Великое Октябрьское Грехопадение

Ноя 07, 2015 `Выбор редакции, Былое и думы, Чемоданчик читателя 0
День Седьмого ноября — красный день календаря — для Гриши Кацеленбогена вот уже четыре десятилетия особенный праздник. Который он отмечает и в Израиле, задумчиво глядя на Средиземное море из окна своей ашдодской квартиры
Владимир ПЛЕТИНСКИЙ
В качестве иллюстраций использованы советские плакаты и открытки
Жена Светлана по сей день не ведала, почему именно в годовщину Великой Октябрьской революции ее малопьющий муж всенепеременно наливает в граненный стакан "Столичной" (и никакой другой водки или даже любимого виски " Гленфиддик"), выпивает, закусывает маринованным огурчиком и сырокопченой колбаской (которую в обычные дни не признает). А уж слова, которые он произносит перед этим, ее, знающую антисоветские воззрения благоверного, и вовсе вводят в ступор:
— Ну, за революционную ситуацию!
Сегодня с позволения Гриши она узнает всю правду. И поймет, что личная традиция отдельно взятого представителя еврейского народа имеет глубокие исторические корни.
* * *
Для Гриши Кацеленбогена этот парад был первым в его взрослой жизни. Позади была школа и провал на экзамене в Ленинградский институт киноинженеров.
"Вот антисемиты! — сообщала по этому поводу его мама Мирра Соломоновна. — Они специально Гришу завалили!"
Впереди был год работы мальчиком на побегушках в некой весьма солидной строительной организации, куда юношу пристроил отец.
Поскольку для этой штатной единицы специальное место в административном здании не предусматривалась, а Гриша всегда должен быть под рукой у начальства, ему нашли стол и стул в бухгалтерии. Полтора десятка разновозрастных дам встретили новичка с энтузиазмом: еще бы, в чисто женском коллективе появился юноша бледный со взором горящим! Домашний мальчик Гриша, не привыкший к вниманию особ противоположного пола, смущался, но с благодарностью уплетал "случайно" оставшиеся бутерброды, которые заботливые хозяюшки прихватывали из дома. Две самые разбитные, про которых за спинами шипели "разведенки!" весьма прозрачно намекали на то, что были бы не против пригласить Григория домой. Но Кацеленбоген обещал маме нигде не задерживаться, а потому прямо от проходной спешил домой. Попытки потенциальных совратительниц подействовать на его сыновние чувства, не увенчивались успехом.
* * *
Через месяц после трудоустройства началась подготовка к празднованию очередной годовщины Великого Октября. По согласованию с партийными органами, данный стройтрест должен был прикрепить к грузовику макет административного здания, которое предстояло возвести в ближайшие годы. Бухгалтер Ирочка, будучи замкомсорга, проявила инициативу:
— А давайте сделаем не просто макет, а светящийся!
И пояснила свою идею: разместить внутри лампочки, которые будут загораться попеременно то в одном окошке, то в другом. Идею "плюс электрификации" поддержало партийное руководство треста.
— А лампочки внутри макета будем переносить от окошка с окошком мы с Гришей! — довела до логического завершения свою идею Ирочка.
— Нет, зачем же? — возразил парторг. — Дадим задание Самуилычу, он всё оборудует и реле поставит.
Петр Самуилович, заместитель главного электрика, был мастером на все руки. А уж такую несложную систему создать для него было плевым делом. Повозился — и вскоре в трестовском дворе прошли испытания макета. Окна светились желтым, красным, зеленым и фиолетовым светом, который был особенно ярок под хмурым ленинградским небом.
Но мастерство Самуилыча противоречило планам Ирочки. И когда 7 ноября грузовик с макетом выехал со двора стройтреста, вдруг выяснилось, что реле перегорело. Надо было принимать срочное решение. И замкомсорга напомнила о своем предложении. Поскольку конкурентов, желающих прокатиться на медленно едущем грузовике, да еще бегать по кузову с лампочками, не было, то кандидатом номер один стала она сама. А вторым, как новичок, безропотно пошел Гриша.
По опыту прошлых парадов Ирочка знала, что до выезда на дорогу и площадь, где уже макет должен был засиять всеми огнями, есть не меньше часа. Забравшись в макет, она и Гриша проверили, как работает "система". Сослуживцы одобрительными возгласами подтвердили, что и без реле всё просто отлично. Из динамика, установленного над кабиной водителя, доносились звуки бравурных маршей, машина медленно, но верно продвигалась к центру города, а продрогшие трестовцы утеплялись при помощи загодя припасенной "огненной воды". Так что вскоре никому уже не было дела ни до макета, ни до разместившихся в его чреве осветителей светлого будущего.
И вот в это время Ирочка взяла ситуацию в свои нежные, но многоопытные руки. И не только в руки. А чтобы Гриша немного расслабился, налила ему в граненный стакан "Столичной", которую дала закусить маринованным огурчиком и сырокопченой колбаской.
— Знаешь ли ты, Гришенька, что такое "революционная ситуация"?
Еще не изучавший историю КПСС, Кацеленбоген затряс головой.
— Это когда низы не могут, а верхи не хотят. Так вот, у нас низы очень даже могут, а надо, чтобы верхи захотели.
На то, что макет трясется явно не в такт движению грузовика, обратила внимание только главбух Марья Васильевна. Но будучи женщиной всепонимающей, шум поднимать не стала.
Когда парторг, подойдя вплотную к макету, скомандовал: "Выезжаем на трассу! Включить освещение!" — Ирочка и Гриша немного замешкались. Но спустя минуту окна засияли несколькими цветами, а конкуренты по параду, не догадавшиеся электрифицировать свои макеты, завистливо заскрипели зубами.
Когда торжественный выезд завершился, сослуживцы принялись вызывать Ирочку и Гришу на коллективный обогрев. Заставлять ждать товарищей было неудобно, поэтому свежеиспеченные любовники вскоре выбрались из своего укрытия.
Минут через пять к Грише подошел Самуилыч и подмигнул:
— Ингеле, я, конечно, понимаю, что случилось с реле. Но ширинку всё-таки застегни.
Кацеленбоген смутился, но после поощрительно рукопожатия старшего товарища воспрял духом.
Так начался путь во взрослую жизнь будущего питерского ловеласа. Но еще некоторое время ему предстояло осваивать азбуку любви, при этом он восстал против диктата Мирры Соломоновны и даже предложил Ирочке руку и сердце.
— Не спеши, малыш, — ответила ему замкомсорга. — Тебе только восемнадцать, мне уже двадцать пять. Зачем все усложнять? Ключи от моей квартиры у тебя в кармане, другого парня мне не нужно, а все остальное — формальности.
Через какое-то время, уже уволившись и став студентом, Гриша встретил совсем другую девушку, полюбил ее… Потом еще одну. Потом еще… Но всегда на 7 ноября приходил в гости к Ирочке. Вплоть до того момента, когда уже тридцатилетним связал себя узами брака со Светланой. Но это уже совсем другая история, которая никакого отношения к Великому Октябрьскому Грехопадению не имеет.