Туалетная бумага: чем пользовались до неё?

[ИВС]

надо написать научную статью " Теоретические предпосылки жопоподтирательных инструментов в свете достижений современной туалетной науки"
во как))))))

но первое место все равно возьмут японцы:

Идет конкурс туалетной бумаги в Париже.
Оценки выставляет жюри по 10-бальной шкале.
Выходит англичанин с рулоном. Строгие тона, нейтральный запах.Жюри присуждает 7 баллов.
Выходит француз. Бумага вся в разноцветных пятнах и запах сплошной авангард.Жюри присуждает 8 баллов.
Выходит японец и дает председателю жюри таблетку.
Жюри недоумевает, у нас, мол, конкурс туалетной бумаги, а не таблеток, но председатель из любопытства выпивает таблетку, затем куда-то быстро убегает и через несколько минут врывается в зал с криком: "Десять баллов! Десять баллов! Десять баллов!!!".
Остальное жюри спрашивает, почему?
А он отвечает "А дерьмо уже в целлофановых пакетах выходит!".

[Пyмяyx**]

Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль"


​О том, как Грангузье познал удивительный ум Гаргантюа из его находчивости.В конце пятого года Грангузье, возвращаясь из похода против канарцев, навестил своего сына Гаргантюа. И был обрадован, как только мог обрадоваться такой отец при виде такого сына. Целуя и лаская его, он расспрашивал шутя о разных разностях. И пил вино с

К гл. XII.

ним и его няньками, у которых, между прочим, спросил: приучали ли они его к чистоте и опрятности?

[32]

На это Гаргантюа отвечал, что он сам так об этом старался, что в целом крае нет мальчика опрятнее его.— Как так? — спросил Грангузье.— Я долгим и любопытным опытом, — отвечал Гаргантюа, — изобрёл средство подтираться, самое господское, самое превосходное и самое пригодное, какое только могло быть на свете.— Какое же? — спросил Грангузье.— Сейчас вам расскажу, — сказал Гаргантюа. Однажды мне довелось подтереться бархатной маской одной барышни и мне это понравилось, потому что нежный шёлк ласкал тело. В другой раз я взял для этого тапочку той же барышни, и мне тоже было приятно. В третий раз — шарф, в четвёртый — пояс из красного атласа, но вышивка из золотого бисера, украшавшая его, расцарапала мне всё тело; и я пожелал, чтобы Антонов огонь поразил толстую кишку золотых дел мастера, изготовлявшего бисер, и барышни,

К гл. XIII.

его носившей. Эта боль прошла, когда я подтёрся тапкой пажа, украшенной перьями по-швейцарски. Потом я поймал в кусте куницу и подтёрся ею, но она когтями исцарапала мне тело. От этих царапин я вылепился на другой день, подтеревшись перчатками матушки, надушёнными росным ладаном. После того я подтирался шалфеем, укропом, анисом, майораном, розами, листьями тыквы, капустными, свекловичными, виноградными, проскурпяка, коровьяка, латука и шпината. Всё это было очень полезно для моей ноги. Потом подтирался пролесной травой, крапивой, перечной мятой, сальным корнем; от этого у меня сделалось кровотечение, от которого я вылечился, подтираясь клапаном от штанов, простынями, одеялом, занавесами, подушкой, ковром, скатертью, салфеткой, платком, пенюаром. Всё это мне доставляло удовольствие, больше чем шелудивому, когда его скребут.— Хорошо, — сказал Грангузье, —

[33]

но какой же, однако, способ, по-твоему, наилучший?— Только что хотел сказать, — отвечал Гаргантюа, — и скоро вы узнаете

К гл. XIII.

tu autem. Я подтирался сеном, соломой, паклей, волосом, шерстью, бумагой. Но

Всегда бумага тем вредна, Что тело пачкает она.

— Как, — сказал Грангузье, — ты, мой поросёночек, уже записался в бражники и слагаешь стихи?— Точно так, ваше величество, — отвечал Гаргантюа. Я слагаю стихи и часто сморкаюсь^[1]. Послушайте-ка мой марш в честь отхожих мест^[2].— Ну, что, разве не хороши стихи? Правда, я не сам их сочинил, а слышал от одной знатной дамы, которую вы здесь видите, и уложил их в карман моей памяти.— Вернёмся, — сказал Грангузье, — к нашему прежнему разговору.— Про что? — спросил Гаргантюа, — про испражнение?— Пет, — отвечал Грангузье, — а про подтирание.— Ну, хотите, — сказал Гаргантюа, — выставить бочоночек бретонского вина, если я вас поставлю втупик по этому случаю?— Добро, — отвечал Грангузье.— Нет никакой нужды подтираться, — сказал Гаргантюа, — если не загрязнился. А кто не испражнялся, тот и не загрязнился; и так прежде, чем подтираться, нам надо испражниться.— О! — сказал Грангузье, — какой ты у меня разумник, мальчишечка! Ha-днях же я произведу тебя в доктора Сорбонны, клянусь Богом, потому что ты умён не по летам! Пожалуйста, продолжай твои поучительные речи и, клянусь моей бородой, получишь не боченочек, а шестьдесят бочек того доброго бретонского вина, которое не растёт в Бретани, а в благословенном краю Вернона.— Я подтирался затем — сказал Гаргантюа, — шляпой, подушкой, туфлей, ягдташем, корзинкой, но какое же это

К гл. XIII.

‎неприятное подтиранье! Например, шляпой. И заметьте, что одни шляпы гладкие, другие войлочные, третьи

[34]

бархатистые, четвёртые шелковистые, пятые атласистые. Лучше всех войлочные, потому что они всех лучше удаляют грязь. Затем я подтирался курицей, петухом, цыплёнком, телячьей шкурой, зайцем, голубем, бакланом, адвокатской сумкой, капюшоном, чепцом, охотничьей приманкой. Но в заключение говорю и утверждаю, что нет приятнее для подтиранья как гусёнок с нежным пухом, но только лишь под тем условием, чтобы голову ему придерживать между ног. И уж верьте чести: вы почувствуете такую приятность от нежного пуха и теплота гусёнка так согреет вас, что это сообщится и прямой, кишке и всем другим кишкам и даже дойдёт до сердца и до мозга. И не верьте, что блаженное состояние героев и полубогов, обитающих в Елисейских полях, происходит от нектара или амброзии, как болтают старые бабы. Оно происходит (по моему мнению) от того, что они подтираются гусёнком. И таково также мнение мэтра Жана Шотландского^[3].