«Памятник Колчаку не должен был появиться в Иркутске»
Это какое-то издевательство над здравым смыслом. К примирению не может привести сооружение памятников кровавым палачам, будь они красные или белые
На прошлой неделе большой резонанс в Иркутске вызвало известие о том, что в суде рассматривается иск о демонтаже памятника Колчаку. 21 мая состоялось первое заседание в Кировском районном суде по коллективному иску от 26 иркутян о демонтаже памятника и других памятных знаков Колчаку. В социальных сетях и в СМИ зазвучали радикальные высказывания, дошло даже до скрытых угроз в отношении истцов.
О ситуации с памятником Колчаку корреспондент ИА Красная Весна побеседовал с Сергеем Язевым — иркутянином, доктором физико-математических наук, директором астрономической обсерватории Иркутского государственного университета, профессором физического и географического факультетов Иркутского государственного университета.
Сергея Язева никак нельзя отнести к сторонникам коммунистической идеи, считающим большевиков безгрешными, а все их действия полностью правильными. Но и в ряды радикальных антикоммунистов, превозносящих любого деятеля белого движения, он совершенно не вписывается. Тем интереснее узнать его мнение.
Корр.: Сергей Арктурович, как Вы относитесь к тому, что в Иркутске стоит памятник Колчаку?
С.Я.: Мое отношение к наличию памятника Колчаку скорее отрицательное. Я считаю, что этот памятник не должен был появиться в Иркутске. Всё, что мне известно о Колчаке, заставляет меня считать его человеком, не достойным памятника.
Корр.: На чем основана Ваша позиция? Можете охарактеризовать Колчака?
С.Я.: Мне известно о том, как вели себя колчаковцы по отношению к сибирскому крестьянству, когда десятки тысяч человек были зверски убиты, множество людей погибло и замучено. Колчаковцы грабили деревни, отвратив от себя сибиряков. Известна связь Колчака с Японией — по сути, он сотрудничал со злейшими врагами России, с интервентами, зверствовавшими на территории нашей страны. Благодаря Колчаку утрачен золотой запас страны.
Он оказался, с моей точки зрения, совершенно бездарным правителем и никудышным полководцем, настроившим против себя всё население востока страны. Ленин писал, что советская власть должна быть благодарна Колчаку за то, что Сибирь повернулась к красным. Не потому, что здесь хотели утвердить советскую власть, а потому что в глазах сибиряков красные оказались лучше колчаковщины (колчаковщина оказалась хуже). Характерно, что никто Колчака особо не защищал. По моим представлениям, Колчак — это палач Сибири.
Как известно, он был признан преступником, и даже в 1999 году этот статус не был отменен. Думаю, что это справедливо, не вижу оснований для отмены этого статуса.
Корр.: Существует позиция, что памятник Колчаку способствует примирению в обществе. Как Вы считаете, это так?
С.Я.: В истории с Колчаком присутствует незримо (а порой и явно) следующий момент. Колчака поддерживают люди, плохо относящиеся к советской власти, большевикам и социалистической революции. Я предполагаю, что они исходят из принципа — враг моего врага — мой друг. Если человек воевал против красных, — значит он хороший, достойный памятника. Я думаю, что это ущербная логика. Это та же самая логика, которая приводит некоторых людей к поддержке негодяев типа Осамы бен Ладена или Бандеры, воевавших против советских войск. При этом почему-то закрываются глаза на кровавые преступления против человечности, которые совершали эти персонажи.
Мне представляется, что в Сибири никакой НКВД не сравнится с Колчаком по числу невинных жертв. Поэтому для меня возведение памятника Колчаку — это то же самое, как если бы кто-то вдруг на частные деньги поставил бы в Иркутске, например, памятник Берии. Не спросив никого. А потом говорил бы, что памятник — это история, и сносить памятники — это вандализм. Я специально привожу этот пример, чтобы было понятно, как я отношусь к этому памятнику.
И когда мне говорят, что этот памятник должен заставить примириться потомков былых противников в гражданской войне, мне кажется, что это какое-то издевательство над здравым смыслом. К примирению не может привести сооружение памятников кровавым палачам, будь они красные или белые. То, что Колчак воевал с Красной Армией, не может оправдать его зверств по отношению к сибирскому населению, виселиц, на которых погибли многие сибиряки. И меня не убеждают доводы в том, что "а тогда не должно быть памятников Ленину, Свердлову и т.д.". Это другой вопрос, и совершенно не касается наличия памятника Колчаку.
Я не стал бы возражать против установки памятника кому-нибудь из белого движения, не запятнавшего себя позором палачества по отношению к собственному народу. Но это (для меня) был бы явно не Колчак. То, что его расстреляли, не делает этого человека достойным, лучше он от этого не стал. Я думаю, что потомки десятков тысяч человек, которых расстрелял, повесил и изнасиловал режим Колчака, не обрадовались открытию этого памятника.
Корр.: Как Вы относитесь к тому, что 26 иркутян обратились в суд с требованием демонтажа памятника Колчаку и других памятных знаков?
С.Я.: Как минимум, я отношусь к этому с пониманием. Я допускаю, что для кого-то сам факт существования памятника палачу является оскорбительным. Честно говоря, я не знаю, следует ли его сносить. В чем действительно уверен, так это в том, что не следовало его ставить. Или, как минимум, ставить его следовало в том случае, если городской референдум поддержал бы это решение явным большинством голосов. Если бы меня в свое время спросили, я бы, конечно, проголосовал против установки этого памятника.
Но теперь он уже стоит, и я понимаю, что его снос может вызвать обострение в обществе, потому что, как оказалось, есть немало людей, которые, видимо, искренне думают, что Колчак был достойным человеком, похожим на артиста Хабенского. Этим людям жалко Колчака, потому что его расстреляли. Мне не хотелось бы обострения в обществе. Но я не могу забыть, что Колчак убил десятки тысяч человек — не красноармейцев, а простых крестьян и горожан, жителей Сибири. Думаю, что 26 иркутян тоже об этом помнят и предполагаю, что именно это явилось причиной подачи иска.
