О саморегулировании рынка

[ИВС]

​Рынок приводит к голодным нищим людям с одной стороны и горам гниющей фальсифицированной еды с другой стороны. Потому что цель рынка - не накормить голодного, а получить прибыль.

[Пyмяyx**]

Всё верно.

А цель статьи опровергнуть миф, который с середины Перестройки вбивался в головы обывателей: "Цены должны быть свободны. Если что-то продаётся по какой-то цене, значит, так надо. Рынок сам себя регулирует Нельзя регулировать цены сверху: плохо будет!"

​Можно и нужно!

[Пyмяyx**]

Вот сейчас в мире - пандемия коронавируса. Кому-то пандемия - "мать родна" Многие продавцы завышают цену в розы. Что, тоже так рынок диктует и вмешиваться нельзя?

[Пyмяyx**]

Начало пандемии. Цена на маски взлетела в 10 раз. Тоже нельзя регулировать?

[ИВС]

Начало пандемии. Цена на маски взлетела в 10 раз. Тоже нельзя регулировать?

Ну, тут не рынок, а народ отрегулировал)))
Носим месяцами одну маску в кармане или на подбородке, натягивая на нос где требуют. У таких масок и название "антиштраф".

[Пyмяyx**]

ГРИМАСЫ КАПИТАЛИЗМАКонстантин уехал на встречу со Спилбергом с надеждой уговорить его принять участие в нашем проекте. Яша отправился по своим делам, а я вышел прогуляться. Никаких магазинов поблизости не было, только бутик при гостинице. На витрине бутика стоял манекен, фигурой похожий на мою супругу Галю. На манекене был английский костюм в полоску, «простенький, со вкусом».
— Вот такой бы Гале, — подумал я. И зашел в бутик.
— Слушаю вас, — сказал пожилой мужчина в золотых очках, очевидно, хозяин.
— Вот этот костюм, — я показал на манекен, — сколько стоит?
— Вы русский?
— Можно и так сказать.
— Мистер, у нас эксклюзивные товары и поэтому цены очень высокие.
— Ну, а все-таки.
— Извините, — сказал хозяин и распахнул дверь.
У бутика остановился «Роллс-Ройс» с водителем в униформе. Из машины вышел молодой человек в тройке и высокая женщина в брючном костюме. Молодой человек открыл заднюю дверцу, подал руку и помог выйти старухе лет под девяносто.
— Хелло, мисс Эрмитаж, хау а ю? — радостно поприветствовал старуху хозяин.
Гости вошли в помещение. И в ту же секунду появились полная дама с сантиметром и девушка-манекенщица. Сразу стало тесно. Старуха что-то сказала, девушка ушла и вернулась с коробкой. Вытащила из коробки яркое цветастое платье и приложила к себе. Старуха кивнула, и все куда-то ушли. Я остался один. Через какое-то время вывели старуху в этом платье, подвели к большому зеркалу в барочной золотой раме и стали восхищаться. Старуха вопросительно посмотрела на меня.
— Вери найс! — соврал я. Платье старуху не украсило.
— О'кей, — сказала старуха.
Молодой человек выписал чек. Старуха не стала переодеваться, и они уехали на своем «Роллс-Ройсе». Полная дама и девушка-манекенщица ушли.
— Извините, что вам пришлось ждать, — неожиданно доброжелательно обратился ко мне хозяин.
— Ничего страшного. А все-таки сколько стоит этот костюм?
— Сказать вам, сколько мисс Эрмитаж заплатила за платье?
— Скажите.
— Двенадцать тысяч долларов.
— Я все понял. Извините, до свидания.
— Минутку. Вы турист?
— Нет, по делам приехал.
— Надолго?
— Послезавтра домой.
— А сколько вы могли бы заплатить за костюм?
— Сколько могу, вас не устроит.
— Ну а все-таки.
— Ну, долларов триста.
— О'кей, договорились. Но есть два условия: в Америке этот костюм никто не наденет и вы никому не скажете, что купили его у меня за такую цену.
— А если спросят?
— Отвечайте, что это коммерческая тайна.
В Нью-Йорке перед вылетом пошли покупать армейские ботинки для сына Аркадия на Яшкин-стрит (улицу, где отоваривались туристы из Советского Союза). В одном из магазинчиков увидел: висит цветастое платье — точно такое же, какое купила старуха Эрмитаж за двенадцать тысяч.
— Сколько стоит? — спросил я хозяина.
— Это люксовый товар, эксклюзивный.
— Ну а все-таки?
— Сорок девять долларов, — твердо сказал он. Гримасы капитализма…
Костюм Гале понравился.
— Угадал! Молодец! — обрадовалась она и повесила его в шкаф.
И пока еще ни разу не надевала. «Простенький, со вкусом» костюм в полоску висит в шкафу двадцать семь лет и четыре месяца, ждет подходящего случая.

Георгий Данелия, «Кот ушел, а улыбка осталась