Жила-была на свете Дверь.

Жила-была на свете Дверь.
Одета в чёрный дерматин, как вестник смерти и потерь, она мечтала расцвести, поверить в счастье, полюбить, с петель сорваться и уйти…
Ей надоело вечно быть преградой на чужом пути…
Но годы шли.
Скрипела Дверь, свирепо клацала замком, глазком глядела, словно зверь на тех, кто был ей не знаком, слегка разбухла — годы всё ж…
Когда хозяин приходил, втыкая ключ, как в сердце нож, она из всех двериных сил сопротивлялась: «Не возьмёшь!», зажав замочный язычок
в щели дверного косяка.
Хозяин бил её плечом, ругаясь матом, и пока пинал ногой, кричал: «Ну, всё! Достала рухлядь! Завтра в лом!»
Она же морщилась: «Осёл! Ты, верно, выжил из ума… Как без меня оставишь дом? Да я б давно ушла сама, но кто, коль я уйду, скажи, квартиру станет сторожить? А значит, в корне ты не прав, ко мне не чувствуя любви…» - и с каждым днём сварливый нрав, скрипя, старалась проявить.
Однажды в полдень мужики в зелёных робах, как Гринпис, другую Дверь за косяки держа, на лифте поднялись.
Недолго длилась канитель. Сказали ироды: «Ништяк!», и сняли старую с петель, ломами выдрали косяк…
На месте бабушки теперь стоит, металлом серебрясь, крутая новенькая Дверь.
Старушку ж, выставили в грязь, к помойным бакам прислонив…
Сбылась мечта сварливой скво — свобода! Только отчего так этот мир несправедлив? Ведь вот она — венец красы, и даже старый дерматин
в слезинках утренней росы, невинной свежестью блестит…
А то, что ей немало лет, так ведь известно всем давно — чем старше, тем ценней вино, и для любви препятствий нет.
Конечно, проще бы рассказ закончить тем, как мальчик злой взял зажигалку… вспыхнул газ… и Дверь осыпалась золой…
Но всё ж добрей бывает явь: и как-то утром «Жигули» старушку-ветреницу взяв, с собой на дачу увезли.
Хозяин новый, освежив, подкрасив, ласково шепнул: «Ну, что, подруга, будем жить? Давай, садись на петли, ну…»
С тех пор она живёт в любви, вишнёвый сад ей новый дом, с пригорка ей открылся вид на пруд, и поле за прудом, а у крыльца цветёт сирень…
И вот что важно — верь, не верь, но нараспашку целый день стоит незапертою Дверь.
С её наружной стороны убор, (не подыскать слова!) — над новым косяком дверным резной наличник в кружевах.
И петли больше не скрипят, а песню нежную поют, впуская бойких пацанят в просторный комнатный уют.
А в небе носятся стрижи…
к хозяйской кошке кот рябой пришёл мурлыкать…
Это — жизнь!
И сотни раз: всё — жизнь!
Всё жизнь!
И нескончаема любовь!..

© Ник Туманов