Вот создал тему:
Восстание в Варшавском гетто
Вид для печати
Вот создал тему:
Восстание в Варшавском гетто
ХОЛОКОСТ И БЛОКАДАСейчас я вам расскажу историю, как в нашей семье холокост связан с Ленинградской блокадой.У меня был отчим, его звали Эммануил Исаакович Кроль. Он был 1926 года рождения и старше моей мамы на 22 года. Они поженились в 1981 году, мне было 14 лет.В 1941 году ему было 15 лет и он пошел с друзьями комсомольцами в Ленинградский обком комсомола просить, чтобы им дали пистолеты и гранаты и замуровали в колонны Эрмитажа, чтобы когда Гитлер захватит Ленинград и обязательно придет посмотреть Эрмитаж, они могли бы убить Гитлера. Их не замуровали, но дали оружие и отправили в специальный отряд, ловить мародеров и диверсантов.А в середине июня 1941 года с каким-то попутчиком, его мама Роза Александровна получила от еврейских родственников из Белоруссии посылку - бочонок старого засахаренного меда. Роза Александровна страшно ругалась на скаредную родню, ну кому может пригодиться в сытом Ленинграде целый бочонок старого меда. Но потом, после войны, она всегда говорила, что только благодаря этому бочонку она выжила, выжила ее маленькая дочка Муся, и выжил ее сын Эммануил. Если бы не этот мед, они бы все умерли от голода. Потом, в марте, их вывезли по Дороге Жизни и вся семья спаслась.А вот о судьбе жадных еврейских родственников из Белоруссии они узнали только после войны.В сентябре 1941 года немцы стали сгонять всех евреев на пустырь за деревней. И сестра Розы Александровны, которая и прислала бочонок, и тетушка и жена ее брата, который был на фронте, они почувствовали недоброе и велели детям не ходить на пустырь и спрятаться в доме. В это время, мимо дома проходил местный батюшка, отец Николай и его жена, матушка Наталья. Отношения у евреев с батюшкой были так себе. Но он как раз услышал, что евреев всех собирают за деревней, и матушка сказала вдруг еврейским женщинам:- А давайте, ваши дети пока побудут у нас? Что им там делать за деревней?И эти еврейские женщины согласились, и они забрали к себе этих детей от 15 лет и до самых маленьких, считай, из нескольких семей. К себе домой они их не стали брать, считали, что это опасно, а отвели их в Церковь. И своих детей, родных своих детей, они тоже из дома привели в Церковь. Знаете, всегда верующим людям кажется, что в Церкви безопасно.В общем, всех евреев, кто собрался за деревней, немцы заставили копать ров и на краю этого рва в тот же вечер расстреляли. Сбросили в него тела и местным велели закопать. Говорили, что земля в том рву еще несколько дней шевелилась. Потом они пошли по домам и там добивали тех, кто не пришел на пустырь и спрятался. Детей, стариков, всех.А потом нашелся добрый человек, который слышал и видел, что священник и матушка взяли к себе детей сестры и тетки и невестки Розы Александровны.Тогда они, каратели, пошли в дом священника вместе с местными полицаями, все там перевернули, но никого не нашли. Ну и стало понятно, что еврейские дети в Церкви. Они пришли в Церковь и сказали священнику, этому отцу Николаю, мол, отдавай жидят. А тот клялся, что ни про каких детей не знает.А за несколько минут до прихода карателей отец Николай велел матушке своей и старшему племяннику Розы Александровны, Мойше, Моисею, ему было лет 15, пойти в лес, принести хвороста для церковной печки. И они пошли. А тут пришли каратели, стали требовать отдать еврейских детей, тот сказал, я не знаю, о чем вы говорите.Тогда каратели вместе с местными белорусами закрыли в церкви все двери и окна, взяли доски, заколотили их, послали местных жителей в лес, обложили храм сухим валежником и подожгли.В это время вернулись из леса матушка и Моисей и увидели из кустов, что храм горит. А в нем горят все братья и сестры и кузены Моисея, и в нем горят детки самой матушки и ее муж отец Николай. И Моисей держал, скрутил просто матушку, чтобы она не побежала к горящему храму. И зажимал ей рот. Он просто ее схватил и утащил в лес, потому что она кричала, а он рот ей затыкал ладонью, она всю ладонь ему искусала, чтобы немцы и полицаи их не обнаружили. И вот там, в храме, все сгорели. И еврейские детки, и детки священника, и сам батюшка. А матушка, все это наблюдая и не имея возможности даже выкричать свое горе, она сошла с ума. Она перестала разговаривать и только стонала и качалась вперед-назад. И Моисей водил ее несколько недель по лесам все дальше и дальше от деревни, пока они не пришли вдруг в партизанский отряд. Моисею там дали винтовку, и он стал бойцом партизанского отряда, и всю войну бил немцев, мстил, за родителей, лежащих в том рву за деревней, и за своих братьев и сестер, сгоревших в той Церкви, и за того батюшку и за его детей, тоже сгоревших. А матушка умерла через некоторое время, она все сидела, молчала, качалась вперед-назад, вперед-назад, ни на что не реагировала, а потом легла, уснула и не проснулась.А Моисей дожил до Победы, уехал потом в Москву, окончил техникум, работал на заводе. Женился. Детей у него было четверо. Младших он назвал Ривой и Абрамом в честь своих закопанных во рву родителей. А старших - Николаем и Натальей - в честь сгоревшего священника и сошедшей с ума его матушки. Я этого дядю Моисея и детей его, уже взрослых, видел. Они приезжали к нам несколько раз в гости.ИЛЬЯ ЗАБЕЖИНСКИЙ