Зеленые объятия

[Хельга Рыбина]

Друзья, на этом форуме обсуждаются многие аспекты любви. А как вам - любовь к деревьям? Прочтите в следующем рассказе

Инна всегда любила смотреть на деревья - они привлекали своим спокойствием, неизменным спокойствием. Особенно деревья старые, большие, с мощными мужественными стволами - торсами. Они казались ей сказочными великанами, которые могут укрыть от опасностей, сохранить покой в душе.
Когда кончалась зима, и солнце теплыми лучами разбудило весеннюю капель, внезапно вместе с капелью и оттепель в ее сердце постучалась любовь. Они были знакомы, но этот невысокий, компанейский парень до того момента был для Инны только «приятель». Они встречались на вечеринках, любили поболтать о том о сем, «о снах, о книгах». «Друг!» - говорила об Олеге, ведь привлекали другие: высокие, с выразительными чертами лица, притягивающими взгляд. Он же ростом не вышел, да и глазу не за что было зацепиться в его скромном бесцветном облике. А вот умения слушать и слышать собеседника у ее друга было не отнять.
В тот весенний день, когда они условились встретиться после учебы, снег от тепла сползал с крыш и падал с громким уханьем на землю. Ей показалось, что сердце ее также растаяло и расползлось, когда … Когда она издалека заметила, щурясь сквозь ослепительные лучи, как Олег спешит своей торопливой неровной походочкой к ней навстречу. Были ли весенние лучи виновны в этом, или что еще, но в тот миг девушка увидела своего приятеля совсем в ином свете. Словно что-то родное ее сердцу открылось том привычным облике, и неожиданная нежность затопила ее душу.
Весь день до ночи они прогуляли вместе, не разымая рук… Наконец, когда вечером зажег на небе яркие звезды марта, влюбленные стали искать укрытия. Темнота подъезда скрыла от пристально следящих за ними небесных соглядатаев их первый, самый сладкий поцелуй…
Следующий месяц прошел в угаре чувств. Они не видели вокруг себя ни первых проталин, ни растекшихся под ногами луж; не слышали ни перешептываний знакомых, ни ворчанья преподов по поводу заваленных ими зачетов и проваленных контрольных. Урвать несколько минут, чтобы наедине насладиться друг другом – вот это было их главным зачетом в ту весну! Их одногруппники давно уж «просекли», кто к кому неровно дышит, но пара продолжала хранить свой “секрет Полишеннеля”.
В компании Олег вел себя раскрепощенно, позволял обнимать и других девушек, или проявить еще какую невинную нежность. Инне становилось от этого неуютно, но она старалась объяснить поведение друга их переполненностью любовью к друг к другу, так, что она, не находя больше ни единого уголка в их душах, переливалась через край! Ей тоже хотелось обнимать и целовать почти всех, кто оказывался рядом, но скромность не позволяла. С другой стороны, разве между ними были какие-то обязательства? Конечно, нет! Но Инна порой чувствовала уколы ревности, когда её друг чересчур нежен и любезен был с кем-то из подруг.
Когда за окном рассиялось солнце и появились первые цветы, их встречи стали размеренней и реже. Олег меньше задерживался в ее комнате и уходил, объясняя необходимостью исправить дела по учебе. Учебой в самом дел надо было заняться, но та не шла девушке в ум. После их прощания, в преддверии сна, Инна начала испытывать приступы тревоги и тоски, которые выплывали ночью в невнятных образах сновидений.
А однажды, когда Инна ждала его в своей комнате в общежитии, он так и не появился. «Что-то сорвалось», - подумала она. Чтобы унять причиненную напрасным ожиданием досаду, она решила выйти перед сном, прогуляться по парку… Но тут, спустившись в вестибюль, Инна неожиданно заметила на выходе из общежития его спину... Да, это был он – ведь ту фигуру и походку она не спутала бы ни с кем на свете! Инна ускорилась, чтобы догнать и окликнуть его… Тот остановился, как бы застигнутый врасплох, и неохотно повернулся к ней.
Его оправданиям, якобы он шел с другом, и тот уговорил зашли к каким-то девчонкам на другом этаже, где они сильно задержались, Инна не поверила. Сквозь лепет невнятных слов в этих прячущихся от нее глазах явно читался другой ответ – она ему наскучила! Вот это было правдой и все объясняло. Не дослушав его пустых и лживых уверений, Инна быстро развернулась и пошла в другую сторону, к парку.
В тот миг мир для нее словно перевернулся. Земля, казалось ей, встала под ее ногами вертикально, как палуба тонущего Титаника. Она с трудом карабкалась вверх по вертикали дороги мимо бесформенно громоздящихся вдоль улицы домов, криво воткнутых в землю столбов с тусклыми фонарями. Она искала, за что бы уцепиться, чтобы не соскользнуть и не упасть туда – в зияющую бездну оставленности, где на самом дне в эпицентре была фигура Олега. Но вот впереди показался невнятно шумящий сумеречный парк.
Деревья… Только они – надежная опора. Их высокие, сильные стволы крепко удерживают лежащие в земле корни. Они обладают глубоко лежащей в земле основой, с которой не страшен даже сильный ветер. Потому деревья так спокойны и мудры. С ними можно спастись!
Она шла по аллее от дерева к дереву, ощупывая твердые стволы деревьев, что, качаясь на ветру, оставались непоколебимы. Глаза ее остановились на старом раскидистом дереве. Встать под деревом, стать деревом... Не думать и не чувствовать. Быть спокойной и равнодушной ко всему вокруг. И к боли, что терзает грудь. Обнять ствол дерева, слиться с ним, чтобы боль, разрывающая ей сердце, застыла в ее одревеневшем от неподвижности теле... Инна так и стояла в темноте, обняв ствол дерева, покуда хватившиеся ее подруги не разыскали и не привели домой.

Теперь Олег ходил к другой – в то же общежитие, где жила Инна. Она всякий раз, заметив его, переходила на другую сторону, и уходила в парк. Из всех деревьев она выбрала большой старый тополь. Смыкая свои руки кольцом вокруг его ствола, она закрывала глаза, представляя, что обнимает своего любимого. Когда она прижималась щекой к его коре, ей казалось, что в центре ствола слышно сердцебиение, очень тихое, медленное – точно у спящего. Слезы часто катились из глаз, стекая вниз по его коре - но даже дерево, промерзшее за зиму, казалось ей благодарнее и теплее, нежели тот, кто так скоро охладел к ней чувствами! Опираясь на мощь огромного ствола, Инна обретала устойчивость к своей боли.
Но однажды, вернувшись с прогулки, она снова увидела в коридоре возле своих дверей его фигуру. Он ждал ее. Лицо было бледным и перекошенным мукой. Она молча впустила его в комнату, так же молча ждала ответа – зачем он снова здесь? Он переминался с ноги на ногу и вымолвил наконец:
- Прости меня… Я виноват тысячу раз… но я так больше не могу… Тогда, в тот вечер, я собирался к тебе, как договаривались. Но друг упросил меня вместе с ним зайти к девчонкам – одному вроде неудобно. Я согласился. Мы потравили анекдоты, попили вместе чай, посмеялись. Я знал, что ты меня ждешь, и искал предлога уйти. И вдруг меня точно ударило…
Он примолк, пожал плечами, усмехнулся:
- Стрела Амура, что ли? Я посмотрел в глаза той хохотушке… и понял – все, пропал!
- Зачем ты это говоришь? – перебила Инна, - Хочешь мне сделать еще больнее?
Он вздохнул, покачал головой:
- Нет, совсем нет… Я уже решил уехать, как только сессия закончится… Ты об этом одна знаешь, ей я даже не скажу… Об одном прошу – отпусти меня!
Она удивленно подняла на него глаза.
- Да, отпусти, - повторил он, выдержав это взгляд, - Я знаю, что виноват, но боялся заговорить с тобой и попросить прощения... За то наверно и наказан. Всякий раз, когда обнимаю ее, чувствую одно и тоже: как твои руки в этот миг ложатся мне на плечи. Твое дыхание, прикосновение – точно ты стеной встаешь передо мною, а у меня нет силы сдвинуть эту стену… Я ничего не понимаю: с кем я? Кого из вас я все-таки люблю? Я чуть не с ума схожу…
- Я тоже,- тихо проговорила Инна.
Тут он приблизился к ней и обнял с той знакомой, щемящей нежностью, с которой теперь смешалась тоска по ушедшему чувству.
- Прощай! – сказал он наконец. – Я скоро уеду отсюда, чтоб ни тебя, ни ее больше не тревожить. Обещай только никому не рассказывать…
В начале лета он действительно уехал. После его отъезда Инне стало легче. Прежде, пока он был тут, сердце девушки зажигалось от невольной радости, если она видела его хоть мельком. Но радость тотчас тонула в боли потери. А сейчас черты любимого лица постепенно стирались из памяти, и она чувствовала, как время по капле вливает в ее душу лекарство забвения.
Она сделалась безразлична и равнодушна ко всему. Уже не бродила по парку, но скорой походкой старалась его миновать. Было неловко теперь вспоминать, как недавно она обнимала ствол этого старого дерева. Жизнь протекала как бы автоматически, и как-то она за собой заметила, что даже смеется каким-то деланным, сухим смехом.
Но как-то в летний день, придя в парк с учебником под мышкой, она спряталась под кроной высокого дерева от солнечных лучей. Подойдя к высокому ясеню, она узнало то дерево. Ей вспомнился тот тихий стук сердцебиения, что слышала она, прижимая ухо к его стволу. Девушка подошла и погладила грубую кору своей нежной рукой.
- Ну, здравствуй! – прошептала она, – Ты ждал меня?
Тополь будто бы ответил ей невнятным шорохом листвы.
- А ты, оказывается, совсем не старый! – удивилась она, оглядывая его зазеленевшие нежной зеленью ветви, - Такой ты стал… Прекрасный!
Тут же рассмеялась и поправилась:
-Нет, презеленый!
Тополь снова тихо зашелестел над ее головой, будто отвечая. Она приникла щекой к его коре, ощущая приятную прохладу. Прижавшись спиной к его стволу, подняла голову вверх, любуясь раскидистой зеленой кроной…. Шелест листвы ласкал ее слух, словно невнятный лепет молодого любовника.
Она улыбнулась… Впервые за долгое время улыбнулась той безмятежной и отрешенной улыбкой, какой улыбаются во сне маленькие дети и влюбленные. Так, прижавшись спиной к стволу, обхватив его руками, она стояла, долго.

Ей казалось , что дерево крепко-накрепко прижимает ее к своему стволу, руки-ветви тянутся, чтобы сомкнуть объятья на ее груди, и тело врастает вглубь ствола, становясь его частью.... И вот уже соки земли от корней тополя поднимаются вверх по ее ногам; они несут живительные соки, обновляя ее жизненные силы. И вот уже поросль новых, свежих, чистых веточек-мыслей начинает роиться в ее голове.