Он и Она
Новелла
Это повторилось в очередной раз. Вспоминать, в который – уже и не смешно, и не грустно. С точки зрения разумного человека не было никакого смысла поддерживать эти отношения. Ее собственный разум говорил ей – ты нетерпелива, ты поддаешься импульсам, ты не умеешь нормально все обсудить, и из-за этого все не складывается. Но его величество Подсознание взяло верх над Разумом.
Нет, она вовсе не собиралась с ним ссориться. Все кое-как пришло к приемлемым отношениям. По сути, они такими были всегда, но она наконец с этим смирилась. Накануне даже купила диск с мелодрамами, дабы усилить свою женскую составляющую, и целый день, валяясь в постели с температурой, смотрела фильм за фильмом. Надо же было извлечь пользу из собственной болезни.
Это не было ее кредом по жизни – извлекать пользу из неприятностей, но это позволяло разворачивать сознание в позитивное русло и позволяло держаться на плаву.
Но температура! Это что-то новенькое, казалось, только в детских воспоминаниях и оставшееся. Скорее всего, это она помешала в этот раз сохранить душевное равновесие. Последняя капля. Не прошло и месяца, как она чувствовала себя едва ли не звездой на дне рождения внучки – после парикмахерской, в белом обтягивающем платье выше колен, с ощущением внутреннего праздника.
И что же произошло? За три недели превратилась в старую перечницу. Когда болит все, а отражение в зеркале неожиданно подводит к мысли, что для женщины в пятьдест потеря волос - куда большее расстройство, чем боль в спине.
Да, еще свежи воспоминания о возвращении из поездки, окрылившей, вдохновившей, когда можно было сказать: «Мне еще только 50». И вот, спустя год с небольшим, наступившая все-таки менопауза вынесла жесткий приговор – тебе УЖЕ 50!
А самое пакостное – она никак не может понять – что же все-таки на самом деле происходит. Письмо ему, конечно, можно было не писать. Или, по крайней мере, не отправлять. Написать от руки да убрать куда-нибудь, как документальное свидетельство собственного сеанса психотерапии. Но нет же . Надо было в очередной раз качнуть маятник личной жизни в обратную сторону.
Он не придет. И не позвонит. Подобные выпады его раздражают. Ничего нового. На его слабый характер это не действует. Он давно закрыт для всяких угрызений совести.
К вечеру она почувствовала все-таки облегчение. Даже подъем. Откуда-то возникла наконец определяющая фраза: «Хочу жить свободно и счастливо!». Какой-никакой результат. Но утро началось, как обычно, с вопроса «Почему?». Почему все так – сложно, бестолково, безвыходно? Почему ты до сих пор не можешь послать его ко всем чертям, как это было не раз? Последний раз даже надолго – целый год не виделись.
Она никак не могла ответить на вопрос – что заставило тогда, летом, будучи, что называется, в здравом уме и хорошем расположении духа, опять приехать к нему и опять попасть в ту же ловушку. Две недели понадобилось потом, чтобы просто прийти в себя – без вопросов, без терзаний, очередных бесплодных самокопаний – просто прийти в себя.
Ни одно не то чтобы разумное – мало-мальски приемлемое объяснение не оправдывало этого приезда. Если позволить себе смотреть на людей так, как они этого действительно заслуживают, а не так, как этого нам хотелось бы, он очень напоминал бы паука, терпеливо, любовно плетущего свою паутину и терпеливо, без тени сомнения, ожидающего свою добычу. Даже сумел к ее приезду припрятать свою паучью удовлетворенность.
Но, к своему несчастью, она обладала способностью видеть в людях хорошее, и видела в нем просто доброго, но слабого, одинокого, незащищенного, которому без нее никак не обойтись, и как декабристка, пошла бы за ним на край света. Но ему это не было нужно. Он не собирался бросать свое насиженное гнездо. И он вовсе не считал ее единственной. У него вообще было странное отношение к женщинам. Он готов был держать целый гарем вокруг себя, и держал бы, если бы не боялся неминуемых скандалов.
Поэтому он держал возле себя одну. Которую сумел приручить. А на лето ее заменяла другая - ее тоже можно было приручить, но необходимости не было. Да и забавнее, наверное.
И это уже превратилось в правило – лето она проводила у него. А правило вырабатывает привычку, а привычка – рефлекс. Только так можно было «научно» объяснить, почему она приехала к нему прошлым летом.
Непонимание себя и замешательство, конечно же, были записаны на ее лице, как печать под распиской о женской слабости. А он смотрел на нее мягко. Мягко поведал о том, что нашел женщину, с которой можно проводить время без всяких обязанностей и лишних ожиданий. Она стойко продержалась, не хлопнув дверью в ответ, приняла душ и легла в постель. Кто-нибудь знает заранее, как поведет себя женщина?
Может быть, она просто в очередной раз хотела найти ответ на вопрос – что в нем такого, что она возвращалась к нему вновь и вновь?
Безусловно, в постели он хорош. Настолько, что после него она даже не задумывалась о других мужчинах. Все сексуальные предложения заранее обречены. Он один владеет ее телом. Всем, без остатка. Для него она готова вывернуться наизнанку. Если бы она сумела относиться к их близости так. Как он – все было бы куда проще. Но так не получается. И не только потому, что это ей не удается. Один раз удалось. Но вот что удивительно - его такая упрощенная схема не устраивает. Это была самая паршивая ночь за все время их отношений. Он должен был быть уверен, что владеет не только ее телом, но и душой.
У всего должна быть перспектива. Без перспективы она не может жить. Какая может быть перспектива в их отношениях? Самого естественного для мужчины и женщины – совместная жизнь, дом, ребенок – этого не будет. У него три родных сына, ни с одним из них он не поддерживает отношения. Трудно сказать, почему. Не потому что не хочет. Не сложилось, не смоглось. Хотел ли он детей? Да. Но не от нее. Потому что боится. Что с ней что-то случится. Так он говорил. Говорил и другое, с горящими глазами: «Хочу детей..» и… одевал презерватив.
В тот момент она не стала задумываться над вопросом – где правда, где ложь. Просто презерватив лишает ее полноценного сексуального удовольствия – единственного, что она позволяла себе от него получить без лишних угрызений совести. И на этом можно было поставить жирную точку. Но точка, как и прежде, распалась на многоточие…
Безусловно, они любили друг друга. Он был счастлив, когда они встречались и встреча проходила гладко, без идиотских вопросов с ее стороны. Она была счастлива. Когда он появлялся перед ней, обволакивая ее своими добрыми глазами. По всем законам сказочного сюжета, любовь должна была победить все и вся. Но вся проблема в том, что она не знала, где враг и под каким обличьем.
В прежних отношениях все было куда проще. Интерес к ней мужчин был явлением обычным. Она не придавала этому особого значения, и не обольщалась никогда. Любой претендент на место рядом с ней проходил молниеносный тест на супружескую совместимость. Таковых практически не находилось, и если товарищ вызывал все-таки интерес, отношения переходили в иное русло. Ей были интересны мужчины, она их понимала, умела поддержать. Это сближало, порой серьезно, но рано или поздно наступала развязка.
Она старалась выходить из ситуации максимально достойно, успокаивая себя осознанием всего хорошего, что было между ними, гордилась тем. Что оставалась открытой для новых отношений, а в особенности тем. Что никому ничем не обязана. Ее истории чаще оставались скрытыми от посторонних глаз, хотя особой тайны она из них не делала. Просто знала, что другие ее не поймут, а посему ни к чему лишние разговоры и пересуды.
Но в тот раз, когда эта история только начиналась, она поставила себе задачу: «Теперь это будет для меня». Возможно, именно это стало ее главной ошибкой: нельзя искусственно сделаться эгоисткой. Возможно, именно тогда она проглотила ту каплю яда, которая отравила ее насквозь и не позволила выбраться из паучьей сети. Ведь она все еще ждала. Для себя. Того же, что ждет каждая нормальная женщина.
Ответить с цитированием
