Души прекрасные порывы...

В темной комнате свет пробежал по стене -
Чей-то рай легковой катится...
Ах, как на крыше в рубашке, прилипшей к спине,
Хорошо в летний дождь плачется.

Не пристанет никто: "Что с тобой? Что с тобой?"
И не надо в ответ думать,
И сглотнув горький ком с дождевою водой,
Можно с крыши на все плюнуть.

Можно в скользкий наклон, задыхаясь стучать,
Можно пятками жесть выгнуть.
И в простуженный гром дрянь любую кричать,
А потом взять да вниз прыгнуть.

И ничем не помочь. Что словами сорить,
Когда сам весь в долгах тоже.
Что не дожил, не прочь я тебе подарить -
Да другим эту жизнь должен.

В темной комнате свет пробежал по стене -
Чей-то рай легковой катится...
Ах, как на крыше в рубашке прилипшей к спине,
Хорошо в летний дождь плачется...


О.Митяев

"..............
Бесплодна и горька наука дальних странствий
Сегодня, как вчера до гробовой доски
Все наше же лицо встречает нас в пространстве
Оазис ужаса в песчаности тоски....."

Почему я смеюсь? - Просто лето в разгаре.
И поэтому ливень совсем не беда.
Он гудит, как орган, он сегодня в ударе.
Посмотри, как в реке закипает вода,
И качается длинное тело трамвая
В этих струях, летящих отвесно с небес.
Хлещет ливень, людей от забот отрывая,
Заставляя их вспомнить то поле, то лес.
Этот ливень - надежда и тайная милость.
Я смеюсь - не сносить мне опять головы!
Но возможно ли, чтобы вот повторилось:
Ливень, лето, любовь, влажный шелест листвы.

Т.Четверикова

Любовь Якушева

Я Вас люблю. Не надо уходить.
Со мною может что-нибудь случиться:
Вдруг оборвется солнечная нить,
Которая в окне моем лучится.

Я Вас люблю, я Вас люблю сильней,
Чем это видно Вам из Вашей дали.
Зимой я выпускала снегирей,
Которые до Вас не долетали.

Я Вас люблю, и в комнате моей,
Раскрашиваю воздух синим цветом;
Живут и вянут васильки полей.
Я Вас люблю. И холодно мне летом.

АНГЕЛ

Бледный ангел на соседней крыше -
Пальцы нежные, травинка на губе -
Засыпает... И уже не слышит,
Прислонившись крыльями к трубе,
шепот неба: «возвращайся, полно!»,
Только жилка дрогнет на виске...
И во сне увидит - море, волны,
Брошенные крылья на песке,
И узнает в тонком силуэте
Девочку, хранимую сквозь тьму,
вдоль воды бегущую по лету,
через сон бегущую к нему...


Д.Эфендиева

Не унывая столько дней,
В лесах бродили мы подолгу.
Но дождь, болтая без умолку,
Измучил верностью своей.
Я выйду ночью. Влажной тьмой.
Пройду на ощупь до калитки.
Спрошу я, вымокнув до нитки:
О чем ты плачешь, август мой?
Какая тайна не дает
Прожить тебе свой век безбедно?
Но мне в ладони безответно
Лишь пара капель упадет.

* * *

Т.Четверикова

ПАДЕНИЕ

Я падаю, падаю
долго на землю...
так долго...
устало и вяло
паденье приемлю
из долга:
кому-нибудь надо
когда-нибудь падать
куда-то.
за чувством полета
последует чувство
расплаты.
и сложены крылья,
скукожены пылью
земною.
«когда-нибудь надо» -
скулю от бессилья
и ною.
царапаю воздух -
«быть может, быть может...»
и внешне
похожа на камень.
и бог не поможет,
конечно.
и так слишком долго
я небо гневила,
топтала.
«Когда-нибудь надо»...
и па-да-ю-
па-да-
ю-па-да...


Д.Эфендиева

Старик меня по лугу вел вначале,
Потом водой поил и хлеб ломал.
Сон снился к утолению печали -
Так мой потертый сонник толковал.
Но утро ничего не изменило,
И так же сердце продолжало ныть.
но облако беспечное проплыло,
И паутины серебрилась нить.
И лес гордился охрою прощальной,
Под ветром что-то смутное шепча.
И даже голос электрички дальней
Совсем иначе нынче прозвучал.
Прекрасно было осени начало,
Как будто и не грянут холода.
И сердце потихоньку отпускало,
Хотя не без следа, не без следа...

Т.Четверикова

Предав тебя и исказив сей жест
Позднейшей ложью - я способен помнить.
-- До чисел и до имени тех мест,
Вина и книг, расположенья комнат.
Их сумма из обоих нас не даст
Ни одного. Но, выбравшись из вьюги,
Мы видим, что никто не передаст
Честнее снегу нашу мысль о юге.
Смотри, смотри! Я сызнова простил
Себя. Но это лишь способность речи
Поверить в то, что, может, упростив
Свершившееся, -- мы отыщем нечто
В грядущем. Так решают спор о дне
Постройки дома, о трубе бассейна.
О памяти; потом - о нас над ней,
Как над столом с остатками веселья.
Мы помним то, чего нам поздно ждать,
Нельзя любить и недосуг бояться.
Поскольку память нам нужна как блядь.
По крайней мере - как замена блядству.


И.Тюрин

ПИСЬМО

Оставьте все. Оставьте все, что есть:
За нами, в нас, над нами, перед нами.
Оставьте все: как музыку. Как месть
Жестокого стекла оконной раме.
Оставьте все. Оставьте прежде свет -
Во всех его телах: в свечах, и возле
Свечей, и возле тех, которых нет,
Но - надо полагать, что будут после.
Оставьте все. Оставьте день - для глаз,
Его конец - для губ, сказавших "Amen".
Оставьте ночь: она запомнит вас,
Забыв себя, заполненную вами.
И все останется. И лишь часы,
Спеша вперед, зашепчут: Альфа, Бета...
...Омега. Все. Оставьте росчерк - и
Оставьте Свет. Но не гасите света.


И.Тюрин

ОСТАНОВКА

Как кружатся кварталы на Солянке,
Играя с небом в ножики церквей,
Так я пройду по видной миру планке -
Не двигаясь, не расставаясь с ней.

Дома летят, не делая ни шагу,
Попутчиком на согнутой спине.
И бег земли, куда я после лягу,
Не в силах гибель приближать ко мне.

Танцует глаз, перемещая камни,
Но голос Бога в том, что юркий глаз -
Не собственное тела колебанье,
А знак слеженья тех, кто видит нас.

Среди толпы Бог в самой тусклой маске,
Чтоб фору дать усилиям чужим:
Чей взор богаче на святые пляски?
Кто больше всех для взора недвижим?


И.Тюрин

Мой черный стол диктует мне союз
С толпою развороченных бумаг,
В которые заглядывать боюсь,
Как в письма от сошедшего с ума.
Я словно постоянный адресат
Для этих груд, хоть в зеркале двойник,
Пейзаж в окне, и время на часах
Идут ко мне, опережая их.
Почтовая ошибка? или знак
Ноги на их нетронутом снегу? --
Я лишний здесь, но мне нельзя никак
Исчезнуть: не умею, не смогу,
И не привыкну, и уже свою
Испытываю память, а не страх,
Валяясь по измятому белью
За полночь у бессонницы в ногах.

Как ты чуяла тишину, исходившую из моих
Удивленных речей, или бывшую вместо них!
Как могла сочетать этот слух с глухотой, с нуждой
Дирижера прервать мое соло, сказав: Ну, что
Так и будем молчать? Я смолкал, и осколки слов
Возвращались на кухню. И у четырех углов
Появлялась возможность им вторить - но и они
Скоро тихли, заметив, что вновь говорят одни.
У молчания не было тем, и я думаю: как узка
Тропка для толмача - за отсутствием языка,
И какой же проспект мы оставим для семьи
Приблизительных смыслов безмолвия, для семи
Дней недели, прошедших той осенью - чей парад
Завещал мне лишь боль, как оставленный транспарант.
Как ты трогательно не хотела ничего знать
О молчании. И я был счастлив, когда ты (знать,
Неспроста) отплывала на тесный балкон - курить,
Ибо видел, что больше не в силах тебя смирить.
Как я все же ценил твою смелость! Никто до тебя не смог
Оценить эту форму любви, не приняв комок
Безотчетного в горле - за комплексы или стыд.
Я признателен тем, что я верен тебе. Простит
Или нет мне мой разум, но и до сих пор, храня
Эту верность, я тверд - и никто не узнал меня
Так, как ты: за столом, где слова еще ни к чему,
И в беседу мешается чайник, как памятник молчуну.


И.Тюрин

ЗЕРКАЛО

Взгляд в зеркало быть вечным принужден,
Как вал - девятым...
Как рукопись, мне профиль возвращен
Уже измятым.
Он - память от свечного острия -
От центра ночи,
Пристрелянной в десятку; чья струя
Обычно и соединяет точки
Лица и света, в каждой опознав
Свою вершину.
И свой конец. И свой обратный знак --
Первопричину
Всего, что составляет новый день,
Бредущий через...
...Так на лицо отбрасывает тень
Грядущий череп.


И.Тюрин

Я уеду из дома,
Не услышав от стен
Ни добра, ни худого:
Насовсем, насовсем.

Будет ветер и пусто.
Мне идти одному:
Я последние чувства
Все оставил ему.

Через арку направо,
И вперед до огней.
Вот мой Реквием - браво! --
В перелетном окне.

Десять тактов навстречу
Голубям на карниз, --
И вприпрыжку на плечи
Переулка. И вниз.

Брось печалиться, ужас,
Пережди. Не дрожи
О консервах на ужин,
И не бойся за жизнь:

Там, за парой балконов,
Различимых к утру,
Тело станет законным.
Значит, я не умру.


И.Тюрин

За стеклом неизбежная родина,
Как сосуд для усталого голоса
Третий Рим - гениальный юродивый -
Расправляет лохмотья и волосы.

Рассыпается утро дублонами
В грязной шапке неназванной площади,
Нищий ветер с земными поклонами
Глухо шепчет: "Спаси тебя, Господи..."

Усмехаются, злы и нечищены,
Под мостами пустынные лодочки,
И фонарные тени ручищами
Собирают полушки "на водочку"...

Неказистые первенцы города,
Неживые от штампов бессонницы,
Умывают безбрежные бороды
В сотнях тысяч оконных Солнц.

С нами день! Беспокойные пальцы
Рвут затишье безумной палаты,
И в асфальтовых трещинах скалится
Стольный град - городской бесноватый.


И.Тюрин

Что я тебе напишу на коленях у сумерек,
Страшная девка без адреса и без примет?
Смейся, пора: я почти объясняюсь в безумии.
Будем считать, что и это сойдет за привет.
Вся моя комната в ужасе - если б ты видела! --
От перекрестных шагов. Или мы не вдвоем
Бедное чувство с шестым миллиардом в делителе
По единице секундам теперь отдаем?
Или один я? И некуда с эдакой бездною
Деться: всерьез не покинешь себя-старика.
Разве что память спасет: ты не самая честная,
Я же не гений. Ну вот мы и квиты пока.
Как назову? Хоть по первой строке, если хочется.
Не принимай за стихи: это только прием.
Стихотворение ждет. И пока оно кончится -
Кто бы мне высчитал, сколько мы лет проживем.

Осчастливь меня однажды,
позови с собою в рай,
исцели меня от жажды,
подышать немного дай!

Он ведь не за облаками,
не за тридевять земель,-
там снежок висит клоками,
спит апрельская метель.

Там синеет ельник мелкий,
на стволах ржавеет мох,
перепархивает белка,
будто розовый дымок.

Отливая блеском ртутным,
стынет талая вода...
Ты однажды ранним утром
позови меня туда!

Я Тебе не помешаю
и как тень Твоя пройду...
Жизнь такая небольшая,
а весна - одна в году.

Там поют лесные птицы,
там душа поет в груди...
Сто грехов Тебе простится,
если скажешь: " Приходи!"

Вероника Тушнова

Не отрекаются, любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать Тебя,
А Ты придешь совсем внезапно.

А Ты придешь, когда темно,
Когда в стекло ударит вьюга,
Когда припомнишь, как давно
Не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты,
Не полюбившейся когда-то,
Что переждать не сможешь Ты
Трех человек у автомата.

И будет, как назло, ползти
Трамвай, метро, не знаю, что там..
И вьюга заметет пути
На дальных подступах к воротам..

А в доме будет грусть и тишь,
Хрип счетчика и шорох книжки,
Когда ты в двери постучишь,
Вбежав наверх без передышки.

За это можно все отдать,
И до того я в это верю,
Что трудно мне Тебя не ждать,
Весь день не отходя от двери...

Вероника Тушнова

Помнишь, нас учили быть птицами?
Расправляли крылья за спинами…
С открытыми радости лицами
Мы казались такими красивыми…

А теперь в волосах запах горечи,
Руки слабо вдоль тела свесились,
По жемчужному свету полночи
Мы уходим к чёрному месяцу.

Помнишь, мы летали под звёздами,
И в долине внизу плыли ирисы?
Наши очи были бесслёзными,
Голоса были звонкими, чистыми…

Помнишь, мы ведь были свободными,
И приказа сердца лишь слушались…
Помнишь, нас учили быть птицами?
Господи, зачем они мучились?

С.Матвеенко

КОНИ

Вечереет, вечереет,
День уходит во вчера.
В небе реет, в небе реет
дым далекого костра.
Кто смеется, кто там стоне?
Это чей там звон струны?
На лугах пасутся кони...
Кем они стреножены?

В небе звезды - капли крови,
Месяц острый, лютый...
Вот зажать его в ладони -
Перерезать путы.
Запустить коней галопом -
Пусть гуляют в поле:
Ох, не дело быть холопом
Рядом с вольной волей!

Вечереет, небо ниже,
ароматы трав хмельней.
И люблю... и ненавижу,
Что стреножили коней.
Вот она, любовь какая -
Ах, как любят. Хоть кричи:
Обогреют, обласкают,
А за поясом бичи.

Вечерет, вечерет...
Кони топчут ковыли...
Знаю, надо быть добрее.
Да смогу, сумею ли?

Юрий Лорес

Сегодня день такой, один на целый век,
Ведь в жизни только раз встречается такое.
Сегодня умер Бог и выпал первый снег,
И это не сулит ни воли, ни покоя.

Я подношу ко рту снег, тающий в горсти.
Сегодня умер Бог, хоть это невозможно.
И стало быть, грехов никто нам не простит,
И стало быть, в беде никто нам не поможет.

Отныне без надежд в грядущее гляжу,
Отныне больше нет ни ада и ни рая.
Я пьяненький оркестр сегодня приглашу,
Пускай себе гремит, пускай себе играет.

О, Боже, это все творится наяву,
Нетронутый бокал и музыка истошна.
Сегодня умер Бог, а я еще живу,
Гляжу на этот мир, бесстрастный и безбожный.

Запутавшись в конец в добре его и зле,
Отчаянно ломлюсь в распахнутые двери.
Сегодня умер Бог и больше на земле
Мне некого любить и не в кого поверить.

И только белый снег летит в порочный круг,
А Бог ушел туда, куда уходят боги.
Лишь выпала строка, как яблоко из рук,
И покатилась прочь, прохожему под ноги.

ПОСЛЕДНЯЯ МЕЧТА

Я так мечтал увидеть этот лес,
Который был загадкой до сих пор.
Я так хотел дойти до синих гор.
Я горячился, даже в драку лез.

И пусть порой мне не хватало сил-
Такую малость, ну совсем чуть-чуть,-
Но вновь и вновь я отправлялся в путь
И никого на помощь не просил.

И вот она вокруг - моя мечта,
К которой я стремился столько лет.
Но почему-то блекнет синий цвет
И вдаль манит иная красота.

Веди меня, мечта моя, веди!
Но только не сбывайся ни за что.
С годами став мудрей, я понял то,
Что ты жива, покуда впереди.

И пусть проходят годы, словно дни,
С тобою будем время измерять,
Но если силы я начну терять,
Ты ближе стань - и снова обмани.

Я так мечтал увидеть этот лес,
Который был загадкой до сих пор.
Я так хотел дойти до синих гор...

Андрей Леонкин

Репетиция разлуки,
Репетиция обмана...
Нашу нежность на поруки
Отдаем сырым туманам.
Пусть они ласкают тайно
Отношений наших плесень,
Бормоча слова случайных
Песен...

Кто неверною рукою
Исчеркал сценарий судеб?
Непосредственность игрою
Не была, но скоро будет.
А всамделишней печали
Ноты в музыке обмана.
В чьи окошки вы стучали
Рано?

Наша грустная премьера
Все равно при полном зале,
Где Надежда, там и Вера,
Лишь Любовь сюда не звали.
Но она, как ученица,
Притаилась на галерке,
Чтобы снова удивиться
Горько...

А потом всегда с аншлагом
Выступали и не раз мы,
Мы махали белым флагом,
Объясняли все несвязно.
Кто поверит в то, что пьесу
Мы сыграли столь искусно,
Но в сюжете всем известном
Пусто...

Душа, не умирай. Душа, питайся болью.
Не погибай, насытиться спеша.
Надежда - злейший враг. Гони её Любовью,
безумием спасай себя, Душа.

Во взлёте весь твой смысл,
во взлёте - и паренье
над суетой - ты крылья сотворишь
из кожи содранной,
и яд стихотворенья
заменит кровь,
и ты заговоришь...

Владимир Леви

…И этот дождь закончится, как жизнь…
И наших душ истоптанная местность
с провалами изломов и кривизн

вернётся в первозданную безвестность.



Там, в темноте, Предвечная Река

к своим пределам тени предков гонит,

и мечутся, как звери, облака

под взмахами невидимых ладоней,

и дождь, слепой, неумолимый дождь,

питая переполненную сушу,

пророчеством становится, как дрожь

художника, рождающего душу.



…И наши голоса уносит ночь…

Крик памяти сливается с пространством,

с молчанием, со всем, что превозмочь

нельзя ни мятежом, ни постоянством…

Не отнимая руки ото лба,

забудешься в оцепененье смутном,

и сквозь ладони протечёт судьба,

как этот дождь,

закончившийся утром…

Не плачь, не просыпайся... Я слежу
За полночью, я знаю расписание.
Ты спи, а я тихонько расскажу
Тебе про нас с Тобой...
Луна личинкой по небу ползет.

Когда она устанет и окуклится,
Песчинками зажжется небосвод,
И душный город темнотой
обуглится...
Не вспыхнет ни фонарик, ни свеча,

Лишь тишины беззвучное рыдание.
И древние старухи, бормоча,
Пойдут во сне на первое свидание.
И выйдет на дорогу исполин.

И вздрогнет город, темнотой
оседланный...
Он отряхнет кору песков и глин
И двинется вперед походкою
дремотною.
И будет шаг бесшумен и тяжел,

И равномерно почвы колыхание,
И будет город каждым этажом
И каждой грудью знать его дыхание...
Не знает свет, не понимает радуга,

Как можно обходиться без лица
И для чего ночному стражу надобно
Ощупывать уснувшие сердца...
Но я узнал, мне было откровение,

Тот исполин в дозоре неспроста:
Он гасит сны, он стережет забвение,
Чтоб ты не угадал, что ночь пуста.
Когда-нибудь Ты босиком побегаешь

По облакам, как наш бумажный змей,
Но Ты еще не знаешь, Ты не ведаешь,
Какая сила в слабости Твоей.

Виктор Куриленко

Эмигранты

России-мачихи сыны
Идут тропою дальних стран,
И песни русские слышны
Там, где грохочет океан.
Там можно встретить смех и слезы
Детей загадочной страны,
Страны метелей и морозов,
Где все в несчастии равны.
Накроет берег океан
Своей могучею волной,
И прибивает россиян
К стране богатой и чужой.
На брег выходит эмигрант,
Неся с собою ум, талант,
И начинает бледнолиций
Искать, ловить свою жар-птицу.
Кого Всевышнего рука
Сюда вела из далека,
И провидения был план,
Чтоб пересек он океан.
Другой - нелегкою гоним,
Был жаждой злата одержим,
Сметая всех и все в пути,
Приплыл, чтоб здесь себя найти.
Третий - не зная и зачем,
Бросил Россию насовсем;
Уплыл по-русски, на авось,
Когда, и как, и с кем пришлось.
Теперь они в стране Линкольна
Живут по-разному, но вольно.
И статуя Свободы им
Принадлежит, как и другим.
Но на любой из Авеню
Узнаешь русского Ваню.
Да не по речи, что вы, что вы!!
На них лежит печать Московы;
Походка, взгляд, осанка, смех -
Их выдает везде и всех.
Они от Роши и Магога
Ушли, как тот пророк от Бога.
Но их в Фарсисе узнают -
они не так едят и пьют.
И жизнь России, ее страх
Ты прочитаешь в их глазах.
А то, бывало загуляют,
За чашкой чая вспоминают,
Когда и что, и с кем стряслось,
Кому что пережить пришлось.
Бранят Россию, мать родную,
И сумасшедшую, и злую:
- Там бескультурье, везде грязь.
Там каждый хам почти что князь.
Там голод, хаос, смерть и кровь,
Там... бр-р-рр.. Да не хватает слов!
- Вчера звонили мне оттуда:
Бои идут под Гудаутой.
- Амне писали....
- Я слыхал...
- А мне кассету брат прислал,
Кто только хочет - завтра дам.
Ой, Слава Богу, мы не там!!
Родню бы вывезти тотуда -
С плеча бы снял четыре пуда.
- А мне бы хату там продать,
Да доллары оттуда взять....
Чаи, веселье, смех, рассказы,
То на английском по полфразы,
А то по-русски: "Та ты шо!
У дяди Сэма хорошо!"
В земле Колумба Русь гуляет,
В Веселье берегов не знает,
Но в их сердцах живет Россия,
По ней тоска и ностальгия.
Скажите это им в глаза -
И сразу грянет же гроза:
Крестясь, клянуться, что она -
Россия-мать им не нужна
"Там любят бесы в Октябре
Людскую кровь пить на заре;
Там, кто умен или богат,
Того ждет путь в Сибиреград."
Но если нерусь там какая
Слово на Русь произнесет,
То наш Иван, душа лихая,
Глядишь - и басурмана бьет.
Душа Руси - дремучий лес,
От женщины в ней что-то есть,
То вдруг блеснет лазурь небес,
То горизонт темнеет весь....
Пока грешил я многословьем,
То там уже у изголовий
Наших Наташ, и Зой, и Свет,
Начал хозяйничать рассвет,
И снятся им родные дали,
То детства милые печали,
То юность, дом отца, семья,
А то - работа и друзья.
Нет автобанов, "Хонд", реклам,
Но есть родные руки мам,
Там нет улыбок и "Хеллоу",
Зато поймут здесь с полуслова.
Кто улыбается во сне,
Витая по родной земле,
Кто с кем-то спорит горячо,
Все повторяя: "Да ты чо!"
Корни души их все в Отчизне,
И что бы ни случилось в жизни,
Живет в них загнанная кровь
К России горькая любовь.

Бесшумно ночь крадется из-за шторы
На смену угасающему дню.
На завтра отложи дела и споры,
Давай присядем к доброму огню

И вечер проведем среди забав невинных
С колодой карт на бархатном сукне.
Камин, вино и бой часов старинных…
Покой разлит в изящном хрустале.

Г.Копица

ВОСПОМИНАНИЕ

Память — сон, иллюзия иллюзий.
Ариадны нить, связующая нас
В лабиринте дней ночей и судеб
С потаенным тем, что было в нас.

С тем, что никогда не повторится,
Зарастет тропа бурьяном лет.
С тем, в чем я не смог тебе открыться,
Лишь смотрел задумчиво вослед.

Память — зеркало, искусство отраженья
Тех мгновений, что забыть нельзя.
Память лишь попытка возвращенья
В вечер тот, где вместе: ты и я.

Как ты живёшь, любимая,
в счастье, иль в горе плачешь?
Радость моя незримая,
как же ты много значишь...

Манит народом улица -
вдруг доведётся встретиться?
Где ж ты, родная, умница?
Звёздочкой счастье светится.

Ночь опустилась тихая.
Бродит весна за окнами.
Ходики грустно тикают.
...Жизнь моя одинокая.

В.Долина

Моя Любовь печальная,
Моя Любовь запретная!
Она вполне реальная,
Живая и конкретная.

Моя Любовь семейная,
Бог весть какая сложная.
И есть - и тем не менее
Ужасно невозможная.

И мне в исход не верится,
Я тоже обручённая.
Любовь моя, ты смертница!
Прости нас, обречённая.

Ну хочешь, я погибну вновь -
Не в том дурное самое.
Живи со мной, моя Любовь,
Внебрачное дитя моё.

Я, вероятно, грешница.
Так что ж со мною станется?
Со мною он утешится,
А с тою - не расстанется.

Где ж станция конечная?
Где музыка победная?
Ах, женщина ты, женщина,
С огнём играешь, бедная!

А.Ахматова

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,-
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие - поражены тоскою...
Теперь Ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под Твоей рукою...

А.Ахматова
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.

СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ

Вы ушли, как говорится, в мир иной.
Пустота... Летите, в звёзды врезываясь.
Ни тебе аванса, ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин, это не насмешка.
В горле горе комом - не смешок.
Вижу - врезанной рукой помешкав,
собственных костей качаете мешок.
- Прекратите! Бросьте! Вы в своём уме ли?
Дать, чтоб щёки заливал смертельный мел?!
вы ж такое загибать умели,
что другой на свете не умел.
Почему? Зачем? Недоуменье смяло.
Критики бормочут: - Этому вина
то... да сё... а главное, что смычки мало,
в результате много пива и вина. -
Дескать, заменить бы вам богему классом,
класс влиял на вас, и не было бы драк.
Ну, а класс-то жажду заливает квасом?
Класс - он тоже выпить не дурак.
Дескать, к вам приставить бы кого из напост/ов -
стали б содержанием премного одарённей.
вы бы в день писали строк по ст/о,
утомительно и длинно, как Доронин.
А по-моему, осуществись такая бредь,
на себя бы раньше наложили руки.
Лучше уж от водки умереть,
чем от скуки!
Не откроют нам причин потери
ни петля, ни ножик перечинный.
Может, окажись чернила в "Англет/ере",
вены резать не было б причины.
Подражатели обрадовались: бис!
Над собою чуть не взвод расправу учинил.
Почему же увеличивать число самоубийств?
Лучше увеличь изготовление чернил!
Навсегда теперь язык в зубах затворится.
Тяжело и неуместно разводить мистерии.
У народа, у языкотворца,
умер звонкий забулдыга подмастерье.
И несут стихов заупокойный лом,
с прошлых с похорон не переделавши почти.
В холм тупые рифмы загонять колом -
разве так поэта надо бы почтить?
Вам и памятник ещё не слит,
- где он, бронзы звон или гранита грань? -
а к решёткам памяти уже понанесли
посвящений и воспоминаний дрянь.
Ваше имя в платочки рассоплено,
ваше слово слюнявит Собинов
и выводит под берёзкой дохлой -
"Ни слова, о дру-уг мой, ни вздо-о-о-о-ха".
Эх, поговорить бы /иначе
с эти самым с Леонидом Леонгринычем!
Встать бы здесь гремящим скандалистом:
- Не позволю мямлить стих и мять! -
Оглушить бы их трёхпалым свистом
в бабушку и в бога душу мать!
Чтобы разнеслась бездарнейшая п/огань,
раздувая темь пиджачных парусов,
чтобы врассыпную разбежался Коган,
встречных увеча пиками усов.
Дрянь пока что мало поредела.
дела много - только поспевать.
Надо жизнь сначала переделать,
переделав - можно воспевать.
Это время - трудновато для пера,
но скажите вы, калеки и калекши,
где, когда, какой великий выбирал
путь, чтобы протоптанней и легше?
Слово - полководец человечьей силы.
Марш! Чтобы время сзади ядрами рвалось.
К старым дням чтоб ветром относило
только путаницу волос.
Для веселия планета наша мало оборудована.
Надо вырвать радость у грядущих дней.
В это жизни помереть не трудно.
Сделать жизнь значительно трудней.

В.Маяковский

ПОСЛУШАЙТЕ!

Послушайте!
Ведь если звёзды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плев/очки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях пол/уденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянётся -
не перенесёт эту беззвёздную м/уку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь если звёзды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

В.Маяковский

Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочёл я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?


В.Маяковский

ЛИЛИЧКА!
Вместо письма

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.


26 мая 1916, Петроград

В.Маяковский

В.Набоков

В хрустальный шар заключены мы были,
И мимо звезд летели мы с Тобой,
Стремительно, безмолвно мы скользили
Из блеска в блеск блаженно-голубой.

И не было ни прошлого, ни цели;
Нас вечности восторг соединил;
По небесам, обнявшись мы летели,
Ослеплены улыбками светил.

Но чей-то вздох разбил наш шар хрустальный,
Остановил наш огненный порыв
И поцелуй прервал наш безначальный,
И в пленный мир нас бросил, разлучив.

И на земле мы многое забыли:
Лишь изредка воспомнится во сне
И трепет наш, и трепет звездной пыли,
И чудный гул, дрожавший в вышине.

Хоть мы грустим и радуемся розно,
Твое лицо, средь всех прекрасных лиц,
Могу узнать по этой пыли звездной,
Оставшейся на кончиках ресниц...

В.Набоков

Будь со мной прозрачнее и проще:
У меня осталась ты одна.
Дом сожжен и вырублены рощи,
Где моя туманилась весна,

Где березы грезили, и дятел
По стволу постукивал... В бою
Безысходном друга я утратил,
А потом и родину мою.

И во сне я с призраками реял,
Наяву с блудницами блуждал;
И в горах я вымыслы развеял,
И морями песни растерял.

А теперь о прошлом суждено мне
Тосковать у твоего огня.
Будь нежней, будь искреннее. Помни,
Ты одна осталась у меня.