Нейрологика

Элиэзер Стейнберг – НейроЛогика

В мае в издательстве Альпина Паблишер выходит «НейроЛогика», в которой Стейнберг, профессиональный невролог, находит объяснение странным поступкам, которые люди совершают неожиданно для себя.
https://images.esquire.ru/files/cach...eyrologika.jpg

© Eliezer J. Steinberg.
© перевод на русский язык А.М. Руткевича.
© Издательство Альпина Паблишер, 2017.
Эффект коктейльной вечеринки
Представьте, что вы находитесь в людной комнате на коктейльной вечеринке. Вы стоите в кругу из четырех людей, болтающих о последних тенденциях фондового рынка. Когда разговор становится скучным, ваши мысли рассеиваются. Везде вокруг вас общаются люди, комната наполнена гулом. В этом почти оглушающем хоре голосов вы начинаете прислушиваться к группке людей за вашей спиной. Они обсуждают эклектичность декора, критикуя вкус хозяина, ругают его за занавески и обивку. Ничего интересного. Ваше внимание переключается на группу слева. Там сплетничают о знакомых вам гостях вечеринки. Вы прислушиваетесь. С улыбкой на лице ловите каждую деталь. И вдруг слышите собственное имя. Женщина напротив вас явно обращается к вам, но вы понятия не имеете, о чем она говорила, потому что ваше внимание было занято.
Избирательность внимания в данном случае сводится к так называемому эффекту коктейльной вечеринки. В общем гуле голосов вы выборочно прислушиваетесь к одному из обсуждений, игнорируя все остальные. Как мозг это делает? Ведь комната наполнена звуковыми волнами. Как мозг понимает, какие из них важны? Почему воспринимается лишь один разговор, а все сторонние слова, даже те, что звучат совсем рядом, не попадают в фокус внимания?
Изучение феномена, называемого «невнимательной слепотой», только подтверждает сформулированный выше тезис: сознание фиксирует лишь то, на чем сосредоточено наше внимание. В хорошо известном и очень занятном эксперименте психологи Кристофер Шабри и Дэниел Саймонс показали добровольцам видео, на котором две команды по три человека в каждой играли в баскетбол. Члены одной команды были в белых футболках, а другой – в черных. Добровольцев попросили внимательно следить только за игроками в белом и считать, сколько бросков они делают. После просмотра испытуемых попросили назвать число мячей, а потом спросили, не видели ли они гориллу. В видеоролике горилла (точнее, женщина в костюме гориллы) появилась на поле, обошла игроков, остановилась прямо по центру, посмотрела в камеру, ударила себя в грудь и ушла. Однако около половины испытуемых так увлеклись подсчетом мячей, что гориллу не заметили. Если вам трудно в это поверить, найдите это видео на YouTube и проверьте себя и друзей.
В ходе аналогичного исследования к 15 пешеходам у Корнеллского университета подходил ученый и спрашивал дорогу до якобы нужного ему дома. Во время разговора, когда пешеходы и ученый рассматривали карту, двое мужчин, несущих дверь, проходили между ними (по предварительной договоренности). В это время ученый менялся местами с одним из носильщиков. Таким образом с пешеходом оставался новый человек, интересующийся тем же маршрутом с точно такой же картой в руках. Ученый и его дублер были одеты по-разному, их разница в росте составляла около 5 см, у них были разные голоса. Тем не менее и в этот раз около половины испытуемых не заметили подмены и как ни в чем не бывало продолжили рассказывать, как идти.
Исследование нейробиологических аспектов внимания помогло прояснить механизмы, повлиявшие на результаты этих экспериментов. Когда мы видим или слышим что-нибудь, сенсорные сигналы от наших глаз и ушей перемещаются к таламусу, мозговому центру, который перенаправляет сигналы в слуховую и зрительную кору мозга. Этот процесс можно условно назвать восходящим сигнализированием. В это же время сигналы от мозга посылаются вниз в таламус и даже обратно к исходным сенсорным рецепторам. Это называется нисходящим сигнализированием. Данный процесс обеспечивает фильтрацию входящих сигналов и отбор важных компонентов, а также объединение их в цельную зрительную картину или связный разговор. Можно представить нисходящее сигнализирование как судью, который пытается прервать спор об аварии. Участвующие стороны рассказывают множество подробностей случившегося. Свидетели излагают свои версии событий, предоставляются различные доказательства. Судье поступает слишком много разнородных сведений, но ему хочется выяснить правду. В этом и состоит его задача: он должен соединить разрозненные фрагменты информации с тем, что уже собрано, заполнить пустоты, где это требуется, и с опорой на аналогичный опыт создать логичную историю.
Вот как мозг поступает с потоком сенсорной информации, которую получает ежесекундно. Он принимает данные, оценивает их, определяет наиболее заметные особенности, основываясь на прошлом опыте, и наконец синтезирует все в единое ощущение.
На видео с баскетболистами происходит многое: игроки в футболках неодинаковых цветов активно двигаются, кругом летают мячи, у комнаты есть стены, пол, у каждого игрока – свое лицо. Что здесь важно? Чему мозг должен отдать предпочтение? Учитывая, что задача в том, чтобы считать броски команды в белых футболках, логично, что мозг обратится к нисходящему сигнализированию, чтобы сфокусироваться лишь на этих аспектах. Однако ресурсы мозга, как и судьи, не безграничны. Если активность команды в белых футболках маркируется как самая важная, активность команды в черном определяется как незначимая и потому не доходит до сознания. Черные фрагменты зрительного поля размываются на заднем плане. Не случайно горилла появляется в черном костюме. Поскольку мозг не рассчитывает увидеть ничего важного в черных частях зрительного поля, горилла подсознательно воспринимается как часть фонового шума. В результате 50% испытуемых ее не замечают. Если бы костюм гориллы был ярко-желтым, а не черным, возможно, он бы не слился с фоном и никто из испытуемых не упустил бы гориллу.
Та же система работает и во время эксперимента с пешеходами. Половина из них не заметила внезапной подмены собеседника, потому что отвлеклась на карту. Однако если бы на голове носильщика, заменившего ученого, был ярко-розовый праздничный колпак или если бы он был в костюме Санта-Клауса, то любой пешеход заметил бы подмену. Неожиданное добавление этих деталей вынудило бы мозг счесть их крайне важными. Внешность носильщика обратила бы на себя внимание испытуемых.
По этой же причине на коктейльной вечеринке ваше внимание моментально привлечет фраза вроде: «...И потом она побежала в лифт совершенно голой!». Такое мы слышим не слишком часто. Помимо этого, содержание фразы некоторым может показаться значимым и интересным, и мозг фиксирует сказанное. То же самое относится и к резкому переключению нашего внимания, которое происходит, когда мы слышим, как нас зовут по имени. Мозг считает этот сигнал важным, поскольку уже многократно с ним сталкивался, и вы тут же начинаете искать его источник.
Неврологическое исследование эффекта коктейльной вечеринки, проведенное в 2007 году, фокусировалось на нейронной активности в мозге определенного вида птиц, называемых «зебровыми амадинами», в момент, когда птицы слушали смесь из самых разных звуков. Задача пернатых испытуемых состояла в том, чтобы узнавать знакомые песни других амадин. Однако в то же время группа ученых включала записи с фоновым шумом, в который иногда включался хор птиц иных видов. Это была птичья версия коктейльной вечеринки: птичьи трели звучали со всех сторон (но, к сожалению, коктейлями никого не угощали). Данные об активности мозга птиц оказались невероятно интересными. С одной стороны, было очевидно, что птица слышит звуковую мешанину – в слуховой коре ученые зафиксировали поток разнородных сигналов. Однако каждый раз, когда проигрывался фрагмент знакомой птичьей песни, ослабевали все волны, кроме одной, как если бы амадина находила среди общего гомона один голос и сосредоточенно слушала именно его, причисляя остальные звуки к фоновому шуму. Человеческий мозг работает аналогичным образом: он определяет важность определенного стимула и сосредотачивает свое внимание на нем, считая все остальные раздражители неважными и подавляя их влияние на нервную систему, – и этот процесс, что не удивительно, напоминает систему сопутствующего разряда.
Вывод из всех этих нейробиологических исследований состоит не в том, что мозг фиксирует лишь некоторые фрагменты зрительной или звуковой картины и игнорирует остальные. Мозг воспринимает все, что воспринимают наши глаза и уши (и остальные сенсорные рецепторы). Но информации слишком много. Исследование внимания показывает, что наше подсознание умеет выбирать, какие аспекты этого сенсорного потока действительно важны, и создавать единое, целостное повествование, которое превращается в наш опыт. Тот факт, что вы откликаетесь на собственное имя на коктейльной вечеринке, когда ваше внимание занято другими разговорами, показывает, что что-то все-таки проникает в мозг, даже если вы не знаете об этом. На самом деле мозг получает практически всю информацию, но вот осознаем мы ее лишь частично. Самое время задаться вопросом, что же мы не осознаем и как эти сведения могут повлиять на наше подсознание.
Преодолевая эффект Струпа
Давайте проведем эксперимент. Быстро взгляните на слова ниже и определите цвет шрифта, которым они напечатаны:
https://images.esquire.ru/files/cach...6.059f1b.1.png
Сколько у вас ушло времени на это? Полагаю, не слишком много. А теперь попытайтесь проделать то же самое со списком слов ниже. Повторяю, нужно определить цвет шрифта:
https://images.esquire.ru/files/cach...8.28cfc3.2.png
Вероятно, это задание вы, как и большинство людей, выполняли значительно дольше. Причина, естественно, в том, что цвет самих слов не совпадает с их смыслом. Хотя вы должны всего лишь установить цвета шрифта, значение самих слов отвлекает вас и мешает быстро это сделать. В итоге на вто- рое задание уходит больше времени.
Описанное явление называется эффектом Струпа – по имени Джона Ридли Струпа, психолога, который и придумал этот тест. В последние годы эффект Струпа активно изучается. Как доказали ученые, он проявляется более чем у 99% людей. Контролю он не поддается. Тренировка может чуть повысить скорость нашей реакции, но мы по-прежнему будем гораздо медленнее в случаях, когда цвета слов не совпадают с их смыслом. Эффект обеспечивается воз- никновением в мозге конфликта между воспринимаемыми сигналами. Слова говорят одно, а цвет – другое. Чтобы мы правильно определили цвет, мозг должен разобраться с противоречием – а на это нужно время, следовательно, скорость реакции падает. Это и называется эффектом Струпа. С ним трудно бороться, но есть один действенный способ – гипноз.
Когда загипнотизированные испытуемые пытаются выполнить задание Струпа, они реагируют значительно быстрее. На самом деле они демонстрируют такой уровень профессионализма, что различие между скоростью реакции в обоих случаях практически отсутствует. В состоянии гипноза человек определяет цвет шрифта, не отвлекаясь на значение слов. Он так сосредоточен на задании, что игнорирует противоречие. Иными словами, гипноз может нивелировать эффект Струпа. Гипнотическое состояние блоки- рует конфликт, замедляющий реакцию, но как? Где именно происходит этот конфликт и как в него вмешивается гипноз?
Нейровизуляционные исследования мозга, проведенные при помощи аппарата МРТ и ПЭТ-сканеров, показали, что передняя поясная кора (область, находящаяся ниже префронтальной коры) при выполнении теста Струпа активируется. У передней поясной коры много функций, в их числе обработка эмоций и обеспечение фокусировки внимания. Мы столкнулись с этим в главе 1, когда обсуждали роль этой зоны мозга в обнаружении ошибки в вопросе «По сколько животных каждого вида Моисей взял в ковчег?» Хитрость здесь в том, что вопрос сформулирован так, будто речь идет о Ное, хотя в нем упоминается Моисей. Сходным образом задание Струпа сталкивает ваше цветовое восприятие с восприятием смысла слов. В обоих случаях передняя поясная кора помо- гает устранить противоречие.
Множество исследований передней поясной коры показало, что эта область отслеживает мозговые конфликты. Когда внутри нас борются разные ощущения, как при выполнении задания Струпа, или когда мы обдумываем варианты теста на экзамене, исправляем ошибки либо выбираем подходящее слово из нескольких, что пришли на ум, передняя поясная кора активно трудится. Она отвечает за разрешение подобных ситуаций, каждая из которых требует отслеживания конфликта.
Если гипноз способен подавить эффект Струпа, возникающий в передней поясной коре, логично предположить, что гипноз как-то влияет на эту область. Так как же он вписывается в нейрологическую картину? Джон Грузелье, нейробиолог и психолог, провел эксперимент, отвечающий на этот самый вопрос.
Используя метод оценки, называемый стэнфордской шкалой восприимчивости к гипнозу, Грузелье подобрал испытуемых, на которых гипноз оказывает наибольшее воздействие. Затем они дважды прошли тест Струпа, один раз в нормальном состоянии, второй – под гипнозом. В обоих случаях Грузелье следил за их мозговой активностью с помощью аппарата МРТ.
У загипнотизированных испытуемых обнаружилась значительно более мощная активность передней поясной коры. Такой результат противоречит ожиданиям. Мы предполагали, что активность передней поясной коры после гипноза уменьшится, поскольку мозг не сможет обнаружить противоречие и сфокусируется лишь на цвете шрифта. Однако же передняя поясная кора, центр разрешения конфликтов, судя по всему, работает сверхурочно. Так как же загипнотизированные испытуемые побеждают эффект Струпа?
На этом этапе Грузелье сделал еще одно открытие. У контрольных испытуемых (не подвергшихся гипнозу) передняя поясная кора работала вместе с лобной долей – две эти области вступили во взаимодействие. Предположительно, передняя поясная кора мозга испытуемых из контрольной группы подсознательно находит противоречие и сообщает о нем лобной доле. Благодаря этому члены контрольной группы осознают сложность теста Струпа, и это их затормаживает. Следовательно, они реагируют медленнее, если цвета шрифта и смысл слов не соответствуют друг другу.
Однако у загипнотизированных испытуемых наблюдается совершенно иная мозговая активность. Передняя поясная кора работает в одиночестве. Лобная доля ведет себя тихо. Две эти области не сотрудничают. Грузелье установил, что гипноз отсоединяет процесс подсознательного отслеживания конфликтов, проходящий в передней поясной коре, от сознательного анализа, который предпринимает лобная доля. Следовательно, лобная доля не получает сообщения о том, что передняя поясная кора обнаружила конфликт между смыс- лом слов и цветом шрифта. Передняя поясная кора фиксирует, что ее сообщение не дошло до адресата, и начинает работать с большей силой. Вот почему аппарат МРТ регистрирует повышение активности в этой области. Передняя поясная кора не знает, что доступ к лобной доле заблокирован, и потому всеми силами пытается донести до нее сообщение, которое та игнорирует.
Гипноз подавляет эффект Струпа не потому, что мешает отследить конфликт, но из-за того, что не дает о нем сообщить, разрывая связь между областями, которые должны взаимодействовать. Вдумайтесь, что это значит. Отделяя работу передней поясной коры от работы лобной доли, гипноз изменяет механизмы обработки наших чувств, обнаружения конфликтов, устранения ошибок. Грузелье считает, что именно поэтому загипнотизированные люди совершают такие поступки, на которые при иных обстоятельствах никогда бы не пошли.
Гипноз меняет схему обработки информации, поэтому влияние, которое он оказывает на людей, столь велико. Идеи, получаемые во время гипнотического транса, не подвергаются скрупулезному сознательному анализу, который проводит лобная доля. Как говорит Грузелье, именно по этой причине человек под гипнозом способен на смешные поступки – например, может поверить, что борется с соколом, и порвать на себе рубашку. Несмотря на то что упоминание о соколе вступает в конфликт со зрительным восприятием (ведь поблизости никакого сокола нет), сознание моего друга ничего не знает об этом конфликте, и его воображение ликвидирует информационные пустоты. Сознательная защита подавляется, а гипнотические идеи просачиваются в мозг. Они очень влияют на человека, он уязвим перед ними, но до какой степени?
Как мы уже видели, гипнотические идеи проникают в сознание незаметно и оказывают на него воздействие, подобно подсознательным сообщениям. Здесь есть интересная предыстория, которая может пролить свет на вопрос о том, как это влияние может сказаться на нашем поведении.