Рассказы из Интернета.

[Sanur]

Виктория Иванютина

Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.

— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?
Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.
— Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература?
— Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия.
«Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича.
— Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать?
— Я, собственно… — собеседник замялся.
— Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то…
— Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух.
— Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес.
— Говорите, я запомню.
В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.
— Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете?
Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.
Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.
В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.
«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».
Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.
Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.
— Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать?
Максим помялся, осторожно уселся на край стула.
— С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили.
— Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных.
— Нигде? — спросил Максим тихо.
— Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим?
— Да, продолжайте, пожалуйста.
— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков.
Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.
— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!
— Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам.
— У вас есть дети?
— Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня?
— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.
Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.
— Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…
— Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович.
— Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит?
Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром.
— Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.
— Литература – это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.
Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть.
— Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать.
«Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин».
Лермонтов «Мцыри».
Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий…
Максим слушал.
— Не устали? — спрашивал Андрей Петрович.
— Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.
День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.
Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн.
Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков.
Восемнадцатый век, девятнадцатый, двадцатый.
Классика, беллетристика, фантастика, детектив.
Стивенсон, Твен, Конан Дойль, Шекли, Стругацкие, Вайнеры, Жапризо.
Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону.
— Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.
Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?
Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу.
— А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём.
— В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович.
— Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался.
— Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой?
— Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал.
— С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите?
— Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят.
Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами.
«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…».
Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.
Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота.
Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил.
Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё.
Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше.
— Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка.
— Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто?
— Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.
— От… От кого?!
— От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его…
— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка.
Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.
— Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.
— Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?
Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад.
— Боже мой, — сказал он. — Входите... Входите, дети.
(с) Майк Гелприн (Mike Gelprin)

[Sanur]

Герасим
Ольга Ивановна была не просто женщиной с ужасным характером, она была женщиной с невозможным характером. Муж ушёл, сына забрала вторая чеченская, и ей казалось, что в этом виноват весь мир. Она работала в ЖКХ главным бухгалтером. Ее ненавидели не только все бабки района, которые зашли просто узнать, «скажите, как вы так начисляете?», но и все коллеги, которым она распределяла зарплату по каким-то своим, неведомым никому законам. На нее постоянно жаловались руководству. Руководство не хотело сесть всерьез и надолго, ведь Ольга Ивановна пару раз прямо порекомендовала не обращать внимание на гавкающих, она же не обращает внимания на многие вещи из жизни местного ЖЭКа.
- Ольга Ивановна, можно уточнить, а почему мне начислили за электричество на общеподъездные нужды в два раза больше, чем в прошлом месяце?
- Вам помирать скоро, какая разница.
- Я жаловаться буду!
- Пожалуйста, бомжам обычно слабо верят.
- Почему бомжам?
- Люди без воды и света очень быстро становятся людьми мира.
- Вы мне угрожаете?
- Рот свой закрой и иди наслаждайся теплой батареей. Обними её и медленно встречай старость!
Ольга Ивановна ходила на работу, потому что дома ещё хуже. Это был не её мир, он предал её. Работа, телевизор, телевизор, работа. Так сгорали дни, месяцы, года.

***

Как-то руководство ЖЭКа решило влить в коллектив свежую кровь. Взять таджиков-дворников. Все всё понимали. Основной закон экономики в действии - снижай затраты, увеличивай доход.
Ольга Ивановна, по совместительству еще и кадровик, трудоустраивала этих славных парней. Остался последний. В ее кабинет постучались и робко замерли на пороге двое. Мужчина лет пятидесяти с добрыми глазами, как у водяного из советского мультика, и молодой парень.
- Чо стоите в дверях? Вы сюда всем табором пришли? – Ольга Ивановна начала разговор в своей привычной манере.
- Это мой двоюродный дядя. Он не любит говорить, может языка не знает. Я помогу ему заполнить документы - сказал парень, который был рядом с ним.
Странная таджикская парочка села за стол. Мужчина посмотрел ей в глаза и улыбнулся ещё больше. Ольга Ивановна немного смутилась и сказала:
- Передай своему дяде, чтобы так на меня не смотрел. Глаза выжжет, Немой!
- Он не говорит, но всё слышит и понимает. Может, понравились вы ему, - ответил молодой.
- Слушай, щенок с базара кураги и веников, я спрашивала твоего мнения? Заткнись и заполняй документы! - взорвалась Ольга Ивановна.
Парень быстро взял листы бумаги и начал заполнять. Мужчина улыбался, у него была странная улыбка, как будто бы он радовался и удивлялся одновременно. Потом вытащил из внутреннего кармана небольшой полиэтиленовый пакет и положил на стол перед Ольгой Ивановной. В свёртке лежали сухофрукты.
- Так, оба пошли вон отсюда! - Ольга Ивановна отчаянно орала.
- Дядя из уважения к вам подарил. Я ж говорю, понравились вы ему, - оправдывался парень.
- Вооон! В коридоре заполнишь! Понаехали!
Когда Ольга Ивановна осталась в кабинете одна, она взяла зеркальце, поправила причёску, и накрасила губы розовой помадой с перламутром. Полюбовавшись на результат, улыбнулась сама себе, развернула свёрток и принялась за курагу и инжир.

***

Ольга Иванова называла загадочного таджика Герасим. Когда она его видела, он всегда улыбался и почтительно кивал, а в течении рабочего дня у неё на столе таинственным образом появлялись небольшие подарки: то красивое блюдце в восточном стиле, то орехи, а один раз - тарелка горячего плова. Как оказалось - очень вкусного. Ольгу Ивановну как подменили. Из серых бесформенных платьев она переоделась в яркие и интересные. Впервые за много лет она улыбнулась в ответ на кивание Герасима.
Коллеги по работе не разделяли её радости.
- Ольга Иванова-то похорошела, подобрела, а не любовь ли это? - троллила соседка по кабинету.
- У кого-то язык как помело, я смотрю. Просто мне нравится восточная кухня.
- И восточные люди, видимо. Олюшка, пойми, это не вариант. Он, конечно, статный мужчина, работящий, но у таких как он, там в кишлаке, семья на сто человек и любящая жена, которая раз в неделю ждёт денежных переводов от своего добытчика. А чтобы эти переводы были больше, он тебя и подкармливает, глазки строит. Я этого брата знаю, хитрые они...
- Вера, заткнись! - с этими словами Ольга Ивановна выбежала из кабинета. Впервые за много лет злые слезы прожигали щеки.
На следующий день Ольга Ивановна пришла на работу в спортивном костюме. Она была похожа на фурию: орала на всех, кто только осмелился посмотреть в её сторону, не говоря уж о тех, кому не посчастливилось обратиться к ней по делу. Когда появился Герасим с букетом полевых ромашек, которые «нечаянно» оказались у неё на столе, она демонстративно взяла цветы, вышла на крыльцо ЖЭКа, облила их розжигом для шашлыков и подожгла.

***

Через три дня в кабинет Ольги Ивановной вломился пьяный сантехник Гаврилов. Говорили, что давным-давно у них что-то было. А теперь отношения перешли на новый уровень:
- Ольга, трубы горят, дай тысячу!
- Гаврилов, пошёл на хер! Не дам!
- Оля, я разнесу к еб**ям твой кабинет, достань из сейфа сраную бумажку!
- Гаврилов, иди проспись. Это не мои деньги.
- Ты забыла, видимо? Напомнить? - он схватил за плечо Ольгу Ивановну и другой рукой замахнулся для удара. В кабинете поднялся крик. Ольга Ивановна зажмурила глаза. Неожиданно в кабинет кто-то зашёл и оттолкнул Гаврилова. Рядом с Гавриловым стоял Герасим и улыбался своей обычной улыбкой. Гаврилов вскипел от злости:
- Ты чо, охренел, *** *** ***! Ты страной не ошибся?! - Гаврилов молниеносно нанёс удар Герасиму в корпус. Герасим согнулся, выпрямился и снова улыбнулся. Так продолжалось несколько раз. У Герасима из разбитой губы пошла кровь, но он продолжал улыбаться.
- Оль, да он долбанутый, чо он ржёт? Слышь, *******, я ж убью тебя!
Ольга Ивановна покраснела и бросилась на Гаврилова. Она визжала, била, пинала. Гаврилов оттолкнул её и громко сказал:
- Да вы походу оба с катушек съехали, ну вас на фиг. Посадят ещё, - Гаврилов вылетел из кабинета.
Ольга Ивановна кинулась к Герасиму. Она достала платок, смочила его минералкой, стоящей на столе и вытирала кровь с его лица. Гладила одной рукой по волосам и говорила что-то успокаивающее. Он так же блаженно улыбался...

***

Две недели Ольга Иванова не видела Герасима. Кто-то говорил, что он вернулся к себе домой. Кто-то - что поменял работу. Ольга не находила себе места. Как-то вернувшись с обеда, она обнаружила у себя на столе тарелку кураги. Она тут же выбежала на улицу, на скамейке сидел Герасим в светлом костюме, с букетом ромашек и, конечно же, улыбкой. Она села поближе к нему и обняла.
- Герасим, как же я скучала!
- Моё настоящее имя - Бача, - неожиданно сказал он.
- Так ты умеешь говорить!? А почему же тогда молчал?
- Зачем перебивать такую красивую женщину? Мне нравится тебя слушать.
- Ты куда пропал?
- Я был дома, навещал жену и дочь.
Ольга Иванова резко отстранилась.
- Пять лет назад пьяный водитель автобуса забрал их у меня. С того момента я замолчал. Чтобы не сойти с ума, мои племянники привезли сюда. И тут встретил тебя. Я был на могиле и спрашивал разрешения...
- Ну, и что тебе сказали?
- Сказали, что кормить тебя лучше надо, худая вон какая...
Они обнялись и сидели так долго, что автору уже надоело наблюдать за ними и он поехал на работу продавать ПВХ.
Автор: Александр Бессонов

[Sanur]

Добрая сказка на ночь для Вас...!!!
Баба Яга , уютно устроившись в кресле, вязала себе шаль из козьего пуха и между делом вела беседу с Котом. За окном шумел лес, стемнело. Кот зажёг лампу и пошёл наливать чаю с медом себе и Яге. Тут в дверь заскреблись.
— Матвей, ты? Не заперто, входи, — окликнула старуха.
Дверь чуть приоткрылась, и в избушку вошёл волк.
— Бабуль, там это… — волк замолчал.
— Чего стряслось? Аль загрыз кого? Так не полнолуние вроде.
— Да нет… Мальчишка там у озера…
— Какой мальчишка?- не сразу поняла Баба Яга.
— Ну какой… Маленький. Плачет.
Старушка отложила вязание и посмотрела на часы. Кукушка спала.
— Машка! Подъём! Который час?
— Двенадцатый пошёл, — зевнув, сообщила кукушка, и снова уснула.
Яга задумчиво почесала нос.
— Сколь мальчику-то? Лет десять небось?
— Нет, — тихо проговорил волк, — Года три-четыре.
— Сколько?!- ошарашено воскликнула Яга. — Так ты чего не привёл-то сразу?
— Так я ж волк теперь, не оборотень больше.
— Ну и что с того?
— Так напугается ведь, — убито сказал Матвей.
— Такие не боятся, мал ещё. Ладно, показывай, — и старушка, накинув старую шаль и велев Коту разжечь печь, выскочила за дверь.
Яга, несмотря на возраст и негнущееся колено,была весьма шустрой, до озера добрались быстро. Мальчик сидел,прижавшись спиной к дереву,и доверчиво смотрел на пришедших.
— Ох ты ж, да он же босой!- покачала головой Яга. — Где обувь-то твоя,малец?
— Там птица страшная была. Я испугался, побежал и потерял, — шёпотом сказал мальчик.
— От беда-то. Как звать-то? Лет сколько?
— Никита. Пять.
— Ладно,пойдём ко мне, не в лесу же ночевать будешь, — и Яга подняла Никиту на ноги.
— Бабушка,я не могу идти,у меня ножки болят, — и Никита заплакал.
Яга, присев, посмотрела на ноги мальчика. Они были сильно поцарапаны, в грязи и крови.
— От ить горе-то… Матвей,иди сюда. Повезешь на спине Никитку,сам не дойдёт.
Добрались уже заполночь. Кот успел поставить горшок с кашей в печь и нагреть воды. Постелил мальчику на сундуке чистую постель.
— От помощник, молодец!- похвалила Яга. — Мазь мою зеленую достань, ранен немного ребёнок.
Сама,не мешкая, принялась помогать Никите помыть ноги. Матвей топтался у двери.
— Ну чего застыл? Обутку сыщи сбегай,чай недалеко где должна быть, — распорядилась бабка.
Волк бесшумно исчез за дверью.
Пока Никита умывался и ел, Яга расспросила,как он в лесу один на ночь глядя оказался. С бабушкой за грибами пошли, то ли сам отстал,то ли бабушка потеряла.
— Эти мне бабушки!- вполголоса ругнулась старушка.
Уложила спать спасеныша,и вышла на крылечко. Матвей уже принёс ботинки мальчика, мокрые и грязные,но вполне целые.
— Забеги хоть поешь,а то и на охоту не успел, — пригласила волка Яга.
Засиделись допоздна, обсуждая нерадивых родителей да бабушек.
Утром Никита был совсем здоров,от ран на ногах остались тоненькие шрамики.
Яга, угощая ребёнка яичницей, расспрашивала его обо всём. Никита оказался очень разговорчивым, не смущал его ни убогий вид избушки,ни огромный Кот.
Ближе к обеду прибежал Матвей.
— Нашёл! У Старого Бора ищут, — сообщил волк.
— Ну что, Никита, домой хочешь?
— Хочу!
— Ну вот и хорошо, Матвей тебя проводит. Не страшно?
— Нет!- и мальчик обнял старушку, — Спасибо тебе, бабушка!
Вместе с волком Никита пошёл туда,где его искали. Отойдя метров на десять, мальчик обернулся, чтобы помахать старушке, но избушки уже не увидел.
— Не смотри, не найдёшь, — сказал Матвей, — Её только я могу найти да сама бабушка. Пойдём.
Когда крики людей стали отчётливо слышны, волк велел Никите идти в ту сторону. Сам незаметно наблюдал из чащи, как двое людей, увидев мальчика, побежали к нему, подхватили на руки и радостно закричали:
— Нашли!
Вечером Яга, Матвей и Кот пили чай.
— Бабушка, а может уйдём куда,где людей поменьше, — сказал волк.
— Да куда уж, Матвей? Кто ж их выручать будет?- и Яга сделала очередную запись в заветной тетрадке: «26 837 — Никита, 5 лет.»
Никиту искали почти двое суток. Рассказам ребёнка, что он ночевал «у бабушки, у которой есть огромный кот и говорящий волк», никто не верил, списали на стресс. Но врачи не нашли у Никиты ни переохлаждения, ни истощения, ни стресса, ни каких-либо травм…
Вот и сказке конец, кто читал тот молодец!
Берегите детей!!!
Спокойной ночи, друзья!

Яна Яна

[Sanur]

Лала Талыбова


"Дaвaйтe yжe вcтpeтимcя и нaпьёмcя, a? Кaк paньшe?", – гoвopю дpyгy пo тeлeфoнy. Он coглaшaeтcя: "Дaвнo пopa!". Нaдo oпoвecтить eщё пятepыx нaшиx дpyзeй. Нo кoгo-тo нeт дoмa, ктo-тo c жeнoй pyгaeтcя, ктo-тo oчeнь зaнят. Нaшa poмaнтичecкaя идeя pacтвopяeтcя в oceннeм вoздyxe.
Пpoxoдит лeт дecять. Зa эти дecять лeт мы мнoгo paз гoвopили дpyг дpyгy: "Дaвaйтe yжe вcтpeтимcя, a?". Зa эти дecять лeт y кaждoгo пoявилиcь нe тoлькo дeти, нo и мoбильныe тeлeфoны. И тeпepь дoзвoнитьcя – нeт пpoблeмы. Нo пoчeмy-тo нe звoним. Нe вcтpeчaeмcя.
Кoгдa-тo мы бpoдили цeлyю нoчь пo гopoдy, c coбoй был мaгнитoфoн, мы тaнцeвaли бpeйк-дэнc нa acфaльтe. А нa paccвeтe пoкyпaли гopячий бaтoн, пpямo y гpyзчикoв вoзлe бyлoчнoй. Рaзлaмывaли eгo нa вcex. Смeялиcь. Bпepeди былa интepecнaя, зaгaдoчнaя, бypнaя жизнь. Мы были oчeнь cчacтливыми дypaкaми. Мы eщё нe знaли: интepecнaя и бypнaя жизнь y нac имeннo ceйчac, в этy минyтy. А пoтoм бyдeт пpocтo жизнь. Обычнaя. Кaк y вcex.
А вcтpeчaeмcя мы нeoжидaннo, нa пoxopoнax. Однoгo из нac yжe нeт. Пoтoм cидим зa длинными cтoлaми, вcпoминaeм пoкoйникa. Кaким oн был cлaвным, вecёлым, зaвoдным. Кaк cмeшнo тaнцeвaл бpeйк. Сo днa pюмoк вcплывaют иcтopии бecпeчнoй юнocти. Кoгдa coбpaтьcя для нac – былo вoпpocoм чaca. Никaкoгo пoвoдa нe тpeбoвaлocь. "Bcтpeчaeмcя? Гдe?". И никaкиx мoбильныx, вoт вeдь чyдo кaкoe. И нaxoдили дpyг дpyгa. Инoй paз пpocтo зaвaливaлиcь к дpyгy дoмoй: "Пoдъём! У нac coбoй пивo". Дpyг cмeялcя: "Нy вы дaётe!".
И тyт ктo-тo из нac oбязaтeльнo гoвopит: "Слyшaйтe, тaк нeльзя. Нaдo вcтpeчaтьcя. Мы жe coвceм нe видимcя". Bce coглaшaютcя. Ктo-тo poняeт cлeзy нa мaлocoльный oгypeц. Рaccтaвaяcь пocлe пoминoк, клянёмcя дpyг дpyгy: "B cлeдyющyю cyббoтy – oбязaтeльнo!".
Пpoxoдит cлeдyющaя cyббoтa, a зaтeм eщё лeт дecять. Тeпepь y вcex coциaльныe ceти. Пpивeт, фpeнды! Мoжeт, вcтpeтимcя? "Нaдo бы… – вялo oтвeчaeт oдин. – Нo я в Питepe". "А я в Амepикe", – пишeт дpyгoй. Нac paзнecлo. Нac paзвeзлo.
Нaш тёплый бaтoн зaчepcтвeл, paccыпaлcя в кpoшки, eгo cклeвaлo вpeмя. И вooбщe y нac ecть coциaльныe ceти, зaчeм вcтpeчaтьcя? Смaйлик c пoдмигивaниeм.
Пpoxoдит eщё нecкoлькo лeт. И вcё-тaки мы вcтpeчaeмcя. Чyдo cлyчилocь.
Beчep. Кaфe. Я пpишёл paньшe вcex, я нeмнoгo вoлнyюcь. Являeтcя пepвый дpyг, cмoтpит пo cтopoнaм, бpюзжит: "Нeyютнo тyт… Пoлyчшe нe мoгли нaйти мecтo?". Пpиxoдит втopoй. Нe cpaзy yзнaёт пepвoгo: "Boт ты paзжиpeл!". Пepвый xмypитcя: "А ты лыcый coвceм!". Пpиxoдит тpeтий: "Мyжики, я нa пoлчaca вceгo, извинитe. Дeлa!". А чeтвёpтый вмecтo ceбя пpиcылaeт СМС. У нeгo чтo-тo c движкoм, cpoчнo нaдo в cepвиc.
Никтo нe пьёт. У oднoгo пeчeнь, втopoй зa pyлeм, тpeтий зaшилcя. Я пpocтo зaвязaл. Дyмaeтe, мы вeceлo бoлтaeм? Нeт, вce дocтaют тeлeфoны. Один пишeт в вoтcaпe любoвницe, втopoй oтвeчaeт пo мeйлy cвoeмy юpиcтy, тpeтий cтpoчит в фeйcбyк: "Bcтpeтилcя c дpyзьями юнocти! Кaкaя paдocть!".
Обaлдeть кaкaя paдocть. Никтo дpyг нa дpyгa нe cмoтpит. Пaльцы клaцaют пo cмapтфoнaм. Изpeдкa, oдин дpyгoмy: "А кaк тaм нaшa Тaнькa, нopмaльнo? Ужe бaбyшкa, нaдo жe…". Дa, мы любим дpyг дpyгa. Нo yжe дpyг дpyгy нeинтepecны. Нac cвязывaeт тoлькo глyпaя юнocть, ничeгo бoльшe. Чepeз чac нaм пpинocят cчёт. Тyт я вocклицaю: "Мoжeт, oбщee ceлфи?". Bce oтмaxивaютcя: "Нe нaдo!". Мы выxoдим нa yлицy, мopщимcя, вызывaeм тaкcи, кyтaeмcя в шapфы. "Хopoшo пocидeли, дa? Нaдo бы eщё…". Bce кивaют. Зeвaют. Скyчaют.
Мимo пpoнocитcя кoмпaния мoлoдыx peбят, в yзкиx джинcax, c пивoм в pyкax. Они cмeютcя, oни бyдyт гyлять вcю нoчь. Они eщё нe знaют, чтo этo лyчшaя нoчь в иx жизни. Пycть дyмaют, чтo пoтoм бyдeт лyчшe. Счacтливыe дypaки.

[Sanur]

Мария Агалецкая


Иностранцы о Москве
Никогда не гуляйте в одиночестве — могут убить. Не носите деньги в паспорте. Если его проверит страж порядка, подумает, что деньги вы положили для него. Не стоит ездить после 7 вечера в метро. Очень много бездомных людей укладываются спать по вагонам.
(Путеводитель Travelnotes, США)
Бездомные в России совсем не такие, как в Америке, они более трагичны и менее опасны.
(Джастин Даймерс, США)
Вообще-то ни один разумный человек не пойдет в два часа ночи в магазин за колбасой. Но количество услуг, которые могут быть оказаны в Москве круглосуточно, внушительно. Постричься в 23:30, полистать книги в 2:00 или купить на строительном рынке дрель в 4:00 — все реально!
(Томас Виде, Германия)
Метро-убежище бродячих собак и по уши влюбленных подростков, бездомных алкоголиков и раненых ветеранов, туристов и смертельно усталых людей, едущих на работу или с работы. Но в залах есть нечто, рассказывающее историю самой России. Это памятник эпохе коммунистического режима, когда подземные дворцы со сверкающими люстрами, украшенные мозаиками, фресками, скульптурами, возводились для рядов пассажиров. Когда я только приехала в Москву, летняя жара и давка в метро едва не сделали меня трезвенницей. Я не могла вынести зловония, распространяемого пьяными: водка испарялась из их тел вместе с потом, их мокрая кожа липла к моей, как полиэтиленовая пленка. Но тут же я видела, как молодые люди галантно вскакивают на ноги, уступая места старушкам, или как россияне утыкаются в книгу, покуда поезд с ревом несется по туннелю, и понимала, что здесь не так уж и ужасно.
(Меган К.Стэк, Los Angeles Times)
Двери в московских метро закрываются прямолинейно: если они закрываются, то они действительно закрываются. Даже если между ними кто-то стоит.
(Монтсе Аревало, Испания)
Прежде всего вы должны научиться произносить это слово правильно — "мьетро" (myetro)! Еще будьте внимательны рядом с хрупкими пожилыми леди, они самые невыносимые люди в метро. В первый раз, когда меня пихнули изо всех сил, я обернулся, ожидая увидеть большого мужика, но столкнулся лицом к лицу с бабулей. С тех пор я начеку. Если вы улыбаетесь в общественных местах, то согласно российской культуре, вы идиот, поэтому в метро должны стоять с взглядом, выражающим угрюмость или крайнюю степень агрессии.
(Фрэнк Хансельман, Голландия-Испания)
Существует странный вид бабушек (babushkas) у турникетов перед входом в метро. Они сидят за стенами из прозрачного пластика в конструкции около 2 м высотой и смотрят на идущих через "билет-барьер". Они в форме, похожей на милицейскую. У них короткие стрижки и хмурый вид. Их работа в том, чтобы наблюдать, как люди проходят через турникеты. Если им кто-то не нравится, они свистят в свисток. Новички в Москве часто отмечают холодность и неприязнь прохожих. Но я понял: это щит. Когда сталкиваешься с ними в жизненных ситуациях, а не в метро, русские радушны и гостеприимны. В метро же каждый сумрачно глядит в пространство. Друг на друга смотрят лишь влюбленные. Но однажды я видел как толпа школьников влетела в вагон. Они смеялись, кричали, толкались — для них поездка была приключением! И тут я увидел, как все заулыбались.
Думаю, каждый подумал о чем-то хорошем.
(Эдвард Эдриан-Валланс, Великобритания)
Меня научили пить пиво с сушеной рыбой - этого я нигде не видел.
Сначала не хотел пробовать из-за ужасного вида и запаха, а потом понравилось. Стучать воблой по столу - это очень по-русски и весело. А по настоящему национальный продукт — нарезной батон. Он олицетворение страны — белый, простой, чаще всего не первой свежести, но очень вкусный. Я никогда не видел, чтобы люди пили так много чая. Даже в клубе в 3 часа ночи заказывают чай.
(Дик Янсен, Нидерланды)

[Sanur]

​Лала Азиззаде


БОЛЬШАЯ ИСТОРИЯ МАЛЕНЬКОГО ЛАСТИКА.
Как известно, У маленьких простых предметов бывает, как правило, большая и интересная история возникновения. Например, у ластика. Ластик стал совершенно необходим, когда в обиход вошли карандаши.
Одними из первых были так называемые “серебряные” карандаши, точнее, свинцово-цинковые. След от них стирался хлебным мякишем или пемзой. В принципе, след от обычного графитового карандаша от мякиша тоже исчезнет, но мякиш применять как-то не хочется – хлеб все-таки, а пемзу – опасно, можно повредить бумагу.
Т.е. нужно было изобрести что-то такое, что стирало бы надпись, но не деформировало бумагу. Некую “стиралку”. Кстати, ластик до сих пор часто называют “стиралкой” или “резинкой”..
Одно из первых упоминаний о веществе, стирающем след графитового карандаша, датируется 1770 г. и звучит так: “очень удобный способ удаления написанного чернографитовым карандашом с помощью эластичной резины или индийской резины”.
А что это за индийская резина такая? Да не “индийская” надо было написать, а “индЕйская”. Эта путаница долгие годы существовала в разных областях человеческих знаний – после того, как плыли в Индию, да попали в Америку. Коренные жители Американского континента получили имя “индейцы”, что значит “жители Индии”. Америку потом колонизировали, и когда первые европейцы стали “забегать на огонек” в индейские племена, они очень сильно удивились некоторым предметам быта аборигенов: странным скачущим мячам, непромокаемым тканям и обуви.
Индейцы использовали непонятное тянущееся вещество для хранения напитков и пищи, для приклеивания перьев к головным уборам и т.д. То, что все дело в каучуке, европейцы не понимали, ведь каучуковое дерево еще не было открыто. В ответ на свои вопросы о происхождении этого материала они получили от индейцев следующее объяснение: “Это слезы Каа-о-чу”. “Слезами” был белый латекс, вырабатываемый “плачущим деревом” (латинское название которого Hevea brasiliensis).
Испанцы привезли в Европу несколько индейских изделий, несколько столетий каучук относился к разряду курьезов, которыми можно было лишь удивить своих друзей. Серьезного внимания каучук удостоился лишь в конце XVIII столетия.
В 1735 г. в Перу французы обнаружили дерево, которое выделяло вещество типа смолы, бесцветной в своем естественном состоянии и способной затвердевать на воздухе. В 1736 г. Шарль-Мари де ла Кондамин, французский ученый и исследователь, привез несколько рулонов исходного натурального каучука в Академию наук Франции для изучения свойств этого материала.
Однако же, несмотря на чрезвычайно подробный анализ этих свойств, никаких практических применений каучука не было обнаружено и даже не предполагалось.
Американец Джозеф Пристли (1733- 1804), который известен в истории как ученый, естествоиспытатель, философ, открыватель кислорода, а также как теолог, 15 апреля 1770 г. записал в своем дневнике, что ему удалось обнаружить материал, который идеально подходил для стирания надписей карандашом на бумаге. Именно Пристли ввел в обращение и слово “rubber”, что в буквальном переводе означает “стиралка”.
В Европе, впрочем, эти самые куски резины долгое время называли “негритянской кожей”. И они должны были пройти еще очень длинный путь, чтобы стать привычным нам ластиком. Дело в том, что у резины этой самой, точнее, у натурального каучука, один недостаток сводил на нет все его преимущества: на холоде он становился твердым и ломким,
Наука и технологии на месте не стояли, и к 1880 г. было выявлено основное составляющее природного каучука:
Но до настоящего масштабного производства должно было пройти еще много времени
Роль ластиков в истории, в том числе и истории искусства, существенно возросла благодаря вниманию, уделенном этому предмету художниками.
В советское время было очень тяжело найти качественный ластик. Те, что продавались в магазинах канцтоваров, быстро высыхали, крошились либо превращались в жесткий, никому не нужный кубик, годный лишь для того, чтобы насадить его на спицу, если шарик с ее кончика потерялся.

[Sanur]

​Андрей Владимирович


Слoва и фpазы, за котopые нужно сильнo бить шпицpутенами:
— Сейчас одному человечку позвоню (Если он не лилипут, конечно).
— Сегодня к матушке заеду (Матушка у батюшки в церкви, а у вас мама).
— Одену перчатки (Поймите наконец разницу между одену и надену!! Перчатки одевать не нужно, им не холодно, их нужно НАдевать НАдевать! НАдевать, твою мать!).
— Начни убираться в комнате! (Убираются нахрен, а в комнате убирают!)
— Скупилась в магазине сегодня ( Скупятся те, кто ничего не покупают, потому что он скупые жмоты).
— Однокашник (Я знаю, да, есть такое слово, но звиздец же! Двадцать первый век, однокашник это как гамаши и жабо. Это уже не носят).
— Малой в садик пошел (А "большенький" уже в школе, да?).
— Пивко, пивасик, шапмупсик, винчик (Я так понимаю, это пиво для "человечков").
— Сосиська (Скорее всего это соси и сиська, но вместе это никак не может быть сосиской).
— Раставашки это всегда печалька (Просто взять и уе*ать).
— Ихний (Это похлеще "евойного", за это должна быть статья в УК).
— Уплочено (В голову гвоздем заколочено!).
— кукусик", "шампусик", "годовасик" (Даже объяснять ничего не буду).
— Дай сигу покурить (Фигу возьми, придурок).
— Музло (Если музло говно, то, конечно, среднего рода, музло. В остальных случаях это музыка).
— Я тебя наберу (Куда ты меня наберешь? В армию, кретин? Набери мне, а не меня, идиот!).
— Мониторю ситуацию (Поэкрань еще и потаблоидь. Следите за ситуацией, это просто).
— Девочковый пост (Особенно когда та, кто ее пишет уже как бы не очень девочка).
— Когда вам говорят «Я вас услышал», это означает «отвалите от меня» или «идитенахрен», но более вежливо.
— Обнимашки, называние мужей по фамилии, за это надо публично сечь на площади ровно, как за звОнит. (Сейчас меня начнут убеждать, что мужей по фамилии называть круто. Круто, круто, конечно, но сечь все равно надо).
— А ещё жутко воротит от модного в интернете «друзяки». Хераки! Многим нравится, конечно, но я ничего с собой сделать не могу.
Александр Гутин



Несколько комментариев под постом.

А как же «доброго времени суток»?
...это же структурированный разговор, практический. Где ставится переменная [время суток], вместо какого статического значения.
Никогда еще филология не была так близка к алгоритмам))

Выпить пивчанского в барчуне и сходить в гости на чаюху

Ещё есть такое - фитаняшки ( используют в соцсетях любительницы фитнеса и бодибилдинга )

Всё точно. Что касается однокашников - в этом году дочь поступила в юридический лицей. На первой линейке - вся группа ела кашу из одного горшка, горшок разбили, черепки разобрала детвора. Официально нарекли "однокашниками". С доказательной базой.

Есть ещё одно мерзкое слово - красава!

Забыли слово «залазь, залазивает»

Побегать за курЯми забыли

[Sanur]

​Андрей Владимирович


Забежала вчера в магазин. В очереди передо мной женщина с дочкой. Девочке лет пять.
— Мам, можно я сама выложу продукты на ленту? — спрашивает она.
Очень хочет помочь.
Мама нервничает, может, опаздывают куда, может, просто не выспалась.
— Давай, только быстрее… — говорит она дочке рассеянно.
Девочка со всей страстью начинает метать продукты из тележки на ленту. Спешит. Мама доверила такое дело! Надо оправдать ожидания!!!И вдруг…
Пакет с пшеном падает на пол, и лопается. Пшено почти не высыпалось, но пакет порван. Девочка в ужасе замерла. Что она натворила!
— Ну вот, — мама вздыхает. — Так и знала! Вот доверь! Ну, руки-крюки! За что не возьмешься… Надо теперь взять новый пакет пшена!
Девочка беззвучно плачет. Она больше не хочет ничего перекладывать. Она неумеха. Руки-крюки. Так сказала мама.
— Давайте сюда этот, там же почти не просыпалась, я вам в целлофан положу, и заберете, вы же порвали! — говорит кассир.
— Мы не порвали, мы уронили. Он сам порвался. Мне нужен целый пакет пшена! — раздраженно говорит мама.
Она сама переложила оставшиеся продукты на ленту. И, к неудовольствию всей очереди, ушла за новым пакетом пшена.
— Дайте пакет, — прошу я кассира, беру целлофановый пакет и прошу девочку, застывшую как мумия у кассы. — Помоги собрать пшено, пожалуйста.
Она садится на корточки, и мы с ней вместе собираем пшено в целлофановый пакет, пока вернувшаяся мама девочки рассчитывается за покупки.
— А что теперь с этим пшеном? Которое ваша дочь рассыпала?
Мама приготовилась к скандалу.
— У вас тут всегда заложена в стоимость такая ситуация. Что вы мне рассказываете! Я могу вон весь алкоголь перебить, и то не обязана за него платить. А тут пшено!
— А кто за него должен платить? Я? — заводится кассир.
Так. Ребята, остановитесь! Ну зачем нагнетать на пустом месте? Ну вот зачем тиражировать взаимное раздражение?
— Я куплю это пшено, — говорю я. — При условии, что ваша дочь поможет мне переложить продукты на ленту. Она так здорово это делает. А у меня рука болит.
Мама девочки врезается в мой убедительный взгляд.
И, будто опомнившись, говорит:
— Да, Лидочка, помоги тете … У нее рука болит.
Я, чтобы девочка не видела, показываю «Класс!» своей совершенно здоровой рукой. Лидочка будто отмирает. Начинает аккуратно перекладывать мои продукты на ленту. Старается. Поглядывает на маму.
— Какая у вас помощница растет! — говорю я маме Лиды громко, чтобы девочка слышала.
— Да. И не говорите!!! Она и полы у меня умеет мыть. И стирку запускать!
— Ничего себе! Настоящая невеста! — подыгрывает нам дяденька, который стоит за нами.
— И пельмени я тебе помогала раскатывать, — напоминает смущенная Лида.
— Оооо, пельмеееени, это просто чудо, а не ребенок! Вот вырастет — отбоя от женихов не будет. Я бы сам прям сегодня женился на вашей Лиде, да женат уже двадцать четыре года. А вот если бы не жена…
Все в очереди смеются. Тем временем мои продукты уже на ленте.
Я быстро упаковывают их в пакеты.
Мы одновременно с Лидой и ее мамой выходим из магазина.
— Лида, а ты когда-нибудь была в Венеции? — спрашиваю я.
— Где?
— В Венеции.
— Нет. Я в Крыму была.
— Знаешь, я тоже пока не была. Но читала, что там есть площадь, на которой много-много голубей. И они почти ручные. Садятся людям на плечи. И на голову. И люди с ними фотографируются. Представляешь?
— Здорово!
— Хочешь прямо сейчас оказаться в Венеции?
— Здесь? Сейчас? — удивляется Лида.
— Да! — я достаю целлофановый пакет с пшеном. — Здесь и сейчас.
Мы отходим от магазина на пятачок пространства, где никому никто не мешает, и я говорю:
— Лида, ты очень скучно уронила пшено. Оно даже не рассыпалось. Урони так, чтобы БАМС!!! Чтобы все рассыпалось.
Лида оглядывается на маму. Та уже все поняла, улыбается и кивает.
Лида берет у меня пакет с пшеном.
— Прямо на землю???
— Прямо на землю!!!
Лида радостно плюхает пшено на пол, оно рассыпается желтым мандариновым салютом и тотчас…
Почернело небо!!! Как пишут в сказках!!!
С крыш, с проводов, откуда не возьмись огромное полчище голодных голубей стремительно пикирует к ногам визжащей от восторга Лиды.
— Мамамама! Смотри как их много!!! Мамамама! Они едят наше пшено!!!
Мамамама, мы в Венеции!!!
Мы с ее мамой смеемся.
— Здорово. Спасибо вам. Прям отрезвили. А то у меня сегодня плохой день… — говорит мама Лиды.
— Плохой день каждую минуту может стать хорошим. Балашиха каждую минуту может стать Венецией.
— Да, я уже поняла, — смеется мама. — Он уже стал…
Она прижимает к себе скачущую Лиду.
— Я свою дочурку Лиду, никому не дам в обиду, — говорит она.
А девочка хлопает в ладоши…
Ну все, здесь я больше не нужна.
Фея рассыпанного пшена, голодных голубей и счастливых девочек полетела дальше. Помните, пожалуйста: каждую минуту все может измениться к лучшему. Или подождите. Или… сами измените…
Ольга Савельева

[Sanur]

​Пахрутдинова Жаннат

Один человек прогуливаясь вдоль пляжа увидел рыбака рядом с которым находилось ведро с крабами, предназначенное для приманки. Подойдя поближе он обратил внимание на то, что у ведра не было крышки, а внутри шевелились живые крабы.
"Почему ты не закрываешь свое ведро крышкой, ведь крабы могут убежать?", - спросил он.
"Ты не понимаешь.", - ответил рыбак. "Если бы в ведре находился один краб, то он легко и быстро мог бы выкарабкаться. Однако, когда в ведре много крабов и кто-то из них пытается выкарабкаться, другие хватаются за него и тащат его обратно вниз для того, чтобы он разделил свою участь с остальными."
В чем суть Теории с Крабами в ведре?
В английском языке существует выражение - Менталитет краба (Crab Mentality). "Теория ведра с крабами"(Crab bucket theory), по своей сути, объясняет именно это понятие, то есть «близорукое мышление» (short-sighted thinking, myopic thinking), которое определяет поступки человека на основе принципа: «If I can’t have it, neither can you» — «Ни себе - ни людям».
"Теория ведра с крабами"(Crab bucket theory) - это понятие, указывающее на «близорукое мышление», которое определяет поступки человека на основе принципа: «Ни себе - ни людям».
Данная метафора описывает реальное явление, которое происходит с пойманными и посаженными в ведро крабами. Её часто переносят на человеческое общество и конкуренцию в различных социальных слоях. Аналогия с человеческим поведением заключается в том, что члены сообщества часто пытаются минимизировать достижения любого другого члена, в том случае если ему удается добиться гораздо большего успеха по сравнению с остальными. Менталитет краба рассматривается иногда как разновидность псевдореволюционного мышления. Классическим проявлением менталитета краба является бойкот или неприятие успешных членов сообщества.
В европейской литературной традиции существует аналог «Менталитета Краба», который обычно подчеркивается выражением: «Собака, что лежит на сене. Сама не ест и другим не дает». Здесь речь идет о человеке, который мешает всем остальным пользоваться тем, что лично для него не имеет никакой ценности.

[Sanur]

Двое безнадежных больных лежали в одной палате. Они были обездвижены. У одного кровать была повернута в сторону окна, а у другого к стенке. И вот каждый день тот больной, у которого кровать была повернута к окну рассказывал своему приятелю по несчастью про то, что творится за окном. Как капает дождь, в чем ходят люди. Второй больной тайно завидовал ему и однажды, когда его товарищу стало плохо и он просил позвать на помощь, второй больной упорно молчал. И первый скончался. Когда умершего убрали из палаты и медсестра сообщила, что скоро прибудет новый больной, старожил попросил его переложить на кровать, повернутую к окну. Когда его переложили, он увидел, что в окне видна только кирпичная стенка противоположного дома…
Борис Полевой