Но-но, я сейчас дам на диван кидать! Я пролетарский элемент, между прочим.
Вид для печати
Маруся была замухрышкой мелкой, не тяжелой, но Пум с ней изрядно помучился: она все время норовила выскользнуть из его рук да еще и пыталась затянуть песню: "Замучен тяжелой неволей", иногда перемежая строчки с "Врагу не сдается наш гордый ВАРЯГ".
Наконец-таки Пум дотащил ее до дивана и кое-как уложил. И уже собирался было поудобнее устроиться на полу, когда у Маруси изменился репертуар и она запела: "Шумел камыш".
"Ну вот, этого еще не хватало! - подумал Пум. - Сейчас весь дом на ноги поднимет.
- А ну, тихо! - зашипел он ей в ухо, - или выставлю на улицу!
- На улицу? Обожаю улицу... Фонари... Фонтаны... А пойдемте на улицу... Извозчик... извозчик... А поедемте в номера...
Тем лучше - подумал Пум, - накинул на Маньку пальто, платок и повёл её к выходу.
Какой кашмаррр, такой беспокойный сосед попался , сначала мне показалось, что он даже ничего - приличный... а, тут пьяная баба и шумная ночь..Спать не дают ....
И тут до нее, видимо, дошло, что ее могут выставить на улицу и придется ночевать на скамейке. Или, в лучшем случае, ее подберет какой-нибудь подвыпивший студентик или слушатель марксистских курсов и приведет в свою убогую засранную комнатенку, и ей придется всю ночь выслушивать его пьяный бред о том, какой он несчастный и как его никто не любит. А может быть, еще и полюбить его по-быстрячку где-нибудь на расшатанном заклопленном диванчике.
Пум уже вывел Маньку в коридор. Через приоткрытую дверь на всё это смотрела Симона. Хорошо, хоть, хозяйку не было видно. Но в любой момент она могла появиться. Скорее дотащить это чёртову куклу до двери!
Вечерний холодный воздух освежил Маньку и выветрил из ее головы последний хмель. Она встряхнула давно не чесанной головой и пошла по тротуару почти ровной походкой.
Пум посмотрел ей вслед и подумал:
- Ну вот, от этой избавился. Пора заняться Симоной.
Симона , выглянула в окошко и увидела уходящую Пумову гостью.
Уффффф, выдохнула она , наконец то можно лечь спать.
Закрыла на ключ дверь комнаты , легла и молниеносно уснула.
Пум вернулся в дом. Двери хозяйки и Симоны были закрыты.
"Ну, и слава богу, - подумал он, - хватит приключений на сегодня. В конце концов, я - с поезда. Завтра пойду на собрание. А сегодня - спать!"
Манька медленно брела при свете тусклых фонарей. Набрела на одинокую скамейку под липой, легла и уснула....
Опасно! НоябЫрь, всё-таки!
Ой, не учла! А ничё! Мы привыкшие.
Надо бы, чтобы её кто-то подобрал. Срочно нужен новый герой. Мужчина
Дык я не против. Но я двоих не потяну. Ищите третьего.
Поищем.
Генку бы сейчас сюда!
Дык есть же талантливый писатель, тащите его сюда.
Попробую.
Манька, конечно же, не заметила невысокого мужчину в сером пальто, который шёл следом. Когда Манька легла на скамейку, человек в сером самодовольно улыбнулся. Он выждал несколько минут, а потом подошёл к Маньке:
- Барышня! Нельзя лежать. Простудитесь! Позвольте, я доведу Вас до дома.
Маньке показалось, что она спит.
"Барышня", "Простудитесь", "Позвольте довести Вас до дома"
Уже и не вспомнить, когда в последний раз слышала эти слова. Если вообще слышала.
- Вы плохо себя чувствуете? Вставайте! Обопритесь до меня! Вы где живёте?
Манька с трудом поднялась со скамейки и посмотрела на незнакомца. Вроде, ничего так, не похож на тех пьянчужек, которые иногда приставали к ней и пытались затащить к себе домой.
- Обопритесь на меня, - повторил незнакомец, - нам надо только пройти до конца аллеи. А там уже улица, где можно словить извозчика. Куда Вас отвезти?
- Я... не знаю... - пролепетала Манька заплетающимся языком... - Мне некуда идти. Везите уже, куда хотите...
- Хорошо-хорошо, - быстро заговорил мужчина, - только до улицы дойдём. Держитесь!
Симона , проснулась , выглянула в окошко и увидела , как пьяную Маньку волокет какой то мужичонка -" Надо же , опять мужика словила и вроде бы приличный"..
А Пум уже ни о чём не думал. Он спал. И снилась ему смёпка в Питере, в Казачих банях. И будто бы на смёпку пришла его соседка по Питерскому дому... как же её звали?
Манька тем временем уже окончательно протрезвела от холодного ноябрьского воздуха и шла рядом с мужчиной почти не заплетающимся шагом.
Какого "Питерского"? Дело происходит в провинциальном Алексеевске.
Тем временем они добрались до Киевской улицы. Ещё издали был заметен костёр. Извозчик как раз грелся у костра. Пролётка стояла рядом.
- Извозчик, свободен? - крикнул мужчина.
Извозчик кивнул.
- Благовещенская 8, отвези, братец. Дом Стремухина знаешь?
- Не извольте беспокоиться.
Мужчина в сером помог Маньке забраться в пролётку.
- Позвольте представиться, - сказал мужчина, когда пролётка тронулась, - Васильев, Григорий Семёнович.
- Манька... Маруся, то есть... Ну или Марья, если уж по-барски... Только я никакая не барыня, так что можно по-простецки: просто Манька.
Манька протянула руку Григорию Семёновичу, а он, то ли в шутку, то ли всерьез поцеловал ее.
- Очень приятно, Мария! Тогда для Вас прост о Гриша.
Гляди не запутайся,Гриша)
Симона спит! Как и Пум. Сейчас ночь и ГСВ везёт маньку к себе домой.