Короче, я быстро привыкла к тому, что у меня +1 подопечный, и как-то перестала фильтровать базар. Ровно до конца прошлой недели, когда во время прогулки уже изрядно потрёпанный и точно нагулявшийся папа лишился руки, потому что Ульяна слишком бурно махала ей общительным тётушкам на площадке. Вскоре папа и вовсе порвался пополам.
https://deti.mail.ru/easy-resize/120...77504_n_1.jpg/
Моцион наш близился к завершению, я копалась в коляске, утрамбовывая в неё игрушки и прочий хлам, и заодно утешала Ульскую.
Малыш, говорю, ничего страшного, у папы естественная амортизация. Он с тобой наприключался, да и близнецы его потрепали, насмотревшись на тебя. В общем, этот папа кончился. Но ничего страшного, я тебе нового склею...
Монолог мой прервало возмущённое фырканье сбоку. Оказалось, за коляской-танком стоит молодая ячейка общества с ребенком наперевес. Бумажную куклу, ясное дело, не видят, зато меня, утешающую пригорюнившуюся Ульскую, очень даже да. Семью эту я уже видела прежде. Женщина-мать оттуда однажды подкатила ко мне, мечущейся между тремя качелями, чтобы спросить, мать ли я раскачивающимся и вопящим дурниной кулькам. Прям мать? И это все ваши? Все трое? Они что, тройняшки? Я не понимаю, как у вас сил хватает. Вы слишком хорошо выглядите для мамы тройни. Я думала, вы няня, говорила она. Но поскольку я такие беседы обычно не поддерживаю, быстро слилась.
На этот раз молодая мать выступила с обличением:
— Склеить нового папу?!? Так вот зачем ты на детские площадки ходишь! Надела, понимаешь, свои кожаные брюки в облипку!.. Я за тобой давно смотрю, бесстыжая. Хоть бы лифчик одела, а ещё мать называется!..
— Надела, — на автомате поправила я. — Лифчик — надела. Бы. Но мне не на что. И у меня ребёнок страдает — куклу отца порвал, а вы орёте и его ещё больше пугаете. Короче, девушка, с такими проблемами, как ваши, сразу к специалисту. А мы пойдём за скотчем.
Я опрокинула воображаемый стаканчик, свистнула наследниц и покатила домой.
Теперь у нас в арсенале есть три заламинированных в липкую ленту отца и ещё два запасных. А на ту площадку я возвращаться побаиваюсь.
* * *
Застала утром Диктатора моего сердца за сборами: человек Ульяна деловито ходил по кухне и запихивал в пакет из-под хлеба оставшиеся после завтрака быстрые углеводы.
Поскольку я уже привыкла, что Ульский то и дело пакует вещмешок на выход по Серьёзным Малышковым Делам (насмотревшись на мой и Димин рабочие рюкзаки), то значения этому факту не придала. А зря.
Душа моя, говорю, Ульянушка, а куда мы, собственно, идём? Пускать соплю ни ты, ни близнюки не перестали, садик оправляется после вашего почти двухнедельного регулярного посещения, а гулять я как-то не собиралась: проще дома помёрзнуть. В ответ мне молча предъявили магнит с изображением утки, а затем два сапога, надетые, правда, на руки, но так проще, я уже поняла.
Близнецы тем временем пыхтели и материли друг друга в коридоре, помогая надеть комбинезоны и перчатки.
Ну, говорю, ладно. Утки так утки. Только где же я вам найду подснежники посреди зимы? В смысле, может голубей пойдём отравим? (В голове сразу зазвучал бриллиант Лерера «Poisoning pigeons in park», всем рекомендую, кстати).
Ульяна направилась в ванную, достала резиновых уток, добавила их в мешок с хлебобулочными отходами, а затем принесла мне мои кроссовки. В зубах (руки и ноги уже были заняты).
Так началось наше путешествие к пруду в селе Рождествено, который сейчас переживает виток реновации, а потому переполнен скучающими без кормильцев кряквами. Натурально, когда мы туда добрались, я была уверена, что меня сожрут утки, а я даже не успею черкнуть об этом в фейсбук. Детей птицы разумно обходили за километр, потому что дети умеют звукоподражание: вообразите звуки человека, умирающего от туберкулёза. Да, примерно так в исполнении наших гномов звучит ласковое «кря-кря». Хорошо, что свиней поблизости не было. То, как наследницы произносят «хрю-хрю», я всё мечтаю записать и продать какому-нибудь режиссёру хорроров.
Короче, отлично погуляли, заодно девицы нашли единственную лужу на нашем пути, а также впервые услышали колокольный звон (в селе находится очень симпатичная и достаточно старинная церковь). Вели они себя при этом, правда, как укурки на рейвах, но я уже привыкла, что мои дети обожают танцевальную импровизацию (и отдельно — Кита Флинта, вечная ему память).
В общем, завтра опять пойдём.
* * *
Ценить тёплые деньки меня, несомненно, научила подопечная ясельная группа. Летом оно как — трусы поправил, носки надел, тапки натянул и бегом приключаться.
Теперь не так. Теперь, после того как три слишком самостоятельных человека побьются в истерике, запутавшись во флисе, я чуть-чуть помогаю им его надеть. Потом наступает черёд перчаток. Затем — обуви (сами, только сами, не трогай, не подходи, ай, какая я молодец, только правый с левым перепутала, молнию на сапоге в перчатках застегнуть не могу, сними перчатки, надень перчатки), шапок (я шапки не люблю, но девушки сами их надевают и помогать не дают вообще), потом верхнего комбинезона (штрипки на обувь только сами, не тронь, уйди, ах, ничего не получается, жизнь кончена, кстати, сними перчатки, они мешают, надень перчатки).
https://deti.mail.ru/easy-resize/120...9209600_o.jpg/
Фото автора
Затем обычно Ульяна и Варя вспоминают, что оставили в детской самые необходимые игрушки и уходят паковать рюкзаки (вчера вынесли на пленэр все кубики с цифрами, а также конструктор-ёлочку, которую с нескрываемым превосходством собирали и разбирали на площадке раз тридцать). Полина к этому моменту томно падает на пол и всем видом показывает, что лично она погуляла и все равно, что думают окружающие.
Я одеваюсь, проверяю прогулочную сумку, которую Ульская до отказа набивает водой, печеньем, влажными салфетками и чем-нибудь необычным вроде рожков для обуви, и осторожно сообщаю, что мы готовы.
И тут главное ничего не сделать самой: за право открыть и закрыть дверь, вставить и повернуть ключ, выкатить коляску к лифту, открыть и закрыть дверь холла и нажать кнопку лифта у детей обычно разворачивается кровавая бойня.
Дни, когда мы покидали этаж молча, можно пересчитать по пальцам одной руки, и получилось это лишь потому, что Вареника удавалось отвлечь мусорным пакетом, Полину — выносом игрушек, а Ульская погружала лицо в сумку с продзапасами и вела себя как конь с мешком овса на морде.
Дальше — больше. Кнопку вызова лифта все нажимают по очереди, даже если он уже стоит на этаже, запускают адскую машину вниз тоже все (а Ульяна ещё и игрушкой, которую ведёт гулять), открыть и закрыть двери (хотя на них стоит доводчик) должны тоже все трое, и к моменту, когда мы наконец оказываемся на твёрдой земле, я борюсь со стойким чувством, что лично я уже точно погуляла, причём успела ещё и позаниматься зарядкой и поднятием тяжестей.
Тут главное — пережить финальное сражение формата «Должен остаться только один» за право ехать в верхнем прогулочном блоке. Сидеть в нём скучно и неудобно, зато можно вволю поговорить со мной и обсудить все достопримечательности района, остающиеся позади.
Короче, проживая этот фан дважды в день, я часто думаю, что на свете остаётся всё меньше вещей, способных вывести меня из душевного равновесия.
Deti.mail.ru