Месть "Филина"

Снег... Всюду снег... Будто белое, льняное полотнище кто расстелил, укрыл им все окрест.
Он ненавидел снег. Он ненавидел зиму. И Новый год предпочитал проводить где-нибудь в теплых краях. В этот раз - не срослось...


29 декабря 201.. года

- Я не понимаю причины вашего молчания. Вы чего-то боитесь? Или кого-то?
- В детстве собак боялся. И стоматологов. А так - ничего вроде.
- Перестаньте морочить мне голову, Генрих Геннадьевич, - устало произнес Кушнирюк. - Мы тут уже битый час с вами беседуем, а вы мне ничего толком не сказали. Все какие-то намеки-полунамеки...
- Извините, товарищ следователь. Я - старый человек, и память у меня уже не та...
Кушнирюк театрально всплеснул руками.
- Ну, конечно! Вы мне еще на память свою пожалуйтесь! Я повторяю свой главный вопрос: кто мог желать смерти вашему брату?
- Товарищ следователь! Мы с Илларионом редко общались в последние десять лет. Я понятия не имею, с кем он там мог поссориться. Но на вашем месте я бы присмотрелся к его молодой супруге. Она - наглая, хитрая особа...
Кушнирюк жестом остановил излияния собеседника.
- Со Снежаной Эдуардовной я уже говорил. Вопрос о ее причастности или непричастности к преступлению оставьте следствию.


Четырьмя днями ранее

...Он видел, как лежащий на заснеженном асфальте человек, который, по всем мыслимым законам должен был быть уже мертв, последним усилием ухватился правой рукою за левую, сделал какое-то непонятное движение, будто бы хотел оторвать себя палец, а затем откинул в сторону кисть... и затих.
Он бросился не к человеку - тому было уже не помочь - а к сугробу, куда отлетело что-то... И это что-то оказалось перстнем, с каким-то очень странным изображением.


***
Двадцатью веками ранее
Их было четверо. Они шли в ночи, скрывая свои лица в огромных капюшонах, а руки - в широких рукавах темных одежд.
Им оставалось миновать лишь пустошь - и они были бы у цели.
Но внезапно путь их был прегражден - при слабом свете луны они смогли различить семь фигур, в таких же, как и у них, темных балахонах.
- Кто вы такие? - выступив вперед, спросил командир четверки.
Стоявшие за его спиною подручные уже потянули из рукавов сокрытые там тонкие клинки.
- Мы - слуги Его..., - хрипло и весомо ответил один из семи.
И спустя пару мгновений засверкала в ночи смертоносная сталь, а в воздухе запахло кровью и смертью...


30 декабря 201.. года
Сославшись в разговоре со следователем на свой возраст, Генрих Геннадьевич Соликарп немного лукавил.
Старым он себя пока что не ощущал - хотя и справил не так давно шестьдесят четвертый день рождения. Известие о гибели Иллариона, конечно же, стало ударом, но подспудно Генрих Геннадьевич ожидал чего-то подобного: слишком уж в опасные дела впутался его брат-близнец, слишком долго ходил по лезвию бритвы...
Илларион Соликарп разбился, выпав из окна своей квартиры на пятнадцатом этаже. Следствие склонялось к версии об убийстве, поскольку в гостиной обнаружились следы борьбы, а на теле погибшего, помимо повреждений от падения с высоты, были и иные травмы.
"Очень похоже, что его пытались задушить, - пояснил следователь. - И затем уже сбросили вниз".
- Эх, Илларион..., - тяжело вздохнул Генрих Геннадьевич, сидя на кухне в квартире брата и наливая себе очередную стопку "Хеннеси".
Зазвонил-завертелся на гладком столе дорогой мобильник. Взглянув на появившийся на экране номер, Соликарп брезгливо поморщился, но на звонок ответил.
- Да, Снежана, я слушаю.
- Генрих... э-э-э... Геннадьевич, я вот по какому вопросу вас беспокою. Из-за новогодних праздников оглашение завещания Ларика, скорее всего, отложат. Я бы могла уже сейчас забрать некоторые вещи из квартиры - ну, свои, разумеется?..
- Да, приезжай, забирай. Когда тебе удобно?
- Не знаю... С утра, наверное, часикам к десяти. Вы ведь дома будете?
- Буду-буду... У тебя всё? Давай, до завтра.
Генрих Геннадьевич и сам не мог толком объяснить себе, за что он недолюбливал супругу своего брата.
Для покойного Иллариона это был уже третий брак; первая жена умерла от рака, со второй Илларион разошелся после почти двадцати лет совместной жизни. Детей у брата не было. И вот пару лет назад он встретил ее - тридцатишестилетнюю бывшую модель и спортсменку Снежану Обухову. У нее был сын, рожденный неизвестно от кого - который вот-вот готовился пойти в армию, и у которого уже были проблемы с законом. Генрих Геннадьевич был убежден, что Снежана - просто охотница за жилплощадью и деньгами...
Раздался еще один звонок сотового.
- Добрый день, Генрих Геннадьевич. Это отец Виктор. Мы с вами виделись на похоронах...
- Да-да, отец Виктор, я вас помню.
- Я тут недалеко от вас. Хотел бы зайти, побеседовать, если вам это удобно...
- Да-да, конечно! Заходите.
Священник поднялся в квартиру через несколько минут. Генрих Геннадьевич едва успел убрать недопитую бутылку в шкаф и почистить зубы - он не хотел, чтобы приятель его покойного брата учуял запах спиртного.
Отец Виктор сердечно пожал ему руку. Спросил участливо:
- Ну, как вы?
- Ничего, держусь. Вы проходите. Чаю налить вам, с лимончиком?
- Спасибо, не откажусь.
Отец Виктор, высокий, дородный мужчина лет пятидесяти, подобрав полы рясы, осторожно опустился на кухонную табуретку, будто бы боясь сломать ее.
- Да-а, вот и нет Иллариона... Вы ведь прилетели издалека, как только узнали?
- Из Норильска. Мне Снежана сообщила. А вы, отец Виктор, в последнее время близко общались с моим братом?
- Это правда. Илларион посещал храм, но нерегулярно. Что-то мучило его, я видел...
- Он вам рассказывал об этом? - спросил Генрих Геннадьевич.
Повисла пауза. Соликарп верно истолковал ее значение.
- Поймите, я ведь не пытаюсь узнать тайну исповеди, я просто интересуюсь, говорил ли вам что-либо мой брат о своих проблемах.
- Нет, не говорил, - глухо произнес отец Виктор, принимая у Генриха Геннадьевича из рук изящную чашку. - Хотя я и пытался ему помочь, уговорить его мне открыться... А с милицией вы беседовали?
- Они сейчас называются - полиция..., - напомнил Соликарп.
- Ах, да... Никак не могу привыкнуть, знаете ли. Так они вас... допрашивали?
На этот раз паузу выдержал уже сам Соликарп.
- Да, но... Мне не кажется, что они смогут раскрыть это дело.
- Почему же? - Следователь какой-то... формалист, что ли. Задает стандартные вопросы. Короче, холодный сапожник, номер отбывает. Хотя это мое личное впечатление.
- Простите, Генрих Геннадьевич, а чем вы занимаетесь?
Соликарп не успел ответить - раздался звонок в дверь.
- Одну минуту, я открою. На пороге стоял видный мужчина средних лет - сосед по лестничной площадке Тимофей Щапов. С ним Генрих Геннадьевич тоже познакомился на похоронах.
- Доброе утро..., - произнес он, потупившись. - Вы извините меня за вторжение... Дело в том, что Илларион... Царствие Небесное... Илларион брал у меня некоторые книги... Очень ценные... Редкие. Я - коллекционер, и...
"И этот туда же!" - зло подумал Соликарп, вспомнив звонок Снежаны.
- Да-да, конечно! Проходите. Тимофей?..
- Иванович. Благодарю вас... Обувь снимать?
- Не стоит. Вот сюда, пожалуйста. Книги все здесь, в шкафу.
Заметив сидящего на кухне священника, Щапов вежливо с ним поздоровался.
- Так-так... Ага, вот! Вот это издание, оно, знаете ли, датируется концом девятнадцатого века... И вот эта еще... Тоже большая редкость, в мире осталось... Не помню, сколько экземпляров. Так я возьму?..
- Разумеется, ведь они ваши, - слегка пожал плечами Генрих Геннадьевич.
- Э-э-э... Еще раз благодарю вас. Не смею мешать. До свиданья, святой отец!
Закрыв за Щаповым дверь, Генрих Геннадьевич вернулся на кухню.
- Так что вы намерены делать? - спросил отец Виктор. - Вернетесь к себе, в Норильск?
- Наверное. Дождусь только оглашения завещания...
Они поговорили еще немного, затем отец Виктор попрощался и ушел. Уже стоя на пороге, он вдруг обернулся и обронил фразу:
- А пить вам все же не стоит... Не поможет это.
Соликарп принялся не спеша, методично обыскивать квартиру. До этого времени у него не было - похоронные хлопоты, затем - поминки, вызов на допрос... Не найдя того, что искал, Генрих Геннадьевич присел за стол в кабинете брата и раскрыл свой ноутбук. Нашел последнее послание от покойного, датированное двадцатым декабря.
- "Генрих, дорогой, если со мною произойдет что-нибудь в ближайшие дни, тебе нужно будет обязательно ознакомиться с содержимым моего сейфа. Ты знаешь, где он. Но не знаешь, где ключ. Так вот, ключ - это мой перстень с филином. Два поворота против часовой стрелки. Запомни. Обнимаю. Твой И."
- Перстень... Перстень с филином..., - в задумчивости повторял Соликарп. - Где же он?..
Пройдя в гостиную, Генрих Геннадьевич осторожно снял со стены большое полотно - копию картины известного импрессиониста.
Сейф находился за ней. Однако для того, чтобы его увидеть, требовалось еще аккуратно удалить пленку под цвет обоев. Небольшой, но сработанный на совесть, с блестящим круглым замочком, порядка двух сантиметров в диаметре. Замочек представлял собою стилизованное изображение филина, состоявшее из фигурных выступов и двух штырьков - глаз.
Как теперь понял Соликарп, необходимо было приложить печатку перстня к замку так, чтобы его выступы вошли в выемки - ибо на печатке тоже был филин, только состоящий из филигранно вырезанных бороздок.
"Ты всегда был затейником, Ларик, - подумал Генрих Геннадьевич. - Интересно, знает ли Снежана про этот секрет?"

Часов в двенадцать Генрих Геннадьевич вышел прогуляться. Снег уже перестал, но тут и там высились грязноватые сугробы.
"Может, и напрасно я так с этим следователем, с Кушнирюком? Неплохой вроде парень...", - размышлял Генрих Геннадьевич, неторопливо шагая в сторону центра. Внезапно что-то привлекло его внимание. Он остановился, повернул голову и увидал вывеску - "Антикварные товары".
Магазинчик располагался в кривом переулке, и если бы Генрих Геннадьевич не знал о его существовании, то навряд ли вообще бы заметил. Илларион упоминал пару раз, что кавказец Давид, владелец лавки - его приятель.
Тихонько звякнул дверной колокольчик; Соликарп спустился на пару ступенек вниз и очутился в небольшом помещении, напоминавшем провинциальный исторический музей.
Железная посуда, пепельницы, ржавое оружие, даже латы - всё было ориентировано на то, чтобы случайный лох-покупатель оставил здесь сотню-другую баксов или евро. Хозяин лавки, усатый, небольшого роста брюнет, появился из подсобки, вход в которую закрывала пыльная бордовая портьера. Генриху Геннадьевичу показалось, что Давид при виде его немного оторопел. И он поспешил успокоить антиквара.
- Все в порядке, здравствуйте, не волнуйтесь. Я - его брат.
- А-а! Понимаю... Извините. Чем могу помочь?
- Илларион часто к вам заходил? Может быть, консультировался по каким-то вопросам? Давид задумался.
- Да как вам сказать... Простите, как вас?..
- Генрих. Генрих Геннадьевич.
- Знаете, Генрих Геннадьевич... Мы редко виделись. Хотя ваш брат понимал толк в антиквариате. Так что это, скорее, мне могла понадобиться его консультация...
Взгляд Соликарпа сфокусировался на витрине. Вернее, на том предмете, который лежал внутри, на зеленом бархате.
- Откуда у вас это?
- Что? А-а, вы про перстень? Так его Максим принес, дней пять назад.
- Максим? Какой Максим? - не сразу сообразил Генрих Геннадьевич.
- Пасынок Иллариона Геннадьевича. Сын его супруги. Сказал, что отчим подарил ему его на Новый год... А теперь он решил перстень продать.
- И вы поверили? Пять дней назад - это же был день, когда погиб Илларион!
Давид виновато развел руками.
- Простите, уважаемый... Это было утром, я тогда еще не знал, что произошло с вашим братом. Об этом... несчастье мне сказали уже вечером...
- Кто сказал? - быстро спросил Соликарп.
- Снежана Эдуардовна. Она как раз договаривалась со мною насчет консультации - ну, оценки некоторых вещей, которые принадлежали Иллариону...


***
Генрих Геннадьевич и следователь Кушнирюк встретились спустя два часа в одном из кафе, в центре города. Соликарп счел своим долгом извиниться.
- Андрей Петрович, вы поймите меня правильно... Брат мой погиб. Погиб при загадочных обстоятельствах. Я не могу сказать, что не доверяю органам дознания, но... Сейчас ведь и более громкие дела до конца не доводят. А тут... Просто пожилой человек, любитель редких книг и антиквариата... Ну кто станет всерьез всем этим заниматься?
Кушнирюк невесело улыбнулся.
- Понимаю. Полиция в глазах обывателя - просто сборище лентяев и взяточников...
- Я этого не говорил...
-...Но подумали, ведь так? Ладно, оставим это. Давайте ближе к делу. Вы настаиваете на том, что Снежана Соликарп причастна к гибели вашего брата?
- Я бы не хотел так думать, но... факты. В день гибели Иллариона она посещает антиквара и выясняет стоимость каких-то там вещей! Поразительное хладнокровие для вдовы, не находите? И завтра - завтра! - она собирается прийти и забрать некие, якобы принадлежащие ей, ценности.
- Погодите. Дайте собраться с мыслями. По-вашему, супруга покойного, руководствуясь корыстными мотивами, пыталась его задушить, а затем выбросила из окна? Ваш брат весил семьдесят пять килограмм. При всем желании Снежана...
- А я и не говорю, что это она сама сделала. Наняла какого-нибудь отморозка за сто долларов...
-...Которого ваш брат сам впустил в квартиру и который потом так грамотно ушел, что не засветился перед уличными камерами наблюдения? Нет, Генрих Геннадьевич, тут все не так просто. Хотя, конечно, мотив корыстный нельзя сбрасывать со счетов. Но в таком случае, и вы, наряду с вашей невесткой, становитесь одним из подозреваемых.
- Я?! - обиженно засопел Соликарп. - Но почему, позвольте спросить?
- Да потому! - потерял самообладание Кушнирюк. - Вы вон в Норильске живете, а брат ваш - в Москве! Квартира его трехкомнатная, да плюс коллекция - это ж целое состояние! А еще вы на жену его покойную стрелки пытаетесь перевести...
- Ну, знаете!..
- Да успокойтесь вы, - примирительно тронул его за руку Кушнирюк. - Это я так сказал, для примера. Чтобы вы поняли просто, почему следствие не может позволить себе упереться в одну, самую очевидную, версию. А за информацию - спасибо. В самое ближайшее время мы еще раз вызовем Снежану Эдуардовну и побеседуем с ней...

О перстне Генрих Геннадьевич умолчал. И теперь мучительно спрашивал себя - правильно ли он поступил?
Но ведь Кушнирюк мог изъять "филина" прямо на месте, лишив его возможности ознакомиться с содержимым сейфа.
"Максима надо найти, - решил для себя Соликарп. - И расспросить его поподробнее о том дне..."

В деле поиска Максима Обухова Соликарпу помог, опять же, кавказец-антиквар. Генрих Геннадьевич честно выкупил у него перстень Иллариона за шесть тысяч рублей (хотя, по словам Давида, мальчишке он заплатил всего три), и хозяин магазина сообщил ему, что парень иногда тусуется в ночном баре напротив, через дорогу.
Понимая, что ждать придется долго, Соликарп уже заранее представил себе ночь с термосом горячего кофе, во взятой напрокат машине...

- Эй, Макс!
Парень обернулся. И - обмер на месте.
- Ты куда? Домой? Давай провожу.
- А... вы?..
- Меня зовут Генрих Геннадьевич. Мать не говорила тебе? Я - брат твоего отчима, из Норильска приехал. Ах да, ты ж не был на похоронах... Что, не любил ты Иллариона? Парень неприязненно глянул на Соликарпа.
- Нет. А вообще, чего вам от меня нужно? Я тороплюсь...
- За дозой, к наркодилеру? Так ты ж вроде из клуба идешь, чего там не купил?
Макс встал как вкопанный. Засунул руки в карманы куртки, легкой не по сезону.
Да ты не пыли, знаю я все. Илларион говорил, что балуешься иногда. Да и шут с тобой, мне-то какое дело? Меня вот что интересует...
- А вы кто - опер? Или следователь? Почему вопросы мне задаете, а?
Соликарп достал что-то из кармана. Разжал кулак.
- Этот перстень с филином ты сдал в антикварную лавку, за три тысячи рублей. И было это как раз в день гибели Иллариона. Как он к тебе попал? Что прикажешь мне думать? Может, следователю намекнуть, что ты причастен?..
Максим сник.
- Не надо. Я... я просто... Ну... Мать с Илларионом в последнее время плохо жили. Мать подолгу у себя оставалась...В нашей квартире. А я... Я хотел... Доказать ей... Что у него... В общем...
- Понятно, - тяжело вздохнул Соликарп. - Ты шпионил. Хотел доказать матери, что у Иллариона - другая женщина. Ну и как, доказал?
Максим промолчал.
- Значит, ты видел, как он погиб?
- Да... То есть, нет. Я вверх не смотрел, просто стоял в кустах, напротив дома. А когда он... В общем. Когда он упал... Я увидел, как он кольцо в сугроб выкинул.
- Перстень, - машинально поправил Соликарп. - Ладно, иди. Только никому ни слова о нашем разговоре. Даже матери. Это в твоих же интересах.

Подойдя к дому, где жил Илларион, Генрих Геннадьевич поднял голову и нашел взглядом то самое окно...
Да, убийца почти не рисковал: это был единственный высотный дом в округе, и заметить сам момент преступления мог лишь тот, кто, как сейчас Соликарп, задрал бы голову именно в эту секунду. Но вот как он потом ушел незамеченным?..
Впрочем, и это, как говаривал персонаж известной булгаковской книги, не бином Ньютона: спустился себе на лифте, поднял воротник пальто, или в чем он там был одет, надвинул шляпу на глаза...
Но в таком случае, его бы обязательно заприметили те, кто просматривали записи с уличных камер...
Оставив бесплодные размышления, Соликарп отправился в квартиру брата - ему не терпелось ознакомиться с содержимым сейфа...


31-е декабря 201.. года
А утром заявилась Снежана. И причем не в десять, как договаривались, а на полчаса раньше.
По-хозяйски отворила дверцу одного из шкафов, достала оттуда лакированную шкатулку, осмотрела содержимое, вытащив пару украшений и тонкую пачку документов. - Ладно, остальное потом... Послушай...те... Генрих... Геннадьевич... У Ларика было кольцо... Ну, перстень такой, с печаткой в виде птички... В морге мне сказали, что при нем такого не нашли. А вы случайно не натыкались?..
Соликарп выдержал ее взгляд.
- Нет, Снежана. Не натыкался. Если найду, обязательно дам знать.
- Хорошо, извините. Я пойду. С наступающим желать как-то... Неловко.
Закрыв за незваной гостьей дверь, Соликарп приготовил себе чаю и устроился в кресле, в кабинете брата.
Ему требовалось обдумать ситуацию. В сейфе Иллариона, который он вскрыл вчера ночью, обнаружились интересные находки - пачка сотенных евро, старый, но тщательно смазанный пистолет Макарова и тетрадь.
В принципе, Генрих Геннадьевич внутренне готов был к чему-то такому - но в записях брата имя убийцы, увы, не фигурировало. Там вообще было очень мало конкретики.
Но кое на какие мысли заметки Иллариона все же наводили. Генрих Геннадьевич по-быстрому собрался и поехал к отцу Виктору...

***
- Понимаете, тут нет никакой информации. Философия одна... "И когда Уроборос пробудится ото сна, то настанет их время. И опять станут семеро против четверых, и опять повернется Судьба..." Я знаю, Илларион любил мистику, оккультизм, и я не раз говорил ему, чтобы он завязывал с этим... В последнее время он говорил о какой-то секте. О том, что он должен их остановить...
Они сидели в небольшой, уютной комнатке при храме, и пили чай с баранками.
Отец Виктор сразу предупредил, что времени у него немного. Но слушал внимательно, с большим интересом.
Это не мистика, Генрих Геннадьевич, - произнес он озабоченным тоном. - Позвольте-ка?
Соликарп протянул ему тетрадь. И отец Виктор стал вполголоса читать:
- "Я должен узнать, когда Уроборос нанесет свой удар. Это будет ночь - такая же, как была тогда, и семеро выстояли против четверых. Но в этот раз все случится по-другому, поскольку Огнерогий..." Тут зачеркнуто. Та-ак... "Весь смысл не в том, чтобы Добро одолело Зло, ибо это невозможно, а в том, чтобы..." Опять зачеркнуто. "Власть Огнерогого не безгранична. По сути, он слаб. Но никогда этого не признает...". И еще, вот... "Щупальца Зла протянутся к самому святому, к самому сердцу. Я должен обрубить их как можно скорее..."
- Вы что-нибудь понимаете, отец Виктор? - с беспокойством спросил Соликарп.
- К сожалению, да. Но мне необходимо еще время, чтобы разобраться. Не могли бы вы оставить эту тетрадку мне на некоторое время?
Соликарп пожал плечами.
- Я не уверен... Возможно, это улика для следствия.
- А вы пока не говорите ничего следователю. Обещаю, что я вам верну ее в скором времени. Ну как, договорились?
- Хорошо..., - неохотно согласился Генрих Геннадьевич. - Я, пожалуй, пойду. Спасибо вам за помощь, отец Виктор.


***
- И вы оставили тетрадь у него? Зачем?
- Я хочу посмотреть, что он станет делать. Не допустит ли какого промаха...
- Так вы что, отца Виктора подозреваете в причастности к убийству вашего брата? - изумился Кушнирюк. -
И его тоже, - осторожно ответил Соликарп. - Конечно, это не снимает подозрений со Снежаны, но...
- Что - "но"? Какие у вас основания подозревать этого священника?
Соликарп вздохнул.
- Андрей Петрович... Я ищу мотив. А что, если Снежана тут не при чем, и мотив - вовсе не корыстный? Я очень беспокоился в последнее время об Илларионе, в связи с этой его увлеченностью оккультизмом. Возможно, он влез в какое-то опасное дело, связался не с теми людьми... Такой вариант вы не рассматриваете?
Кушнирюк бросил мимолетный взгляд на часы, и это не ускользнуло от внимания его собеседника.
- Торопитесь? Понимаю-понимаю. Новый год, как-никак... Ладно, пора и мне. Просто поразмыслите над моими словами на досуге.


***
Когда Соликарп возвратился домой, было уже около девяти вечера.
Пока он возился с дверным замком, его окликнул выходивший из лифта сосед, Щапов, который тоже откуда-то вернулся.
- Здравствуйте, Генрих Геннадьевич! Вид у вас усталый... А я вот... Тоже один буду отмечать. Может, зайдете на огонек? Я понимаю, не то у вас сейчас настроение...
- Спасибо, Тимофей Иванович, зайду обязательно. Отдохну часик-другой, и загляну.

В холостяцком жилище Щапова царил почти образцовый порядок. Хозяин пригласил гостя за стол и сразу же налил рюмочку "Столичной".
- Давайте помянем Иллариона, - предложил он. - Хороший был человек, Царствие Небесное...
Не чокаясь. Соликарп выпил и закусил хрустящим огурцом.
- Ума не приложу, кому Илларион мог дорогу перейти, - задумчиво произнес Щапов. - Что следователь-то говорит? Виделись вы с ним?
- Он тоже теряется в догадках. Хотя я ему и подсказал, что надо, в первую очередь, заниматься Снежаной...
- Снежаной? Супругой его? А почему?
- Ну..., - неопределенно сказал Соликарп, накладывая себе винегрет. - Она молодая, хваткая, опять же - сынок-наркоман. Могла на квартиру позариться.
- Думаете? - Щапов снова наполнил рюмки. - Впрочем, в наше время все возможно. А вот этот священник, отец... Виктор? Он ведь часто к вашему брату наведывался.
- Да, и это меня удивляет. Что у них могло быть общего?
- Мне кажется, Снежане эти визиты не очень нравились. Хотя я, конечно, не вмешивался, это не мое дело...
- Замечательные грибы, - похвалил Соликарп. - Сами готовили?
- Ну, а кто же еще? Я ведь один живу...
Они просидели до глубокой ночи. Щапов оказался не только хорошим рассказчиком, но и внимательным слушателем.
И к тому же, он почти не пьянел. Чего нельзя было сказать про Соликарпа. Прощаясь с хозяином, он почувствовал, что его порядочно "штормит"...


1-е января 201.. года
...Собраться с мыслями и начать думать Генрих Геннадьевич смог только после полудня.
Мысль о том, чтобы "поправить здоровье", он отверг сразу, и поэтому пришлось обойтись таблеткой анальгина и парой стаканов кефира из холодильника.
"Какой же во всех этих записях смысл?.. Илларион проник в какую-то секту, пытался вывести их на чистую воду, и отец Виктор помогал ему? Ну, допустим. Могла ли Снежана совсем ничего не знать об этой стороне жизни Иллариона? С трудом верится. Кушнирюк говорил, что в квартире полно было чужих отпечатков. Но это и понятно - к Иллариону приходило немало людей. Уж не помутился у него рассудок? И сколько правды было в его словах, когда он говорил мне об этой секте?.."
Размышления Соликарпа прервал телефонный звонок отца Виктора.
- Генрих Геннадьевич? Нам нужно поговорить. Я могу к вам подъехать?

Отец Виктор выглядел озабоченным. В руках он теребил тетрадь покойного Иллариона Соликарпа. От предложенного ему чая он отказался, и сразу же перешел к делу:
- Я тут поговорил кое с кем из Патриархии. Боюсь, все очень серьезно. Ваш брат, по всей видимости, общался с сатанистами... Отец Виктор быстро перекрестился. Помолчал, собираясь с духом.
- Но не с теми, про которых иногда мы слышим по телевизору. Не с мальчишками, что наряжаются в черные балахоны и рисуют по ночам пентаграммы на кладбище. - А что, есть и другие? - удивился Соликарп. - В том-то и беда... Клан "Знамя Ада" существует уже более двадцати веков. И создан он был для того, чтобы не допустить прихода Спасителя.
- "Знамя Ада", вы говорите? И записи, которые вел Илларион...
- Да, - кивнул отец Виктор. - Речь именно об этом.
- А что вот это все означает? "Огнерогий", "семеро против четверых"...
- Начнем по порядку. Уроборос - древний змей, символ бесконечности. Клан использует его как свой талисман. Огнерогий - одно из редко встречающихся имен Сатаны, - тут отец Виктор снова перекрестился. - А вот ночь, когда семеро выстояли против четырех... Скорее всего, речь о легенде, согласно которой клан "Знамя Ада" нанял четырех профессиональных убийц, чтобы... Чтобы уничтожить только что явившегося в мир Спасителя. Узнав об этих планах, клан Защитников послал семерых, чтобы защитить сына Божьего...
- Клан Защитников?
- Да. Явление Спасителя было предсказано задолго до его физического рождения. Клан Защитников должен был оберегать Иисуса. Но эти люди не были солдатами. Потому им даже всемером трудно было выстоять против четырех опытных наемников. Согласно легенде, в схватке выжил только один из клана Защитников. Кстати, число семь - не случайное. Как вы знаете, оно в христианстве считается счастливым.
- А убийцы?
- Нет. Они не выжили.
- Ну, хорошо. А сейчас-то, в наше время... Чего хочет этот... клан? Как его - "Знамя Ада"?
- Они считают, что их борьба не окончена, пока существуют в мире христианские добродетели. В их книгах, во всяком случае...
- Постойте! - Генрих Геннадьевич вскинул ладонь. - В книгах, вы сказали?
- Ну да, в книгах. Их две - так называемая "Анти-Библия" и "Освобождение Тьмы".
- Отец Виктор, это очень важно - то, что вы сказали. Я должен позвонить следователю... Священник был немного удивлен, но постарался не подать вида.
- Как знаете. Возьмите, кстати, вашу тетрадь. Я и не подозревал, что все зашло так далеко... Илларион не всегда был со мною откровенен. Кстати, эти его дела с антикваром, с кавказцем... Я видел его здесь несколько раз. А незадолго до... до гибели Иллариона они, вроде, о чем-то поспорили. Этот гость как будто уговаривал вашего брата что-то ему продать. Мой приход, по-моему, помешал их разговору... - Антиквар? Небольшого роста, с пышными черными усами? - быстро спросил Соликарп, вспомнив про Давида. - Точно. Вы его тоже знаете? - Приходилось встречаться. Большое вам спасибо, отец Виктор, - произнес Соликарп, протягивая гостю руку. - Не за что. Вы... берегите себя, Генрих Геннадьевич. Мне кажется, вам грозит опасность...
Отец Виктор попрощался и ушел, еще не догадываясь, что ошибается. Опасность грозила ему...


Дозвониться до Кушнирюка Соликарпу не удалось. Но ведь на календаре было, как-никак, первое января...
Бездействие угнетало Генриха Геннадьевича. Но сейчас он мало что мог сделать - наступал этап, когда в дело должны были вступить официальные органы. Чтобы хоть чем-то себя занять, Соликарп решил покопаться в Интернете и поискать материалы о клане под зловещим названием "Знамя Ада"...


3-е января
Кушнирюк перезвонил уже почти под вечер. Извинился, что не смог в праздники ответить на вызов - ездил к родственникам в деревню, отмечать Новый год. Выслушал он Соликарпа внимательно.
- Я не уверен, что вы правы, Генрих Геннадьевич. Но проверить, конечно, можно. Давайте так сделаем. Вы пока сами ничего не предпринимайте. Как что-то прояснится, я сам вас наберу.
"Ничего не предпринимайте..." Легко сказать!
Соликарп ходил по квартире из угла в угол. Ему казалось, что промедление в данной ситуации может оказаться пагубным. И он рискнул - позвонил Снежане...
Она ответила не сразу.
- Снежана? Здравствуй. У меня к тебе один вопрос. Ты не видела у Иллариона кое-какие книги? Я тебе скажу названия, может, ты вспомнишь.
- Ну? - недовольно буркнула она на том конце.
Соликарп произнес названия, которые услышал от отца Виктора.
- Нет, не видела, - быстро ответила Снежана.
- Ладно, извини...
Дав отбой, Соликарп бросил рассеянный взгляд на книжный стеллаж...
Так и есть - пустота, зияющая между пыльными томами, указывала как раз на то, что тут стояли именно две книги. Генрих Геннадьевич поспешил к своему ноутбуку...


5-е января
Кушнирюк выглядел уставшим и разочарованным. Впрочем, за эти дни Генрих Геннадьевич другим его, пожалуй, и не видел.
- Вы оказались правы, - с какой-то неохотой произнес следователь. - Только вот... Не понимаю, почему вы умолчали про сейф. И про то, что брат ваш имел дело с какой-то сектой. Почему выдавали информацию по крупицам? Это ведь на укрывательство тянет...
- Простите меня, Андрей Петрович. Просто... Не верилось мне, что официальные власти что-то захотят - и сумеют - сделать. Я и сам ни в чем не был уверен. Но вы ведь при обыске сейф-то не нашли?
- Не нашли, - признал Кушнирюк. - Обыск был, честно говоря, поверхностным: квартира-то - не подозреваемого, а потерпевшего... Но как вы про "липовое" свидетельство о рождении додумались?
Соликарп пожал плечами.
- Я просто видел, как Снежана забирала его, вместе с другими документами и какими-то побрякушками. Подумал - что за срочность такая? Полагаю, что надо задержать ее...
У Кушнирюка зазвонил сотовый.
- Да! Ясно. Понял. Поставьте охрану у его палаты и ждите моих указаний!
- Что-то произошло? - спросил Соликарп.
- На отца Виктора напали возле храма. Два ножевых ранения... Он жив, но... Пока без сознания. А Снежану задержим, не волнуйтесь. С вами увидимся вечером. Дождитесь меня, ладно?
Они поджали друг другу руки, и следователь заспешил по своим неотложным делам.



***
...Дверь открылась после третьего или четвертого звонка.
- Проходите, - немного удивленно произнес хозяин квартиры.
Соликарп и Кушнирюк оказались в узкой прихожей.
- А я тут... Уборку затеял. Не знаю почему, но предпочитаю это делать по вечерам.
- У нас к вам важный разговор, - начал Кушнирюк. - Вы присесть позволите? - Да-да, конечно! Вот сюда, на диван...
Соликарп остался стоять. Следователь открыл свой обтянутый кожей "дипломат" и, достав оттуда какой-то документ, протянул его хозяину. Тот пробежал глазами напечатанный текст.
- Ничего не понимаю... У кого-то изъята какая-то взрывчатка... Я-то здесь причем?
- Вы фамилию задержанной внимательно прочитали? - с удивительным спокойствием спросил Кушнирюк.
- Сейчас, погодите... Обухова... Снежана Обухова. Постойте, так это?.. Не может быть!.. - Может, Тимофей Иванович. Вы, конечно, хороший артист, но... Что там говорить - на народного не тянете. Даже и на заслуженного - с трудом...

...Много лет минуло с того дня, как юный Тимоша Щапов вступил в тайную организацию с загадочным и зловещим названием.
Завербовал его старый университетский преподаватель истории, чьи лекции (а затем и дополнительные, факультативные занятия) молодой человек готов был посещать и посещать бесконечно.
Оказалось, что и делать-то особенно ничего не надо, только ждать и готовиться. Готовиться и ждать... А еще - подобрать себе одного-двух верных помощников.
Но желательно так, чтобы они друг о друге не знали.
Щапов же придумал еще лучше: один из них стал присматривать за вторым... И когда этот второй стал вести себя... не совсем так, как следовало, нервничать и вообще постепенно выходить из-под контроля, то соглядатай немедленно доложил об этом Щапову. Тем более, что их, куратора и подчиненную, связывали некогда более, чем дружеские отношения...
Щапов повел себя неправильно. На все доводы Кушнирюка он реагировал агрессивным отрицанием, теряя самообладание.
- Какое еще "липовое" свидетельство о рождении?! Ну и что с того, что он - Тимофеевич? Подумаешь! "Максим Тимофеевич" - какая редкость в наше время! Откуда мне знать, что эта Снежана подсунула своему супругу метрику, где отец ее ребенка не указан?.. Что? Я их познакомил?.. И что дальше?..
Кушнирюк говорил спокойно и убедительно. И это еще больше выводило Щапова из себя.
- Международная организация сатанистов?! Да вы соображаете, что говорите! Какие две книги я у Иллариона забрал?.. Не знаю я, где эти книги, не помню! Я? Я дал Снежане взрывчатку и поручил пронести ее в Храм Христа-Спасителя на Рождество?!.. Вы в своем уме? Да я на вас жаловаться буду!..
Кушнирюк медленно поднялся с дивана.
Переглянулся с Генрихом Геннадьевичем. И они поняли друг друга без слов... Кушнирюк двинулся на Щапова. Тот сразу почуял недоброе.
- Что вы задумали?! - успел воскликнуть он, прежде чем мощный удар поверг его на ковер.
Щапов попытался подняться, но Кушнирюк снова ударил его. А затем, при содействии Соликарпа, выволок Тимофея Ивановича на балкон.
От очередного удара-толчка Щапов зашатался, привалился к перилам и Кушнирюк схватил его правой рукой за горло, а левой - за запястье. Перегнув орущего Щапова через перила, Кушнирюк разразился отборным матом пополам с угрозами.
Щапов хрипел, пытаясь освободиться из его хватки. В какой-то момент Соликарп испугался, что следователь, несмотря на всю свою недюжинную силу, его не удержит... - Да... Да! - из последних сил выдавил из себя хозяин квартиры. - Это я... Я - Иллариона...
Кушнирюк мгновенно подался назад, отпустил его, и Щапов, кашляя и держась за горло, повалился на пол балкона. Сделав пару глотков воздуха, он тут же замахал в воздухе указательным пальцем в жесте отрицания.
- Ничего не... Не докажете... Вы... Вы меня запугивали...
Когда спустя полчаса вызванный Кушнирюком наряд полиции выводил скованного наручниками Тимофея Ивановича из подъезда, с противоположной стороны улицы за этим наблюдал неприметный молодой человек в очках.
Выждав, пока машина с арестованным скроется из вида, он подошел к ближайшему таксофону, быстро набрал нужный номер.
- Сообщение от Третьего. Передайте Уроборосу, что московская ячейка провалена. Ухожу запасным каналом.


11-е января
В ожидании, когда объявят посадку на норильский рейс, Соликарп с Кушнирюком пили горячий, невкусный кофе в баре Аэропорта.
- М-да... Мы все ломали голову, как убийце удалось уйти из дома. А он и не уходил - просто вернулся в соседнюю квартиру... Щапов в СИЗО пытается симулировать сумасшествие. Целыми днями кричит, что ненавидит зиму и снег... Валит все на какого-то Уробороса - мол, это его приказы он выполнял.
- Да, но взорвать Храм Христа Спасителя... Чего они хотели этим добиться?
- Эксперты из ФСБ считают, что они руководствовались отнюдь не мистическими, а вполне рациональными расчетами. Вы же в курсе, насколько капризен мировой рынок ценных бумаг. Все эти индексы, акции-шмакции очень сильно зависят от разных факторов, порой даже от неосторожного высказывания какого-нибудь политика. А тут - взрыв, да не где-нибудь, а... Возможно, они хотели обрушить ряд каких-то компаний. Но Щапов - чересчур мелкая сошка для того, чтобы знать об этом. А брат ваш - герой, конечно. Хотя...
- Договаривайте, Андрей. Илларион поступил глупо, не пришел к вашим сразу, а попытался в одиночку справиться с этими фанатиками. Снежану он, скорее всего, раскусил, но поздно. И, тем не менее... Вот он, кстати. Перстень с "филином", - Соликарп выложил перед следователем вещь, которую его покойный брат последним в своей жизни усилием отшвырнул в снежный сугроб. - Ключ от сейфа... С него все и началось. "Филин" отомстил за своего хозяина. Илларион понимал, что его могут попытаться устранить, вот и написал мне по электронной почте. Кстати, а как там отец Виктор? Надеюсь, он поправится?
- Я тоже надеюсь. Щапов заподозрил его, потому что он слишком тесно стал с вами общаться. Поручил своим людям "решить проблему". Их, кстати, уже задержали. Четверо отморозков...
- Четверо? - удивился Соликарп, вспомнив кое-что.
- Ну да. Четверо. Щаповские "шестерки", мальчики на побегушках. О-о, а вот, кажется, и ваш рейс объявили! Давайте прощаться, Генрих Геннадьевич.
Они встали и обменялись крепким рукопожатием.
А через час с небольшим полковник ФСБ в отставке Соликарп уже дремал в кресле комфортабельного авиалайнера, уносившего его в далекий Норильск...

Спасибо , почитаем)

Понравилось. Как всегда. Но соседа заподозрил сразу. Ага! "Брал у меня книги"