Вирус любви

Я представлял его покруглее.
Но и этот хорош. :)
​Спасибо!

Звонила двоюродная сестра. Читала написанные главы. Говорит:
- А ты знаешь, что одно время в Советском Союзе дети шли в школу с восьми лет?
Знаю. Но когда именно стали идти с семи не знали ни она, ни я.

Стал выяснять. Дату перехода так и не выяснил. Но знаю, что дети 1944 года рождения шли в школу с 7 лет. Значит, всё написанное верно, и можно спокойно писать дальше.

Дописываю 44 главу. Полагаю, что сегодня выложу. А в романе уже наступил Новый 1960 Год.

https://static.auction.ru/offer_imag...k_samizdat.jpg

45

27 декабря пришла телеграмма:
«ПРИЕЗЖАЮ ЗАВТРА ВСТРЕЧАЙТЕ ТЕТЯ ТОНЯ».
Сизов чуть не прыгал от радости:
– Тётя Тонечка приедет! Моя дорогая тётя!
Вопрос, где тётя Тоня остановится был решён сразу: конечно, на Физкультурной. Ну, не в коммуналке же у Сизовых! И не в гостинице же! А у ребят двухкомнатная квартира.
Саша радость тестя не разделял. Мысль, что какая-то бабка будет жить в их квартире, да ещё во время их с женой медового месяца, честно говоря, не радовала. Но что он мог поделать? Он видел, как радуется капитан и понимал, что любая попытка возразить, приведёт к серьёзной ссоре. А ссориться с тестем ему не хотелось. Ну, правда, не на всю жизнь же она переезжает! Потерпеть несколько дней, вполне реально.
На вокзал поехали втроём: Сизов, Таня и Саша. Виктория Николаевна осталась на Физкультурной. Во 1-х в такси на пятерых всё равно не хватило бы места, а во 2-х, Сизова-старшая взялась привести квартиру в порядок, что не могло не радовать молодожёнов.
Сизов сиял, как медный пятак:
– Тётя Тоня приедет!
И вот – поезд.
Антонина Ивановна было на вид лет семьдесят. Невысокая, полная. И, несмотря на полноту, шустрая. На ней было чёрное пальто и зелёная вязанная шапочка. В руках она несла две большие сумки.
Сизов кинулся к ней, но она остановила его:
– Подожди.
Следом из вагона вышел здоровенный детина лет тридцати. Он нёс большой чемодан и высокую корзину. Поставив всё это возле ног Антонины Ивановны, он попрощался и пошёл назад в вагон, наверное, за своими вещами:
– Вместе ехали, *– пояснила Антонина Ивановна.
Через секунду женщина оказалась в объятьях Сизова. Потом тётя Тоня обняла и поцеловала Таню:
– Ой, как выросла! Невеста!
– Не невеста, поправил Сизов, – а жена!
– А это, как я понимаю, Саша! Ну, хорош!
И – чмок в щёку. Саша совсем не хотел, чтобы его целовала старая тётка, но стерпел. Вежливость.
Потом Сашу нагрузили тяжёлой корзиной… Ну, жаловаться было бы глупо. Свою поклажу несли все и Сизовы и сама тётя Тоня. А Саша, всё-таки, самый молодой. Хотя, капитан физически посильнее, но Саша в этом не признается. Пошли к такси.
По дороге говорили о молодых и о каких-то сизовских родственниках и знакомых. Саше было совсем неинтересно слушать про неведомых ему тётю Клаву и Володю Молокова. Он отключался и включался, когда снова разговор заходил об их семье. Таня же участвовала в общем разговоре. Она-то этих людей знала.
У тёти Тони был сильный южный говор. Она «акала», произносила «г» на украинский манер.
Прибыли на Физкультурную. Виктория Николаевна к тому времени привела квартиру в божеский вид.
Потом была приятная процедура оприходования содержимого из сумок и чемоданов. Да… Стоило тащить! Это же какое богатство! В основном – банки. Домашняя закатка. Но не только.
Тётя доставала и комментировала:
– Огурчики, грибочки, капусточка, помидорки (тётя Тоня говорила по-южному «памидорки») чеснок маринованный, варенье – малиновое, клубничное, абрикосовое, ещё малиновое… Сухие грибочки…
Кроме продовольственных подарков были и несъедобные: вязанные носочки для ребят и для будущего малыша, вязанные детские рукавички, распашонки, домотканые коврики, Тане – хусточка (косынка)… Были подарки и Сизовым Старшим и даже Сашиной маме.
Потом все сели за стол. Темы те же. Говорили про молодую семью, про будущее, про успехи в учёбе. Когда же разговор переходил на Сизовских родственников и знакомых, Саша отключался.
Вечером пришла Светлана Ивановна. Хорошо посидели.
Для молодых супругов началась другая жизнь. Тётя Тоня рьяно взялась обустраивать быт молодых. Целыми днями она готовила, стирала, убирала. В квартире стало чисто, уютно. Вкусно пахло борщом (или, по-брянски, сморщом), пирогами и другими яствами. Собственно, и раньше там не было грязно, и нельзя сказать, что Саша с Таней питались сухомяткой. Светлана Ивановна и Виктория Николаевна часто приносили еду из дома или варили в квартире молодожёнов. Да и сама Таня отнюдь не была грязнулей и неряхой. Но тётя Тоня была дома почти 24 часа в сутки… Хотя, иногда выходила в магазин, одна или прихватив с собой кого-то из ребят.
Казалось бы, Саша должен был радоваться. Но его такое положение раздражало, и раздражала тётя Тоня лично. Да, он понимал, что она добрая, что любит Таню и, похоже, даже его. Да ему нравилось есть её стряпню. Он понимал, что она старается, как лучше, но поделать собой ничего не мог и раздражение в его душе росло с каждым днём. У них, чёрт возьми, был медовый месяц, а тут какая-то старая тётка поселилась в их квартире.
Саша не был избалован. Бывало к ним приезжали гости и оставались на ночь. Бывало, они с мамой сами приезжали в гости и оставались на ночлег. А в советских квартирах гостевых комнат не было. И, как правило, не было даже дополнительных спальных мест. Потесниться – дело житейское. Ничего особенного. Как-то, Саше тогда было лет восемь, к Лящукам приехал из Ленинграда дядя Рома, мамин двоюродный брат. Военный моряк. Хороший дядька. Добродушный, интересный. Рассказывал морские истории. Весь вечер Саша слушал его, затаив дыхание. А на ночь дядя Рому положили, конечно, в одну постель с Сашей. Саша всю ночь не мог уснуть. Многие моряки курят, и курят они отнюдь не дамские сигареты. И от дяди Ромы так несло табачищем! Утром Саша пожаловался маме, что от дяди Ромы плохо пахнет, мама рассказала дяде Роме (зачем?!) и дядя Рома потом долго смеялся. Хорошо, что последующие ночи дядя Рома ночевал у своего школьного товарища. Тётя Тоня с Сашиной постели не спала (Слава богу! Ещё этого не хватало!) и, вообще, спала в другой комнате. Ей отдали большую комнату с диваном, а спальня с двуспальной кроватью осталась в распоряжении молодожёнов. Но дядя Рома спал только одну ночь, а тётя Тоня приехала на неопределённый срок. И, ведь, не спросишь: «Ну, долго Вы ещё тут будете гостить? Не пора ли и честь знать?»! И, во-вторых, дядя Рома приезжал, всё-таки, не во время Сашиного медового месяца. Как и все остальные гости, в прочем.
Саша и Таня не были затворниками. Гости – это хорошо! Но гости дневные. Ушли – и можно бегать по квартире нагишом, шалить, смеяться, обниматься, целоваться и… ну, и всё остальное. Теперь, при тёте Тоне такое уже было невозможно. Более того, в спальне приходилось контролировать себя, стараться не слишком шуметь. Таня часто шикала на Сашу: «Тише! Тётя Тоня услышит». И ещё… Казалось бы, мелочь, но теперь приходилось одеваться даже, вставая ночью в туалет. Саша был уверен, что достаточно трусов, Таня настаивала на брюках и рубашке. Сошлись на пижаме. Необходимость каждый раз эту пижаму натягивать Сашу тоже раздражала.
Кроме того, тёте Тоне было всё интересно, и Саша воспринимал это как «всюду суёт свой нос!». Она всё расспрашивала, всё-то её было интересно, до всего ей было дело. Давала советы по любому поводу. Кто её просил? Пыталась контролировать выполнение домашнего задания. Да кто она такая? Мама что ли?
Саша знал, что тётя Тоня осталась одна, что на войне у неё погибли муж, брат и оба сына, а дочь уже после войны утонула. И, понятно, что ей хотелось о ком-то заботиться. Но Саше от этого легче не было. Наоборот. Негласно, от него требовалась особая деликатность и чуткость, а он только мечтал о том, когда же она свалит в свою деревню. Но вслух же не скажешь! Она же бедная-несчастная (действительно!). Остаётся терпеливо ждать, есть пироги (действительно вкусные) и делать вид, что всем доволен.
Новый 1960-й год встречали на Физкультурной. Вшестером. Всё было хорошо: и ёлочка, и угощения (тётя Тоня расстаралась), и подарки. Но до чего же Сашу раздражала Тётя Тоня! А ещё бесило всеобщее к ней благоговение. Особенно, как расплывался и рассыпался капитан. Саша терпел. Он был вежлив, остроумен. Нет, нельзя сказать, что в новогоднюю ночь ему было плохо. Но насколько лучше было бы без этой докучливой бабки!
Шли каникулы. И каникулы были отравлены присутствием тёти Тони. Саша старался больше быть на улице, чтобы меньше её видеть, но в конце концов всё равно приходилось возвращаться домой.
Ах, какие каникулы были в прошлые годы. И лыжи, и санки, и хоккей! Хоккей, правда, не вполне настоящий. Играли во дворе и без коньков, просто бегали с клюшками по утоптанному снегу. Но всё-таки… Теперь приходилось сидеть и слушать разглагольствования тёти Тони.
Пожилые люди часто рассказывают одно и то же по нескольку раз. То ли забывают, что уже рассказывали, то ли просто хотят ещё и ещё раз получить удовольствие от рассказа. Тётя Тоня не была исключением. Истории тёти Тони можно было пронумеровать:

1. Как её отец в 1906 году поехал на заработки в Харьков и его ограбили по дороге,
2. Как Витенька свататься к ней приходил,
3. Как тяжело рожала Игната,
4. Как в 19-м через село проходили белые и она видела Деникина,
5. Как в село вошли красные,
6. Как однажды дом загорелся, но успели потушить,
7. Как Настя утонула. Искали всем селом и нашли. Как принесли её в хату,
8. Как в колхоз вступали,
9. Как Гришка-тракторист полез пьяный обниматься, но получил по морде, и как Витя потом Гришку отделал,
10. Как в 1932 ей аппендицит вырезали. В Брянск возили!
11. Как во время эвакуации разбомбили их скрыготник (поезд), но вот, осталась жива,
12. Как они прибыли в Узбекистан,
13. Как она работала там помощником ветеринара. Как ветеринар пытался за ней ухаживать: «Не как Гришка! Интеллигентный человек!», но она ему отказала, поскольку была верна мужу,
14. Какие в Узбекистане фрукты, ну, и, вообще, еда,
15. Как приходили похоронки,
16. Как возвращалась домой,
17. Про соседа, который вернулся без руки, но с одной рукой справлялся с работой и личным хозяйством и ей, Антонине, помогал,
18. Про председателя,
19. Про противную соседку Веру, сплетницу и вертихвостку,
20. Про то, как от колхоза получила путёвку в Новый Афон,
21. Про то, как в прошлом году яблоня засохла. А какие плоды давала!
22. Про болезни, конечно…

Ну, и т.д. Причём, даже если остановишь:
– Антонина Ивановна! Вы это уже рассказывали! *– всё равно расскажет до конца и со всеми подробностями.
Антонина Ивановна просила Сашу называть её тётей Тоней, но он обращался к ней исключительно по имени отчеству, хотя в третьем лице говорил «тётя Тоня».
Вот так и жили. И ни с кем не поделишься. Сизовы обожали старуху. Саша понимал, что если капитану покажется, что кто-то обижает его разлюбезную тётку, то он разорвёт любого. Таня тоже обожала тётю Тоню, и, если бы Саша рассказал ей о том, что он её чувства не разделяет, Таня была бы не на его стороне.
Саша попробовал поговорить с мамой. Но Светлана Ивановна начала его стыдить:
– Ну, как ты можешь! Она же несчастная! Муж погиб, дети! Она же одна на всём белом свете! У неё никого нет! Она же вся больная! А сколько она для вас делает! Как готовит вкусно. Ну, потерпи немножко. Думаю, что она скоро уедет.
Да всё это Саша и сам понимал. .
Одноклассникам Саша рассказывать тоже не решился: вдруг разболтают? Да и не видел он одноклассников: каникулы, а Физкультурная далеко от школы, на улице не встретишь. Одному, а именно, Широкому (Володе Широкову) он, всё-таки, рассказать решился. Тот стал давать советы, как выжить бабку, один фантастичнее другого. Например, ухнуть полпачки соли в компот … Несерьёзно всё это. Ещё раз взяв с друга слово, что тот никому не скажет, Саша оставил попытки с кем-то посоветоваться.
5 января они с Таней собрались на каток… Так тётя Тоня увязалась с ними. Нет, она не вставала на коньки. Она сидела на скамейке и с умилением смотрела, как ребята катаются. Вскоре она замёрзла и пришлось идти домой. Тьфу-ты, какая досада!
А ещё… Перед сном, когда молодожёны желали ей спокойной ночи, тётя Тоня отвечала:
– Спокойной ночи! Ну, идите, любитесь!
У Саши аж всё внутри переворачивалось, когда он это слышал.
С каждым днём Саше становилось всё тяжелее сдерживать своё раздражение. Рано или поздно оно должно было прорваться наружу. И прорвалось.

Неплохо и красочно написал .
Перечисление тети Тониных россказней лишнее, но как хочешь , можешь убрать , можешь оставить.

Хорошо.молодец.жду продолжения.

Думал, у него золотой зуб, а это экран грязный.

Интересно! Жду продолжения!


перечисление тетитониных тем рассказов к месту абсолютно, подчеркивает ее занудство и сашино раздражение

46

В январе должны были проходить районные соревнования по стрельбе из винтовки. Елена Семёновна готовилась к ним с осени. Сначала она устроила соревнования среди школьников. Первое место занял Игорь Семенков из Сашиного класса, второе и третье – Миша Ройзман и Андрей Иванов из параллельных классов. Саша был четвёртым. На соревнования школа должна была отправить троих. И вдруг, 8 января, в день соревнований заболел Иванов. Серьёзно заболел. Температура 39. И что делать? Можно, конечно, повезти на соревнования только двоих, но обидно же! И тут Елена Семёновна вспомнила про Сашу. Игоря она отрядила съездить за ним на Физкультурную:
– И сразу возвращайся. Не застанешь – поедем без него.
С Сашей Игорь столкнулся на улице. Тот как раз шёл из магазина с авоськами:
– Лях! Ты-то мне и нужен! Пострелять хочешь?
И Игорь обрисовал Саше обстановку.
– Ещё бы!– обрадовался Саша, *– Конечно хочу! Только продукты занесу в квартиру.
– Пу-лей! – Игорь, вообще, любил покомандовать, а теперь у него было ответственное поручение, и он ощущал себя очень важным человеком, – жду тебя тут. Пять минут жду, потому уезжаю. Опаздывать нельзя. Елена Семёновна ждать не будет.
Саша влетел в квартиру, кинул авоськи на пол.
– Так! Меня срочно вызывают на соревнования по стрельбе. Убегаю.
– Подожди, – остановила его тётя Тоня, – объясни толком, что случилось?
Саша набрал воздуха и начал объяснять, как объясняют маленькому ребёнку или умственно отсталому:
– Сегодня проходят соревнования по стрельбе. Заболел парень. Меня попросили его подменить. Меня ждут внизу. Опаздываем. Человек ждёт пять минут, потом уезжает.
– Э! А обедать?
– Некогда! Говорю же!
– А я суп варила фасолевый.
– Некогда.
– Ну, тарелочку! Умоляю.
– Антонина Ивановна! Некогда!
– Ну, десять ложек!
– Ну, я же сказал, некогда! Антонина Ивановна!
– Десять ложек – это минута! Сейчас принесу!
– Нет! Некогда!!!
– Я прямо сюда принесу. Супик такой вкусный!
– Я же сказал, некогда!
Так они препирались ещё несколько минут, которые показались Саше часами.
Тётя Тоня уже стояла возле него, держа в одной руке тарелку, а в другой ложку.
– Так, я выливаю твою порцию? Такой вкусный! Такой ароматный! Ну, хотя бы ложечку! – тётя Тоня зачерпнула суп и попыталась покормить Сашу с ложечки, как ребёнка.
И Саша не выдержал:
– Выливайте! И отстаньте уже с вашим супом! Никто не просил Вас готовить!
– Ну, зачем ты так? – крикнула из комнаты Таня.
– Дайте нам жить!
С этими словами Саша рванул к двери. Нет, Саша не оттолкнул тётю Тоню, он просто вырвался. А тётя Тоня от неожиданности уронила сначала ложку, а потом и тарелку. Осколки разлетелись. Горячий суп обжёг тёте Тоне ноги. Хорошо, не сильно: тётя Тоня была одета по-зимнему, в тёплых шароварах, шерстяных носках и тапках. А прибежавшая Таня помогла ей быстро снять носки и шаровары. В прочем Саше было не до этого. Он кубарем слетел вниз по лестнице. Игорь всё ещё ждал его.
Соревнования проходили в одной из школ района. Ребята успели. Отстрелялся Саша неважно: 35 из 50.
Дома его уже ждали. Не спрашивая ни о чём, капитан отвесил Саше оплеуху:
– Это тебе за тётю Тоню.
Саша отлетел к двери. Саша вскочил. Первым его побуждением было бросится в драку, но он сделал по-другому. Он, молча, открыл дверь и вышел вон.

Мне понравилось легко и интнресно написано , улыбалась ,когда читала как настырная тетя Тоня уговаривала Сашу съесть ложечку супа))