Марина Цветаева.

Марина Цветаева. Стихи о любви

30.09.2012 doronina Комментарии (3)
Tweet

http://lovestorie.ru/wp-content/uplo...a_zvetaeva.jpg

КРОМЕ ЛЮБВИ

Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же
Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.
Было все в нашем сне на любовь не похоже:
Ни причин, ни улик.

Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,
Только мы — ты и я — принесли ему жалобный стих.
Обожания нить нас сильнее связала,
Чем влюбленность — других.

Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,
Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши
Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота
В пробужденьи души.

В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме…
(В нашем доме, весною…) Забывшей меня не зови!
Все минуты свои я тобою наполнила, кроме
Самой грустной — любви.

Откуда такая нежность?

Откуда такая нежность?

Не первые — эти кудри

Разглаживаю, и губы

Знавала — темней твоих.

Всходили и гасли звезды
(Откуда такая нежность?),
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.

Еще не такие песни
Я слушала ночью темной
(Откуда такая нежность?)
На самой груди певца.

Откуда такая нежность?
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами — нет длинней?

Под лаской плюшевого пледа

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

Попытка ревности

Как живется вам с другою,-
Проще ведь?- Удар весла!-
Линией береговою
Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове
(По небу — не по водам)!
Души, души!- быть вам сестрами,
Не любовницами — вам!

Как живется вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),

Как живется вам — хлопочется —
Ежится? Встается — как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?

«Судорог да перебоев —
Хватит! Дом себе найму».
Как живется вам с любою —
Избранному моему!

Свойственнее и сьедобнее —
Снедь? Приестся — не пеняй…
Как живется вам с подобием —
Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,
Здешнею? Ребром — люба?
Стыд Зевесовой вожжою
Не охлестывает лба?

Как живется вам — здоровится —
Можется? Поется — как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром
Рыночным? Оброк — крутой?
После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог — и начисто разбит!)
Как живется вам с сто-тысячной —
Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живется вам с земною
Женщиною, без шестых

Чувств?..
Ну, за голову: счастливы?
Нет? В провале без глубин —
Как живется, милый? Тяжче ли,

Так же ли, как мне с другим?

***

Ты, меня любивший фальшью
Истины — и правдой лжи,
Ты, меня любивший — дальше
Некуда! — За рубежи!

Ты, меня любивший дольше
Времени. — Десницы взмах! —
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.

***

Легкомыслие!- Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
и мазурку мне вбрызнул в жилы.

Научив не хранить кольца,-
с кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца,
И кончать еще до начала.

Быть как стебель и быть как сталь
в жизни, где мы так мало можем…
— Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!

Вчера еще…

Вчера еще в глаза глядел,
А нынче — все косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел, —
Все жаворонки нынче — вороны!

Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей — вода, и кровь —
Вода, — в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха — Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая…
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Вчера еще в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал, —
Жизнь выпала — копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду
Стою — немилая, несмелая.
Я и аду тебе скажу:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал — колесовать:
Другую целовать», — ответствуют.

Жить приучил в самом огне,
Сам бросил — в степь заледенелую!
Вот, что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе — я сделала?

Все ведаю — не прекословь!
Вновь зрячая — уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.

Само — что дерево трясти! —
В срок яблоко спадает спелое…
— За все, за все меня прости,
Мой милый, — что тебе я сделала!

На солнце, на ветер, на вольный простор

На солнце, на ветер, на вольный простор
Любовь уносите свою!
Чтоб только не видел ваш радостный взор
Во всяком прохожем судью.
Бегите на волю, в долины, в поля,
На травке танцуйте легко
И пейте, как резвые дети шаля,
Из кружек больших молоко.
О, ты, что впервые смущенно влюблен,
Доверься превратностям грез!
Беги с ней на волю, под ветлы, под клен,
Под юную зелень берез;
Пасите на розовых склонах стада,
Внимайте журчанию струй;
И друга, шалунья, ты здесь без стыда
В красивые губы целуй!
Кто юному счастью прошепчет укор?
Кто скажет: «Пора!» забытью?
— На солнце, на ветер, на вольный простор
Любовь уносите свою!

Марина Ивановна Цветаева (1892-1941) - русская поэтесса, прозаик, переводчик, одна из крупнейших русских поэтов XX века. Родилась 26 сентября (8 октября по новому стилю) 1892 года в Москве. Её отец, Иван Владимирович, — профессор Московского университета, известный филолог и искусствовед; стал в дальнейшем директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств. Мать, Мария Мейн (по происхождению — из обрусевшей польско-немецкой семьи), была пианисткой, ученицей Антона Рубинштейна.
Марина начала писать стихи — не только на русском, но и на французском и немецком языках — ещё в шестилетнем возрасте. Огромное влияние на формирование характера Марины оказывала мать. Она мечтала видеть дочь музыкантом.
После смерти матери от чахотки в 1906 году Марина с сестрой Анастасией остались на попечении отца.
Детские годы Цветаевой прошли в Москве и в Тарусе. Из-за болезни матери Марина подолгу жила в Италии, Швейцарии и Германии. Начальное образование получила в Москве, в частной женской гимназии М. Т. Брюхоненко; продолжила его в пансионах Лозанны (Швейцария) и Фрайбурга (Германия). В шестнадцать лет предприняла поездку в Париж, чтобы прослушать в Сорбонне краткий курс лекций о старофранцузской литературе.
В 1910 году Марина опубликовала на свои собственные деньги первый сборник стихов — «Вечерний альбом». Её творчество привлекло к себе внимание знаменитых поэтов — Валерия Брюсова, Максимилиана Волошина и Николая Гумилёва. В этот же год Цветаева написала свою первую критическую статью «Волшебство в стихах Брюсова». За «Вечерним альбомом» двумя годами позже последовал второй сборник — «Волшебный фонарь».
Начало творческой деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов. После знакомства с Брюсовым и поэтом Эллисом Цветаева участвует в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет».
На раннее творчество Цветаевой значительное влияние оказали Николай Некрасов, Валерий Брюсов и Максимилиан Волошин (поэтесса гостила в доме Волошина в Коктебеле в 1911, 1913, 1915 и 1917 годах).
В 1911 году Цветаева познакомилась с Сергеем Эфроном; в январе 1912 г. вышла за него замуж. В этом же году у Марины и Сергея родилась дочь Ариадна (Аля).
В 1913 году выходит третий сборник — «Из двух книг».
Летом 1916 года Цветаева приехала в город Александров, где жила ее сестра Анастасия Цветаева с гражданским мужем Маврикием Минцем и сыном Андреем. В Александрове Цветаевой был написан цикл стихотворений («К Ахматовой», «Стихи о Москве» и др. стихотворения), а ее пребывание в городе литературоведы позднее назвали «Александровским летом Марины Цветаевой».
В 1917 году Цветаева родила дочь Ирину, которая умерла от голода в приюте в возрасте 3-х лет.
Годы Гражданской войны оказались для Цветаевой очень тяжелыми. Сергей Эфрон служил в рядах Белой армии. Марина жила в Москве, в Борисоглебском переулке. В эти годы появился цикл стихов «Лебединый стан», проникнутый сочувствием к белому движению.
В 1918—1919 годах Цветаева пишет романтические пьесы; созданы поэмы «Егорушка», «Царь-девица», «На красном коне».
В апреле 1920 года Цветаева познакомилась с князем Сергеем Волконским.
В мае 1922 года Цветаевой с дочерью Ариадной разрешили уехать за границу — к мужу, который, пережив разгром Деникина, будучи белым офицером, теперь стал студентом Пражского университета. Сначала Цветаева с дочерью недолго жила в Берлине, затем три года в предместьях Праги. В Чехии написаны знаменитые «Поэма Горы» и «Поэма Конца», посвященные Константину Родзевичу. В 1925 году после рождения сына Георгия семья перебралась в Париж.
В Париже на Цветаеву сильно воздействовала атмосфера, сложившаяся вокруг неё из-за деятельности мужа. Эфрона обвиняли в том, что он был завербован НКВД и участвовал в заговоре против Льва Седова, сына Троцкого.
В мае 1926 года с подачи Бориса Пастернака Цветаева начала переписываться с австрийским поэтом Райнером Мария Рильке, жившим тогда в Швейцарии. Эта переписка оборвалась в конце того же года со смертью Рильке. В течение всего времени, проведённого в эмиграции, не прекращалась переписка Цветаевой с Борисом Пастернаком.
Большинство из созданного Цветаевой в эмиграции осталось неопубликованным. В 1928 в Париже выходит последний прижизненный сборник поэтессы — «После России», включивший в себя стихотворения 1922—1925 годов. Позднее Цветаева пишет об этом так: «Моя неудача в эмиграции — в том, что я не эмигрант, что я по духу, то есть по воздуху и по размаху — там, туда, оттуда…»
В 1930 году написан поэтический цикл «Маяковскому» (на смерть Владимира Маяковского), чьё самоубийство потрясло Цветаеву.
В отличие от стихов, не получивших в эмигрантской среде признания, успехом пользовалась её проза, занявшая основное место в её творчестве 1930-х годов («Эмиграция делает меня прозаиком…»). В это время изданы «Мой Пушкин» (1937), «Мать и музыка» (1935), «Дом у Старого Пимена» (1934), «Повесть о Сонечке» (1938), воспоминания о Максимилиане Волошине («Живое о живом», 1933), Михаиле Кузмине («Нездешний вечер», 1936), Андрее Белом («Пленный дух», 1934) и др.
С 1930-х годов Цветаева с семьёй жила практически в нищете.
15 марта 1937 г. выехала в Москву Ариадна, первой из семьи получив возможность вернуться на родину. 10 октября того же года из Франции бежал Эфрон, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве (ради возвращения в СССР он стал агентом НКВД за границей).
В 1939 году Цветаева вернулась в СССР вслед за мужем и дочерью. По приезде жила на даче НКВД в Болшево (ныне Музей-квартира М. И. Цветаевой в Болшево). 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября — Эфрон. В августе 1941 года Сергей Яковлевич был расстрелян; Ариадна после пятнадцати лет репрессий реабилитирована в 1955 году.
В этот период Цветаева практически не писала стихов, занимаясь переводами.
Война застала Цветаеву за переводами Федерико Гарсиа Лорки. Работа была прервана. 8 августа Цветаева с сыном уехала на пароходе в эвакуацию; 18-го прибыла вместе с несколькими писателями в городок Елабугу на Каме. В Чистополе, где в основном находились эвакуированные литераторы, Цветаева получила согласие на прописку и оставила заявление: «В совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве посудомойки в открывающуюся столовую Литфонда. 26 августа 1941 года». Но ей не дали и такой работы: совет писательских жен счел, что она может оказаться немецким шпионом. 28 августа она вернулась в Елабугу с намерением перебраться в Чистополь.
Пастернак, провожая в эвакуацию, дал ей для чемодана веревку, не подозревая, какую страшную роль этой веревке суждено сыграть. Не выдержав унижений, Цветаева 31 августа 1941 года повесилась на той самой веревке, которую дал ей Пастернак.
Марина Цветаева похоронена 2 сентября 1941 года на Петропавловском кладбище в г. Елабуге. Точное расположение её могилы неизвестно.
Библиография: Марина Цветаева. Стихотворения.
Поэмы. Библиотека Русской Поэзии.
Санкт-Петербург, "Респекс", 1996.

Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной - Распущенной - и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе... Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня - не зная сами! - Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце, не у нас над головами,- За то, что вы больны - увы! - не мной, За то, что я больна - увы! - не вами!

http://www.bimru.ru/images/uploads/foto/kino.jpg

8 октября 1892 года родилась самая лирическая поэтесса прошлого века МАРИНА ЦВЕТАЕВА

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.

Сентябрь 1916


http://i01.fotocdn.net/s6/132/public...2440841603.jpg http://i01.fotocdn.net/s6/134/public...2440841605.jpg http://i01.fotocdn.net/s6/133/public...2440841604.jpg http://i01.fotocdn.net/s6/136/public...2440841607.jpg

Марина Цветаева «Август - астры...»

Август - астры, Август - звёзды, Август - грозди Винограда и рябины Ржавой - август!
Полновесным, благосклонным Яблоком своим имперским, Как дитя, играешь, август. Как ладонью, гладишь сердце Именем своим имперским: Август! - Сердце!
Месяц поздних поцелуев, Поздних роз и молний поздних! Ливней звёздных - Август! - Месяц Ливней звёздных!

Мы с Вами разные, как суша и вода...

Мы с Вами разные,
Как суша и вода,
Мы с Вами разные,
Как лучик с тенью.

Вас уверяю - это не беда,
А лучшее приобретенье.

Мы с Вами разные,
Какая благодать!
Прекрасно дополняем
Мы друг друга.

Что одинаковость нам может дать?
Лишь ощущенье замкнутого круга.

Марине Цветаевой

28 ноября 2012 -

http://shkolazhizni.ru/img/content/i48/48519.jpg

Крыла облаков и небесное зарево –
Её покрова.
По этим тропинкам* гуляла Цветаева,
Искала слова.
Искала для чувств, как озёра, глубоких -
Стенанья о боли, романсы любви,
А ветер, вернувшись из странствий далёких,
Шурша листопадом, всегда визави.
Всё время в лицо,
Чтобы словом болевшая,
Его продевала на голые нервы,
Вот, горе – кольцом,
Но Марина - посмевшая
Царить среди бала,
Быть голосом первым.
И море и землю
Нам в сердце впиши,
Всю гамму объемлет
Твой пеленг души.

Марина, Марина,
Морская лавина,
Судьба горько-солоно
Вам подавала.
Марина, Марина,
Стихи, словно вина -
Блестящее соло
Сквозь рёв карнавала.

Но вот,
Недопевшая,
Недомечтавшая,
Недолюбившая,
Недосказавшая.
Вот так, как неуды, «недо…»
Потому что гуртом – беды,
От которых хребту тяжко,
А судьба по спине – пряжкой,
Не дала ни одной поблажки,
Всё колдобины да овражки.
До предела напряжена
Тонкая жила.
Не допела…
Не дожила…
Не дослужила…

http://artnow.ru/img/140000/140076.jpg

"Декабрьская сказка" М. Цветаева
Мы слишком молоды, чтобы простить
Тому, кто в нас развеял чары.
Но, чтоб о нем, ушедшем, не грустить,
Мы слишком стары!

Был замок розовый, как зимняя заря,
Как мир — большой, как ветер — древний.
Мы были дочери почти царя,
Почти царевны.

Отец — волшебник был, седой и злой;
Мы, рассердясь, его сковали;
По вечерам, склоняясь над золой,
Мы колдовали;

Оленя быстрого из рога пили кровь,
Сердца разглядывали в лупы...
А тот, кто верить мог, что есть любовь,
Казался глупый.

Однажды вечером пришел из тьмы
Печальный принц в одежде серой.
Он говорил без веры, ах, а мы
Внимали с верой.

Рассвет декабрьский глядел в окно,
Алели робким светом дали...
Ему спалось и было всe равно,
Что мы страдали!

31 августа - день памяти поэтессы Марины Цветаевой.

https://i10.fotocdn.net/s27/77/publi...2663388492.jpg

https://i03.fotocdn.net/s27/112/publ...2663388527.jpg

https://i11.fotocdn.net/s27/141/publ...2663388556.jpg

1 апреля 201913:20
Дом-музей Марины Цветаевой в Болшеве

https://cdn-st1.rtr-vesti.ru/p/xw_1651031.jpg


https://cdn-st2.rtr-vesti.ru/p/o_1651026.jpg


https://cdn-st3.rtr-vesti.ru/p/o_1651027.jpg


https://cdn-st4.rtr-vesti.ru/p/o_1651029.jpg


https://cdn-st1.rtr-vesti.ru/p/o_1651030.jpg


https://cdn-st2.rtr-vesti.ru/p/o_1651025.jpg


https://cdn-st3.rtr-vesti.ru/p/o_1651032.jpg


https://cdn-st4.rtr-vesti.ru/p/o_1651033.jpg


https://cdn-st1.rtr-vesti.ru/p/o_1651034.jpg


https://cdn-st2.rtr-vesti.ru/p/o_1651037.jpg


https://cdn-st3.rtr-vesti.ru/p/o_1651038.jpg



https://cdn-st4.rtr-vesti.ru/p/o_1651039.jpg



Дача в подмосковном Болшеве — место, где Марина Цветаева провела последнее лето в кругу родных. В этом доме поэтесса прожила пять тревожных месяцев и покинула его в ноябре 1939 года — после того, как в августе арестовали ее дочь, а в октябре мужа.




ВЕСТИ.РУ

​Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
​Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей,
У всех золотых знамён, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи́ я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! — у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!
Марина Цветаева



https://scontent-iad3-1.xx.fbcdn.net...ce&oe=5DD72BB1

​МАРИНА ЦВЕТАЕВА

Легкомыслие ! Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый !
Ты в глаза мне вбрызнул смех
И мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научив не хранить кольца,
С кем бы жизнь меня ни венчала !
Начинать наугад с конца
И кончать ещё до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем... Шоколадом лечить печаль
И смеяться в лицо прохожим !
На фото : М. Цветаева
Коктебель, 1911г.
Фото Максимилиана Волошина



https://scontent-iad3-1.xx.fbcdn.net...da&oe=5DA25C61

Уж сколько их упало в эту бездну,
​Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли,
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой,
Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
- Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?! -
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто - слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
- Послушайте! - Еще меня любите
За то, что я умру.
Марина Цветаева 1913 г.



https://scontent-amt2-1.xx.fbcdn.net...ff&oe=5DEDA55A

​Август — астры,
Август — звезды,
Август — грозди
Винограда и рябины
Ржавой — август!
Полновесным, благосклонным
Яблоком своим имперским,
Как дитя, играешь, август.
Как ладонью, гладишь сердце
Именем своим имперским:
Август!- Сердце!
Месяц поздних поцелуев,
Поздних роз и молний поздних!
Ливней звездных —
Август!- Месяц
Ливней звездных!
МАРИНА ЦВЕТАЕВА и ее «Август – астры»

https://scontent-amt2-1.xx.fbcdn.net...9a&oe=5DE451CE

https://scontent-amt2-1.xx.fbcdn.net...c2&oe=5DDCA9F2




МАРИНА ЦВЕТАЕВА
Ошибка*
Когда снежинку, что легко летает,
Как звездочка упавшая скользя,
Берешь рукой - она слезинкой тает,
И возвратить воздушность ей нельзя.
Когда пленясь прозрачностью медузы,
Ее коснемся мы капризом рук,
Она, как пленник, заключенный в узы,
Вдруг побледнеет и погибнет вдруг.
Когда хотим мы в мотыльках-скитальцах
Видать не грезу, а земную быль -
Где их наряд? От них на наших пальцах
Одна зарей раскрашенная пыль!
Оставь полет снежинкам с мотыльками
И не губи медузу на песках!
Нельзя мечту свою хватать руками,
Нельзя мечту свою держать в руках!
Нельзя тому, что было грустью зыбкой,
Сказать: «Будь страсть! Горя безумствуй, рдей!»
Твоя любовь была такой ошибкой, -
Но без любви мы гибнем. Чародей!

*Стихотворение является ответом на предложение Эллиса выйти за него замуж.
Русский поэт Серебряного века Эллис(наст. имя Лев Кобылинский) (2.08.1879 — 17.11.1947).
Валерия Цветаева: «Большим событием было появление у нас в Трехпрудном Эллиса. Отец благоволил Эллису, как человеку одаренному, образованному. Для Марины и Аси Эллис стал просто Чародеем. Артистичностью своей природы, искренностью, блеском таланта он подчинил души обеих сестер: вдохновенные экспромты его вели их в манящий мир бурной фантастики, приучили чувствовать пульс поэтического творчества.
... Удивительна была его способность мгновенного перевоплощения, и его мимические импровизации, точность жеста, от смешного до страшного, были неотразимы для каждого видевшего их. Под звуки музыки он преображался, с головы до ног совсем другой. То клоун цирка, то ученый с бородой на стариковский лад.
... Бурное воздействие оказал Эллис на Марину и Асю в самую восприимчивую, переломную пору их жизни».
Анастасия Цветаева: «Худой, в черном сюртуке. Блестящая лысина, черноволосый, зеленоглазый, с удлиненным лицом, тонкие черты лица, очень красный рот — «доктор», маг из средневекового романа.
Жил Эллис в бедности, без определенного заработка, от стихов к статье, делал переводы, не имел быта. Комната в номерах «Дон» на Смоленском рынке и хождение днем — по редакциям, вечером — по домам друзей, где его встречали радостно, как желанного гостя, слушали последние стихи и вместе с ним уносились в дебри мечтаний и споров о роли символизма, романтизма. Часто голодный, непрактичный, он обладал едким умом и блестящей речью, завораживающей самых разнородных людей.
И был у него еще один талант, которым он покорял людей не менее, чем певучим стихом: талант изображения всего, о чем он говорил, — более: талант превращения, перевоплощения такой силы и такой мгновенности, которая не под стать и самому искусному актеру, всегда связанному принудительностью роли данного часа, несвободою выбора.
Эллис, в своей полной материальной неустроенности, был насмешлив, неблагодарен до самого мозга костей, надменен к тому, у кого ел, повелителен к тому, от кого зависел. Импровизатор создаваемого в миг и на миг спектакля, он не снизошел бы к доле актера, которая должна была представляться ему нищетой».

​Когда мне плохо — думаю о Вас,
​Когда блаженно — это тоже Вы,
Как музыка слетающей листвы,
Как поезд из тумана — в верный час.
Пусть длится этот сон всю жизнь,
Но есть одна примета сна — пройдет,
Вы навсегда извечный оборот
На Вас, и страсти не избыть.
Я перестала Ваших писем ждать,
Но каждый день и каждый жизни миг
Вы — цель моя, трепещущий родник.
Так было, есть и вечно будет так.
Марина Цветаева



https://scontent-amt2-1.xx.fbcdn.net...75&oe=5DD7D32B

ДИКАЯ ВОЛЯ
М.Цветаева
​Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Чтоб врагами были тигры
И орлы!
Чтобы пел надменный голос:
"Гибель здесь, а там тюрьма!"
Чтобы ночь со мной боролась,
Ночь сама!
Я несусь,- за мною пасти,
Я смеюсь - в руках аркан...
Чтобы рвал меня на части
Ураган!
Чтобы все враги - герои!
Чтоб войной кончался пир!
Чтобы в мире было двое:
Я и мир!

"Мы с вами разные, как суша и вода...
Мы с вами разные как лучик с тенью...
Вас уверяю - это не беда,
а лучшее приобретенье...
Мы с вами разные, какая благодать!
Прекрасно дополняем мы друг друга...
Что одинаковость нам может дать?
Лишь ощущенье замкнутого круга"...



​М. Цветаева:

..А все-таки осень хороша. Как красиво падает лист! Вот он оторвался, в нерешительности кружится, потом опускается ниже, ниже и наконец плавным движением приникает к земле, где лежат его братья - все тем же путемокончившие короткую жизнь. Падение листьев - символ жизни человеческой. Все мы рано или поздно после недолгого кружения по воздуху своих мыслей,грез, заветных дум возвращаемся к земле. Все радости и все печали осени - в ее неминуемости...
Марина Цветаева
Художник Мария Вишняк



https://scontent.fhfa1-2.fna.fbcdn.n...15&oe=5E0B1822

​Темнеет… Готовятся к чаю…
Дремлет Ася под маминой шубой.
Я страшную сказку читаю
О старой колдунье беззубой.
О старой колдунье, о гномах,
О принцессе, ушедшей закатом.
Как жутко в лесах незнакомых
Бродить ей с невидящим братом!
Одна у колдуньи забота:
Подвести его к пропасти прямо!
Темнеет… Сегодня суббота,
И будет печальная мама.
Темнеет… Не помнишь о часе.
Из столовой позвали нас к чаю.
Клубочком свернувшейся Асе
Я страшную сказку читаю.
Марина Цветаева — В субботу

Наконец-то встретила
Надобного — мне:
У кого-то смертная
Надоба — во мне.

Что для ока — радуга,
Злаку — чернозем —
Человеку — надоба
Человека — в нем.

Мне дождя, и радуги,
И руки — нужней
Человека надоба
Рук — в руке моей.

И за то, что с язвою
Мне принес ладонь —
Эту руку — сразу бы
За тебя в огонь!

Марина Цветаева - Наконец-то встретила



https://scontent.fhfa1-2.fna.fbcdn.n...1f&oe=5E3D9475

"В огромном городе моем..."
___________________________________

В огромном городе моем - ночь.
Из дома сонного иду - прочь
И люди думаю: жена, дочь, -
А я запомнила одно: ночь.


Июльский ветер мне метет - путь,
И где-то музыка в окне - чуть.
Ах, нынче ветру до зари - дуть
Сквозь стенки тонкие груди - в грудь.

Есть черный тополь, и в окне - свет,
И звон на башне, и в руке - цвет,
И шаг вот этот - никому - вслед,
И тень вот эта, а меня - нет.

Огни - как нити золотых бус,
Ночного листика во рту - вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам - снюсь.

​_____________________________________
Марина Цветаева, 1916



https://scontent-amt2-1.xx.fbcdn.net...9b&oe=5E398479

Святая ль ты, иль нет тебя грешнее,
​Вступаешь в жизнь, иль путь твой позади, —
О, лишь люби, люби его нежнее!
Как мальчика, баюкай на груди,
Не забывай, что ласки сон нужнее,
И вдруг от сна объятьем не буди.

Будь вечно с ним: пусть верности научат
Тебя печаль его и нежный взор.
Будь вечно с ним: его сомненья мучат,
Коснись его движением сестер.
Но, если сны безгрешностью наскучат,
Сумей зажечь чудовищный костер!

Ни с кем кивком не обменяйся смело,
В себе тоску о прошлом усыпи.
Будь той ему, кем быть я не посмела:
Его мечты боязнью не сгуби!
Будь той ему, кем быть я не сумела:
Люби без мер и до конца люби!
М. Цветаева
https://scontent-lhr3-1.xx.fbcdn.net...df&oe=5E325E19

Быть нежной, бешеной и шумной,
- Так жаждать жить! -
Очаровательной и умной,-
Прелестной быть!

Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины...
- О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!

Стать тем, что никому не мило,
- О, стать как лед! -
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,

Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.

Браслет из бирюзы старинной -
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке...

Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,

Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.

Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи...
- Все шалости свои, все бури
И все стихи!

Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.

И не раскроются - так надо -
- О, пожалей! -
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей -

Мои опущенные веки.
- Ни для цветка! -
Моя земля, прости навеки,
На все века.

И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.

М.Цветаева, 1913
​https://scontent-amt2-1.xx.fbcdn.net...64&oe=5DF5E9AC

​https://avatars.mds.yandex.net/get-z...09d/scale_1200

https://www.youtube.com/watch?v=UCjO...EdK485BV1T9uM8

https://www.youtube.com/watch?v=UsCeY3i9m5E

​Мне холодно - знаешь?
Мне холодно - слышишь?
...Дорога лесная
В стенах, да без крыши.
А небо дыряво,
А с небушка каплет...
У мутной канавы я бросила грабли.
Холодные капли
Текут под рубашку,
Озябшие пальцы терзают ромашку.
Ромашка сказала:
-Не любит... Я знаю!
Ни фей, ни русалок -
Дорога лесная!
Мне все по плечу,
Я не думаю плакать,
Но снова кричу
В эту зыбкую слякоть,
Чтоб крик поднимался
Все дальше, все выше.
-Люблю тебя! Знаешь?
Люблю тебя, слышишь?!

М. Цветаева

О стихотворение М.Цветаевой : "Мне нравится, что вы больны не мной"Кто именно вдохновил Марину Цветаеву на то, чтобы написать столь проникновенное и глубоко личное произведение?
Разгадка была найдена в 1980 году. Ею поделилась сестра поэтессы Анастасия Цветаева. Она рассказала, что это яркое и в чем-то даже философское стихотворение было посвящено ее второму мужу — Маврикию Минцу.
"Многие не понимают этого стихотворения, ищут подтекст, второй смысл. А никакого второго смысла нет, — поделилась Анастасия Цветаева. — Мне было 20 лет, я рассталась со своим первым мужем. На моих руках — двухлетний сын Андрюша.
Маврикий Александрович впервые переступил порог моего дома (выполнял просьбу друга), мы проговорили целый день . Маврикий Александрович сделал мне предложение. Я стала его женой.
Но, когда Маврикий Александрович познакомился с Мариной — он ахнул! Марине 22 года, и она уже автор двух поэтических сборников, у нее прекрасный муж и двухлетняя дочь. Марина в те счастливые годы была хороша собой, белоснежная кожа с легким румянцем, красивые вьющиеся волосы. Маврикий Александрович любовался Мариной, она это чувствовала и... краснела.
Марина была благодарна Маврикию Александровичу, что я не одинока, что меня любят... Вот об этом стихотворение. Марине «нравилось», и никакого второго смысла в нем нет".
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!
https://scontent.ftlv6-1.fna.fbcdn.n...4d&oe=5F96DFF0

https://www.youtube.com/watch?v=yvgCUZOXY-A

источник: Известия


​Цветаева вошла в топ-5 самых популярных поэтов Серебряного века в РФ



Поэтесса Марина Цветаева вошла в топ-5 самых популярных поэтов Серебряного века среди россиян, сообщили 8 октября в книжном сервисе «ЛитРес» к 130-летию со дня рождения Цветаевой.

https://retina.news.mail.ru/pic/cf/3...3d975093d0.jpg

«В топ-5 самых популярных поэтов Серебряного века за последний год в сервисе “ЛитРес” по количеству проданных экземпляров лидирует Анна Ахматова. На втором месте — именинница Марина Цветаева», — сообщил сервис «РИА Новости».


Третье место занял Дмитрий Мережковский, четвертое — Владимир Маяковский. На пятом месте, согласно статистике, оказался Александр Блок.


Кроме того, самый популярной по количеству проданных экземпляров книгой Цветаевой стал аудиосборник «Стихотворения. Читает Анна Большова», на втором месте — «Живу до тошноты».

Марина Цветаева родилась 8 октября в 1892 году в Москве. Начала писать стихи в шестилетнем возрасте. Свободно владела несколькими языками, соответственно, и стихи поэтесса писала на разных языках.

​Марина Цветаева

Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать -- куда Вам путь
И где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,
И Вы -- на палубе...
Вы -- в дыме поезда... Поля
В вечерней жалобе --

Вечерние поля в росе,
Над ними -- вороны...
-- Благословляю Вас на все
Четыре стороны!

3 мая 1915

Детский взгляд, стальной ум, беззащитность и железная воля. Какой была Марина Цветаева в воспоминаниях современников?

 Опубликовано: Лошадь 09|10|2022 || Просмотров: 1957
Женщина с железными нервами и растерянным взглядом, хамоватая и влюбчивая, страстная курильщица и кофеманка — такой Марину Цветаеву вспоминают родные и друзья. В юбилей поэтессы филолог Наталья Стрельникова по литературным мемуарам скрупулезно восстанавливает образ Цветаевой — матери, жены, подруги, соперницы, поэтессы. Из-за чего Марина, стойко переживавшая нищету, аресты и смерть близких, могла расплакаться навзрыд? Что она не терпела в людях и зачем придумывала себе любовников? Как именно Цветаева писала стихи и каким человеком была на самом деле?
https://i.stena.ee/20/2022-10-09_091712.jpg
Цветаева с дочкой
Марина Ивановна Цветаева родилась 26 сентября (8 октября) 1892 года в Москве и первые годы жизни прожила в Трехпрудном переулке (дом не сохранился). Покончила с собой 31 августа 1941 года в неполные 49 лет будучи в эвакуации в Елабуге. Через полтора месяца после самоубийства Марины расстреляют ее мужа Сергея Эфрона, а через три года на фронте погибнет ее сын Георгий (Мур). Останется дочь Ариадна, которая лишь через несколько лет узнает, что случилось с ее матерью и отцом, а сама переживет 15 лет лагерей.
Марина Цветаева сохранилась в памяти современников неоднозначной фигурой. Ей вменяли равнодушие и холодность и одновременно восхищались ее работоспособностью и страстной увлеченностью поэзией.
«Сочетание надменности и растерянности»

В 1910 году Максимилиан Волошин писал в стихотворении «Марине Цветаевой»:
Почему скрывает чепчик черный
Чистый лоб, а на глазах очки?
Я заметил только взгляд покорный
И младенческий овал щеки,
Детский рот и простоту движений,
Связанность спокойно-скромных поз...

Марина Цветаева имела необычную внешность. При росте в 163 сантиметра не производила впечатление хрупкой девушки, но и коренастостью не отличалась. Пухлые розовые щеки придавали лицу что-то нежно-детское, а очки добавляли строгости и учености (носила она их только в юности). Современники вспоминали ее как уверенную в себе, горделивую, прочно стоящую на ногах и в то же время растерянную и по-юношески увлекающуюся всем вокруг — людьми, поэзией, театром.
Ариадна Эфрон, старшая дочь поэтессы, описывала мать так: «...с фигурой египетского мальчика — широкоплеча, узкобедра, тонка в талии. Юная округлость ее быстро и навсегда сменилась породистой сухопаростью; сухи и узки были ее щиколотки и запястья, легка и быстра походка, легки и стремительны — без резкости — движения».
https://assets.discours.io/unsafe/16...132dbafa14.jpg
Из украшений Марина Цветаева носила два серебряных перстня с печаткой и обручальное кольцо. Всегда коротко стриглась — ради удобства.
Цветаева выделялась на фоне остальных прямой осанкой. Она ходила с поднятой головой, а за столом, что бы она ни делала — писала стихи, курила или пила чай, — никогда не горбилась, сидела прямо. Илья Эренбург, который был скорее хорошим знакомым Цветаевой и интересным собеседником, чем близким другом, описывал ее так: «В ней поражало сочетание надменности и растерянности; осанка была горделивой — голова, откинутая назад, с очень высоким лбом; а растерянность выдавали глаза: большие, беспомощные, как будто невидящие — Марина страдала близорукостью. Волосы были коротко подстрижены в скобку. Она казалась не то барышней-недотрогой, не то деревенским пареньком».
Модницей Цветаева не была, но моду не отвергала. Предпочитала удобные, прочные и простые платья, не брезговала, особенно в эмиграции, носить одежду с чужого плеча.

Из украшений, по воспоминаниям Ариадны, носила только два серебряных перстня с печаткой и обручальное кольцо. Всегда коротко стриглась, скорее не для шика, а ради удобства.

Философ Федор Степун подмечает отсутствие преклонения перед модой: «Как сейчас, вижу идущую рядом со мною пыльным проселком почти еще девочку с землисто-бледным лицом под желтоватою челкою и тусклыми, слюдяными глазами, в которых временами вспыхивают зеленые огни. Одета Марина кокетливо, но неряшливо: на всех пальцах перстни с цветными камнями, но руки не холены. Кольца не женское украшение, а скорее талисманы, или так просто — красота, которую приятно иметь перед глазами».
Поэт, переводчик, режиссер Павел Антокольский познакомился с поэтессой в 1918 году и вспоминал ее 26-летнюю: «Марина Цветаева — статная, широкоплечая женщина с широко расставленными серо-зелеными глазами. Ее русые волосы коротко острижены, высокий лоб спрятан под челку. Темно-синее платье не модного, да и ни старомодного, а самого что ни на есть простейшего покроя, напоминающего подрясник, туго стянуто в талии широким желтым ремнем. Через плечо перекинута желтая кожаная сумка вроде офицерской полевой или охотничьего патронташа — и в этой не женской сумке умещаются и сотни две папирос, и клеенчатая тетрадь со стихами».
«Страстная курильщица»

Марина Ивановна любила курить папиросы, которые сама набивала. В эмиграции курила через вишневый мундштук крепкие, «мужские» сигареты.
https://assets.discours.io/unsafe/16...132dbafa14.jpg
Цветаева очень любила пить черный крепкий кофе и курить папиросы, которые сама набивала, 1928 год

Поэт Константин Бальмонт, много лет нежно друживший с Цветаевой (она называла его «братик»), вспоминал, как он однажды в голодном 1920 году пришел к ней в гости и угостил папиросами: «Марина Цветаева страстная курильщица. Но у бедняжки есть табак и нет гильз. Она лукаво подмигивает мне и говорит: „Хотите?“ При этом отрывает от старой газеты, лежащей на столе, бумажную ленточку и начинает изготовлять то, что называется цигаркой, или же козьей ножкой. Я предоставляю ей художественно свернуть козью ножку, но, когда она хочет закурить, я ласково удерживаю ее и говорю: „Нет, сегодня не нужно. Я сегодня богат“. Правда, у меня в кармане целых семь папирос, и мы четыре из них выкурим, может быть, даже пять».
Любовь к сигаретам дополняла любовь к кофе. «Пила черный кофе, — вспоминала Ариадна, — светлые его зерна жарила до коричневости, тепеливо молола в старинной турецкой мельнице». Любила крепкий насыщенный кофе, напоминающий деготь и цветом, и консистенцией. Не садилась работать без чашки любимого напитка.
«Она была с норовом»

Характер у Цветаевой, по воспоминаниям современников, был не самым простым. Марина быстро увлекалась людьми, практически каждого знакомого называла другом и не менее быстро влюблялась, особенно в талантливых мужчин и женщин (помимо романов с поэтами имела роман с поэтессой Софией Парнок). Страсть, нахлынувшая как буря, жила в ней недолго, и охлаждение приходило так же резко, как и горячая влюбленность.

К людям, которые не вызывали в Цветаевой бурление чувств, она делалась равнодушна до хамства. Но тех, кто оставил след в ее сердце, хранила всю жизнь, дорисовывая их образ на свой лад.

Надежда Мандельштам, жена поэта, вспоминала, как муж повел ее однажды в гости к Цветаевой: «Открыла Марина. Она ахнула, увидав Мандельштама, но мне еле протянула руку, глядя при этом не на меня, а на него. Всем своим поведением она продемонстрировала, что до всяких жен ей никакого дела нет. „Пойдем к Але [домашнее имя Ариадны], — сказала она. — Вы ведь помните Алю…“ А потом, не глядя на меня, прибавила: „А вы подождите здесь — Аля терпеть не может чужих…“»
«Она была с норовом, — писала о Цветаевой в 1970 году Надежда Яковлевна, — но это не только свойство характера, а еще жизненная установка <...> Ей требовалось упоение не только любовью, но и покинутостью, заброшенностью, неудачей… В такой установке я вижу редкостное благородство, но меня смущает связанное с ней равнодушие к людям, которые в данную минуту не нужны или чем-то мешают „пиру чувств“».
Впрочем, многие в этой полной самоотдаче чувствам, какие бы они ни были, видели самообман. Марина Ивановна сама придумывала себе влюбленности, страсти, горе разлуки и покинутости, чтобы писать стихи. Писательница, поэтесса, жена Владислава Ходасевича Нина Берберова охарактеризовала эту особенность Цветаевой так: «Она поддавалась старому декадентскому соблазну придумывать себя: поэт-урод, непризнанный и непонятный; мать своих детей и жена своего мужа; любовница молодого эфеба; человек сказочного прошлого; бард обреченного на гибель войска; ученик и друг, страстная подруга. Из этих (и других) „образов личности“ она делала стихи — великие стихи нашего времени. Но она не владела собой, не строила себя, даже не знала себя (и культивировала это незнание). Она была беззащитна, беззаботна и несчастна, окружена „гнездом“ и одинока, она находила, и теряла, и ошибалась без конца».
Страсть оглушает молотом,
Нежность пилит пилой.
Было веселым золотом —
Стало седой золой.
Лучше пока не высохли
Очи от слезных дел,
Милый, гуляй с девицами
В розах, как Бог велел.
Много в саду садовников,
Роза в саду одна.
Сквозь череду любовников
Гонит меня луна.
Одновременно с чувственностью в Цветаевой жили железная воля и невероятная работоспособность. Обязательно ставила для себя четкие цели даже в простых вещах, например, на прогулке: дойти до того места, забраться на тот холм, перейти через лес. Она была требовательна к себе и не менее требовательна к людям вокруг.
Доставалось даже маленькой Але. Она вспоминала, как впервые нарисовала человечка — круглая голова, вместо рук, ног и туловища — палочки. Для выразительности добавила пуговицы, зубы, ноздри, глаза. Показала рисунок матери, ожидая похвалы, но в ответ услышала: «Ну нет, Алечка! Таких людей не бывает. Пока что это — урод. Смотри: сколько у него пальцев на руке? А у тебя? Вот видишь <...> Нет, Алечка, плохо. Тебе надо еще мно-ого рисовать и до-олго стараться. До тех пор, пока не получится!»
«Марина не терпела ничего облегченного, — писала Ариадна. — Так, когда знакомые дарили мне альбомы для раскрашивания, она убирала их: „Сама нарисуй, тогда и раскрашивай; кто разрисовывает, или срисовывает, или списывает — чужое, тот обирает самого себя и никогда ничему не научится!“»
«Хотите, я вам прочту стихи?»

Воспитанная среди живописи и музыки (отец — директор Музея изящных искусств, мать — пианистка) Марина с детства привыкла воспринимать мир через искусство. Математическая точность, техника, быт были чужды ей. Поэзия — пожалуй, единственная часть жизни, которая увлекала ее по-настоящему и становилась самой этой жизнью.
Цветаева любила читать стихи и делала это по первой просьбе, а если никто не просил, предлагала сама: «Хотите, я вам прочту стихи?» Ариадна писала:

«Читала темпераментно, смыслово, без поэтических „подвываний“, никогда не опуская (упуская!) концы строк; самое сложное мгновенно прояснялось в ее исполнении».

Слушать Цветаеву было приятно не только из-за умения читать свои стихи, но и приятного голоса. Несмотря на пристрастие к папиросам и сложности судьбы, которые оставили отпечаток усталости на когда-то розовом девичьем лице, голос ее сохранял звонкость и юношество всю жизнь.
Дочь философа Льва Карсавина Ирина оставила воспоминания о чтениях Цветаевой в Париже, в эмиграции. Это был июль 1926 года. Вечер чтения устроил князь Сергей Волконский, и билеты на Цветаеву продавались плохо, потому что среди эмигрантов ее почти никто не знал. Ирина Карсавина, которая никогда до этого не видела и не слышала Марину Цветаеву, отправилась на чтения вместе с сестрой бесплатно — билеты перед вечером раздавали просто так, чтобы заполнить зал. Карсавина писала: «Марина Ивановна сказала очень приятным голосом, тихо и четко: „Поэма Горы!“ Она села и начала читать. Читала она замечательно. Ее чтение было искусство само по себе. Всё в ее стихах, что при чтении глазами казалось непонятным, эллиптичность ее стиля, его резкость и даже грубость, вдруг получало какую-то особую, единственно возможную интонацию. Все становилось понятным, трагичным, а не грубым и резким, а чрезмерная эллиптичность оборачивалась полетом чистейшей поэзии. Мне кажется, что, когда Марина Ивановна писала свои стихи, она их слышала, будто кто-то диктовал их, или они звучали сами по себе, вне ее воли».
Та гора была, как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного
Требовала та гора.
— Океан в ушную раковину
Вдруг-ворвавшимся ура!
Та гора гнала и ратовала.
Помимо любви к собственным стихам и поэзии в целом проявляла уважение и участие к молодым поэтам. Видела в них не только коллег, но и преемников, а потому относилась снисходительно, терпеливо, по-доброму. Одновременно не терпела бездарность и резко критиковала как начинающих, так и знаменитых поэтов, если считала их самозванцами.
К работе поэта Цветаева относилась со всей серьезностью. Шла к рабочему столу, «как рабочий к станку — с тем же чувством ответственности, неизбежности, невозможности иначе», вспоминает Ариадна.

Писала с раннего утра до завтрака под кофе и сигареты. Стихи записывала школьным пером в тетради. На время работы ничего не слышала и не видела, была сосредоточена исключительно на строчках, причем концентрировалась мгновенно в любых обстоятельствах.

О цветаевской самоотдаче поэзии вспоминал Федор Степун: «Даже и зимой, несмотря на голод и холод, она ночи напролет читала и писала стихи. О тех условиях, в которых Цветаева писала, я знал от ее belle soeur [свояченицы]. В мансарде 5 градусов Реомюра (маленькая печурка, так называемая буржуйка, топится не дровами, а всяким мусором, иной раз и старыми рукописями). Марина, накинув рваную леопардовую шубенку, сидит с ногами на диване; в черной от сажи руке какая-нибудь заветная книжка, страницы которой еле освещены дрожащим светом ночника».
«О, с Пушкиным ничто не страшно»

У Марины Цветаевой были приятельские отношения даже с теми поэтами, которые умерли за несколько веков до ее рождения. Она ощущала себя частью поэзии, которая не имеет ни пространства, ни времени. Всегда существуют Пушкин, Гете, Новалис, и она, как поэт, ходит среди них.
Федор Степун вспоминал: «Говорим о романтической поэзии, о Гете, мадам де Сталь, Гельдерлине, Новалисе и Беттине фон Арним. Я слушаю и не знаю, чему больше дивиться: той ли чисто женской интимности, с которой Цветаева, как среди современников, живет среди этих близких ей по духу теней, или ее совершенно исключительному уму: его афористической крылатости, его стальной, мужской мускулистости. <...> Получалось как-то так, что она еще девочкой, сидя на коленях у Пушкина, наматывала на свои пальчики его непослушные кудри, что и ей, как Пушкину, Жуковский привез из Веймара гусиное перо Гете, что она еще вчера на закате гуляла с Новалисом по парку, которого в мире быть не может и нет, но в котором она знает и любит каждое дерево. Не будем за это слишком строго осуждать Цветаеву. Настоящие природные поэты, которых становится все меньше, живут по своим собственным, нам не всегда понятным, а иной раз и малоприятным законам».

https://assets.discours.io/unsafe/16...132dbafa14.jpg
«Она верила, что в Москве царствует не только Ленин в Кремле, но и Пушкин у Страстного монастыря». Фото 1924 года
Любимые писатели и поэты помогали переживать страшные годы нищеты и голода. В Гражданскую войну Сергей Эфрон потерялся, Цветаева даже не знала, жив ли он, а вернувшись, постоянно болел и не мог полноценно работать. Так что Марина Ивановна всю жизнь тянула семью одна, зарабатывая стихами, переводами, статьями, а иногда чтениями. Ощущение себя рядом с великими, частью вечной Поэзии придавало сил.
Федор Степун: «Осенью 1921 года мы шли с Цветаевой вниз по Тверскому бульвару. На ней было легкое затрепанное платье, в котором она, вероятно, и спала. Мужественно шагая по песку босыми ногами, она просто и точно рассказывала об ужасе своей нищей, неустроенной жизни, о трудностях как-нибудь прокормить своих двух дочерей. Мне было страшно слушать ее, но ей не было страшно рассказывать: она верила, что в Москве царствует не только Ленин в Кремле, но и Пушкин у Страстного монастыря. „О, с Пушкиным ничто не страшно“. Идя со мною к Никитским воротам, она благодарно чувствовала за собою его печально опущенные, благословляющие взоры».
«Моя страсть, моя родина, колыбель моей души!»

Так начинается эссе Марины Цветаевой «О Германии», опубликованное в 1925 году. Воспитанная вместе с сестрой Асей на немецких сказках и мифах, Марина начала писать стихи еще в детстве сразу на двух языках — немецком и русском. Цветаева ощущала в себе немецкую кровь и гордилась ей: ее мать Мария Мейн происходила из польско-немецкой семьи. Но не столько кровное родство объединяло Цветаеву с Германией, сколько родство по духу.

Она считала немецкий язык и немецкую культуру наиболее близкими русскому языку и русской культуре.

Конечно, не последнюю роль в любви к Германии сыграла любовь к немецкой литературе. Сказки, баллады, немецкий эпос, Гете, Рильке, Гейне казались ей родными и близкими. Учитывая ее манеру считать себя ближайшим другом всех живших и живущих поэтов, неудивительно, что нападки на любимых немцев Цветаева воспринимала практически на свой счет — как личную обиду.
Ирина Карсавина вспоминала, как однажды Цветаева и Эфрон пришли к ним в гости и за столом заговорили о Гете. Отец Ирины философ Лев Карсавин «ругал Гете за его моральные двустишия, которые немцы называют Spruch’aми, т. е. сентенциями или, если хотите, maximes (изречениями). <...> Сам „шпрух“ — типичное выражение философии XVIII в. Philosophie des lumires (философия просвещения), которую мой отец недолюбливал. Он начал усердно издеваться над этим „шпрухом“, а заодно и над Гете вообще. Конечно, серьезно его выпады было брать нельзя, он часто ругал и издевался, только чтобы посмеяться. Но Марина Ивановна заплакала. Для нее поэзия, искусство, наука были священны, а Гете один из ее кумиров. И во всем этом она была совершенно и глубоко искренна. Пришлось нам всем, включая отца, утешать Марину Ивановну».
«Я от всего умнею! Даже от любви!»

«Коктебель да чешские деревни — вот места моей души», — так писала Марина Цветаева в эпоху эмиграции, вспоминая счастливые места своей юности.
С Коктебелем связано знакомство с будущим мужем — Сергеем Эфроном. В конце 1910 года Цветаева познакомилась с Максимилианом Волошиным, а уже весной следующего года приехала в его «Дом поэтов» в Коктебеле. Волошин, мечтавший создать что-то вроде творческой коммуны, в которой валютой будет результат творчества — стихи, картины, песни, действительно смог объединить вокруг себя талантливых людей. Размеренная южная жизнь, где было место и прогулкам, и гимнастике, и посиделкам с вечера до рассвета на крыше волошинского дома, перемежалась с творческой работой. Поэты, художники, актеры не сидели без дела. Днем разбредались кто куда — искали пейзажи для этюдов, бродили в поисках рифмы и точного слова, развивали пластику и готовились к домашним постановкам. Вечером сходились все вместе и делились итогами дня. Выбирались на крышу читать стихи в остывающих сумерках и зачастую засиживались до самого утра.
Марине тогда было 18, а Сергею — 17. Марина влюбилась в этого мальчика с невероятно красивыми глазами моментально. Красоту, утонченность, прекрасное чувство юмора дополняла любопытная биография его родителей. Мать и отец Сережи Эфрона были активными участниками «Земли и воли» и «Черного передела» и познакомились на собрании революционеров. Яков Константинович косвенно причастен по крайней мере к одному политическому убийству, а Елизавета Петровна перевозила нелегальную литературу, за что была арестована. Помимо Сережи в семье было восемь детей (трое умерли в младенчестве), но, несмотря на это, родители продолжали революционную деятельность, причем смогли увлечь и старших детей. В доме не утихали политические споры.
https://assets.discours.io/unsafe/16...132dbafa14.jpg
Марина Цветаева с будущим мужем Сергеем Ефроном в Коктебеле, 1911

Цветаева слушала все эти рассказы о семье с придыханием — она считала мать Сережи героиней и равняла ее с лейтенантом Шмидтом, которым восхищалась. Как это было свойственно ей, она сама придумала образ Эфрона. Он стал для нее благородным рыцарем с непростой судьбой: Сережа болел туберкулезом, а вскоре лишился отца, матери и старшего брата (последние двое покончили с собой). Само решение выйти за него замуж было то ли романтической случайностью, то ли продуманной деталью истории любви. Цветаева вспоминала:
«1911 г. Я после кори стриженая. Лежу на берегу, рою, рядом роет Волошин Макс.
— Макс, я выйду замуж только за того, кто из всего побережья угадает, какой мой любимый камень.
— Марина! (Вкрадчивый голос Макса) — влюбленные, как тебе, может быть, уже известно, — глупеют. И когда тот, кого ты полюбишь, принесет тебе (сладчайшим голосом)... булыжник, ты совершенно искренне поверишь, что это твой любимый камень!
— Макс! Я от всего умнею! Даже от любви!
А с камешком — сбылось, ибо С. Я. Эфрон… чуть ли не в первый день знакомства отрыл и вручил мне — величайшая редкость! — генуэзскую сердоликовую бусу, которая и по сей день со мной».
После знакомства с Цветаевой, в том же 1911 году, Сергей Эфрон написал рассказ «Волшебница», где главная героиня Мара — сама Марина Цветаева: «Большая девочка в синей матроске. Короткие светлые волосы, круглое лицо, зеленые глаза, прямо смотрящие в мои». Эфрон в рассказе подмечает переменчивость Цветаевой и ее двойственность: на людях она скромна, строга, а иногда и эпатажна (эти ее вечные папиросы!), но в интимной обстановке один на один — по-детски непосредственная, ранимая, увлекающаяся.

«Странная сумасшедшая! Да вообще — сумасшедшая ли? Конечно, она не как все: курит одну папиросу за другой, вчера вечером не переставая говорила, сегодня не переставая молчит…»

Меньше чем через год, зимой 1912 года, Цветаева и Эфрон обвенчались. Дальше наступит мрак: Гражданская война, в которую потеряется Сережа (он будет воевать на стороне «белых» и очень скоро разочаруется в движении), смерть младшей дочери Ирины, которую из-за нужды ранее отдали в детский дом, голодная эмиграция с постоянными семейными ссорами, в том числе из-за политики, возвращение и арест сначала Ариадны, а затем и Сережи. Но та юная весна 1911 года в Коктебеле навсегда останется в памяти самым счастливым периодом жизни.
Кто создан из камня, кто создан из глины, —
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело — измена, мне имя — Марина,
Я — бренная пена морская.
Кто создан из глины, кто создан из плоти —
Тем гроб и нагробные плиты…
— В купели морской крещена — и в полете
Своем — непрестанно разбита!
Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня — видишь кудри беспутные эти? —
Земною не сделаешь солью.
Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной — воскресаю!
Да здравствует пена — веселая пена —
Высокая пена морская!
Марина Цветаева — лед и пламень поэзии Серебряного века. Застенчивая скромная девушка, которая мало кому нравилась с первого взгляда, поражала бурлящими внутри страстями, выливающимися искренними стихами. Трудолюбие, воля, огненность и хрупкость — вот Марина Цветаева.

https://youtu.be/gftTV-kYH5E

https://youtu.be/vmE4--m6HLE

https://youtu.be/8j8noX70ZTM

​Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, Ты не скажешь строго:
— «Терпи, еще не кончен срок».
Ты сам мне подал — слишком много!
Я жажду сразу — всех дорог!
Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
и амазонкой мчаться в бой;
Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень…
Чтоб был легендой — день вчерашний,
Чтоб был безумьем — каждый день!
Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след…
Ты дал мне детство — лучше сказки
И дай мне смерть — в семнадцать лет!

​Марина Цветаева и Арсений Тарковский познакомились в 1940 году в московской квартире переводчицы и мемуаристки Нины Яковлевой, где часто собирались столичные писатели и поэты, чтобы послушать друг друга. Марина Ивановна заочно уже знала молодого и талантливого Арсения, написала ему письмо, в котором похвалила его переводы. Тарковский всегда боготворил Цветаеву и ее стихи, а она в ту пору как никогда нуждалась во внимании и поддержке. Между ними сразу возник платонический роман. «Встретились, взметнулись, метнулись…», — напишет в воспоминаниях Нина Яковлева. "Я ее любил, — говорил в позднем интервью Тарковский, — но с ней было тяжело. Она была слишком резка, слишком нервна. Мы часто ходили по ее любимым местам — в Трехпрудном переулке, к музею, созданному ее отцом… Она была страшно несчастная, многие ее боялись. Я тоже — немного. Ведь она была чуть-чуть чернокнижница».
Они часами гуляют по Москве, читают друг другу стихи, и это продолжается в течение нескольких месяцев. А потом возникла обида на Тарковского из-за стихотворения, в котором поэт написал об ушедших близких людях, но не упомянул Цветаеву, не позвал ее «за накрытый стол на шестерых».
Стол накрыт на шестерых -
Розы да хрусталь...
А среди гостей моих -
Горе да печаль.

И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.

Как двенадцать лет назад,
Холодна рука,
И немодные шумят
Синие шелка.

И вино поет из тьмы,
И звенит стекло:
"Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло".

Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:

"Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса,
И звучат из-под земли
Наши голоса".
Марина Ивановна считала, что она имеет полное право занять место за столом поэта. Ощущение брошенности и ненужности было обострено до крайности. В марте 1941 года у нее родилось ответное стихотворение:
Всё повторяю первый стих
И всё переправляю слово:
- "Я стол накрыл на шестерых"...
Ты одного забыл - седьмого.

Невесело вам вшестером.
На лицах - дождевые струи...
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть - седьмую...

Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально - им, печален - сам,
Не позванная - всех печальней.

Невесело и не светло.
Ах! не едите и не пьете.
- Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий —
Ты сам - с женой, отец и мать)
Есть семеро - раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых —
Быть призраком хочу - с твоими,

(Своими)... Робкая как вор,
О - ни души не задевая! —
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.

Раз! - опрокинула стакан!
И всё, что жаждало пролиться, —
Вся соль из глаз, вся кровь из ран —
Со скатерти - на половицы.

И - гроба нет! Разлуки - нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть - на свадебный обед,
Я - жизнь, пришедшая на ужин.

...Никто: не брат, не сын, не муж,
Не друг - и всe же укоряю:
- Ты, стол накрывший на шесть - душ,
Меня не посадивший - с краю.
Это стихотворение оказалось последним в ее творчестве. Интересно, что Арсений Александрович впервые прочел его только в 1982 году. "Для меня это было как голос из-под земли", — признавался Тарковский.
#МосковскиеЗаписки