию, проведя молниеносный блиц-криг. Когда дюжий полицейский начал долбить кувалдой и мою дверь, я понял что пора сматываться и просочился сквозь прутья решетки, предварительно выломав неухоженную трубу вытяжки. Долго бежал по крышам, петлял по дворам, пока, обессиленный, не вломился в полуночную забегаловку, где было пиво и покой. Именно тогда я осознал, что мое «Бинго» - это свобода. А вот ее не купишь ни за какие деньги. Хотя, в принципе, у всего в этом мире есть цена. Был бы спрос…
10/04/2006

Небо набухло темной грыжей туч. Промозглое рабочее понедельничное утро, наполненное сонными, ожидающими автобуса, горожанами-зомби. Посреди всего этого безразличия, посреди заплеванной дождем дороги, величаво шел абсолютно голый мужик. Вялая колбаса гениталий колотила его при ходьбе по синюшным ляжкам. Камуфлированный застарелыми разводами грязи, индивид гармонично сливался с серым замызганным Тель-Авивским ландшафтом, вызывая лишь вялое любопытство отсутствием трусов. Казалось, он просто пересекал свою квартиру – «Большое Надкушенное Червивое Яблоко Тель-Авива», - недоуменно посматривая на нелепых в своей одетости людей. Объехав по широкой дуге неизвестного «обнаженного Маха», мой автобус оставил далеко позади немытое тело «сексуального революционера», бредущего сквозь городские джунгли в пелене дождя.
Вытолкнув меня в бодрый моросящий рассвет, надсадно кряхтя мотором, гусеница автобуса поползла прочь. Пробираясь через залежи культурного слоя города, наталкиваясь на следы ночных боев неизвестных банд-формирований, вывернутые чугунные столбики пешеходных ограждений, одинокий и смятый бампер легкового автомобиля, я целеустремленно перся в свой любимый полуподвал игротеки. Мимо тенями проносились возвращающиеся с ночной дискотеки эфиопские племена и многочисленные работяги с котомками, идущие на работу.
День пролетел вяло: я ленивым котярой дремал в офисном кресле, пробуждаясь иногда от своего же храпа и кося опухшим глазом в мониторы скрытых камер. Ближе к вечеру засуетились соседи-термиты из «бинго», и я с наслаждением выпил кофе, обреченно ожидая прихода полиции. В восемь часов вечера в «бинго» ворвался полицейский спецназ в лице пузатого офицера в блестящих кляксах звания на мертвенно синих погонах и четверых агентов в штатском. Особо не мудрствуя, жандармы решили пробить хлипкую гипсовую стену в трех местах, пытливо тыкая полицейскими фонарями в мои игровые недра. Напоминало это нападение машин на корабль людей в «Матрице». Накинув рюкзачок с наличными, я «Бэтмэном» бросился в дождливую тьму и, скользя по бортику третьего этажа, куда пришлось взбираться от происков нижних караульных, вскарабкался на крышу соседнего здания. В спину никто не стрелял из «маузера», не дудел истошно в свисток и не дышал в затылок. Я оглянулся сквозь дождь, в очередной раз попрощался с хорошими и легкими заработанными деньгами, вспомнил утрешнего голого – знак судьбы - и пошел вперед…
16.04.06.