Вирус любви

[Белая Хризантема**]

Синица имеет в виду, что пора начать публиковаться.

Так, кто тебе мешает?

[Пyмяyx**]

Некогда.

[Белая Хризантема**]

Некогда.

Ну-ну)))

[ИВС]

Продолжения хочу!

[Пyмяyx**]

Будет. Только со временем сейчас туго. Это же надо сесть и писать.

[ИВС]

Жду)

[Пyмяyx**]

– Не всё так просто, дорогой мистер Фарбер. Конечно, соблазн вот так вот раз и навсегда покончить с развратом, велик, но есть много «но». Начнём с того, что с юридической точки зрения, это – преступление. Думаю, Вы это понимаете. Во-вторых, ведь это вмешательство в личную жизнь людей, по сути, насилие. Если человек выбрал разврат, но при этом остаётся в рамках закона, кто я такой, чтобы решать за него? В третьих, кроме юридической и морально-этической стороны, есть ещё одна. Вирус ещё не до конца изучен и никто не может со стопроцентной уверенностью сказать, как он себя поведёт, вырвавшись из лаборатории.
– Вы же сказали, что он совершенно безопасен. Вы сомневаетесь в этом?
– Да, приходится сомневаться. Эксперимент пока проводился на мышах. Но мыши – не люди. Конечно, во многом наши организмы похожи, но гарантировать стопроцентно, что человеческий организм отреагирует точно также, как мышиный, невозможно. Нужно проводить эксперименты на обезьянах и, только потом, на добровольцах. И, что самое сложное, это то, что изучать приходится не только состояние здоровья каждой особи, но и групповое поведение. Мне и мышей-то мало. А где я возьму столько обезьян, не говоря уж о людях-добровольцах? Обезьяны всегда стоили дорого, особенно, человекообразные. А теперь… Всего 9 лет прошло с окончания войны. Страна ещё не восстановилась. Кто даст для нашей лаборатории столько обезьян? В идеале хотелось бы иметь не менее 1000 шимпанзе. Кстати, а где я их поселил бы, даже, если бы мне их дали? Пока что я достал макаку. Всего одну макаку! Заразил её. Вирус ей не повредил. Выглядит здоровой и бодрой. И все показатели в норме. Но понаблюдать, как она будет вести себя среди сородичей, совершенно невозможно, в виду отсутствия оных. А ещё, следовало бы понаблюдать за обезьянами в течение нескольких поколений. А обезьяны долго живут. Мне жизни не хватит. Результат, дай бог увидят внуки. В прочем, не увидят: обезьян-то нет и вряд ли будут в таком количестве. А с людьми вообще немыслимо. Поселить 1000 человек, пусть добровольцев в герметично изолированном помещении и ждать несколько поколений, то есть лет сто, результата? Да Вы что!
– Как жаль! Но что-то можно сделать?
– Кое-что можно. Ну, например, выделить из крови мышей некое вещество, которое вырабатывается благодаря вирусу, научиться синтезировать его. Получится как бы лекарство от разврата. Ну, представим себе, живёт семья, хорошая, любящая, но муж не в состоянии отказаться от походов на сторону. Он бы и рад, да не может. Как увидит новую юбку, сразу теряет разум. А потом корит себя, мучается угрызениями совести. И рад бы избавиться от порока, но не хватает силы воли. Вот, представьте себе, появилось наше лекарство. Идёт он в аптеку, покупает таблетки и – всё. На других дам его не тянет. Хорошо, правда?
– Очень хорошо. И как быстро Вы думаете получить желаемый результат?
– Очень нескоро. Годы и годы работы. Потом годы всякого рода согласований в различных инстанциях. Раньше чем через 15-20 лет и ждать нечего.
– Желаю Вам успеха в Вашем трудном и нужном деле.
– Спасибо, мистер Фарбер!
– Но Вы сказали, что Вам нужен мой совет. Чем же я могу помочь Вам?
– Да просто меня мучает одна мысль. Вот сейчас в моих руках возможность раз и навсегда покончить с развратом во всём мире. Но я не имею право это сделать. То же, что я могу сделать, так малО!
– Ну, не скажите! Это тоже много! Сколько семей ваше открытие осчастливит!
– В процентном отношении, не так много. Только тех, кто сам желает избавиться от порочных наклонностей. К сожалению, большинство развратников ничего не хотят менять в своей жизни. Им НРАВИТСЯ так жить, как они живут. Они не пойдут за лекарством. Разве что, жена тайком подсыпет или подольёт мужу лекарство в еду. Но это, с юридической точки зрения, будет преступлением. Мир почти не изменится. Насилие, браки по сговору родителей, публичные дома, порнография, совращение малолетних – всё это останется. Прискорбно.
– Так Вы хотите, всё-таки, рискнуть и выпустить вирус из лаборатории.
– Хочу. Но не решаюсь. И, наверное, не решусь. По причинам, которые я Вам уже изложил.
– Мистер Одли, в истории бывали случаи, когда какой-то деятель действовал на свой страх и риск и выигрывал…
– … и ещё больше случаев, когда проигрывал. Понимаете, на кону слишком много. Не моя личная карьера, даже не победа в войне какой-то страны. На кону – судьба Человечества. В случае победы, выигрыш огромен. Но в случае поражения проигрыш колоссален и, при том, непредсказуем. Я могу только предполагать, как поведёт себя вирус, оказавшись на свободе. Точно знать не могу. Как я говорил выше, опытов на мышах недостаточно. Как он повлияет на людей во втором, третьем четвёртом поколении? А ещё вирусы, как Вы знаете, часто мутируют. И если сейчас вирус безопасен, то через несколько лет он может стать очень опасен и, даже, смертелен. Я не думаю, что это произойдёт, но могу ли я рисковать жизнями людей? Понимаете, есть ещё одно обстоятельство. Вирус этот очень заразен. Передаётся воздушно-капельным путём. То есть живёт в воздухе. Живёт на поверхностях. Живёт долго. Полгода точно, но думаю, что дольше. То есть, если, к примеру, заражённую мышь посадить в клетку на несколько секунд и сразу же оттуда извлечь, а спустя несколько месяцев, точно также, на несколько секунд поместить туда другую мышь, то вторая неминуема заразится. Вирус устойчив к воздействию высоких и низких температур. Сохранялся и при + 80 и при -100. Долгое время может находиться в агрессивной среде. Нет, конечно, он погибнет от открытого огня или в концентрированной серной кислоте, но обеззаразить от него местность, практически, невозможно. Разве что, атомной бомбой. И то не уверен. Так что, если вирус окажется на свободе, обратной дороги не будет.
– Да, это очень серьёзно.
– … Но, может, и к лучшему, что обратной дороги не будет? Развратники ничего не смогут предпринять… Знаете, есть ещё один путь. Можно обнародовать результаты эксперимента и спросить людей, спросить правительства, как они к этому отнесутся. Но, ведь, результат более, чем предсказуем. Развратников больше, чем нравственных людей и они ни за что не позволят отнять у них их греховные удовольствия. Вот, так я и разрываюсь между чувствами христианина и служебным долгом и долгом учёного.
– Мистер Одли, Вы хотели, чтобы я дал Вам совет. Но что я могу посоветовать? Вы владеете информацией лучше, чем я. Я не учёный, не политик и не священник. Простите, но я не могу взять на себя ответственность за судьбы Человечества. Чего Вы от меня ждёте?
Одли задумался.
– А правда, чего я жду?...
И, помолчав минуту, ответил.
– Помните историю про слугу царя Мидаса? У Мидаса были ослиные уши. Об этом знал только его слуга. И тайна эта не давала ему спокойно спать. Тогда этот слуга пошёл в поле, выкопал ямку и в ямку рассказал тайну. Дорогой друг, мне просто надо было выговориться. Простите, что в качестве слушателя я выбрал Вас. Мне очень хочется выпустить вирус на волю и раз и навсегда покончить с развратом на Земле. Но я, конечно же, это не сделаю. Лет через 15-20 ждите лекарство. Ещё раз извините меня за беспокойство.
Джентльмены ещё посидели с полчаса, а потом Фарбер попрощался и пошёл домой.

Продолжение следует

Похоже, получается не рассказ, а небольшая повесть.

[Князь Тьмы]

Что хорошо, что плохо? Быть или не быть? Вот в чем вопрос.

[Ljanta]

Судьба вируса впереди...

[Пyмяyx**]

Да, конечно.