А. А. Вейнберг
Когда в порыве слишком быстром,
Не посмотрев, куда иду,
Я согласился быть министром, —
В какую я попал беду!
Куда ни кинешься, все скверно,
Куда ни глянь, везде скандал,
И каждый час, смотри, наверно,
Уж кто-нибудь забастовал.
Бастует лекарь и разносчик,
Девицы, конки, кучера.
Студент, швейцар, актер, извозчик,
Et cetera, et cetera…
Да вот пример: телеграфистам
(Их дух союзов обуял)
Я пригрозил: «Что собрались там?»
А телеграф — забастовал.
Я вышел к ним с сердитым ликом,
Осанку грозную храня,
Вдруг демократ, в экстазе диком,
Кричит: «Долой!» Кого ж? Меня!
Я на него взглянул сурово —
Еще наглей кричит нахал.
И я позвал городового…
Городовой забастовал!
Упала рента, нет доходов,
Грозит взысканьем кредитор,
Средь казначейских тайных сводов
Лишь пустоту встречает взор.
Трещит кредит, идет банкротство,
И я в Берлин гонцов послал:
«Воззри на горькое сиротство!»
Но Мендельсон забастовал.
Матросы обратились в банду,
Кто был сапер — стал хулиган,
Мятежный Шмидт берет команду,
Бежит блаженный Иоанн.
Видала Турция ль, Европа ль
Такой безумный карнавал?
Кронштадт сожжен, взят Севастополь,
И целый флот забастовал.
Ну, стал народ с какой закваской!
Чего им нужно, не поймешь!
Ни мерой строгости, ни лаской
Не образумишь, не уймешь.
Стреляешь, режешь, рубишь, колешь —
Им все равно, им наплевать,
И остается мне одно лишь —
Хоть самому забастовать!
Ноябрь 1905 года
