"...Чтоб к штыку приравняли перо"
К сожалению, я не из тех, кому везёт.
И из двух одинаковых на вид яблок обязательно выберу то, которое червивое. А из двух возможных дорог поеду по той, на которой "пробки". Если же положить передо мною два пистолета (один заряженный, а другой - нет), то... Ладно, довольно.
Не стану продолжать, вы и так все поняли, я надеюсь. Но однажды мне все-таки повезло.
Я встретил на своем жизненном пути одного мудрого прокурора...
Незадолго до Нового года
- Вот ты говоришь - работа у тебя сложная, неблагодарная. А чего ж тогда в полиции не остался?
- Ну, Михал Семёныч... Вы же знаете, я никогда не хотел быть частью Системы. Приспосабливаться подо всех и каждого...
Отставной районный прокурор Гроссман хитро посматривал на меня сквозь толстые стекла очков. Я хорошо знал этот его "фирменный" взгляд с прищуром, и эти седые усы, по-особенному шевелившиеся, когда их обладатель улыбался.
- Да, у частного детектива - нелегкий хлеб, - заметил Гроссман. - Ты ведь пришел со мною о чем-то посоветоваться? Так я тебя слушаю.
Я коротко поведал Михаилу Семеновичу историю моего клиента, Павла Петровича Шмакова.
- Журналист на пенсии, говоришь? И в каком издании он работал?
Я назвал несколько газет и журналов, с которыми в свое время сотрудничал Павел Петрович.
- Не слыхал. Впрочем... Я мало интересуюсь прессой. И он опасается за свою жизнь, потому что кто-то каждый год присылает ему елочные игрушки, я правильно понял?
- Да. Каждый год, в самом конце декабря. То есть, накануне праздника. Уже шесть лет подряд.
- М-да... Странно, конечно, - произнес Михаил Семенович. - Да и в полицию твой клиент правильно не пошел: засмеют. Они вообще у нас - любители посмеяться... А скажи-ка, Веня - игрушки эти ты сам видел? Они одинаковые или разные?
- Разные, Михал Семеныч. Стеклянный шарик со снежинками внутри, снеговик, елочка, корабль с парусами, большая звезда и, наконец..., - тут я сделал паузу.
- Что - "наконец"? - поторопил меня Гроссман.
- Смерть, Михал Семеныч. Стеклянная смерть с косой.
***
По дороге к дому Шмакова я мысленно проанализировал весь свой разговор с отставным прокурором.
Когда мы с ним только познакомились (я еще работал в аналитическом отделе ГУВД), мне он, честно говоря, понравился не слишком: поучал- подтрунивал и вообще - всячески выпендривался. Так мне тогда по молодости казалось...
По прошествии лет, когда судьба неоднократно сводила нас по работе, я понял, что Михаил Семенович - человек неординарный. Хотя и открытым его тоже нельзя было назвать. Он свои советы никому и никогда не навязывал. Но помощь его порою бывала неоценимой.
Припарковавшись, я запер дверцу своей видавшей виды "Лады" и направился к подъезду. В дверях столкнулся нос к носу с ряженой парочкой - Дед Мороз и Снегурочка.
Ну конечно, праздник уже на носу, и кому-то из детишек захотелось подарков пораньше...
Я вышел из лифта и постучал в дверь квартиры Шмакова (старик не признавал электрических звонков). Ответа не последовало.
Я вытащил мобильник и набрал номер Павла Петровича. Где-то в глубине квартиры заиграла тихая мелодия... И только. А ведь мы договаривались ровно на половину третьего!
Зная болезненную пунктуальность Шмакова, я забеспокоился. И решился позвонить своим бывшим коллегам...
- Штыком в спину, значит? Необычно...
Я вновь сидел в уютной квартире Гроссмана. Меня бил озноб, и даже специальный травяной настой, приготовленный Михаилом Семеновичем, никак не мог помочь.
- "Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо, с чугуном чтоб, и с выделкой стали о работе стихов, от Политбюро - чтобы делал доклады Сталин!" Знаешь такие строки, Веня?
- Маяковский, кажется? - решил я блеснуть своей литературной эрудицией.
- Верно, он. Владимир Владимирович... А ведь твой Шмаков был журналистом, так? То есть, акулой пера?
- Да. И Маяковского, кстати, тоже уважал. Он вообще был такой... насквозь советский. Не представляю, кто бы мог желать его смерти.
Зазвонил мой сотовый.
- Веня? Это Рушинский.
- Игорь? Ну, что скажешь?
- Кажется, нашли их машину, в переулке. Они ее завести не смогли, из-за мороза, я думаю. "Жигуль" такой старенький, шестой модели, но необычного цвета - синий "металлик". Видимо, бросили и пешком пошли...
- Хорошо, спасибо, Игорек. На связи!
Выслушав меня, Михаил Семенович неопределенно пожал плечами.
- Значит, вы исходите из того, что убийц было двое, и это - те самые Дед Мороз со Снегурочкой, с которыми ты столкнулся в подъезде?
- Получается так. Мои сделали поквартирный обход - малолетних детей всего двое, и оба сейчас отсутствуют: один мальчик в больнице, другой - гостит у бабушки. К кому тогда приходили эти типы? К тому же, я запомнил одну примету у Снегурочки - сережки в виде черепов. Согласитесь, странно.
- Соглашусь. Вот ты сказал - "мои". Все еще тоскуешь по прежней работе? И, кстати, почему они вообще согласились делиться с тобой информацией, раз ты уже в ГУВД не работаешь?
Я замялся.
- Понимаете... Я... чувствую моральную ответственность. Деньги-то за услуги со Шмакова я уже взял. Обещал выяснить, кто ему угрожает и почему.
- Так верни деньги родственникам, и все дела, - сказал Гроссман.
- Некому. Возвращать некому. Шмаков был одинок.
***
Я и сам не знаю, почему не сказал Гроссману о том, что мои бывшие коллеги по ГУВД сами попросили меня помочь в расследовании убийства.
Игорь Рушинский, с которым мы долгое время делили один кабинет, сказал, что возьмет на себя все формальные переговоры с начальством по этому поводу.
"Ты ведь у нас был лучшим, Веня. И потом - ты был знаком со Шмаковым. Тебе и карты в руки..."
Карты-факты... Их, на первый взгляд, было у нас хоть отбавляй. Но это только на первый взгляд...
Кто-то на протяжении ряда лет присылал пенсионеру Шмакову елочные игрушки под Новый год. Пенсионер Шмаков обратился по объявлению в газете к частному детективу Вениамину Смирнову (то есть, ко мне) с просьбой выяснить, кто этот таинственный отправитель и не исходит ли от него какая-либо угроза.
Но детектив Вениамин Смирнов с поручением не справился - пока он (Смирнов) бегал за советом к своему доброму знакомому, прокурору в отставке Гроссману, кто-то пенсионера Шмакова убил.
Версия об ограблении отпала сразу - убитый жил весьма небогато, да и ничто не указывало на попытку что-либо найти в его квартире. Пропали только те самые елочные игрушки (о них я, кстати, добросовестно рассказал своим бывшим коллегам).
Убийц, судя по всему, было двое, и они были переодеты новогодними персонажами. Несколько странным выглядело орудие убийства - четырехгранный штык к винтовке Мосина, так называемый "игольчатый".
Отпечатков убийцы не оставили, зато бросили в ближайшей подворотне машину "Жигули", которая, по всей видимости, не завелась на морозе. Машина числилась в угоне - ее владелец, рыночный торговец Рустам Мамедов, подал заявление по месту жительства.
- Убили Шмакова около двух-тридцати, так? Так. А этот самый Рустам подал заяву об угоне в половине четвертого.
- Ну?
- Не кажется ли тебе, Веня, что он им время дал, убийцам этим? А?
Я пожал плечами.
- Не знаю, Игорь. Пробей этого торгаша, надави на него... Может, и расколется, - предложил я. - Хотя... Какого черта ему Шмакова-то убивать, что их вообще могло связывать? Меня гораздо больше игрушки эти занимают. Кто их Шмакову присылал и зачем? Особенно последняя... Смерть с косой. Недетская какая-то игрушка. Я уверен - ни в одном нормальном магазине такое не купишь. Значит - на заказ сделанная, специально. Отсюда и мотив вырисовывается...
- Во как! И какой же?- заинтересовался Рушинский.
- Месть, Игорек. Месть. Убийца хотел, чтобы Шмаков твердо осознавал, кто и за что его собирается убить . Вот только... Почему же он в полицию не пошел?
- Так ты же сам объяснял - боялся, что засмеют, мол... Хотя... Мы бы все равно проверили. Смех смехом, а Шмаков - уважаемый человек...
Я призадумался.
- Да нет... Похоже, не только в этом дело. Возможно, что Шмаков боялся не ваших насмешек, а...
Игорь аж заерзал на стуле.
- Чего?
- Разоблачения. Допустим, он сам некоторое время назад совершил какое-либо... противоправное действие. И не хотел, чтобы правда выплыла наружу. А с частным детективом всегда полюбовно договориться можно. Как тебе версия?
Рушинский скривился в ухмылке.
- Бездоказательно. Одни предположения, Веня. Одни предположения...
В дверь кабинета постучали. На пороге появился молодой лейтенант-оперативник.
- Игорь Васильевич, наши умельцы пароль подобрали к ноутбуку убитого Шмакова.
- Так, и что там?
- Статьи там интересные. Про чиновников, и всё такое. Они вам на почту скинули, посмотрите.
- Хорошо, Илюш, спасибо. Свободен.
Оперативник ушел.
- Ну-с, что там у нас?.. - Рушинский открыл свой лэптоп и на несколько минут погрузился в чтение.
- Общие слова... "Система прогнила и требует капитального ремонта. Но никто не хочет этого замечать. Как известно, любая структура стремится к сохранению самой себя и к разрастанию, и она, структура, пытается доказать всем свою нужность, свою необходимость...", - Игорь вздохнул. - Нет, это не может быть мотивом для убийства: никаких фамилий, никаких фактов.
- Разгадка - в этих игрушках, Игорь. Их не зря присылали Шмакову. Хотели ему о чем-то напомнить, намекнуть на что-то.
- На что?
- Да откуда я знаю! Но копать нужно именно в этом направлении! Я еще раз посоветуюсь с Гроссманом.
***
- Допустим, Веня, ты прав. И игрушки эти действительно имеют смысл... Как ты это докажешь?
- Да в том-то и дело, Михал Семеныч, что - никак!
Гроссман подошел к окну и распахнул ставни. В комнату ворвался свежий морозный воздух.
- Сколько лет уже живу на свете и всё никак не перестаю удивляться. Природа... Зима... Снег... И годы летят... И столетия... Как странно, и, вместе с тем, как логично все устроено.
- Это вы о чем, Михал Семеныч?
- Да я о системе... О чем же еще-то, Веня? Мне кажется, тебе нужно как следует изучить биографию этого твоего клиента, Шмакова. Киллеры случайных людей не убивают...
Через несколько дней Игорь сиял как начищенный пятак.
- Ну что, тряханули мы этого рыночного торгаша, Вениамин. У которого тачку угнали.
- И?..
- Не поверишь - сознался!
- В чем - в убийстве?
Рушинский посмотрел на меня как на идиота.
- Нет, конечно. В том, что отдал машину под давлением.
- Под чьим давлением?
- Он не знает. Вечером, в темном переулке, на него налетели двое, мужик и баба. Приперли к стене, угрожали оружием - то ли заточкой, то ли еще чем...
- Штыком, - подсказал я.
- Ну... Наверное. Так вот, налетели и вежливо так "попросили" ключи от его "Жигуленка". Сказали, что заяву об угоне он подать может, но не раньше, чем в половине четвертого следующего дня. В противном же случае... Они, вроде, о дочке его говорили - знают, мол, в какую школу она ходит, и так далее. Ну, он и... Испугался. Тем более, что рыльце у него в пуху - на его рыночной точке нелегалы работают, его дальние родственники.
- Он их запомнил, этих угрожавших?
- Почти нет. Темно было. Вроде без акцента говорили. Парень высокий, девка пониже... Лица, говорит, злые были...
- О да! По этой примете полгорода сразу пересажать можно! - усмехнулся я. - Тут вот мне Михал Семеныч идею подкинул - проверить как следует биографию убитого Шмакова.
- Он что, считает - мы сами до этого не додумались? И вообще, Вень, напрасно ты делишься ходом расследования с кем ни попадя...
Я вспылил.
- Это ты про кого так - про Гроссмана?! Да он - ветеран правоохранительных органов, у него все стены почетными грамотами увешаны!
- Да ладно, не кипятись! Ты мне лучше вот что скажи - Шмаков твой как на тебя вышел?
- Я ж тебе говорил уже - по газетному объявлению!
- Глупо как-то, ты не находишь? Такой жизненно важный вопрос для него и - по объявлению... Ведь не за подружкой он тебя проследить просил!
- Мне, Игорь, это тоже в голову приходило. Но теперь у Павла Петровича уже ничего не спросишь.
Рушинский полез в ящик своего стола.
- Вот, кстати... Фотоальбом господина Шмакова. Один-единственный, в кладовке пылился. Ну там, всякие дедушки-бабушки, дяди-тети, как я понимаю. Поизучать не желаешь?
- С чего бы?
- Ну, я не знаю... Так, для очистки совести. Ведь, по мнению Гроссмана, разгадка убийства - в прошлом Шмакова, так? Я взял альбом - не очень-то увесистый - и пообещал подробно просмотреть его дома. После чего мы с Игорем расстались.
Я вернулся в свою контору - в конце концов, у меня были и другие клиенты, кроме покойного Шмакова. Тут-то меня и ожидал сюрприз...
Когда я поднялся на второй этаж обшарпанного здания и отпер ключом двери своего небольшого офиса, за мною по лестнице поднялся человек - средних лет и весьма неприметной наружности. Он приподнял свою шляпу в знак приветствия.
- Простите... Это ведь вы - Вениамин Смирнов?
- Допустим. Чем обязан?
- Мы могли бы поговорить у вас в кабинете?
Я поколебался.
- Хорошо, проходите. Располагайтесь.
Незнакомец занял один из свободных стульев у стола. Я снял пальто и, бросив его на потертый кожаный топчан, сел напротив визитера.
- Моя фамилия - Сорокин. Виктор Эдуардович Сорокин. Я был дружен с покойным Павлом Петровичем Шмаковым. Он ведь обращался к вам за помощью?
- Да. А вы откуда об этом знаете?
- От него же самого, - ответил посетитель. - Павел звонил мне за день до... До трагедии.
- Можно спросить, о чем вы разговаривали?
- Я для того и пришел, чтобы вам рассказать... Он просил меня, если с ним что-то случится, прийти к вам.
- Так, интересно... Вы чаю хотите? На улице холодно, может, согреетесь?
- Благодарю, не откажусь.
Я встал и принялся священнодействовать с электрическим чайником и чашками.
- Что конкретно рассказал вам Павел Петрович?
Собеседник кашлянул в кулак.
- Ну, если быть точным... Он кого-то боялся. Кого-то, с кем он был знаком.
- Он называл имя?
- Имя? Э-э... Нет, что вы! Конечно, нет. Просто... Он был уверен, что если... Если вы не сумеете остановить того, кто ему угрожает, то сможете хотя бы отомстить...
- Он так и сказал?
- Да... Так он и сказал.
- Что-нибудь еще, Виктор Эдуардович?
Сорокин достал носовой платок и вытер вспотевший лоб, хотя в комнате вовсе не было жарко.
- Да нет, вроде бы. Я могу идти?
Я пожал плечами.
- Идите. С наступающим вас.
Сорокин встал, как-то по-старорежимному раскланялся и удалился, оставив меня в некотором замешательстве.
Глянув на часы (до конца рабочего дня, который я сам же себе и назначил, оставалось еще время), я стал рисовать на листе бумаги схему.
В центре расположил квадрат с надписью "Заказчик", протянул от него линию к квадрату "Шмаков" и, наконец, соединил отрезком квадраты "Заказчик" и "Исполнители".
Вопросы, вопросы, вопросы... Всё ли рассказал мне невесть откуда взявшийся Сорокин? До конца ли откровенен был с моими коллегами торговец Мамедов? Почему киллеры использовали столь странное орудие убийства? И, наконец, что означали эти елочные игрушки, которые Шмаков получал каждый раз накануне новогоднего праздника?
От дум меня отвлек звонок на мобильный. Это был Игорь.
- Веня, ты еще в конторе? Приезжай, тут у нас труп!
- Труп? А я здесь причем?
- Если бы ты был ни причем, я бы не звонил. Короче, жду..., - он скороговоркой произнес адрес и дал отбой.
Игорь встретил меня на подступах к месту происшествия. Вместе мы нырнули под ленту полицейского заграждения, и я в свете фар увидел на снегу лежащего лицом вниз человека. Темно-коричневая шляпа откатилась чуть в сторону, а вокруг головы расплывалось кровавое пятно.
- Он был у меня около часа назад, - сказал я. - Его фамилия Сорокин.
- Знаем, - мрачно сообщил Игорь. - Вот его паспорт, - он достал из куртки документ. - А в кармане у него мы нашли записку с адресом твоей конторы. Зачем он приходил?
Ответить я не успел - к нам стремительно приблизились двое в кожаных плащах.
- Кто тут старший? - спросил один.
Мой друг достал удостоверение.
- Майор Рушинский, спецотдел ГУВД. В чем дело?
- Военная прокуратура. Мы подключаемся к расследованию и хотим осмотреть место убийства.
- Военная прокуратура? А вам-то что здесь понадобилось?
- Убитый Сорокин только недавно уволился из рядов вооруженных сил. Он занимал важный пост в хозяйственном управлении Минобороны.
"Вот никогда бы не подумал, что он - военный...", - чуть не вырвалось у меня.
- Откуда вы вообще узнали про убийство? - задал Игорь резонный вопрос.
- Вообще-то мы не обязаны отвечать... Был анонимный звонок.
- Понятно. Хорошо, коллеги, можете осмотреть тело. Вон стоит наш эксперт, он вам поможет...
Утро 31-го декабря 201.. года
Настроение у меня было далеко не праздничное. Загадка смерти Павла Петровича Шмакова не давала мне покоя.
В деле появился уже второй труп (Сорокина, как выяснили эксперты, убили ударом по голове - кусок арматуры валялся неподалеку от тела), а основная версия все никак не выстраивалась.
Посетивший меня Сорокин (как оказалось - подполковник в отставке и зам по снабжению тыла нашего округа) был убит возле своего дома, спустя меньше часа после нашей встречи. Затем некто позвонил в военную прокуратуру (!) и сообщил дежурному об убийстве.
Случайный свидетель (пьяный бомж) видел неподалеку от места преступления двоих, одетых в костюмы Снегурочки и Деда Мороза. Если честно, меня уже начали "доставать" эти вездесущие киллеры. Ну ладно - Шмаков, кто-то заказал его им. Но Сорокин?.. Его-то за что? Только за то, что он со мною пообщался? Так ведь не сообщил ничего ценного.
В расстроенных чувствах я налил себе рюмку текилы и, усевшись на диван, принялся изучать семейный фотоальбом Шмакова (о котором, честно говоря, подзабыл немного в свете текущих трагических событий).
Уныло переворачивая листы из плотной бумаги, я думал о своем. Об аренде конторы (которую трудно оплачивать из-за недостатка клиентуры), о ремонте своего старого авто (который уже нельзя было откладывать) - да мало ли о чем еще...
Я захлопнул альбом... И решил прогуляться по просторам Интернета.
Шмаков Павел Петрович упоминался там немалое количество раз. Я открыл страничку военно-патриотического журнала, с которым некогда сотрудничал мой покойный клиент. Полез в архив номеров... И наткнулся на интересное фото. Четверо на фоне двухэтажного здания, крыша которого укрыта снеговой шапкой.
А мое внимание привлекли две детали. Во-первых, машина марки "Жигули", шестой модели, на заднем плане (цвет - синий "металлик"). А во-вторых - вывеска над входом. Вернее, та ее часть, что попала в кадр. Четыре буквы... "...ТИНА"
- Что еще за "ТИНА" такая? - пробормотал я. И тут же понял...
- Черт, Венька! У нас - Новый год на носу, а ты со своими версиями! - ворчала трубка голосом Игоря Рушинского. - Да-да, хорошо, выясню... Позвони мне завтра... А лучше - послезавтра. Давай, старик, с наступающим!..
2-е января 201.. года
- Пансионат "Бригантина", находился в сорока километрах от нашего города, и числился за Минобороны СССР с пятидесятого по девяносто первый год. Затем - продан какому-то кооперативу и оборудован под казино. А сейчас вообще выкуплен частными лицами. В последние десять лет существования пансионата, то есть в период с восемьдесят первого по девяносто первый, директором его был некто по имени Эдуард Иннокентьевич Сорокин. Ума не приложу, Веня - как ты докопался до этой "Бригантины"?
- Интернет, Игорь. Снимок из журнала, датированный восемьдесят восьмым годом. И четверо мужчин. А также "Жигули"-шестерка, такая же машина, как и у торговца Мамедова. Вот, полюбуйся.
Я достал распечатанное на лазерном принтере фото и выложил его на стол перед Рушинским.
- Никого не узнаешь?
- Так, так. Постой..., - Игорь взял лупу и приступил к более тщательному изучению группового портрета. - Если мне не изменяет зрение, второй слева - это Шмаков, только намного моложе...
- Ага. Почти на три десятка лет.
- Справа от него... Я не уверен, но... Очень похож на второго нашего потерпевшего, на Сорокина. Двух других не знаю.
- А фамилия директора пансионата - тоже ведь Сорокин?
Рушинский даже ударил ладонью по столу - от наплыва чувств.
- Пари держу, что это - отец убитого Сорокина! Погоди-ка, мне нужно сделать несколько звонков. И... э-э-э... ты в коридоре не подождешь? Сам понимаешь, Вень - ты уже не действующий сотрудник, и всё такое... Без обид?
Вернув меня через полчаса из коридора, Игорь принялся рассказывать:
- Короче, этот Сорокин Виктор служил в восемьдесят седьмом году в разведроте ВДВ и был легко ранен под Кабулом. Его отец, ныне покойный, пристроил его к себе в пансионат на реабилитацию. В этом же пансионате отдыхал и убитый Шмаков. Я отсканировал твоё фото и отослал... В общем, отослал своему знакомому из Минобороны. И знаешь, кто эти двое, на снимке, рядом с нашими убитыми?
- Теряюсь в догадках, - развел руками я.
- Антон Касьянов и Салех Мамедов. Первый - лесник соседнего с пансионатом охотохозяйства, а второй - боевой офицер, тоже проходивший в пансионате реабилитацию. Салех - отец Рустама Мамедова, нашего торгаша, у которого киллеры "Жигуль" угнали!
- И все это ты выяснил за полчаса? - скривил я удивленно губы.
Игорь в ответ наставительно поднял вверх указательный палец.
- Надо знать, кому звонить!
- И что нам это дает? Рустам соврал? На самом деле, он отдал им машину добровольно?
- Не знаю, не знаю... И все же - почему твое внимание привлек именно этот снимок, а, Вень?
- Я вспомнил про одну из елочных игрушек, присланных Шмакову. Кораблик с парусами. Бригантина...
3-е января
Теперь значение присланных Шмакову "подарков" становилось понятнее. Шарик со снежинками - зима, снеговик и елочка - праздник, канун Нового года. Звезда и парусник - намек на пансионат Минобороны с конкретным названием. Ну, и смерть...
Все эти соображения я не замедлил изложить Игорю. Тот только усмехнулся.
- Все это здорово, Веня. Но кто Сорокина и Шмакова убил? Я проверил - и Салех Мамедов, и этот лесничий Касьянов, часто наведывавшийся в пансионат, давно уже на том свете. Салех скончался в девяносто четвертом, Касьянов - двумя годами ранее. Финита, как говорится, ля комедия! Нету у нас с тобою подозреваемых, нету!
- Надо допросить Рустама, он что-то знает.
- Согласен. Сейчас звякну ребятам, пусть съездят к нему...
Ребята Рушинского перезвонили Игорю минут через сорок. И доложили - Рустам Мамедов мертв. Зарезан в своей квартире. Судя по всему, не штыком, а обычным ножом.
- "Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо...", - в задумчивости продекламировал я. - Перо, понимаешь? Ну, нож на блатном жаргоне...
- И что? - сурово глянул на меня Игорь.
- Так вот они к штыку и приравняли... Я уверен, что это те самые "Дед Мороз" со "Снегурочкой", будь они неладны! Кто-то заметает следы. Но, вместе с тем... Слишком много символичного в этих убийствах, ты не находишь?
- Я нахожу, что год начался хреново, с "мокрухи" - вот это я нахожу! - в сердцах процедил Игорь. - Дальше-то что, Пинкертон?
- Машина Мамедова. Ее достаточно тщательно обследовали?
- Да вроде бы...
- Где она сейчас?
- У дома Рустама. Ему же ее возвратили.
- Ясно. Поехали, Игорь!
***
Детальное обследование машины покойного Мамедова, на котором я настоял, дало результаты - но не совсем те, на которые я рассчитывал.
Под задним сиденьем обнаружились следы марихуаны (судя по всему, Рустам зарабатывал себе на хлеб не только рыночной торговлей).
- Что это нам дает? - сразу взял Игорь быка за рога.
- Кое-что. Рустам, скорее всего, сказал правду. Но не всю. Вот поймаем этих... ряженых киллеров и узнаем подробности. А пока... Игорь, нужно искать преступление.
- Какое еще преступление? - не понял Рушинский.
- Которое было совершено тогда, в восемьдесят восьмом, в пансионате "Бригантина" или в его окрестностях! И на которое, скорее всего, закрыли глаза. Убийство, исчезновение, изнасилование, ограбление, наконец.
- Погоди..., - Игорь принялся нервно грызть ноготь большого пальца - такая у него была привычка. - Ты хочешь сказать, что...
-...Было преступление, - услужливо подсказал я.
- И совершил его...
- Павел Петрович Шмаков.
9-е января
- Проходи, Веня, проходи. Давненько тебя видно не было. Присаживайся.
- Спасибо. Мне бы... чайку. Замерз я что-то.
- Да-да, конечно, - радушно улыбнулся хозяин квартиры. - Сейчас организуем. Мой, фирменный...
Я сел в хорошо знакомое мне кресло и осмотрелся. Взгляд остановился на книжной полке с собранием сочинений Маяковского.
"Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо", - невольно прозвучало в моей голове. Вернулся гостеприимный хозяин с подносом, на котором стояли заварной чайник и пара чашек.
- Ну, рассказывай, Веня. Чем порадуешь?
Я покосился на широкое окно справа от себя. Затем встал и решительно раздвинул светлые занавеси.
- Да настроение какое-то, знаете ли... не новогоднее.
- А что так?
Я вернулся на свое место.
- Не люблю я, знаете ли, этих призраков прошлого. А они все норовят наружу вылезти.
- Ты это о чем, Веня?
- Будто вы не догадываетесь...
- Если человек говорит загадками, то понять его трудно, - резонно заметил сидящий напротив поклонник революционного поэта.
- Хорошо, давайте тогда о разгадках поговорим. Конец тысяча девятьсот восемьдесят восьмого, канун новогоднего праздника... Мне тогда, кстати, только десять исполнилось. Хотя это неважно. А важно другое. В закрытый пансионат Минобороны под названием... ну, скажем, "Бригантина" - приезжают на отдых и реабилитацию несколько человек, побывавших в "горячей" точке. Подполковник войск связи Салех Мамедов, молодой сержант-десантник Витя Сорокин и, как ни странно, журналист Павел Шмаков. Хотя почему странно? Журналист в то время сотрудничал с одним военно-патриотическим изданием, побывал в Афгане, так что... Вполне себе мог выбить путевочку через друзей-офицеров. Там, в пансионате, эти трое, несмотря на разницу в возрасте, сближаются - срок-то реабилитации немаленький, месяц почти, а заведение пустует: Новый год на носу, финансирования нет, и всё такое... К ним в гости заходит еще и местный лесник по фамилии Касьянов - так, от скуки, ему в его хозяйстве, то есть в прилегающем лесопарке, тоже особо делать нечего. Вы следите за моей мыслью?
- Стараюсь. Ты чай-то пей, остывает же.
- Спасибо. Так вот... Лесник - к ним, потом - они к нему. С ответным, так сказать, визитом. Дома, то есть, в сторожке, они его, по всей видимости, не застают. Зато видят там его внучку, Алису Касьянову. Девушке - шестнадцать, и родители ее бросили в раннем детстве, потому что... Ну, плохо у нее с головой было. А дедушка, Антон Георгиевич, дочку своего непутевого сына к себе под опеку взял и подальше от людей поселил. Как выяснилось, недостаточно далеко... Вернемся к нашим... героям. Они были уже прилично под градусом и... Вот что произошло дальше - одному Богу ведомо, поскольку все трое уже на том свете. Известно только, что лесник подал заявление в милицию об исчезновении своей внучки, а ему мягко объяснили - мол, тронутая она у тебя, дед, мало ли куда намылилась и с кем сейчас Новый год отмечает... "Висяк" им был нужен как рыбе зонтик, сами понимаете. Только лесник не успокоился. В прокуратуру поперся. К своему давнему другу, с которым вырос в одном детском доме. Вот друг его заявление и принял.
Я перевел дух. И тут услыхал, как в соседней комнате что-то скрипнуло. Я покосился на неплотно прикрытую дверь. Усилием воли попытавшись прогнать подступившее вдруг чувство неведомой опасности, я продолжал:
- А что мог сделать прокурор? Подозрения своего приятеля насчет той бравой троицы он, конечно, учёл. Но подозрения ведь к делу не пришьешь. Для Касьянова было ясно как день - его внучка, его любимая Алиса мертва: в сторожке царил беспорядок, наличествовали следы борьбы и даже кровь... А еще - пропала одна вещь, которую Касьянов когда-то нашел в лесу и держал, к сожалению, на видном месте - на полке буфета. Заржавленный такой штык времен войны. В милицейском протоколе всё это было записано, но в возбуждении дела - отказано. Короче, ничего у прокурора не вышло путного - предъявить троице было нечего. Нет тела - нет дела, ну и так далее, в духе советского правосудия, когда с одной стороны - пожилой, сильно пьющий лесник, а с другой - заслуженные участники боевых действий, воины-интернационалисты и правильный советский журналист впридачу...
- Ты закончил? - спросил меня радушный хозяин, когда пауза начала уже затягиваться до неприличия.
- Ну, в общем - да. Дальше - одни лишь предположения. Почему прокурор столько лет тянул со своей местью участникам преступления? Почему посылал одному из подозреваемых елочные игрушки каждый год? И в чем, наконец, состояло это самое преступление? Кто конкретно его совершил? Я полагаю, что Шмаков. Салех Мамедов помогал, а Сорокин, в силу своего юного возраста, скорее всего, перетрусил, но не решился возражать более старшим товарищам. Так ведь было?
Мой собеседник как-то странно пошевелил седыми усами, закинул ногу на ногу и сцепил на колене пальцы рук.
- Так, да не так... Ты, Веня, сыщик неплохой, нечего сказать. Да и в психологии разбираешься. Но не до конца... Георгич мне в детдоме навроде старшего брата был. Защищал всегда, куском хлеба делился. А я вот... Через два года после той истории паралич его разбил. Еще пару лет он протянул и... Вслед за внучкой своей отправился. Я себе слово дал - накажу этих... отдыхающих. Но и они не лыком шиты оказались. Мамедов Салех бросил семью и на Дальний Восток перевелся служить - вскорости, правда, помер от инфаркта. Журналист вообще все время по стране колесил... Зацепить удалось только этого молодого засранца, Витю Сорокина. Он мне все подробности и выложил - как, когда, почему... И тогда я на много лет затаился. А куда мне было спешить? Георгича уже не вернешь, Алису - тоже...
- Прям сразу, чистосердечно и выложил? - усомнился я.
- Да нет, конечно, - процедил Гроссман. - Пришлось нанять пару серьезных людей для беседы с ним... Так вот, пьяные они в тот вечер были конкретно, все трое. На приключения любовные потянуло, как водится. Двинули к леснику, увидали там молодую-интересную... А Алиса, внучка касьяновская, даром что дурочка - заартачилась. Вот они ее и... Прав ты - Шмаков ее штыком ударил. А Сорокин, как только это дело увидел, чуть в обморок не упал. Вот тебе и вэдэвэшник. Рэмбо сортирный... А потом они ее в лес отнесли и закопали. И штык туда же, в могилу, бросили - улика все-таки. Вернулись в свой санаторий и поклялись молчать обо всем до конца жизни. Сорокин не знал, кто были те люди, что допрашивали его по моей просьбе. Подумал почему-то, что из Конторы они. Так им сдуру и брякнул... Соответственно, я оставался в тени. И решил подобраться к главному, то есть к Шмакову. Познакомился с ним на какой-то там книжной презентации. Стал выяснять привычки, распорядок дня. Нашлись и темы общие. Оба мы за жизнь потрепаться любили. Про Систему, и всё такое. Потом вот... Игрушки решил ему елочные посылать - по одной в год. Вроде как напоминание.
- Шарик со снежинками - зима. Звезда - намек на принадлежность пансионата, кораблик - это бригантина, елочка - соответственно, Новый год, со смертью тоже всё понятно... А снеговик?
Гроссман прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
- Алиса снеговиков любила лепить . Правда, Шмаков мог этого и не знать... А я знал. Решил - пускай помучается, поразмышляет... Это ведь я к тебе его направил, Веня. Только попросил имени моего не упоминать, наплёл там чего-то...
- Зачем, Михал Семеныч?
- Да черт его знает..., - он снял очки и, на манер усталого человека, провел ладонью по лицу. - Хотел, наверное, в глубине души, чтобы эта история наружу выплыла. Понимаешь, болею я. Этот Новый год - последний... Рак меня доконает вот-вот.
- И Мамедова-младшего решили во всё это втянуть? Помощнички-то ваши ряженые для этого машину у него... "одолжили"? - жестко спросил я, пропустив последнюю его реплику мимо ушей.
- Для этого, - подтвердил Гроссман. - Раз уж папашу не достал... Рустам, что интересно, на древнем родительском "Жигуленке" продолжал ездить: наркоту перевозил. А для развлечений у него другая тачка имелась - "Тойота". Проходил он у меня как-то по делу о торговле "дурью". Отмазался, подонок. Кому-то повыше меня, видать, занёс... Решил я - пусть за папашин грех ответит, да и за свой. Машину найдут, обыщут - и насядут на этого субчика. Правда, я не рассчитывал, что она заглохнет прямо в соседнем переулке. Думал - подальше ее отогнать удастся. Ладно... Получилось даже лучше: не только к наркоте, но и к "мокрухе" его пристегнули...
- Анонимный звонок военным после убийства Сорокина - зачем? Чтобы полиция взялась раскручивать его армейское прошлое и вышла на "Бригантину"?
- Не отрицаю...
- А кто эти ваши... подручные? Дед Мороз со Снегурочкой? - продолжал выспрашивать я, чувствуя азарт преследователя.
- Ах, эти... Мне их один "авторитет" одолжил, по старой памяти. Что характерно, огнестрельного оружия в руки не берут. Шмакова я попросил именно штыком, остальных - как получится. Да... Как получится... Извини, Вень, что-то я передумал на старости лет в СИЗО гнить...
Гроссман резко хлопнул в ладоши, и из соседней комнаты появились они. "Дед Мороз" со "Снегурочкой". Правда, не в своих новогодних одеяниях, а в обычных куртках и джинсах. Парню было на вид чуть за тридцать, девушка выглядела помоложе. Я узнал сережки в форме черепов. А лица и вправду были... злые какие-то.
- А мы ведь с вами встречались, - улыбнулся я через силу.
Парень полез в карман и достал нож-"выкидуху". Сухо щелкнуло лезвие...
- Игорь! Где ты, т-твою мать?! Меня сейчас убивать будут!!. - завопил я не своим голосом.
Спустя пару секунд за окном возникла черная тень на страховочном тросе. С разлёта выбив ногами стекло, в комнату буквально вломился огромный тип в жилете-"разгрузке" и в маске-балаклаве. Он с маху завалил парня ударом приклада и придавил его к полу коленом.
- Всем лежать!! Работает ОМОН!!.
"Снегурочка" метнулась было из комнаты, но ее встретили те, другие, которые вынесли прочь входную дверь. Гроссман окаменел в своем кресле... Я тоже усиленно постарался сделать вид, что меня нет. В квартиру ураганом влетел Игорь Рушинский.
- Ну, Веня, расслабься, всё уже позади!
Я судорожно расстегивал пуговицы на одежде, чтобы вытянуть наружу за шнур осточертевший микрофон.
- Эх, Михал Семеныч, Михал Семеныч..., - разочарованно вздохнул Игорь. - Вы же с моим отцом вместе начинали...
13-е января (Новый год по старому стилю)
Мы сидели с Игорем на моей холостяцкой кухне и неспешно употребляли текилу. Говорить не хотелось - всё уже было сказано... Игорь решился первым.
- Молодец ты, Веня. Помог нам крутых киллеров взять. Немало за ними кровавых грехов, уж поверь. Хитрые, гады! Шмаков-то почему их в квартиру впустил? Не побоялся потому что. Подумаешь - Снегурочка с Дедом Морозом, дверью ошиблись... А они ему сразу - штык к горлу. В гостиной и завалили...
- А что Гроссман? - не удержался я от вопроса.
- А что Гроссман? - эхом отозвался Рушинский. - Имя умельца-стеклодува, который ему смерть с косой изготовил, так и не назвал. А вот место, где те трое нелюдей Алису зарыли, описал точно, со слов Соркина. Очень просил по-христиански ее похоронить. Вообще-то, его тоже понять можно. Он ведь вершил правосудие - на свой лад.
- Он действительно неизлечимо болен?
- Да, тюремный врач подтвердил: полгода максимум, и...
- Понятно, - вздохнул я и наполнил наши рюмки. - Давай, Игорь, за всё хорошее. Ну, и за то, чтобы все наши проблемы остались в старом году...
