Он стоял сбоку и молча, смотрел на нее. Она сложила руки перед грудью, жадно смотрела на образ, висящий на стене и чуть заметно шевелила губами.
" Молишься? – подумал он, - нет, врешь, меня не обманешь. Я то знаю, что ты задумала".
Он разделся, подошел к ней со спины и прижался голой грудью к, еле заметно выступающим, ее лопаткам. Она вздрогнула, оглянулась и, увидев его совершенно голым, отшатнулась к стене, прямо под распятием, будто желая найти защиту.
Он кинулся на нее. Она попыталась кричать, но он, зажав ей рот, повалили ее на пол и начал рвать на ней одежду. Она сопротивлялась, но силы были не равны. Он овладел ее, а потом, оставив ее на полу поднялся и подошел к тазу с водой.
- Ты бы тоже умылась.
Она молчала и только тихонько плакала.
- Не волнуйся. Я скажу всем, что ты осознала все и отправлю тебя в монастырь, куда буду периодически наведываться.
Она посмотрела на него с ненавистью и закричала:
- Врешь, сволочь, теперь ты у меня в руках. Я всем расскажу, что тут произошло. Пусть узнают о тебе правду.
- Да кому она нужна твоя, правда?
Он накинул на себя сутану и спокойно, даже слегка улыбаясь, глянул на нее.
- А что нужно людям?
- Твоя смерть. Закрой рот, дура, иначе я убью тебя и все будут только рады.
Но она не унималась, а только все больше и громче продолжала на него кричать.
Когда вбежали на ее крик монахи, она указала на своего обидчика и пыталась пересказать, все, что только что произошло, но ее только скрутили и поволокли вон из кельи.
Один из монахов подошел к нему и прошептал:
- Как же вы раскусили эту ведьму? Ведь, казалось, она полна раскаяния и смирения.
Он ничего не ответил.
- Это ж надо, пытаться совратить главного инквизитора и кто, Орлеанская дева. Боже, куда катиться мир.
На утро, когда огонь окончательно угас, он подошел к пепелищу, зачерпнул жменю в ладони и медленно все высыпал все на землю.
- Прости, Жанна, но это твоя судьба.