100 лет Октябрьской революции 1917 ГОДА

[Пyмяyx**]

Зюганов - узурпатор и предатель.

[Пyмяyx**]

13.11.2017 13:37 Фото:Reuters 53 комментария
Вскрыто послание комсомольцев 1967-го года молодежи 2017-го: это просто фантастика

В Новосибирске вскрыли капсулу, замурованную в стене Дома культуры имени Попова в 1967 году: внутри капсулы находилось послание комсомольцев 1967 года потомкам, живущим в СССР в 2017-м году
Послание уместилось на двух страницах, отмечает "Говорит Москва".
"Участникам торжественного заседания, посвящённого 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции, трудящимся Октябрьского района города Новосибирска.
Дорогие товарищи потомки. Через годы, через расстояния обращаемся мы к вам от имени трудящегося народа, носящего имя великого Октября.
Сегодня мы собирались здесь в ДК имени Попова, чтобы отметить 50-летие первой в мире Социалистической революции. 50 лет советской власти для вас — это далёкое прошлое, для нас героическое настоящее, нам есть, что сказать, о чём рапортировать родине. Путь, пройденный районом за 50 лет, поистине путь глубоких свершений и преобразований. До Октябрьской революции наш район представлял из себя отсталую окраину города Новониколаевска, населённую рабочей беднотой, в районе работали три частных мелких предприятия. Было три начальных школы и ни одного лечебного учреждения, а сейчас это передовой промышленный район, на территории которого проживает более 140 тыс. жителей.
В районе работают 30 предприятий, которые только за 10 месяцев юбилейного года выпустили промышленной продукции на 195 млн рублей. Изделия наших крупнейших предприятий заводов «Электросигнал», «Радиодетали», «Инструментального», «Труд», «Буровая техника» известны далеко за пределами Сибири. Горно-обогатительное оборудование завода «Труд» сегодня идёт на экспорт во многие страны мира. На телеэкраны нашего «Изумруда», что выпускает завод «Электросигнал», смотрят и жители Крайнего Севера, и хлеборобы Украины. Вырос наш район и в культурном отношении. Сегодня в районе работают 28 общеобразовательных школ, четыре техникума и три института, в которых учатся 40 тысяч детей рабочих и колхозников и интеллигенция.


Есть у нас и хорошие больницы, прекрасные кинотеатры, клубы и библиотеки. У нашего поколения есть хорошая традиция — отмечать революционные праздники трудовыми подарками. На 7 млн рублей получила Родина сверхплановый продукции в юбилейном году от трудящихся нашего района. Замечательный подарок преподнесли жителям района от города наши строители. Они сдали за 10 месяцев этого года 26 тысяч кв. м. жилой площади. Сотни семей переехали в новые благоустроенные квартиры. Рабочие и служащие предприятий строек и учреждений, стремясь достойно встретить 50-летие советской власти, встали на предоктябрьскую вахту и развернули социалистическое соревнование за право называться коллективом имени 50-летия Великого Октября. Сегодня мы можем отметить, что 59 бригад, 18 цехов и 9 отделов завоевали это высокое и почётное звание.
Дорогие товарищи, наши успехи стали возможны, прежде всего, потому что борьбу трудящихся района за достойную встречу Великого праздника возглавили коммунисты и комсомольцы. Сегодня в рядах районной партийной организации стоит 50 200 коммунистов, комсомольская организация района насчитывает 15 000 юношей и девушек.
Дорогие потомки сегодня у вас необыкновенный день — 100-летие советской власти. Мы горячо поздравляем вас с великим и славным юбилеем. А те, кто из нас доживёт до дня 100-летия Великого Октября, передадут пламенный привет и расскажут вам, как жили, трудились люди 60-х годов. Трудно нам представить ваше время, ведь уже самые смелые мечтатели не могли предположить, какой станет Россия социалистическая всего за 50 лет. Но мы знаем — наше время интересно, но ваше ещё интереснее.
Мы строим коммунизм, вы живёте при коммунизме. Мы верим, что вы превосходно оборудовали нашу прекрасную голубую планету, освоили Луну и высадились на Марсе. Что вы продолжаете штурм космоса, который начали мы — люди первого 50-летия, и ваши корабли давно уже бороздят глубины галактики. Что вы ведёте переговоры о научном и культурном сотрудничестве с представителями других иноземных цивилизаций. МЫ верим что дело, которое начали 50 лет тому назад наши отцы и деды, вы доведёте до победного конца. Счастья вам, наши дорогие товарищи потомки" - говорится в послании.

[Gulzhan**]

«МЫ НЕ ТАК ВОСЬМНАДЦАТЫЙ ВСТРЕЧАЛИ!..»

100 ЛЕТ НАЗАД РОССИЯ ВСТРЕЧАЛА НОВЫЙ ГОД В ОБСТАНОВКЕ ВСЕОБЩЕГО ВОЛНЕНИЯ И ТРЕВОГИ





Итак, большевики у власти, что от них ждать? Пережит ужасный семнадцатый год, во время которого рухнули две власти – царизм и Временное правительство. Каким будет следующий, 1918-й? И вообще: что дальше, господа? Виноват, товарищи…

Товарищи энергичны, действуют – сыплют декрет за декретом. О конфискациях, воспрещении продаж, национализации, семье и браке, всеобщей повинности, прекращении платежей. А этот декрет особенный, личный, адресованный Лениным своему земляку и противнику: «Совет Народных Комиссаров постановляет: конфисковать находящиеся в банках на текущих счетах А.Ф. Керенского суммы в размере 1 474 734 р. 40 к., а именно: в Государственном банке на счете № 43191 – 1 157 414 р. 40 к. и в Международном коммерческом банке на счете № 15697 – 317 020 р. 12 к.. Все эти суммы переводятся на текущий счет Совета Народных Комиссаров…»


Сам Керенский появился в Петрограде в январе 1918 года инкогнито. Ходил по городу, приглядывался. И был поражен увиденным, о чем позже вспоминал в мемуарах: «Вместо полицейских на постах стояли какие-то люди с красными нарукавниками, они равнодушно относились и к душераздирающим крикам, и даже к выстрелам. Короче говоря, был хаос, во время которого большевики расстреливали старый режим». Керенский даже хотел пойти на открытие Учредительного собрания и там представиться. Но его отговорили. И верно сделали – солдаты вмиг бы разделались с бывшим министром-председателем…




Главный подарок гражданам России к Новому году: создание Всероссийской чрезвычайной комиссии. Никто еще не дрожит от страха при коротком, как звук затвора слове «Че Ка», но дурные предчувствия одолевают.
И не напрасно – Феликс Эдмундович трясет бородкой, яростно царапая по бумаге: «Расследовать и ликвидировать любые попытки или действия, связанные с контрреволюцией и саботажем, откуда бы они ни исходили на всей территории России…» Ленин кивает одобрительно: «Аресты должны быть произведены с большой энергией…»
И все равно трудно представить себе Россию, едва выбравшуюся из кровавого мрака семнадцатого года и сразу проваливающуюся в бездну восемнадцатого…




Из выступления Патриарха Тихона в храме Христа Спасителя перед новогодним молебном: «...Минувший год был годом строительства Российской Державы. Но увы! Не напоминает ли он нам печальный опыт Вавилонского строительства?.. И наши строители желают сотворить себе имя, своими реформами и декретами облагодетельствовать не только несчастный русский народ, но и весь мир, и даже народы гораздо более нас культурные… Вместо так еще недавно великой, могучей, страшной врагам и сильной России, они сделали из нее одно жалкое имя, пустое место, пожирающее в междоусобной войне одна другую. Когда читаешь «Плач Иеремии», невольно оплакиваешь словами пророка и нашу дорогую Родину…»
Ветер свистит осатанело. Темный, страшный Петроград, занесенный сугробами. К слову, для расчистки улиц была введена всеобщая повинность, и сами горожане – хоть кухарки, хоть дворяне – вынуждены брать в руки лопаты и сгребать белый покров.



Едва сгустится тьма, жизнь замирает – никто не мчит по санному пути, не слышно трамвайного звона. Разве что иной раз броневик или грузовик под красным знаменем пронесется.
Горожане попрятались в своих домах и замерли, как мышки, со страхом прислушиваясь к малейшим шорохам. Насилия и грабежи стали обычным явлением.
Промерзшие квартиры в тусклом мерцании свечей. Раньше на столе в Рождество и Новый год было, что Бог послал, нынче – кто что достал. Хлеб, вареные картофелины, ржавая банка консервов, завалявшаяся в буфете, бутылка кислого вина, где самого вина кот наплакал. Звякнули бокалами, зажевали невесело. В полутьме кто-то выбрал наугад пластинку, поставил. Из трубы граммофонной ударил мощный шаляпинский бас: «Сатана там правит бал, там правит бал…»



Весьма актуально, Федор Иваныч…



В Белокаменной – не лучше. «В Москве и, я думаю, по всей теперь России завелись везде крепчайшие запоры, железные и деревянные ставни и, как в старину, в особенности для ночного времени, все так замкнуто, закрыто, заперто, нелюдимо, темно, что даже жуть берет… – писал в своем дневнике агент пароходства «Самолет» Никита Окунев, оставивший живейшие впечатления о том времени. – Впрочем, есть разница со стариной - тогда были верные сторожа, постукивающие в доски или дававшие знать о себе трещотками, а теперь их не слыхать и если они где есть – то сидят себе тоже за крепкими затворами и самое большое – опрашивают запоздавшего обывателя, свой ли он, и если «чужой», то ни за что его во двор или в крыльцо не пустят до утра».
Бедлам не только в Петрограде и Москве, он – повсюду. «Армия демобилизованных валила по железным дорогам, круша все на своем бесшабашном пути, – писал Константин Паустовский. – В поездах было разбито и ободрано все, что только можно разбить и ободрать. Даже из крыш выламывали заржавленные железные листы. На Сухаревке шел оживленный торг вагонными умывальниками, зеркалами и кусками красного потертого плюша, вырезанными из вагонных диванов….» И это лишь маленький срез происходящего, крошечный штрих и даже забавный. Бывало и хуже, и страшней.



То время невозможно представить себе без Горького, без его острых суждений, страстной искренности. Он протестует, но голос его слабеет. Он понимает, что большевистская власть сильна и груба. И бой с ней опасен и непредсказуем, как схватка с диким, необузданным зверем.
«Что даст нам Новый год? – уныло вопрошал писатель в «Новой жизни» и сам же печально отвечал: «Все, что мы способны сделать. Но для того, чтоб стать дееспособными людьми, необходимо верить, что эти бешеные, испачканные грязью и кровью дни – великие дни рождения новой России».
Вашими бы устами, Алексей Максимович…



Первый советский Новый год Ленин вместе с Крупской встречали вместе с рабочими Выборгской стороны. В актовом зале Михайловского училища была устроено торжество с елкой, Дедом Морозом и Снегурочкой. Настроение у Ильича было хорошее. Впрочем, вечером оно резко переменилось…
Ленин вместе с сестрой Марией ехал на автомобиле по Петрограду. На Семеновском мосту на его автомобиль обрушился град пуль. Пассажиры, однако, остались целы. Вождя революции загородил сидевший рядом с ним швейцарский революционер-социалист Фриц Платтен. Он был ранен в руку.



Покушение было организовано группой офицеров-монархистов. Стреляли они плохо, но скрылись весьма лихо. Чекистам не удалось схватить нападавших, исчезнувших во тьме.
1 января 1918 года Иван Бунин записывает в дневнике: «Кончился этот проклятый год. Но что дальше? Может, нечто еще более ужасное. Даже наверное так.



А кругом нечто поразительное: почти все почему-то необыкновенно веселы, – кого ни встретишь на улице, просто сияние от лица исходит:
– Да полно вам, батенька! Через две-три недели самому же совестно будет...
Бодро с веселой нежностью (от сожаления ко мне, глупому) тиснет руку и бежит дальше…»



Верно, ждали те господа, что скоро власти большевистской придет конец. Ох, и наивный же народ. Ведь Ленин и его соратники только силу набирали. И силой же давили. Да такой, что царским, стократно обруганным и проклятым «сатрапам» и не снилось…
5 января 1918 года рабочие многих столичных заводов, служащие, представители интеллигенции Петрограда вышли на манифестацию в честь Учредительного собрания. Оно должно было открыться в Таврическом дворце. О том Учредительном собрании мечтали, надеялись, что оно даст россиянам возможность выразить свою волю…



Демонстранты шли безоружные, под красными знаменами. Их, по словам Горького, расстреливали «без предупреждения о том, что будут стрелять, расстреливали из засад, сквозь щели заборов, трусливо, как настоящие убийцы…».
Из показаний рабочего Обуховского завода Д.Н. Богданова: «Я, как участник шествия еще 9 января 1905 г., должен констатировать факт, что такой жестокой расправы я там не видел, что творили наши «товарищи», которые осмеливаются еще называть себя таковыми, и в заключение должен сказать, что я после того расстрела и той дикости, которые творили красногвардейцы и матросы с нашими товарищами, а тем более после того, когда они начали вырывать знамена и ломать древки, а потом жечь на костре, не мог понять, в какой я стране нахожусь: или в стране социалистической, или в стране дикарей, которые способны делать все то, что не могли сделать николаевские сатрапы, теперь сделали ленинские молодцы».



Погибших хоронили 9 января на Преображенском кладбище, рядом с жертвами Кровавого воскресенья 1905 года. «Понимают ли они… что неизбежно удавят всю русскую демократию, погубят все завоевания революции?.. – горестно вопрошал Горький. – Или они думают так: или мы – власть, или – пускай все и все погибают?»
Учредительное собрание открылось 5 января. По свидетельству участника революционера Федора Раскольникова, «Владимир Ильич предложил не разгонять собрания, дать ему возможность сегодня ночью выболтаться до конца и свободно разойтись по домам, но завтра утром никого не пускать в Таврический дворец». Так и произошло. Короткая фраза матроса Анатолия Железнякова «Караул устал, просим очистить помещение» вошла в историю.


Прошла демонстрация и в Москве. Тоже шумная, многолюдная, с криками и пальбой. По словам Окунева, «панику усилили конные милиционеры, которые с криком «стреляют, спасайся!» соскакивали с лошадей и бежали в подъезды домов. Лошади без всадников мчались вместе с бежавшим народом… Появились толпы бегущих солдат и красногвардейцев с винтовками и без винтовок, со свернутыми знаменами…» Один из таких эпизодов Окунев видел на Малой Лубянке и подумал: «А что если бы в Москву вдруг заявился эскадрон немецких гусар, что осталось бы от наших великих революционных завоеваний?!».
Продолжаются начатые осенью 1917 года переговоры с Германией в Брест-Литовске. Большевики горячо спорят между собой – Ленин выступает за мир любой ценой, Бухарин призывает к «революционной войне», Троцкий выдвинул свой демагогический лозунг – «ни мира, ни войны». То есть, не воевать, но – заключить мир. Однако немцы теряют терпение.
Огромные массы германских войск готовятся к наступлению по всему огромному фронту. Противостоять им – некому: Русская армия дезертировала, разбежалась…
Бог с ней, с политикой. Обратим свой взор к литературе. Что поделывает, ну, скажем, поэт Блок? 7 января 1918 года Александр Александрович записал в своем дневнике план новой пьесы – об Иисусе Христе, которую он намеревался создать вместе с женой, Любовью Дмитриевной Менделеевой. Однако на следующий день он приступил к поэме «Двенадцать». Ее венчали известные строки: «…Так идут державным шагом – / Позади – голодный пес, / Впереди – с кровавым флагом, / И от пули невредим, / Нежной поступью надвьюжной, / Снежной россыпью жемчужной, / В белом венчике из роз – / Впереди – Иисус Христос».



Красиво же, ничего не скажешь! А вот коллега Блока – Брюсов в те дни написал весьма непритязательное стихотворение по случаю прихода Нового, 1918 года:



…В скромных комнатах и пышных залах,
С боем полночи — звучать одно:
«С Новым годом! С новым счастьем!» – Дружно
Грянет хор веселых голосов…
Будет жизнь, как пена вин, жемчужна,
Год грядущий, как любовный зов. Если ж вдруг, клоня лицо к печали,
Тихо скажет старенький старик:
«Мы не так восьмнадцатый встречали!..» —
Ту беседу скроет общий клик...
Напрасно Брюсов восхищался – не будет никаких веселых голосов. И год, который предстояло пережить России, станет тяжким, кровавым.
На гигантских просторах России вспыхнет непримиримая Гражданская война. Ну а пока Совет народных комиссаров издал очередной декрет – «О введении западноевропейского календаря».
Народ читал и не верил своим глазам: «Первый день после 31 января сего года считать не 1‑м февраля, а 14‑м февраля, второй день считать 15‑м и т.д...» Все соответственно сдвигалось, переставлялось, менялось – выдача зарплат, пенсий, сроки договоров и прочее. Но самое главное – совершенно другой становилась жизнь всей России.




Валерий Бурт

http://www.stoletie.ru/print.php?ID=474754






Опубликовал Игорь Молд , 30.12.2017 в 15:55

[Gulzhan**]

9 декабря 2017, источник: Meduza
Царская Россия была свободнее нынешней. На самом деле нет


В год столетия революции многие дискутируют о том, какой была Россия при последнем царе. Это обсуждение оживилось после выхода книги Михаила Зыгаря «Империя должна умереть» и его речи на Санкт-Петербургском международном культурном форуме. В частности, обсуждался тезис о том, что царская Россия была свободнее нынешней. Историк и журналист Лев Лурье по пунктам объяснил «Медузе», почему Россию при Николае II не стоит идеализировать.




Свобода собраний в царской России была крайне ограничена. Любое собрание могло быть распущено по требованию полицейского. Митинги запрещались. Если они собирались, их разгоняли казаки с нагайками. Но, насколько я помню, с 1907-го по 1917-й никто особо и не митинговал, если не считать студенческих сходок. Шествие рабочих к администрации в Бодайбо в 1912 году закончилась расстрелом процессии — знаменитый «Ленский расстрел» (по разным оценкам, убиты были от 150 до 270 человек — прим. «Медузы»).

Свободы слова в России после 1905 года было, безусловно, больше, чем до. Но всякого рода персональные оскорбления императора и его семьи карались тюремным сроком. Такие дела часто приводили к закрытию печатных изданий — и многие журналы, открытые в 1905-м на волне свободы, к 1907 году уже были прикрыты.

Павел Елисеевич Щеголев, редактор журнала «Былое», отсидел за публикацию материалов, прославляющих революционное движение.

Тайна переписки не соблюдалась. Существовал так называемый «черный кабинет», который занимался перлюстрацией без какого-либо решения суда. Относительно политических деятелей эта практика применялась чрезвычайно широко. Письма доставлялись из почтамта в полицию в специальное помещение, где тренированные чиновники аккуратно их вскрывали, читали содержание, делали выписки, потом вкладывали письмо обратно, закрывали так, чтобы получатель ничего не заподозрил и отправляли по адресу. Конечно, сегодня в России часто применяется прослушка, но это требует хотя бы формального разрешения суда




Суд присяжных был независим. Но политические дела со времен Веры Засулич на открытых заседаниях не рассматривались. Эти процессы происходили сразу или в высшей инстанции, то есть в Сенате, или — особенно во времена [премьер-министра Петра] Столыпина — в военно-окружных, военно-полевых судах, где судьбу человека решала группа офицеров. Эти суды руководствовались законом, но сами процессы проходили очень быстро и доказательной базы часто не было. Казнь невинного человека была довольно частой историей в тот период.



Политических заключенных было на порядок больше, чем сейчас. Просто не сравнить. В России между 1907-м и 1914-м годами было 50 тысяч политических заключенных и ссыльных. Мест в тюрьмах не хватало, так что строили новые так называемые столыпинские централы — среди них Шлиссельбургский, Владимирский и, самый страшный, Орловский. При этом политические заключенные сажали именно по политически статьям, а не по вымышленным уголовным — этим царская Россия отличается от нынешней.

Условия содержания в тюрьмах были жестокими. Политические заключенные сидели вместе с уголовными. Террор уголовных против политических, который мы знаем по сталинскому времени, существовал и тогда, до революции. К тем, кто нарушал режим, администрация применяла телесные наказания. Применялись пытки: самые вопиющие — в Орловском централе и на следствии в Риге. Частыми были случаи самоубийства заключенных. Хорошо известный пример — самоубийство эсера Егора Созонова в Зерентуйской каторжной тюрьме, который покончил с собой после распоряжения начальства выпороть политических заключенных.


Политических эмигрантов было очень много. Речь идет о десятках тысячах людей — прежде всего, в Париже и Швейцарии.

Свобода передвижения существовала — в том смысле, что проблем с получением иностранного паспорта не возникало. С другой стороны, существовал институт прописки, и люди были обязаны регистрироваться по месту жительства. И, естественно, действовала черта оседлости — евреи, за исключением людей с университетским образованием, купцов первой гильдии и обладателей наиболее редких специальностей, не имели права ее покидать.



Результаты выборов формировались в том числе и за счет административного ресурса, который широко применялся, но не при подсчете голосов — общую цифру и явку не фальсифицировали. При этом угодных правительству депутатов спонсировали, им разрешали проводить собрания, а с неугодными было иначе. Но главное различие с нынешним временем состояло в том, что выборы проходили по куриям — для избрания одного представителя крестьянства требовалось в десятки раз больше людей, чем для избрания кандидата от землевладельцев. Представьте, что у нас могли бы голосовать только бюджетники. Или был бы порядок, при котором для избрания одного депутата требовалось бы 10 бюджетников, но не меньше 100 представителей частного бизнеса. Голосование было принципиально неравноправным.

Парламент был гораздо профессиональней нынешнего. Депутаты были более независимы и квалифицированней. С 1907-го по 1915 год большинство в Думе всегда было у правительства, и не было ни одного законопроекта, который был бы отклонен, но экспертиза законов и процесс внесения поправок были куда более грамотными, чем сейчас. И широко использовалось право парламентского расследования — особенно по коррупционным делам.

Если суммировать, в целом нынешняя Россия живет свободнее, чем она жила между 1905 и 1917 годами.




Записал Александр Борзенко