Леонид Гайдай.

[Gulzhan**]

ПЁС УЧЁНЫЙ. КАК СОБАКА ГАЙДАЯ ЧИТАЛА ГАЗЕТЫ

У известного режиссёра Леонида Гайдая был пёс. Звали его Рич. Известно было одно — собака была необычайно умная. Понимала не только команды, но и некоторые слова. Например, «шапка» и «газета».

Как рассказывала супруга Гайдая Нина Гребешкова, если Ричу говорили «шапка», он шел разыскивать её старый фетровый берет, которым она натирала паркет после того, как покрывала его воском. А если говорили «газета», Рич приносил газету из стопки около кровати Гайдая. Естественно, ту, которая лежала сверху.

А надо отметить, что в этой стопке газеты лежали всегда в определенном порядке. Сверху «Правда», потом «Советская культура», дальше «Экран и сцена», «Известия» ну и так далее
И вот, по рассказу Нины Гребешковой, приходит однажды в гости к Гайдаю режиссёр Николай Литус и начинает горячо рассказывать о каких-то интригах в Госкино — кому дали звание, кому нет... А Гайдаю все это не было интересно. И вот он, чтобы гостя переключить, говорит: «Слушай, я сегодня прочел в газете «Правда» очень интересную статью. Рич, принеси, пожалуйста, газету «Правда». Собака, к изумлению Николая Игнатьевича, выполняет команду. Леонид Иович просматривает «Правду» и говорит: «Нет, не здесь. Наверное, в «Советской культуре». Рич, принеси, пожалуйста, газету «Советская культура». Дальше последовали «Экран и сцена» и «Известия». У Литуса просто отвисла челюсть: «Твоя собака читать умеет?» К тому времени гость думать забыл об интригах и званиях...

[Gulzhan**]

Почему Гайдай лишил Высоцкого роли Остапа Бендера и какое вступление вырезали из «Кавказской пленницы»



Исполнилось 94 года со дня рождения гениального режиссера Леонида Гайдая, который вошел в историю отечественного кино как создатель жанра народной комедии. До него киностудии выпускали исключительно идеологически выверенные, по большей части заунывные фильмы о партсобраниях и освоении целины. Но Гайдай, с детства обожавший Чарли Чаплина, всегда стремился не поучать зрителя, а развлекать. Его картины такие же, каким был он сам — бойкие, жизнерадостные, смелые.







Как и многие выдающиеся творцы, Гайдай многое брал из жизни. Газеты и журналы он прочитывал в огромных количествах. Бывало, в отпуске часами просиживал на чердаке, копаясь в старой периодике в поисках оригинальных идей. Сюжет для «Кавказской пленницы» родился из заметки о похищенной в Закавказье невесте, а комедию «Бриллиантовая рука» Гайдай задумал, когда прочитал в «Правде» статью о контрабандистах, которые в гипсе вывозили за границу ценные вещи.








Некоторые эпизоды происходили в прошлом с самим Гайдаем. К примеру, сцена распределения алкоголиков, тунеядцев, хулиганов по рабочим подрядам в «Операции Ы…» основана на реальных событиях. В 1942 году будущий режиссер проходил службу в Монголии, в части, где объезжали лошадей для фронта. Как-то приехал офицер, чтобы набрать добровольцев для действующей армии — солдаты выстроились на плацу:
— Кто в артиллерию?
— Я! — выпалил Гайдай.
— Кто в кавалерию?
— Я! — снова Гайдай.
— Да подождите вы, дайте огласить весь список! — обозлился военком.







Считается, что Гайдай по собственному образу и подобию создавал Шурика. Нескладный очкарик, наивный и очень порядочный. В молодости, провожая девушку до дома, Гайдай любил разыгрывать всевозможные комичные сценки, а когда поступал во ВГИК, читал стихотворение о девушке Лиде.
Подбирая актера на главную роль для «Операции Ы…», режиссер отверг десятки кандидатур (в том числе Евгения Петросяна). Тогда кто-то из съемочной группы предложил безвестного в ту пору Александра Демьяненко. Гайдай взглянул на фотографии, обнаружил внешнее сходство и лично полетел в Ленинград на переговоры с актером.







Леонид Гайдай и Александр Демьяненко.


Кстати, изначально по сценарию Шурик был не Шуриком, а Владиком. Но цензоры имя не одобрили: Владик — это Владлен, а Владлен — это Владимир Ленин. Нельзя, мол, комического героя называть именем вождя мирового пролетариата. По пустякам Гайдай спорить не стал, хотя обычно он был непримирим в неравной борьбе с цензурой.








Наверное, самая яркая история о том, как режиссер защищал смелые сюжетные ходы, связана с фильмом «Бриллиантовая рука». Госкино не понравились сцены с проститутками, пьянство Горбункова, безалаберность таможенников и много чего еще. Гайдай придумал трюк: добавил в концовке кадры ядерного взрыва и заявил комиссии, что согласен удалить любые сцены, кроме этой.

— Зачем вам взрыв в комедии понадобился? — вполне резонно поинтересовались цензоры.

— Неужели вы забыли о сложнейшей международной обстановке? — всплеснул руками режиссер. — Империализм размахивает ядерной дубиной!




В результате взрыв вырезали, все остальное оставили.



Но, конечно, далеко не все удавалось уберечь от ножниц политиканов. Например, «Кавказская пленница» в первоначальном варианте открывалась не кадрами скачущего на осле Шурика, а сценой, от которой члены комиссии схватились за головы и обвинили съемочную группу в хулиганстве.

Вот что Гайдай сочинил на пару с Никулиным. Трус подходит к дощатому забору и, озираясь, чертит мелом букву «Х». Следом появляется Балбес и прибавляет «У». Увидевший это безобразие милиционер свистит что есть мочи, но Балбес, не растерявшись, дописывает: «…дожественный фильм».









На съемочной площадке Гайдай не только не противился оригинальным идеям артистов, но и поощрял их. На съемках «Кавказской пленницы» за придуманные шутки он выдавал шампанское.

В итоге Никулин заработал 24 бутылки (он, например, предложил колоть снотворное Бывалому не обычным шприцем, а здоровенным, который сам и раздобыл в цирке), Моргунов — 18, а Вицин только одну, да и ту отдал товарищам — он был убежденным трезвенником.







К слову, «Кавказская пленница» не случайно стала последним фильмом, в котором появилась легендарная троица.

Ближе к концу съемок Моргунов заявился на просмотр отснятого материала подшофе в компании девиц, да еще принялся дерзить режиссеру. Гайдай его выгнал, а в оставшихся сценах снимался дублер.







Если Гайдай считал, что нужно проявить принципиальность, то не колебался. Пробы на роль Остапа Бендера для экранизации «12 стульев» проходили мучительно. Не подошли Миронов, Евстигнеев, Гафт…

Взяли Александра Белявского, но скоро стало ясно, что гениального комбинатора из него не выходит. И тут ассистентов осенило: «А может, позвать Володю Высоцкого? Вот будет успех!» Гайдай ухватился за идею.

Владимир Семенович на пробах был великолепен, и его утвердили. Но в первый же день съемок он не пришел на площадку — загулял. Тогда Гайдай объявил: «Высоцкого снимать не буду», — и роль досталась Гомиашвили.







Бывало и так, что в образе одного из героев Гайдай видел определенного актера. Порой приходилось этого актера всеми правдами и неправдами уговаривать. Из интервью Нины Гребешковой, вдовы Леонида Иовича: «Мне эта женщина из “Бриллиантовой руки” показалась такой правильной и скучной, аж зубы сводит (Гребешкова играет в фильме жену Горбункова — Прим. ред.). Я уперлась — не буду играть.

Леня сказал, что нашел другую актрису, и уехал на съемки. Вдруг звонит из Сочи: заболел, нужно срочно ехать отхаживать. Я, конечно, приехала, здоровье у него было подорвано с молодости. И там выяснилось, что женой Горбункова по-прежнему числюсь я. Ладно, сказала, сыграю».










Пожалуй, хватит на сегодня историй о Гайдае, и так перестарались. Леонид Иович ведь не любил шумиху вокруг себя, даже в день рождения крайне редко устраивал пышные гулянья.

При всей своей гениальности он был скромным человеком. Таких сейчас мало.





Источник


Опубликовала Ромашка . , 10.02.2017 в 04:05

[Gulzhan**]

Талантлив Гайдай. По сей день его никто не превзошел.

[Gulzhan**]

Леонид Гайдай с сестрой Августой и братом Александром

[Пyмяyx**]

[Пyмяyx**]

[Gulzhan**]

30 января 2023 ,источник: Известия

Комедия без ошибок: Леонид Гайдай превратил смех в точную науку



К 100-летию великого советского комедиографа.



Гений эксцентрической комедии Леонид Гайдай нередко сталкивался с цензурными претензиями, хотя никогда не был диссидентом и не держал «фигу в кармане» против советской власти. Он просто хотел, чтобы людям жилось немного веселее в строго регламентированном социалистическом обществе, где всё чрезмерное и непредсказуемое вызывает опасения, в том числе обостренное чувство юмора и абсурда окружающей действительности. 30 января, в день 100-летия со дня рождения создателя любимых кинокомедий нескольких поколений, «Известия» вспоминают его жизнь и творчество.
Против течения


Охоту быть абсурдистом будущему автору «Операции Ы», «Бриллиантовой руки» и «Ивана Васильевича» стали отбивать с первой же самостоятельной постановки, которую ему доверил директор «Мосфильма» Иван Пырьев. В 1955-м он прислал персональную заявку на выпускника режиссерского факультета ВГИКа Леонида Гайдая, окончившего институт не без проблем. Поступивший во ВГИК уже взрослым 26-летним человеком, поработавший актером в Иркутском драматическом театре, Гайдай часто перечил преподавателям, не видевшим возможности перевоспитать уже сформировавшуюся творческую индивидуальность и после первого семестра решившим его отчислить. Спасло строптивого студента появление во ВГИКе нового преподавателя, корифея жизнерадостной комедии Григория Александрова, набиравшего новую мастерскую. Особого наплыва желающих делать веселые фильмы почему-то не было, и Гайдаю разрешили с испытательным сроком перевестись к Александрову, по достоинству оценившему гайдаевские этюды.

На «Мосфильме» начинающий режиссер хорошо зарекомендовал себя в качестве ассистента, а потом совместно с Валентином Невзоровым работал над картиной «Долгий путь» по сибирским рассказам Владимира Короленко. После этого в творческой мастерской Михаила Ромма Гайдай принялся за реализацию сценария «Мертвое дело» Владимира Дыховичного и Мориса Слободского (который позже в тандеме с Яковом Костюковским станет соавтором лучших гайдаевских фильмов). Его авторы довольно смело прошлись по крючкотворству: главного героя, руководителя «Кустового управления курортными учреждениями» (КУКУ), которого в фильме сыграл Ростислав Плятт, по недоразумению записывают в покойники и дальнейшие комические коллизии закручиваются вокруг его отчаянных попыток доказать, что он все-таки жив.


Афиша фильма «Долгий путь» | Источник: РИА "Новости"




Получившийся у Гайдая злободневный кинофельетон, где радуют почти ильфо-петровские вывески («Гипропиво», «Райпиявка», «Нежилотдел», «Заготлыко») и непривычный для советской комедии черный юмор («А кто у вас умер?» — «Я у нас умер»), в целом был встречен с симпатией чиновниками «Мосфильма», но, видимо, чем-то задел за живое министра культуры Николая Михайлова, который лег против фильма костьми.


В итоге «Мертвое дело», сокращенное до 47 минут, было выпущено под названием «Жених с того света» и стало для Гайдая первой психологической травмой, научившей его в дальнейшем быть хитрее и изворотливее, предугадывая всевозможные претензии разнообразных управляющих культурными учреждениями. Через 20 лет таким же болезненным ударом станет цензурная кастрация фильма «Инкогнито из Петербурга» по гоголевскому «Ревизору», из которого были вырезаны не только все попытки осовременивания (например, дети, встречающие Хлестакова с цветами), но даже и эпиграф первоисточника «На зеркало неча пенять, коли рожа крива».

Пространство слова


У киноведов пользуется популярностью версия, что сквозной герой нескольких фильмов Гайдая благообразный очкастый Шурик — своего рода alter ego самого режиссера. Если по «Операции “Ы” можно предположить, что Шурик — представитель не гуманитарной, а технической интеллигенции и изучает точные науки, то аналогия становится особенно плодотворна.


Гайдай был автором очень скрупулезным и строил свои фильмы по строго рассчитанным формулам, буквально с хронометром выверяя точки в развитии сюжета, где зритель должен засмеяться.

Яков Костюковский считал, что фразы из гайдаевских фильмов так хорошо расходились в народе именно благодаря гайдаевской науке считать каждое слово в реплике: «Слово — это три секунды на экране, а три секунды на экране — это три часа в жизни».


Источник: РИА "Новости"




Несмотря на этот строгий хронометраж, Гайдай всегда оставлял своим артистам свободное пространство для самовыражения и не спешил говорить «Стоп!», даже когда сцена уже была окончена. Благодаря такому подходу строго выверенные гайдаевские фильмы часто радуют неожиданными актерскими реакциями: «Иногда актер может сотворить такое, чего и сам не ждет, а я потом могу этот кадр вставить в какую-нибудь другую сцену. Иногда достаточно сделать такую крошечную вставку, и сцена может стать не просто смешной, а уморительной». Один из примеров такой импровизации — эпизод в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», где Наталья Крачковская была вынуждена продлить свой текст «Интеллигент несчастный! Выучили вас на свою голову!» непонятно откуда взявшейся и вроде бы нелогичной репликой «Облысели все!», которую Гайдай с восторгом включил в фильм.


Дерзости и компромиссы


В том, что касается общения Гайдая с надзирающими кинематографическими инстанциями, выискивавшими в его фильмах опасные намеки и слишком дерзкие шутки, его можно сравнить уже не с простодушным Шуриком, но скорее с частным сыщиком или спецагентом, которого играет Дмитрий Харатьян в поздних гайдаевских картинах — «Частный детектив, или Операция “Кооперация” и “На Дерибасовской хорошая погода, на Брайтон-бич опять идут дожди”. Гайдаю тоже приходилось, как агенту под прикрытием, маскироваться и проявлять чудеса изобретательности, чтобы по максимуму сохранить свои фильмы, уберечь их от редактуры, убивающей лучшие и наиболее дорогие для режиссера моменты.


Самая виртуозная его операция связана с «Бриллиантовой рукой»: очередная редакционная комиссия, просматривавшая фильм, была немало удивлена, обнаружив в финале развлекательной истории про контрабандистов самый натуральный атомный взрыв.

Гайдай невозмутимо объяснил, что веселая пародия на детектив — это, конечно, хорошо, но как граждански ответственный художник в финале он был обязан показать всю сложность нашего времени и вернуться к проблемам, которые действительно волнуют современного человека, а это прежде всего угроза ядерной войны.



Леонид Каневский, Юрий Никулин, Леонид Гайдай и Григорий Шпигель на съемках фильма "Бриллиантовая рука"


Обомлевшая от такого градуса абсурда комиссия Госкино потратила все силы на то, чтобы уговорить автора вырезать нелепый взрыв в финале. Зато на многие беспрецедентные для советского кино вещи, которыми наполнена «Бриллиантовая рука» и которые явно противоречили «облико морале» нашего зрителя, уже закрыла глаза.

Великолепная троица


Впрочем, несмотря на обилие в фильме буржуазных атрибутов вроде полуголых блондинок, поездок в булочную на такси и пьяных кутежей в ресторанах, история, лежащая в основе «Бриллиантовой руки», была вычитана сценаристом Костюковским из официальной советской газеты «За рубежом», сообщавшей о европейских контрабандистах, которые делали тайники в гипсе под предлогом фальшивых переломов.



В сущности, из советской прессы почерпнул Гайдай и еще одно из лучших своих изобретений — бессмертное трио Трус, Балбес и Бывалый.

Зализывая раны после «Жениха с того света», режиссер, уже засомневавшийся в выборе профессии, отправился в родительский дом в Иркутске, где на чердаке хранились залежи юмористических журналов 1920-х годов. Там-то и попался Гайдаю фельетон о браконьерах и сознательной собаке, из которого родилась немая короткометражка «Пес Барбос и необычный кросс», снятая за 20 дней, показанная на закрытии Московского кинофестиваля 1961 года и купленная для проката в 102 странах.



​Кадр из фильма "Кавказская пленница, или новые приключения Шурика"


Трус, Балбес и Бывалый — универсальная психологическая конструкция, покрывающая, в сущности, всё многообразие человеческих типов и проявлений, стала той птицей-тройкой, которая придавала дополнительный драйв и энергию многим гайдаевским фильмам, пока Балбес не сделал самостоятельную карьеру, трансформировавшись в Семена Семеновича Горбункова. Именно Семен Семенович, интеллектуально беззащитный и ослепляющий блеском своего простодушия, а не умненький Шурик все-таки остается наиболее ярким и неотразимым супергероем Леонида Гайдая, которого из трех столпов советской кинокомедии (кроме него это Эльдар Рязанов и Георгий Данелия) принято считать самым незамысловатым и «простонародным». Однако Гайдай никогда не считал зазорным занимать именно эту нишу, так формулируя свое кредо для съемочной группы: «Много режиссеров, которые делают лирические комедии, философские, интеллектуальные, а мы — просто комедию, значит, должно быть смешно».




ИЗВЕСТИЯ iz