Родовитое дворянство .
Автор Михаил Геннадьевич Феникс 01.06.2010 г.
Глава 1. Родовитое дворянство.
Всё началось тогда, когда на великой сковородке вселенной был испечён первый блиновидный мир. Получился он, естественно, комом, что, впрочем, не мешало ему существовать и даже развиваться. Долгое время в самом мире не признавали его блиновидности. Некоторых, особо дотошных учёных, упорно доказывающих, что мир совсем не круглый, а очень даже плоский, пытались даже утопить в ледяной воде. С тех пор, их стали называть «утопистами». Но прогресс не загубишь и с появлением очков на пятнадцать диоптрий утописты смогли доказать свою теорию. Миру пришлось смериться и признать тот факт, что вокруг их шарообразного светила, между вполне шарообразных соседей-планет, крутиться совсем плоский блин их мира.
Впрочем, надо поправиться, совсем плоским мир… назовём его, скажем, Миром!.. не был. Природа не терпит крайностей, и эстетической красоты ради поместила на диске Мира множество гор, рек, долин, шоссейных дорог, заправок, супермаркетов и прочих географических достопримечательностей. Самой высокой точкой среди всех гор по праву считался хребет Мелкосопочный. Его вершина возвышалась над поверхностью воды на целых пять тысяч метров, и каждый год он прибавлял к своему росту ещё пару тройку, за счёт многочисленных туристов. Среди путешественников автостопом считалась доброй традицией посетить вершину Мелкосопочного. К тому же, это было одно из самых тёплых мест на блине Мира, так как к светилу оно находилось ближе всех прочих. Но вершина не жаловалась, и правда, чего жаловаться, если каждый турист имел обыкновение притаскивать с собой кучу всяких вещей и съестных припасов, мусор от которых великодушно оставлял на ней. Другое дело, если бы у туристов существовала традиция, уносить с собой камушек с вершины в качестве сувенира, каждый рас, когда они на неё поднимались, но слава Славе, такой традиции не было. Что, в свое время, доказал один очень хорошо плавающий с детства занимавшийся моржеванием утопист.
Кстати, о Славе! Во всех «мирах, как мирах» у богов были имена и прозвища, которыми они любили, чтоб их называли, и наш мир не был исключением. Только в отличие от прочих, Бог этого мира был очень стеснительный, не любил выделяться из толпы и желал, чтобы его называли просто, Слава. Он считал, что это обычное, ни чем не примечательное имя, не будет особо привлекать к нему внимания верующих. И, в общем-то, это бы и было так, не забудь он случайно, что в этом мире имени Слава никогда до него не существовало.
Так же, в отличие от других более-менее всемогущих богов, он свой Мир не создавал. И более того, он даже отрицал свое соавторство в этом деле. Слава утверждал, что как-то ранним утром, выбежав, как всегда, на ежедневную прогулку, он нечаянно запнулся и упал. А когда поднялся, то обнаружил у собственного носа совершенно ничейный мир. И всё в этом мире было бы хорошо, если бы не тот факт, что падая, Слава, случайно его раздавил.
Естественно, никто ему не поверил. Ведь все знали слабость Славы до виниловых пластинок, дисков и книг Терри Пратчетта. Зато были в этом и свои плюсы. Ни один из прочих богов не мог подать в суд на Славу за нарушение авторского права.
Помимо всего прочего существовало в Мире очень большое количество чрезвычайно родовитой знати в третьем и четвёртом колене. Вот о дочери одного такого, внезапно ставшего знатным, крестьянина мы и поведём наш рассказ.
Знатность свою удачливый земледелец приобрёл очень неожиданным, но далеко не самым странным образом. Дело в том, что местный король очень любил раздавать своим приближенным всяческие титулы. Было бы за что, а уж титул у него находился. И как-то рас, после особо тяжелого совещания, монарх мучился сильным похмельем. Лето в этом году было суровым и во время последних рождественских морозов в округе помёрзли все огурцы. А монарху ну позарез нужно было литра три живительного рассола. Клич был пущен по всему государству. Докторов, позарившихся на халявный титул, сразу же закормили до смерти их собственным анальгином. Рассолов приносили тоже много, да всё не те. Не уродился в этом году огурец и всё тут. А оставлять запасы на другой год в этом государстве традиции не было. Именно тогда удача и улыбнулась будущему дворянину. Однажды вечером, полезши в подпол выгонять особо надоедливую крысу, крестьянин под толстым слоем пыли и занавесями паутины обнаружил у себя в запасе незнамо-сколько-лет стоявшую банку с огурцами, аккурат, трёхлитрового объёма.
Батюшку-короля продрало до самой задницы. Такого ядрёного рассола он в жизни своей не пивал и вряд ли бы ещё когда выпил, не одолей его поутру похмелье.
Титул был дарован и Мир приобрёл ещё один древний дворянский род. Но труды крестьянина (для простоты будем называть его Граф) на этом не закончились. Как и положено графу, ему срочно полагалось заиметь стандартный дворянский набор, ГОСТ 501-88. А именно:
1. Замок старинный с приведениями, рвом и башней – 1 штука;
2. Карета с кобылою, али мерином, гербом украшенная – 2 штуки (повседневная и парадная).
3. Герб родовой, древний, содержащий не менее трёх изображений дворянских атрибутов и подпись на латыни – много штук, лепить на всё, что можно.
4. Земли безмерные, дабы данью их облагать – сколько получится.
Графа такие требования немало ошарашили, но делать было нечего - пришлось их выполнять. Ведь, как известно, на каждый ГОСТ во всех мирах существовал свой нормоконтроль.
Помогли ему в этом деле щедрые три золотых подъёмных, пожертвованные королём своему новому вассалу на раскрутку собственного графства. Старую свою хибару с пристроенным хлевом он переоборудовал в цитадель, поднял на три этажа в вертикально-наклонном направлении и на самом верху поставил голубятню, на которой для ясности крупным печатным шрифтом написал «бАшНя». Ров, правда, он выкопал не очень большой, глубиной сантиметров тридцать, что было замечено комиссией и занесено в табель с пометкой «углубить». За неимением пираний, граф выпустил в свой ров десяток гупёшек, двух хариусов и одного престарелого карася. Исправно подливал им из шланга чистой воды и подкармливал печеньем.
Приведений во время проверки замка изображала единственная, горячо любимая дочь графа, и доизображалась до такой степени, что одного из чиновником пришлось увозить на скорой лошади. Правда, не в реанимацию, а прямо в морг. Толи посланный почтовый ворон загулял и слишком поздно доставил сообщение, толи скорая кляча тащилась слишком медленно, но исход, как видите, был печальный. За приведение комиссия поставила высший бал, ведь этого старого хрыча, главу комиссии, лет десять уже со свету сжить никто не мог. После этого на роскошную запряженную ослом телегу с намалёванным акварельными красками гербом даже внимания не обратили.
Герб, кстати, был выполнен качественно. На фоне чистого неба, на зелёном лугу гордо красовалась одинокая свёкла. Её ярко фиолетовый цвет выгодно оттеняла написанная латинскими буквами надпись “I’llbeback!”. Чего она значила, сам граф не знал, но звучало красиво и даже как-то грозно.
Обложив данью весь свой приусадебный участок, от тыквы до подсолнечника, граф проводил и без того довольную комиссию по нормоконтролю восвояси и зажил долго и счастливо.
Точнее, зажил бы, не будь у него молодой дочери.
А дочка у него была с характером. Звали её Васькой. Графиней Василисой Миртрудмаевной Свиноерыло, если по паспорту.
Началось всё именно с фамилии. Не пожелавши быть Свинымрылом, в четырнадцать годочков от роду, она потребовала сменить фамилию на Романову. Почему именно Романову, никто не знал, но после третьего полетевшего в стену дорогущего сервиза «Общепит», состоявшего из тарелки и трёх гранёных стаканов, отцу пришлось пойти на уступки. Сколько бы ни была ему дорога своя старая фамилия, унаследованная им от отца, а его отцом от деда, а дедом от прадеда… и так далее до самих неандертальцев…, а сервизы были дороже.
Итак, как уже говорилось ранее, графина Василиса Романова характер имела тяжелый, своенравный и очень своеобразный. Почуяв отцовскую слабину, она тут же потребовала подать ей знатного жениха, дабы «не помереть старой девой в свой четырнадцать с половиной лет». Граф кинул клич по ближайшим соседям и стал готовиться принимать у себя знатных дворян на белых конях.
Роковым утром Василиса, взобравшись по такому поводу на самую высокую башню своего замка, предварительно расшугав оттуда всех голубей, восседала у окна и разговаривала со своим любимым котом Афанасием Петровичем.
Тут надо уточнить, что в разговоре их не было ничего странного, необычайного и, уж тем более, психически нездорового. Афанасий Петрович был котом старым, умудрённым опытом и к тому же рыжим. Потому разговаривать умел преотлично. Бандитская его физиономия наводила страх на всю округу. Ни щадил он, ни старых, ни малых, ни даже средних. Кусал и царапал до смерти любую живность, что заходила на его территорию, разве только с крысами у него было заключено давнее перемирие.
- Значит принц на белом коне, ни больше, ни меньше? – поинтересовался Афанасий Петрович и недовольно отмахнулся от назойливой мухи хвостом.
- Больше можно. Меньше нельзя, - категорично заявила Василиса. За четыре часа непрерывного сидения в постоянно раскачивающейся на ветру голубятне, её настроение порядком испортилось. Ожидание женихов оказалось не таким уж и увлекательным занятием. Скорее оно походило на вязание, только тут её ещё и укачивало.
- А зачем тебе, собственно, прямо сейчас понадобился принц? Чего ты с ним делать будишь? Могу поспорить, печень принцу ты за неделю проешь начисто. Помрёт принц или ещё того хуже, сбежит без развода.
- Дурак ты, Афанасий Петрович! Он ведь такой… такой… он меня любить будет! Вот!
Если бы утопистами уже не было доказано, что на физиономии котов не могут отражаться эмоции, то я бы заложил собственную шляпу за то, что кот при последних словах хозяйки ехидно улыбнулся.
- Васька, а ты в курсе, что сто процентов молодых браков, заключённых в четырнадцать лет, благополучно распадаются?
- Не в курсе! Значит, мы в эти сто процентов входить не будем. Да что ты вообще знаешь, ты же кот?! Мой принц, он спортсмен. Он знаешь, какой сильный. Он наш замок может в три секунды раскачать!!! Он вообще атлет!!!!..
- Хм, - ещё раз вопреки научным доказательствам ухмыльнулся кот. – Предположим, наш замок даже я могу обрушить. На чём он держится я за всю свою жизнь не смог понять. Разве что, на авось, которое твой почтенный батюшка отродясь вместо цемента использовал.
- Мой принц ещё и не такое может, - нахохлившись, сообщила Василиса. – Он добрый! Он в фонд защиты белок в прошлом году сундук золота пожертвовал. И старушкам дорогу переходить он всегда помогает.
- То-то я смотрю, в королевстве смертность пешеходов повысилась…
- И ещё он красивый! Очень!! Очень!!! Высокий блондин, с голубыми глазами…
- В чёрном ботинке?
- Чего?!?
- Да ничего, я так, - вздохнул кот, - вспомнилось вот вдруг. Ты молодая, ты не знаешь. Почему, собственно блондин, а не брюнет или рыжий?
- Не знаю, - растерялась будущая невеста, - так ведь красиво…
Василиса хотела привести ещё кое-какие весомые аргументы в пользу светлых волос, но Афанасий Петрович уже не слушал. Он вдруг весь вздыбился, зашипел и… достав из кармана бинокль, принялся всматриваться вдаль.
- Кажись, жених твой едет. Ты, Васька, откуда узнала, что кавалер твой красивый, богатый и на лошади?
- Мне сон вчера приснился. Вещий.
Не уверен, знают ли утописты, о том, что коты умеют хохотать, и доказывали ли они это, но Афанасий Петрович в данный момент хохотал. Хохотал он громко, от души, чуть ли не заикаясь и понемногу уже начал сползать с подоконника.
Вволю насмеявшись, кот передал бинокль возмущённой таким поведением Василисе. Реакция не заставила себя ждать. Лицо невесты вытянулось в форме кабачка, глаза вылезли из орбит, а челюсть свободно легла на тот самый подоконник, с которого сползал кот. И надо заметить, было из-за чего.
У жениха был, по крайней мере, один ярко выраженный плюс. Он производил неизгладимое впечатление.
В бинокль было отчётливо видно старого мерина серовато-белесого окраса, который осторожно на дрожащих ногах перебирался через мост. Время от времени, ноги отказывались держать коня и тогда восседавший на нём… нет, не так… с ужасом вцепившийся в стремя, всадник летел с него головой вперёд. От таких упражнений и без того потрёпанный рыцарь выглядел на подобие огородного чучела, честно простоявшего на своем посту не один сезон.
Минут через пятнадцать будущий жених с горем пополам добрался-таки до графского поместья. И предстал перед Василисой и Афанасием Петровичем во всей красе.
Кот прямо лучился от счастья и доброжелательности. Чем, похоже, изрядно пугал жениха.
- Ваше резюме? – промурлыкал он, протянув в направлении рыцаря пушистую рыжую лапу. Рыцарь опасно накренился и стал заваливаться на спину. Такого исхода кот, похоже, не ожидал. Но поскольку невеста прибывала в не менее ошарашенном состоянии, то приводить в чувство кавалера пришлось именно коту. Афанасий Петрович, при всей своей нелюбви к воде, взял с подоконника графин с тёплой пожелтевшей жидкостью, в которой с трудом угадывалась некогда кипячёная вода, и щедро полил её потерпевшего. Рыцарь зашевелился. К сожалению, первое, что он увидел, была участливая рыжая физиономия всё-того же говорящего кота. Процедуру пришлось повторить.
Когда рыцарю всё-таки объяснили, что к чему (сам кот и объяснил) и инцидент был исчерпан, Афанасий Петрович приступил к сватовству.
- Итак! Как ты, Василиса, уже говорила, согласно твоему вещему сну и имеющемуся у меня резюме, мы имеем: молодой человек (шестидесяти пяти лет отроду), высокий (метр двадцать в холке), красивый (если закрыть оба глаза), блондин (уточнение, брюнет)… правда не знаю, в какую графу записать, что он кривоногий, длинноносый и в кепке… просит руки урожденной графини в первом поколении, Василисы Миртрудмаевны Романовой. Дабы сочетаться с ней законным браком. И опять-таки жить с ней долго и счастливо, пока смерть не разлучит их. Вроде, всё правильно.
Кот ещё раз сверился со своими записями и раскрытым резюме. Затем поправив надетый на шею театральный бинокль, продолжил:
- Вопрос первый! Цена, сто рублей. Каким видом спорта, подсказываю – атлетика, вы любите заниматься?
- А-а-а, э-э-э, - рыцарь совсем растерялся под пристальным взглядом кота, - я н-н-на канареек л-л-люблю охотиться и в шашки хорошо играю.
- Вот видишь, он хорошо играет в шашки, - Афанасий Петрович повернулся к Василисе. – Ну чем не атлет?!? С канарейками, правда, брат, ты промахнулся. Канареек и я ловлю хорошо. Этим даму не проймёшь.
Кот подцепил когтем страничку, перевернул и стал читать дальше.
- Вопрос второй. Несгораемая сумма. Что вы сделаете, если фонд защиты белок потребует от вас отдать им сундук золота?
- Чей сундук золота?
- Ваш сундук золота.
- Где ж я его возьму, у меня и золота-то отродясь не было?!?
- А серебра?
- И серебра не было.
- Ну, хоть медь-то была?
- Немножко! На чёрный день спрятал, правда, куда уже не помню.
- Та-а-ак, - протянул кот, тон его не предвещал жениху ничего хорошего. Острый ум Афанасия Петровича сейчас усиленно соображал, чего бы ещё такого спросить у этого горе жениха, на что нельзя было бы не дать неправильный ответ.
- А сундуки у вас дома есть?
- Сундуки? Есть!
- И с чем у вас эти сундуки? – обрадовался кот.
- С картошкой!
- Вот! – кот вздохнул с облегчением. – И вы, конечно же, пожертвовали один сундук с картошкой в фонд защиты белок… Вот видишь, какой щедрый кавалер, сундука картошки для бедных голодных животных бы не пожалел. Как за такого замуж не выйти? А?
Надо признать, со стороны Афанасия Петровича было немного нечестно давить на растерявшуюся невесту. Ведь психологического давления этого кота не выдержал бы ни один прожженный психотерапевт. Слишком большой опыт запугивания стоял за спиной Афанасия Петровича, чтобы ему кто-то в чём-то мог отказать.
Всё дело испортил ставший вдруг возмущаться жених.
- Чего это я должен отдавать свою картошку каким-то там белкам?!? Это не они её садили! Не они её поливали! Не они в навозе копались, лишь бы картошечка хорошо росла! Так с какой стати эти белки буду ЖРАТЬ МОЮ КАРТОШКУ!!!
- ВОН ОТСЮДА!!! – благим матом заорал доведённый тупостью жениха до белого колена Афанасий Петрович.
С увесистой подачи кота лошадь несостоявшегося мужа изо всех сил рванула по направлению к мосту. Никогда в жизни она не получала под зад острыми, как бритва, пятисантиметровыми тщательно отполированными алмазной крошкой когтями. Кот провожал её разъярённым взглядом.
- Чтобы я, уважаемый во всей округе кот, ещё хоть раз согласился сватать за тебя таких тупиц! Да никогда в жизни!
Кот всё больше и больше раздувался от гнева. Глаза его сверкали изумрудной зеленью и даже, казалось, метали вокруг искры вольт по шесть каждая.
- Что молчишь? Хочется ещё замуж? А то давай догоним твоего кавалера, зуб даю, что найдём его вместе с клячей в первой же попавшейся канаве.
Василиса ничего не ответила, только развернулась и побрела по направлению к лестнице. Замуж ей больше не хотелось. Жизнь с присущим только её чувством юмора наглядно показала, как могут мечты не сходиться с реальностью.
«Завтра же выкину, все эти толкователи снов и в жизни больше не пойду к гадалкам!». Придя к такому выводу, она отправилась спать. По пути к спальне она встретила отца. На предложение сходить, подоить их графскую корову, разбила ещё один гранёный стакан из дорогущего сервиза и с чувством выполненного долга упала на кровать.
Ответить с цитированием
