Вирус любви

А17

Бихель собирался пойти в полицию. Каждый день собирался. И каждый день визит в полицию откладывался. По разным причинам. Хотя, главной причиной было, честно говоря, нежелание идти. Он был, представьте себе, застенчив. Да, видный учёный, немолодой и опытный человек. Он не робел, выступая на всякого рода научных конференциях. Ещё в молодости не боялся высказывать своё мнение, спорил с любыми авторитетами, не боялся спорить с начальством. Но то была наука – его стихия. Сходить в магазин или в поликлинику для него тоже не было проблемой. Но там – чёткая процедура: выбрать товар, расплатиться, забрать товар и уйти. Совсем другое дело зайти в ту же полицию. Ситуация нестандартная. К кому обращаться? Как излагать суть дела? Как к нему там отнесутся? Сочувственно? Равнодушно? Насмешливо? Бихель и мысленно репетировал свой разговор с полицейскими, представлял, как будет краснеть, мямлить, заикаться под их взглядами и ему становилось не по себе. Да, разумеется, в институте тоже иногда возникали ситуации, когда нужно было контактировать с разными организациями, но этими делами занимались другие сотрудники, например, Юрген, который превосходно умел договариваться с людьми. Бихель же занимался исключительно наукой. Юргену можно было поручить многое, но не поход же в полицию!
Вчера Бихель уже почти собрался идти, но дома забился сток раковины на кухне и пришлось этим заниматься. Своими силами, с помощью вантуза, справиться не удалось. Жена позвонила водопроводчику (она, конечно, знала, что для мужа такой звонок – мука). Пока дождались, покак он закончил работу… Ну, что поделаешь? А в душе Бихель обрадовался, что визит в полицию можно снова отложить.
Ну, сегодня он, точно пойдёт! Сколько можно тянуть? Хватит! Мужчина он, в конце концов или нет? Ведь опасность реальна и дурак бы понял! А он всё откладывает. Ну, а что он мог вчера сделать? Оставить жену наедине с забитой раковиной?
Ладно. Сегодня точно…. Хотя… А куда спешить? Пока всё тихо. Неприятный толстяк больше не появлялся. Скорее всего, он просто прохожий. Мало ли среди немцев таких, которые думают, как он? Просто ожидал встретить в лице Бихеля единомышленника. Не встретил, извинился и пошёл своей дорогой… Эй, Бихель! Может, хватит себя обманывать? Ты же прекрасно понимаешь, что очень и очень многие желают заполучить гулпанцин. Даже если этот жирный нацист – просто прохожий, то где гарантия, что не появится второй, третий? Точно появятся! Нет, надо идти. Сегодня после работы. Сразу. Не заходя домой… Или зайти поужинать? Нет, сначала надо сделать дело, а уже потом… А с другой стороны, сколько его там продержат? Надо будет всё записать, запротоколировать. А вдруг там очередь? А Ингрид будет волноваться? Ладно, сначала поужинаю, а потом на сытый желудок пойду. Опять откладываешь? Ещё на полчаса. И доволен! Да, доволен! Честно. Но уж после ужина – точно.
Бихель подошел к входной двери, вставил ключ в скважину, открыл дверь. Из квартиры пахнуло чем-то вкусным. Ингрид вышла навстречу. Супруги поцеловались.
– А у нас мама, – радостно сообщила Ингрид, – мой руки и будем ужинать.
Да… Сегодня опять не получится пойти в полицию. Оставить жену с тёщей и умотать куда-то было бы крайне невежливо. И обе женщины обидятся. А как с тёщей объясняться? Ладно, сегодня уж не пойду, но уж завтра – точно!
Бихель облегчённо вздохнул и пошёл в ванную.

Интересно. Захватывает.

А18
На среду 30 сентября в 15:00 в институте было назначено заседание. Присутствовать должны были все научные работники, включая лаборантов. На Рудольфа это не распространялось: он же относился к обслуживающему персоналу.
Объявление Рудольф увидел днём во вторник и решил, что пора. На подготовку у него были сутки. А готовиться особенно и не надо было. Почти всё было готово. Рудольф написал предсмертное письмо. То, что в живых он останется вряд ли, Рудольф отдавал себе отчёт.
Вечером 29 сентября Рудольф поужинал с бабушкой. Он был оживлён, весел, шутил. Ночью Рудольф спал прекрасно. Утром он, вкусно позавтракав, попрощался с бабушкой и пошёл на работу.
Чемоданчик не вызвал у вахтёра никаких подозрений. В конце концов, Рудольф не раз разгружал машины и таскать туда-сюда разные предметы было частью его работы.
Итак, основных задач было три:

1. Устранить Бихеля
2. Уничтожить ведущих учёных института.
3. Уничтожить запасы гулпанцина, а также других веществ, связанные с производством лекарства: компоненты, реактивы и т.д.
4. Уничтожить записи, из которых можно было понять, как производить гулпанцин.

Второстепенной задачей было устранение, по возможности, остальных сотрудников и (личная просьба Пауля) – Марты. Рудольфу было непонятно, какое значение имело для Пауля ликвидация этой безобидной женщины, которая, конечно же, не могла знать секретов производства гулпанцина. И почему именно Марту, а не Курта, например? Но Рудольф считал себя солдатом, выполняющим приказ. Ликвидировать? Есть ликвидировать! Ему не жалко. В обоих смыслах: не жалко выполнить просьбу-приказ приятеля-командира и, конечно же, не жалко Марту. Вообще, жалость – чувство не свойственное истинному арийцу, чувство для него постыдное. Себя Рудольф, ведь, тоже не жалел.
Больше всего операции угрожал Петер. Как и Рудольфу, Петеру на заседании делать было нечего. Поэтому, выбрав момент, Рудольф накапал Петеру в стакан с чаем снотворное. Ничего не подозревавший Петер выпил свой чай. Через некоторое время он уснул прямо за столом. Был риск, что в комнату кто-то войдёт и застанет хаузмастера спящим. Однако этого не произошло.
План Рудольфа был таков:

1. Вывести из строя Петера (Ну, это он уже сделал).
2. Заложить взрывчатку и поставить время (машинка была с часовым механизмом).
3. Проникнуть в лаборатории и устроить там пожар. (Пауль боялся, что взрыв только разметает бумаги и потом тем, кто придёт в на развалины, удастся собрать их и восстановить содержимое записей)
4. Спрятаться в бомбоубежище. Переждать взрыв.
5. Выйти из бомбоубежища, проверить территорию. Если надо – уничтожить оставшиеся бумаги и добить оставшихся в живых сотрудников (для этого Пауль дал Рудольфу «Вальтер»)

А вот в шестом пункте Пауль и Рудольф расходились. Пауль предполагал, что Рудольф должен спрятаться в подвале другого здания (взрывать предполагалось только главное), а когда приедут полиция, скорая и проч. сказать: «Я спустился сюда (далее, правдоподобная причина) а тут – взрыв, выстрелы… Стрелявшего видел. Он перемахнул забор вон там». Разумеется, при таком варианте свидетелей оставлять в живых было нельзя. Но для себя Рудольф решил по-другому. Он не будет прятаться. Он будет отстреливаться, громко петь военные песни времён Рейха и геройски погибнет с именем фюрера на устах. Но Паулю об этом Рудольф, конечно же, сообщать не стал.
Были ещё идеи. Например, водрузить на развалинах знамя со свастикой. Сделать – не проблема. Рудольф же – художник! А ещё принести магнитофон с записями нацистских песен и маршей. Но и от того и от другого Рудольф решил отказался. В те времена магнитофоны были громоздкие.
Труднее всего было досидеть до означенного часа. Рудольф боялся, что кто-то войдёт и увидит спящего Петера.
И вот учёный совет начался. На всякий случай Рудольф выждал ещё 10 минут. В 15:12 он вошёл в главное здание. В вестибюле и коридоре было пусто. Спустился в подвал. Расставил в означенных местах заряды. Соединил их проводами с адской машиной. Всё это заняло у него 7 минут. В 15:22 работа была закончена. Часы Рудольф поставил на 15:40. За 18 минут надо успеть. Конечно, можно было выставить любое время, но тянуть было опасно: мало ли что могло случиться и помешать плану? Например, кто-то из зала выйдет в туалет или зайдёт посетитель из какой-нибудь организации, с которой институт сотрудничает. В 15:24 Рудольф поднялся на второй этаж. Первый занимали вестибюль, столовая и всякая мелочь, на третьем размещалось руководство. Лаборатории же размещались, именно, на втором.
Коридор был пуст. Рудольф шёл быстрым шагом, но не бежал: топот могут услышать. В руке Рудольф нёс канистру с бензином.
Рудольф зашёл в лабораторию. Никого из сотрудников на месте не было. Он прошёл в конец лаборатории, потом вернулся к двери, щедро поливая пол и столы бензином. Вышел за дверь, чиркнул спичкой. Огонь быстро занялся. На часах было 15:31. То есть на вторую лабораторию оставалось 9 минут. А ещё сбежать вниз по лестнице и спуститься в бомбоубежище. Должен успеть. Вот и вторая лаборатория. Сейф. А вдруг, всё самое важное хранится там и взрыв не уничтожит содержимое сейфа? Ладно. Нет времени. Рудольф быстро поливает бензином всё вокруг, особенно, вблизи сейфа. Тут же ставит канистру с остатками бензина. Быстро идёт к двери. Бросает зажжённую спичку. Хорошо горит!
Теперь – вниз. Осталось 2 минуты. Мало. Но успеть можно. Уже можно бежать. Это ничего не изменит. Рудольф сбегает вниз по лестнице. Только бы не упасть! Вот и дверь…
Это была последняя мысль Рудольфа. Грянул взрыв.

Некплохо,заинтриговал однако)
​

А я так надеялась, что Маузер найдет взрывчатку, не зря же он полицейский пес...
А оказывается, он совершенно лишний участник сюжета. просто громоздкое ненужное украшение...

Не делайте скоропалительных выводов. ;)

а что, еще взрывы планируются?

Кое-что другое.
Пока рассказывать не буду.

А, может, и взрывы.

В общем, я молчу и только читаю.
Участвовать в творчестве не дают - ну и не очень-то и надо :qip_kz:

Кто не даёт? Почему не даёт? Кстати, давно мы в Анапе не были.

А то, что по Гамбургу у меня свои планы были, так звиняйте!