Чужая боль

[karochka64]

Спасибо, Kарочка,опять проглотила,... вот, читаю и постоянно ловлю себя на мысли-ну что особенного она тут пишет? вроде-ничего, может манера изложения какая-то особенная? Вроде нет,.. может язык сверх изощрённый? тоже не заметила,... тогда почему эти рассказы глотаются?так и не нашла ответа,...может "выдашь" секрет?

Дорогая Баба Лися!
Эти рассказы не я пишу.Я их просто читаю,а те каторые мне "трогают" за сердце,я скачиваю и предлагаю Вам.

[karochka64]

С вещами на выход

Оказывается, накопить деньги на квартиру - это еще только половина дела. Необходимо предусмотреть массу нюансов, чтобы у вас ее потом не отняли. Тот, кто однажды потерял жилье, никогда не сможет рассказывать об этом спокойно
Поскольку в то время, когда мы приобретали квартиру, рынок еще был диким, нецивилизованным, мы покупан и ее так, как, надеюсь, сейчас уже никто не делает, - через "черных" маклеров. Собственно, именно поэтому наша история так печально и закончилась...

Я помню, как все начиналось

Сын дорос до полутора лет, мы решили, что нам пора жить отдельно от родителей, и начали искать квартиру. Сначала рассматривали варианты поблизости от того места, где привыкли жить. Но, как вскоре выяснилось, даже самое плохое и маленькое жилье в нашем районе стоило сумасшедших денег, поэтому в процессе долгих поисков мы "уходили" все дальше и дальше, пока не оказались на другом конце города.
Квартиру, которая нас заинтересовала, я нашла по объявлению в газете. Позвонила по указанному телефону. На том конце провода обрадовались моему звонку и начали описывать достоинства квартиры, района, окрестностей... То, что рассказывали, мне очень понравилось: зеленый тихий район, рядом парк, в квартире недавно был ремонт... Впоследствии парком оказался небольшой сквер напротив, со всех сторон окруженный оживленными улицами, метро было не в десяти, а в 15-20 минутах ходьбы, ремонт явно был не недавно, но в остальном квартира нас устраивала.
Мы заняли деньги и оформили купчую. Все документы заверили у нотариуса, зарегистрировали сделку в департаменте жилья, то есть все было по закону. Впоследствии, правда, мы узнали, что совершили все ошибки, которые можно сделать на этом пути: связались с "черными" маклерами, не проверили историю жилья, не пообщались с предыдущим хозяином...
Мы сделали небольшой ремонт и въехали. Вещи перевезли с помощью друзей. Это было весело и как-то... задорно. Мы отметили наш переезд в тот же день, сидя на коробках. Пили шампанское из пластиковых стаканчиков, ели салаты из контейнеров, пели под гитару и угомонились только в три часа ночи...
Через полгода после того, как мы переехали, нам начали приходить... повестки в суд. Получив первую такую повестку, мы даже не поняли, в чем дело, и решили, что это какая-то ошибка - к тому моменту нам казалось, что мы прожили в нашей квартире уже много-много лет и почти и думать забыли о том, что только недавно купили ее. И лишь не до конца выплаченные долги напоминали об этом. А тут - повестки.
После получения второй мы забеспокоились, начали выяснять, в чем дело, и узнали, что мы - четвертые в цепочке покупателей этой квартиры. Прежняя владелица, как оказалось, находилась в федеральном розыске, а самые первые владельцы - те, которые и подали в суд, принадлежали чуть ли не ко всем льготным категориям граждан. Эта семья (назовем их Ивановыми) состояла из одних женщин.
Старшая, 90-летняя бабушка была инвалидом. Ее дочь сидела в тюрьме. Внучка являлась матерью-одиночкой, а ее дочь - несовершеннолетней. Именно с внучкой мы и имели дело на протяжении последующих лет.
Основания ДЛЯ иска были такими. Квартира Ивановых была приватизирована с нарушением закона: при приватизации не были учтены интересы несовершеннолетнего ребенка - правнучки. И. как они написали в своем заявлении, при продаже их обманули с деньгами - заплатили меньше, чем обещали. Поэтому они настаивали на том, чтобы сделка была расторгнута и квартира им возвращена. Как выяснилось, все предыдущие сделки были расторгнуты! И когда мы покупали квартиру, она уже находилась под судом, хотя на нее не был наложен арест. В общем, мы оказались крайними.

Беременная мать против матери-одиночки

Сначала нам приходили повестки с требованием явиться в суд. Друзья помогли нам найти адвоката, который ходит туда вместо нас. Маклеры, у которых мы купили квартиру, к тому моменту благополучно исчезли, и найти их не представлялось возможным. Сами мы в суде были только один раз. Со слушаний, как с фронта, поступали сводки. Сводки были неутешительными: суд склонялся к тому, чтобы расторгнуть сделку Ивановых, следовательно, квартира должна была вернуться к ним, а мы тут были вроде как совсем ни при чем. Затем Иванова-внучка стала приходить к нам домой. Нет, она нам напрямую не угрожала, но требовала:
- Вы олжны освободить квартиру!
Она по закону принадлежит нам! Как вам не стыдно обворовывать ребенка!
Маленькая деталь: накануне одного из ее очередных визитов я узнала, что я беременна. Несмотря на всю эту тяжелой ситуацию, у меня даже вопроса не возникло, рожать или нет. Конечно, да! Поэтому я, понимая, что силы мне еще понадобятся, сказала через дверь Ивановой во время ее очередного визита:
- Знаете, у нас есть суд - самый справедливый суд в мире. Как он решит, так и будет. А вы сюда больше не ходите.
Понятное дело, она за дверью разразилась уличной бранью, но действительно больше не приходила и не звонила. Надо сказать, что, хотя на вид она и производила впечатление умственно недоразвитого человека, действия, которые она предпринимала, были весьма неглупыми. То ли она была далеко не дура, то кто-то направлял ее, но делала она их грамотно. Она писала ходатайства в суд в другие высокие инстанции письма от имени девяностолетней бабушки, обивала пороги, то есть развила бурную деятельность. Думаю, что для Ивановых (точнее, для Ивановой-внучки) это был своего рода бизнес: они выручили за квартиру деньги и хотели в конечном счете получить обратно еще и квартиру.
Если говорить о маклерах, то я не могу со стопроцентной вероятностью утверждать, что они знали о нахождении квартиры под судом. Но, судя по тому, как они ее продавали, им это было известно - они старались сбыть ее с рук как можно быстрее. Но, может, ничего и не знали - они были настолько непрофессиональны, что вполне могли даже толком и не проверить квартиру. Конечно, когда закрутилось все это дело, и мы пытались их найти, суд посылал милицию по местам их прописки, но они как сквозь землю провалились.
Процесс длился два года, за это время сменились три судьи. Наша защита упирала на то, что мы заключили сделку законным образом, мы лично Ивановых не обманывали, поэтому пусть они судятся с предыдущими владельцами. Ивановы давили своими льготами...
К определенному моменту мы даже перестали переживать и нервничать по поводу всех этих слушаний. Наверное, это произошло тогда, когда поняли, что квартиру мы так или иначе потеряем.
Между тем долги по ней еще даже не были выплачены. Раздавая их, мы продавали все, что только могли - машину, гараж, участок, Установили дома жесткий режим экономии. Конечно, нам очень помогли родители в этот период. Они привозили нам продукты, водили сына в выходные в кино, дарили нам вещи для будущего малыша. Естественно, что съем квартиры в такой ситуации стал бы для нашего бюджета просто непосильным бременем, поэтому мы всячески пытались растянуть процесс суда, как могли, до того момента, когда мы расплатимся с нашими кредиторами.

Мы проиграли. И тихо ушли

К тому моменту наши кредиторы уже знали, какая у нас сложилась ситуация с квартирой, и в один из вечеров муж пришел с работы с помертвевшим лицом:
- Нам надо срочно найти десять тысяч долларов и отдать в течение недели.
Когда кредиторы поняли, что мы можем потерять квартиру, они нам выкрутили руки этим требованием.
И вот на этом фоне звонит мне подружка в истерике. Говорит, что ее муж - сволочь и скотина. Я испугалась:
- Что случилось?
А она мне объясняет:
- Он такой гад! Я вчера купила ему окорок, а он сказал, что у него гастрит, что окорок слишком жирный дня него, и устроил мне просто жуткий скандал!
Я ее в течение получаса утешала, потом повесила трубку и сказала мужу:
- Вот это я понимаю, вот это у людей действительно проблемы!
После этого я уже философски относилась к нашему квартирному вопросу.
На последнем, пятом, слушании суд все-таки признал нашу сделку незаконной. Таким образом, мы должны были освободить квартиру. Выселение происходило как в кино. Я была дома одна. В дверь позвонили. Я посмотрела в глазок и увидела на площадке целую толпу мужчин в форме и в штатском. Они показали мне документы, и я открыла. Это были прокурор, судебный исполнитель и два милиционера. Процессия, зайдя в коридор, где мы все еле-еле уместились (ведь я к тому моменту стала уже дамой с довольно крупным животом), торжественно вручила мне решение суда, после чего ушла.
После этого визита мы сами, не дожидаясь милиции и выламывания дверей, покидали свои вещи в коробки, заказали грузчиков и машину (друзей уже беспокоить не стали), вызвали милицию, чтобы они опечатали квартиру, и тихо отбыли обратно к родителям...

Новое жилье, новый район, новые хлопоты

После возвращения к родителям у нас были две глобальных проблемы: предстоящие роды и поиск новой квартиры. Роды прошли хорошо, и. несмотря на все волнения этого периода, сын у нас родился здоровым и веселым.
Мы влезли в очередные долги и уехали на съемную квартиру, в Подмосковье, где прожили целый год. А родители тем временем продали свою квартиру и выделили мужу его долю. И мы стали искать новое жилье. Оказалось, что двухкомнатные квартиры - дефицит. Я названивала в агентства и слышала, что "двушек" в самом дешевом районе, на который мы нацелились, нет. И вот я так звонила-звонила, и вдруг мне сказали:
- Есть одна "двушка".
- Отлично, я везу вам залог!
- Вы не будете смотреть квартиру?!
- Потом.
Нам нужно было, чтобы она осталась за нами, потому что они разлетались, как горячие пирожки в холодную погоду.
Так мы оказались на самой что ни на есть окраине, где на тот момент квартиры стоили в два раза дешевле, чем в других районах Москвы. На работу мне надо было добираться оттуда два часа (и это при том, что из Подмосковья, где мы снимали жилье, я ехала полтора). Здесь не было детского садика, магазинов, даже хлеб приходилось возить сюда из Центра. В общем, когда мы переехали в этот район, здесь не было ничего. Это сейчас он хорошо обжит и почти весь застроен, а тогда кругом были сплошные стройки и дикая грязь... Помню, когда мы приехали смотреть квартиру, я открыла дверь машины и спросила:
- Слушайте, а ногу куда поставить?
Грязь была по колено...
Когда мы покупали ту квартиру, в которой живем сейчас, то были уже пуганные жизнью, поэтому мы вписали в договор наших детей. Я настояла на этом, сказав, что, если кто-то захочет с нами судиться, пусть он судится с детьми. Эту квартиру мы покупали уже через агентство, я лично изучила все документы.
Поскольку квартира была в новостройке, то если бы мы покупали ее у Правительства Москвы, оформление заняло полтора-два месяца, а нам самым банальным образом нужно было где-то жить. Поэтому формально у квартиры был хозяин - сотрудник агентства (наличие владельца позволяло быстро оформить сделку). И мы тщательнейшим образом его проверили, обратились даже к базе МВД, выяснили, что он одинокий, здоровый, и успокоились, потому что поняли, что в случае суда у него не будет никаких шансов. Потом мы потихоньку отдавали долги. А ремонт только сейчас делаем, хотя прошло уже пять лет.

Жизнь продолжается и продолжается хорошо

Теперь нам всем тут очень нравится. У нас под боком два магазина, поликлиника, детский сад, школа, кругом зелень и простор, рядом открыли метро. И сейчас меня обратно внутрь МКАД не тянет. Мы стали патриотами нашего района.
Года два назад вышло постановление Верховного суда. Оно нас очень "развеселило", потому что Верховный суд принял такое соломоново решение: в ситуациях, подобных нашей, последний добросовестный приобретатель, который купил жилье по закону, квартиру не теряет. А дальше - уже дело милиции разбираться в том, кто мошенник.
То есть - если подумать - случись эта история в наши дни, а не в середине девяностых, мы бы остались в той квартире. Однако сейчас все сроки давности прошли, апеллировать уже поздно, закон обратной силы не имеет. И мы отнеслись к этому решению философски, также, как тогда, когда потеряли квартиру: ну, попали значит попали, что делать, не вешаться же.
Надо сказать, что вся эта история прибавила мне в жизни оптимизма. В какой-то момент я поняла, что слезы лить по этому поводу бессмысленно, и, несмотря на то, что мы потеряли огромное количество денег, жизнь продолжалась и продолжалась очень даже неплохо, хоть мы и находились в стесненных денежных условиях. У нас были любимые дети, мы все были живы-здоровы...
История наша, конечно, малоприятная, но в смысле жизненного опыта уникальная и бесценная. Поскольку детей у нас стало еще больше, мы со временем собираемся менять и эту квартиру на большую, и я думаю, приобретенный опыт очень нам поможет...

[karochka64]

Деревенский роман

В книгах про красивую любовь герои часто говорят о том, что готовы пойти за любимым человеком на край света. На деле, конечно, редко кому приходится это делать. Может, оно и к лучшему…
На судьбоносную дискотеку меня занесло случайно: моя подруга начала ныть, что ей не с кем пойти, и мне пришлось согласиться. В зале было чудовищно жарко, кругом прыгали потные и резко пахнущие духами и алкоголем люди. Я уже собралась улизнуть, как из духоты и полумрака передо мной вынырнул крупный симпатичный молодой мужчина.
- Танцуете? - крикнул он мне в ухо.
- Нет! - проорала я в ответ.
- И я - нет.
Так я познакомилась со своим будущим мужем. Его звали Валей. На дискотеке он, как и я, оказался случайно.
- А что вы вообще слушаете? - спросил он, когда мы выбрались наружу. На улице было тихо, свежо, о дискотеке напоминало только ритмичное уханье.
- Бардов, - ответила я.
Он обрадовался:
- Я тоже…
Валя предложил проводить меня. Мы пошли пешком и всю дорогу говорили. Он оказался интересным, взрослым, умным мужчиной. Было как-то глупо расстаться, не обменявшись телефонами.
- Вообще-то я здесь в гостях, на неделю. Вот номер моих родственников.
Мы начали созваниваться… Валя то уезжал домой, то неожиданно появлялся, и каждый раз по приезде засыпал меня яблоками, садовыми цветами, овощами со своего огорода. Родители посмеивались: мол, молодец дочка, завела полезного ухажера. Меня эти штучки обижали - я чувствовала, что Валя становится для меня близким и дорогим человеком. Что он какой-то… настоящий.

Выходные на воздухе: романтика и отдых

Потом, несмотря на все невзгоды, мне в голову приходила мысль, что мне здорово повезло в жизни: мой первый мужчина оказался порядочным человеком, который, несмотря на мою девичью беззаботность, не воспользовался моей неопытностью. Однажды он предложил провести выходные в его деревне. Мы ехали туда около пяти часов на машине. В доме нас встретила его мать, приятная, заметно волновавшаяся женщина. Я тоже была взволнована, но вроде мы друг другу понравились. Мама покормила нас и сказала, что мы можем ложиться, что "все готово". Принимая Валино предложения, я, конечно, понимала, чем может закончиться эта поездка в деревню. Тем больше было мое удивление, когда мне постелили в доме, а ему на террасе…
Ночь прошла в непривычной тишине, на мягких подушках. Я лежала, размышляла о Валином рыцарстве, проникалась еще большей симпатией и уважением к нему. Уснула я только под утро, немного жалея, что он так и не пришел ко мне.
Утром Валя как ни в чем не бывало показывал мне свою деревню. Он строил себе на другом конце улицы дом и было видно, что ему это очень нравится.
- Буду стараться строить поскорее, - сказал он мне, - потому что теперь я знаю, для кого я это делаю!
Я смутилась, обрадовалась, вспыхнула, в этой фразе прозвучало что-то хоть и туманное, но многообещающее…
Рядом с деревней был лес, поле, речка, место было очень милым и живописным. По утрам кричали петухи. Когда кто-то шел по улице, во дворах лаяли собаки, и это тоже казалось мне милым и поэтичным. Я провела у Вали два дня и уехала совершенно влюбленной!
С собой я увозила кучу фруктов и цветов. Валина мама сунула мне в дорогу очень вкусные, но ужасно жирные пирожки, завернутые в застиранный пакет от кефира. Этот пакет потом долго валялся у нас дома, я то и дело натыкалась на него, вспоминая о деревне, петухах, ледяной воде из колодца…
А через какое-то время Валя пришел к моим родителям и попросил моей руки. Для них это было неожиданностью, однако я уже не представляла своей жизни без Вали и ни капли не сомневалась в своих чувствах к нему.
Кроме того, мне хотелось как можно скорее почувствовать себя взрослой и самостоятельной, жить в своем доме… В общем, в институте я легко перевелась на заочное отделение. Родители расстроились, что я уеду от них, говорили мне, что еще рано, что я молода, что мы пока знакомы всего полгода, но я, естественно, их не слушала.

Я становлюсь молодой хозяйкой

Свадьбу мы сыграли очень хорошую. Приехали его друзья, родственники. Вот только моя мама в голос разрыдалась в ЗАГСе. Но в остальном все было замечательно. Подарки, "Горько!", букет…
На следующий день мы уезжали в деревню. Моя мама еле сдерживала слезы, а папа шепнул на прощание:
- Если будет невмоготу, только позвони, и я тебя заберу!
… Когда Валя перенес меня через порог нового дома, там было просторно, чисто, пахло свежим деревом. Я прильнула к мужу, и сердце мое замерло в преддверии счастливых перемен.
Накануне свадьбы Валя провел в дом электричество, перевез кучу мелочей типа посуды, постельного белья, лекарств. А также успел обзавестись живностью. Увидев хрюшку, я завизжала от восторга:
- Свинка! Какая милая!
Но кое-чего не хватало, и долгие месяцы мы хранили вещи во фруктовых ящиках, пальто и куртки вешали на гвозди и пользовались старым-старым "припадочным" холодильником, который то и дело начинал дрожать и стучать.
Забегая вперед, скажу, что дом Валя достраивал все те семь лет, которые мы прожили вместе. По покрытому полиэтиленом полу мы ходили год. Всю осень я провела, бегая с тряпками и тазами: крыша отчаянно текла. Потом надо было что-то там делать со стенами, и несколько месяцев я выметала из всех углов куски бородатой пакли. Ну и так далее. Я сначала относилась к жизни среди стройматериалов как к неизбежному злу, убеждала себя, что надо немного потерпеть, и опять ходила по полиэтилену, собирала щебенку, спотыкалась о разбросанные по всему участку кирпичи.
Но недостроенный дом был самой маленькой проблемой из всех, которые ждали меня в деревне.

Ежедневные хлопоты, не приносящие радости…

Валя вставал в восемь, завтракал и уезжал работать. Я вставала в шесть, чтобы подоить корову и отдать ее пастуху. Ой, как я училась доить - это отдельная история… Я ужасно боялась коровы, она была большой и на вид грозной, я жмурилась от страха, когда подсаживалась к ней. Доить меня учила Валина мама:
- Смотри: раз-раз, раз-раз, а ты чего в разные стороны без толку тянешь?
В общем, в первые недели жизни в деревне я гнала нашу Селедку на дойку на другой конец деревни, к свекрови… Когда с коровой было закончено, надо было принести воды, приготовить Вале завтрак, проводить его на работу. Дальше начинался обычный день: приготовить еду, покормить хрюшку, кур, сгрести коровий навоз в угол сарая, нарвать хрюшке травы. Потом был огород. Огород - это мое наказание: грязь, жирная, чавкающая, забивающаяся под ногти, длинные хлесткие сорняки… Воды надо было носить на него - ужас какой-то! Слава Богу, Валя наконец протянул шланг от водопровода, и для меня на тот момент это было прямо спасением.
Другие дела были точно такими же, как в городе: постирать, убраться, сходить в магазин, однако все это намного сложнее, чем дома. Нет, мама меня, конечно, научила кое-какой готовке, но стирать без машины я не умела и к тому, что в магазине только хлеб, крупы и консервы, тоже не привыкла. Овощи-фрукты полагалось выращивать самим, мясо Валя один раз в неделю покупал в соседнем городе, яйца несли куры. Уборка дома была бесконечной. Несмотря на то, что я заставляла всех пришедших снимать обувь, земля постоянно оказывалась в доме и разносилась по всем комнатам, превращаясь в сухие хрусткие комочки. Стоило плеснуть водой из ведра на пол и пройти один раз по этой луже, как по полу расходились черные следы. По дому вечно летали мухи, комары и прочие насекомые, несмотря на то, что я повесила занавеску на дверь и затянула марлей окна. Валя бил их газетами…
Потом объявились мыши, которых я всю жизнь боялась как огня. Сначала они шуршали где-то под обоями, у стен (обои у пола и потолка слегка отходили от стен, и меня передергивало от отвращения, когда я видела, что под ними что-то двигается). Потом начали шнырять по дому, все больше и больше наглея. Видя мышь, я визжала как ненормальная и потом еще долго всхлипывала и плакала, без слов жалуясь неизвестно кому на свою судьбу.
Валя в ответ на мои жалобы привез из города мышеловки. Одну из них я лично вытащила из-под кровати однажды утром. Дощечка была забрызгана кровью: в мышеловке - дохлая мышь. Железной скобой ей перебило позвоночник, и… нет, не хочу вспоминать. Помню только, что едва успела выскочить во двор, прежде чем меня стошнило. Полюбовавшись на это, Валя всерьез занялся мышиной проблемой и до поры до времени истребил их.
В общем, тогда я еще надеялась, что все остальные проблемы тоже рано или поздно решатся. Но вот беда: в деревне каким-то образом мигом узнавали обо всех моих промахах. Например, когда я гоняла корову к маме на утреннюю дойку, женщины потом встречали в магазинах меня шутками, не вожу ли я к свекрови свиней и кур кормить. Они внимательно и беззастенчиво рассматривали мою одежду и громко делились своими соображениями по ее поводу. Шутки у них были однообразные и, на мой взгляд, не смешные. Когда я надела свою любимую замшевую курточку с бахромой, одна из них сказала:
- А лапша-то на что? Коров смешить? - и все дружно покатились от смеха, а я закинула дома куртку в прихожую и больше не надевала. Меня это страшно злило, но сказать мне было нечего, я как-то попыталась одернуть одну особенно ядовитую бабенку, но с ними же бесполезно говорить: я ей слово - она мне десять, и все с какими-то идиотскими прибаутками, от которых окружающие хохотали. Если я красилась, меня тут же спрашивали, куда я собралась. Мысль о том, что можно прилично выглядеть просто так, для себя, никуда не собираясь, им в голову не приходила. И вообще, они все бесцеремонно лезли в нашу жизнь, все постоянно интересовались, куда я иду, где была, что делала, расспрашивали про город. Я понимала, что это от недостатка информации, но меня раздражала мысль о том, что мы с мужем постоянно на виду, под пристальным вниманием.

Я чудовищно одинока, и перемен не предвидится

Но для меня самым страшным было то, что мне вообще не с кем было общаться в деревне. Валю, ради которого я пошла на этот, как мне начало казаться, подвиг, я почти не видела. Он с утра до ночи был на работе, а в выходные у него всегда находились дела: строительство, машина; куда-то съездить, что-то купить, сделать какой-то левый рейс, привезти стройматериалы.
Я тосковала без него и не могла отделаться от ощущения, что в наших отношениях что-то происходит неправильно. Но что конкретно и как это исправить - я понять не могла.
Женщин моего возраста в деревне находилось немного. И разговоры у них были об одном: кто с кем живет, кто кого бьет, какие идут сериалы, во что одеты ведущие и кто теперь в любовниках у Пугачевой. И еще… мне не нравился их запах: не очень чистого тела, скотины, навоза, земли, мне не нравились закисшие запахи их домов. Я боялась, что когда-нибудь начну пахнуть так же… Я постоянно мылась, несмотря на очевидные неудобства: отсутствие в душе горячей воды, вечная сырость и холод. Вода пахла болотом, и я яростно терлась мочалкой, стараясь избавиться от запахов… Я гоняла в душ бедного Валю после работы, ведь он привык мыться раз в неделю в бане. Сама я в парилку ходила редко: у меня там болела голова, плыли круги перед глазами.
- Ты какая-то нерусская, - смеялась свекровь, - бани не любишь…
По вечерам, когда дела были переделаны, свиньи накормлены, а Валя еще не пришел, я усаживалась перед телевизором, но смотрела сквозь него, на темную, скудно освещенную одним фонарем улицу, где в тишине изредка брехали и завывали собаки, и мне было так тоскливо, что хотелось завыть с ними…

Горькая правда и никакой романтики

Моим величайшим счастьем, с точки зрения местных женщин, было то, что Валя не пил. В соседнем доме, например, где жила тихая и слабая женщина Тамара с мужем Егором, редкий день начинался без ее надрывных криков:
- Ирод! Ты всю мою жизнь погубил, скотина!
Крик иногда переходил в визг: Егор, здоровый краснолицый мужик, "учил" жену. Когда в первый раз услышала эти вопли, я бросилась к Вале:
- Почему никто не вмешивается?! Он же ее бьет!!!
- Муж, - спокойно объяснил мне Валя. - Имеет право.
И добавил, глядя в мои изумленные глаза:
- Я этого не одобряю, но лезть в чужую жизнь не могу. И ты не лезь. Да у них каждый день так. Через полчаса все закончится, не волнуйся.
Действительно, вскоре крики прекращались, а еще через некоторое время на свет божий выполз то ли еще не протрезвевший, то ли уже напившийся Егор, а за ним Тамара. Супруги, мирно покачиваясь, рука об руку ушли на огород.
- Совет да любовь, - насмешливо прокомментировал Валя.
Вскоре я поняла, что Тамара пьет не меньше Егора. Иногда она мне изливала душу через забор, поносила "ирода", дышала на меня перегаром. И говорила:
- Ох, деточка, зачем ты в это болото приехала, жила бы у себя в городе…
После этого разговора я плакала.
А один раз утром Тамара выскочила из дома растрепанная, в ночной рубашке: Егор пытался поджечь ее волосы, пока она спала. Нет, убить не собирался, пошутить хотел. Очень расстраивался, что она проснулась раньше времени…
Я только удивлялась:
- Почему она от него не уйдет?
- Куда? - спрашивал Валя. - Детей у них нет, родители давно умерли…
В первые месяцы жизни в деревне я перевидала столько, сколько не видела за всю жизнь. Например, пьяного ребенка. Я шла в магазин, а меня то и дело догонял, виляя на велосипеде, чумазый мальчик. Когда он свалился с велосипеда прямо мне под ноги, я предложила:
- Давай я буду держать велосипед!
- Давай! - обрадовался он, и тут на меня пахнуло таким уже знакомым деревенским запахом перегара.
- Ты что же, пил?! - изумилась я.
Они хитро прищурился и спросил:
- А что?
- А тебе сколько лет?
- Одиннадцать, - ответил он.
- И давно ты пьешь?
Он задумался.
- Ну, напился в первый раз в девять…
- Как же тебе водку продают?
- Ну, я говорю - для бати…
И он вдруг прижался ко мне. Я было подумала: бедный ребенок, соскучился по ласке, как он противно захихикал. Я резко отстранилась, и мальчик рухнул вниз вместе с велосипедом. Я торопливо пошла дальше, не оборачиваясь. Мне вслед понеслись ругательства…
Кстати, здесь ругались все: и мужчины, и женщины, и дети, и старики. Вернее, они не ругались, они разговаривали. Даже моя свекровь применяла некоторые глаголы в отношении домашней скотины. Я так и не смогла к этому привыкнуть, и матерное слово все время меня будто хлестало по лицу.
… Наступила зима, и оказалось: то, что я считала сложностями, было легкой разминкой. Огород, слава Богу, прекратился, но теперь корова находилась все время дома, а это значило, что навоза стало намного больше. Его надо было выгребать наружу, где он слеживался в удобрения. Это делать, кроме меня, было некому. Постепенно на смену всем моим чувствам пришло отупение…
Еще надо было постоянно следить за печкой, подтапливать ее. Я страшно боялась насмерть угореть и закрывала заслонку тогда, когда все, что тлело, уже точно погасло. Поэтому ночной холод подбирался к нам ни свет ни заря, и с утра пораньше я, подскакивая на ледяном полу, куталась в дубленку поверх ночной рубашки и бежала топить. Я и в городе-то плохо переносила зиму, а здесь она повергла меня в настоящую депрессию.
С наступлением холодов Валя притащил к входной двери ведро.
- Что это? - удивилась я.
Муж посмотрел с недоумением.
- Ты по ночам в мороз собираешься бегать на улицу до ветру?
Идея с ведром была для меня неприемлема. Я так и продолжала бегать всю зиму во двор…
Иногда я ездила домой. Старалась делать это реже, потому что выходные с лежанием в ванне с пеной, с теплой водой, льющейся прямо из крана, с огромными магазинами провоцировали по возвращении приступ отчаяния и уныния…

Беременность лечит, но не все

Забеременела я от тоски, от отчаяния: надеялась, что с рождением ребенка все как-то изменится, у меня появится родной человек, мои мысли будут заняты малышом. Но получилось не совсем так: во время беременности я, как и раньше, копалась в огороде, стирала, ходила в магазин… Валя избавил меня только от таскания воды. Соседки наперебой лезли с советами и приметами.
Рожала я в городе, после рождения сына муж требовал, чтобы малыша звали так же, как его отца - Игнатом, а я хотела назвать его Володей. В результате муж просто съездил один в город и зарегистрировал его Игнатом.
Хлопот прибавилось, иногда помогала свекровь, но в целом все по-прежнему было на мне, и у меня уже не хватало времени следить за собой: я ходила нечесаная, одетая в какие-то халаты, мылась редко, готовила мало. Свекровь, побывав с ревизией, сделала мне внушение: "Ты что, девка, нельзя так дом и себя запускать, у тебя сейчас самое опасное время, знаешь, сколько мужиков уходит налево в первый год, как родишь?" Пришлось заняться все тем же…
Не знаю, почему Игнат не приносил мне радости. Когда я пять лет спустя родила дочь, все было совсем по-другому: я наслаждалась каждой секундой рядом с ней, для меня было огромным счастьем наблюдать за тем, как она растет, меняется, просто смотреть на нее. А тогда, наверное, виной всему была огромная невероятная усталость. Я мечтала только об одном: выспаться. И тоска, от которой я надеялась избавиться с помощью ребенка, ничуть не стала меньше. Просто появилось намного больше обязанностей, вот и все…
Я много плакала. Валя утешал меня, говорил, что после родов это бывает, но я-то знала, что роды тут ни при чем. Я жаловалась ему, что мне скучно, тоскливо, плохо; что мне тяжело стирать пеленки, меня злит, когда Игнат не дает мне выспаться, мне надоело копаться в дерьме… Я ныла, ныла, ныла, мы ссорились, я плакала, Валя сердился, говорил, что не понимает, чего мне не хватает.

Мы были чужими и расстались чужими…

Развелись мы с мужем естественным образом - когда я в очередной раз сказала, что больше не могу и не хочу так жить, что я вообще не хочу жить. Валя, вместо того чтобы в сотый раз начать меня успокаивать, вдруг замолчал, а потом сказал:
- Ну, может, ты и права, наверное, зря я тебя сюда вытащил…
Уже уехав в город, я еще долго не верила своему счастью. Вскакивала ни свет ни заря, пугая родителей, легко таскала тяжести, радовалась бытовым мелочам, которых раньше не замечала (кухонный комбайн, стиральная машина, прилично работающий утюг), и с огромным наслаждением ходила по магазинам, покупая тряпки себе и Игнашке. Я восстановилась в институте, а еще через год вышла замуж, родила дочь.
С Валей мы изредка видимся, он иногда заезжает ко мне, когда бывает в городе. Он тоже женился, начал попивать, судя по его физиономии, обрюзг, потолстел. Когда на моей чистенькой кухне сидит этот крупный мужчина, застенчиво поджимая ноги под табуретку, я смотрю на него и думаю: и зачем я вышла тогда за него замуж? От него пахнет потом и бензином, и я, принюхиваясь, уговариваю себя не раздражаться: он скоро уйдет и в моей квартире снова будет пахнуть по-прежнему

[karochka64]

Память сердца

Я потом пыталась вспомнить, не было ли у меня какого-нибудь предчувствия. Нет, ничего не было. Свекровь рассказывала, что накануне всю ночь не могла заснуть. А я спала спокойно, выспалась, встала в отличном настроении

Мы с дочкой жили на даче. Нашу фазенду я обожала, отдыхала на ней всей душой. Дом мы строили своими руками, Артем каждую доску строгал сам, ему это доставляло удовольствие… В тот год у меня было очередное увлечение - декоративные посадки, и наш участок утопал в цветах. Потом мы срезали их на его похороны…
Единственное, что было неприятного в то утро, - вылез сорный цветок. Грязно-фиолетовый, мрачный. Я таких расцветок никогда не покупала, я вообще не люблю фиолетовый цвет, а тут - распустился почти черный цветок. Я даже вздрогнула. Выдернула его с корнем и отнесла на помойку. Потом проходила мимо - смотрю, а он скукожился, стал совсем черным… Страшное известие: как в замедленной съемке
Днем слышу - едет машина, вроде поворачивает к нам. Я удивилась - Артем приехать не собирался, и одновременно обрадовалась: наверно, он решил устроить сюрприз! Выбежала на крыльцо, улыбаюсь, как дура… А это мой брат. Тут у меня сердце ёкнуло, потому что я не ждала его, и он был какой-то странный. Заглушил мотор, несколько секунд посидел в машине, не двигаясь, потом вылез и медленно пошел к крыльцу. Я стою на крыльце, машинально тру руки полотенцем и смотрю на него. А он все надвигается на меня, и у меня такое странное чувство, будто надо бежать, пока он не дошел до крыльца, бежать подальше… Но я стояла и ждала, и он подошел и сказал, не глядя на меня:
- Наташа, Артем…
- Нет, - сказала я ему. Я ничего не хотела слышать. - Нет, нет.
- Артем… - повторил он. - Его машину занесло на мокрой дороге, и он…
И тут я спрыгнула с крыльца и куда-то побежала. Он перехватил меня поперек талии, и мы с ним упали в цветы возле крыльца, а я все молча вырывалась из его рук, билась и пыталась убежать…
Потом рядом каким-то образом оказалась мама. Я отметила краем глаза ее присутствие и не удивилась. И вдруг меня отпустили. Я сама поднялась на крыльцо. Они стояли внизу и чего-то ждали. Я сказала им: "Я приготовлю чай", - и все, ничего не помню.
Потом мы ехали в город. Я ничего не чувствовала. Я никогда не была такой отрешенной. Мне не было ни хорошо, ни плохо. Я пыталась представить себе Артема, но сама же себя останавливала: нет, не надо. Меня крепко держали за руки, но я не двигалась, поэтому мне было удивительно: чего меня держать, если я не пытаюсь никуда бежать?
Потом… плохо помню. Куда-то мы ездили, я подписывала бумаги. Потом пришли в какой-то дом, там была куча народу, все что-то говорили, глядя на меня, а я все пыталась понять, куда мы пришли, пока вдруг не осознала, что это наша квартира. Хотелось уйти, забиться куда-то в угол и не высовываться. Куда-то подевались зеркала. Зашла в ванную - мама за мной, а напротив, вместо моего отражения, - черная тряпка.
- Мам, а зачем это? - спросила я ее.
А она меня гладит по плечу и говорит:
- Ты поплачь, тебе легче станет. Я пожала плечами:
- Мне и так легко.
Мне хотелось объяснить ей, что со мной все в порядке, но вместо этого я вдруг увидела, как потолок косо поехал вниз… Потом оказалось, что я лежу на кровати. Я открыла глаза и увидела маму. Я удивилась про себя - что она тут делает, где Артем, и спросила ее:
- Мам, а где Артем?
Она ничего не ответила, а я вдруг поняла: Артема-то нет. Все есть, а его нет. И только тогда я закричала… Это была самая длинная ночь в моей жизни, но я почти ничего не помню.
Он еще здесь, но его уже нет
Два дня - как в тумане. Родственники все взяли на себя. Я не могла есть, не могла спать. Лежала, прижав к себе его рубашку. Я очень явно видела его - не знаю, были это сны, галлюцинации или что-то еще. Передо мной, как кино, вдруг вставали картинки нашей с ним жизни. Мы куда-то идем. Он смеется. Он встречает меня и бежит мне навстречу. Он уходит… Меня злило, когда кто-то входил и прерывал мои воспоминания. Я отворачивалась. Я воспринимала спокойно только маму. Она ничего не говорила, не смотрела на меня. Просто садилась рядом и молчала.
- Что ты сказала Кате? - спросила я.
- Что папа уехал в командировку, - ответила она. - Ты не волнуйся, с ней все в порядке, она у Лиды…
Иногда я плакала, и тогда мне приносили какие-то таблетки, заставляли пить. Иногда я вроде успокаивалась и даже вставала, но стоило мне пройти по квартире, как я замечала: его пиджак, коробку от диска, который он ставил, картина, которую он вешал… Коробку я взяла в руки и , подумав, что он держал ее в руках два дня назад, прижала ее к себе и снова расплакалась. Прибежала подруга, отвела меня в комнату.
- Я должна была задержать его, - сказала я ей. - Он же был на даче накануне. Я должна была заставить его остаться. Я могла сказать ему: не уезжай, побудь с нами, поработай здесь. Он бы остался. Ничего бы не случилось. Я должна была…
- Ты ничего не могла сделать, - говорила мне подруга. - Это судьба. Ты не виновата. От судьбы не убережешь…
Я все время мысленно говорила с ним. В основном спрашивала: "Артем, почему так? За что? Мы чем-то обидели тебя? Я что-то не так сделала? Я не так жила?"
Иногда мне казалось, что вот-вот - и он мне ответит. Я напрягалась, замирала, прислушивалась, и мне даже казалось - вот уже слегка шевелится воздух, еще последнее усилие - и я услышу его голос, но тут обязательно кто-нибудь входил, что-то происходило, меня сбивали, я злилась.
Мама все время тормошила меня: какие покупать продукты, где у меня лежит мука, кому еще надо позвонить, куда съездить. Я удивлялась ее спокойствию, но сердцем чувствовала, что она права, так и надо: составлять список покупок, заказывать венки, обзванивать знакомых… Я машинально шевелилась, что-то делала. Я чувствовала, что мама все время зорко следила за мной, что она ощущает малейшие колебания моего состояния, потому что она все время как-то предлагала мне прилечь, то вовлекала в готовку тогда, когда мне больше всего хотелось забиться в угол и остаться одной…
Потом были похороны. Накануне я попросила брата съездить на дачу и срезать все цветы, и он привез их - огромную охапку дачных свежих цветов, пахнущих и ярких… Помню, светило неправдоподобное яркое солнце. Я смотрела на него и видела его будто сквозь пыльное стекло… Напротив стояла свекровь, и я равнодушно подумала, что она постарела за три дня, и еще более равнодушно - что я тоже. Умом я понимала, что мир ярок и богат красками, а видела все серым, черно-белым… Плохо воспринимала происходящее. Все это не имело отношения к Артему. Ни красный гроб, ни цветы, ни холм земли. Это просто мне могло относиться к моему жизнерадостному, веселому Артему…
Но самым тяжелым оказались поминки. Я смотрела на эти знакомые лица и думала - почему надо есть и пить, похоронив человек? О чем говорить? К чему эти слова о том, что он был, если он для меня есть и будет всегда? Всем и так тяжело, к чему растравлять это рану?
Есть я не могла, пить тоже, что говорили, слышала плохо, только смотрела на одинокую рюмку напротив, накрытую куском черного хлеба. Артем предпочел бы коньяк… Мы с подругой вышли на кухню покурить. Она поднесла зажигалку к моей сигарете. Мне хотелось говорить, меня будто бы распирали чувства, но я не знала, что сказать.
- Ты знаешь, - сказала я ей, - это глупо, но я до сих пор не верю. Ну не верю, и все. Говорят, когда человек болеет, успеваешь подготовиться… Ну как это может быть, если мы виделись всего три дня назад?
На следующий день я поняла, что должна забрать дочь у родственников. Я не могла быть одна. Мне нужно было что-то делать, о ком-то заботиться, чтобы почувствовать, что жизнь не закончилась, что в ней остались те же проблемы и дела, что и раньше…
Ночью я вдруг почувствовала сквозь сон, что Артем рядом, ощутила тепло его тела. Я во сне провела рукой по кровати и услышала его голос: "Наташка!"
Я слышала его голос. Это был он. Я рывком села на кровати и торопливо оглядела комнату. Я почему-то чувствовала, что надо спешить, что его вот-вот заберут обратно…в комнате никого не было. Но я ощущала, что он только что был здесь. Рядом было его тепло, и я чувствовала его запах. Я вскочила и побежала по квартире - он еще был здесь!
На шум из комнаты вышла моя мама.
- Господи, доченька, ты опять? Иди спи… Спи, милая…
Я хотела сказать ей, что он был здесь, но вовремя передумала. Она бы не поверила. Я покорно позволила уложить себя обратно, но больше не заснула: вслушивалась в ночные звуки, и в ушах у меня все еще стоял этот голос, шепнувший мне прямо в ухо: "Наташка!"

Мы остались вдвоем - я и дочь
Через пару дней съездила к тетке, забрала Катю. Тетка смотрела на меня жалеющим взглядом и все пыталась сказать, как она мне сочувствует, как нам всем будет не хватать Артема и каким горем является его уход. Ее фразы были закругленными, заранее продуманными, а мне было тяжело и неловко все это слушать. Я понимала, что она искренне мне сочувствует и хочет пожалеть меня, но не знает, как это сделать иначе. Я убежала, схватив Катюшу за руку.
Всю дорогу домой Катя молчала, какая-то подавленная, потом спросила: "Мама, а почему тетя Лида все время меня жалела, как будто я болела?"
Что я могла сказать ей?
- Мама, а где папа?
- Уехал, - ответила я, е поворачиваясь. - В командировку. Надолго.
- А к моему дню рождения вернется?
Проглотив комок в горле, я спросила:
- Что ты делала у тети Лиды?
Повернулась - она смотрит пронзительными, все понимающими глазами.
- Мам, папа вернется к моему дню рождения?
- Нет, не вернется.
- Папа умер, да?
Спросила и, не дожидаясь ответа, повернулась к окну. Я прижала ее к себе и почувствовала, что она плачет. Так мы и ехали всю дорогу - обнявшись, раскачиваясь из стороны в сторону…
"Катя сегодня спрашивала, вернешься ли ты к ее дню рождения. Как мне хотелось обмануть ее и себя, и сказать "да", и ждать тебя, будто ты действительно уехал в долгую командировку, а потом, когда ты не приедешь, отодвинуть срок дальше и снова ждать!"
К чему колбаса, когда не хочется жить?
У меня все время было такое ощущение, будто внутри меня струна. Иногда я чувствовала, как она натягивается все сильнее и сильнее, утончается, вот-вот готовая порваться… Утром я открывала глаза и, видя новый день, первым делом хотела снова закрыть глаза и уйти в сон, куда угодно, но лишь бы отсюда… Но заставляла себя встать, одеться, поднимала Катю, улыбалась ей. Мне казалось, что Артем гордится мной.
Однажды я всё-таки не выдержала. И я рада, что рядом не было Кати. Я стояла в длинной вечерней очереди, бездумно разглядывая продукты в витрине, как вдруг будто наяву увидела, как мы стоим перед этой витриной с Артемом, выбираем колбасу и в шутку спорим.
- Копченая вредная! - говорит Артем и хмурится, но в его глазах прыгают веселые чертики: он меня дразнит. Я поддаюсь и начинаю сердиться.
- А от любительской толстеют! Ты посмотри на свое пузо!
Артем с шутливым негодованием смотрит на меня, но я смеюсь, и люди вокруг с удовольствием глядят на нас…
- Девушка! Вы оглохли, что ли!
Я вздрогнула и подняла голову.
- Стоит и спит! Я что, нанялась вас будить!
Маленькие глазки сверлили меня, от продавщицы исходила такая волна злого удовольствия, что я поежилась.
-Че надо-то?
- Да ничего мне не надо! - отвратительным, срывающимся голосом крикнула я ей и вырвалась из очереди. В спину услышала:
- Чокнутая!..
Мне казалось, что если я не глотну свежего воздуха, то задохнусь от этого запаха копченой колбасы, от этих глаз, от этого света… Кажется, я даже зарыдала, завыла: зачем я в этом магазине стою за какой-то дурацкой колбасой, если мне даже жить не хочется? И еще - чисто детская обида: он ушел, и теперь никто не защитит меня ни от продавщиц, ни от одиночества…
Не знаю, сколько я просидела в игрушечном домике в нашем дворе. В наших окнах горел свет - приехала мама, а на стоянке не было Артемовой машины, будто он просто еще не приехал домой…

Лето кончилось, но жизнь продолжается
Лето кончилось, кончился мой отпуск. Катя пошла в школу, я на работу. На работе ничего не изменилось. Никто не лез с соболезнованиями, не смотрел сочувствующими взглядами, а я этому только рада. Лучше сидеть с утра до ночи на работе, чем одной дома, где все говорит, напоминает, кричит о нем.
"Я еще помню, как просыпалась в первые дни ПОСЛЕ. Когда я была на грани пробуждения, я вдруг наконец осознавала, что все произошедшее было страшным сном, жутким кошмаром, и сейчас я проснусь и расскажу тебе, что мне приснилось, и ты обнимешь меня и пожалеешь, как раньше. Это блаженное понимание того, что все осталось как прежде, длилось несколько секунд, а потом на меня обрушивалось ощущение пустоты, сознание того, что произошло непоправимое… И в такие минуты было труднее всего заставить себя всё-таки открыть глаза и начать новый день…"
Спустя три недели я поняла, что все время жду дома звонка в дверь. Что постоянно высматриваю его в толпе прохожих. Что, выходя с работы, машинально поворачиваю голову к углу, где он часто меня ждал.
Один раз вздрогнула: на углу стоял мужчина и курил, внимательно вглядываясь в проходящих мимо. Я рванулась к нему прежде, чем увидела, что это совсем другой человек - другой плащ, другое лицо, другие волосы…
"Сегодня меня впервые в жизни назвали вдовой. Шла мимо лавочки у подъезда, а там старушки шушукаются, глядя на меня: "Такая молодая, а уже вдова… Ну ничего, какие ее годы, нового найдет". Я посмотрела на них, и они замолчали. "Вдова"… Какое глупое слово. Представляется зареванное существо в вороньих тряпках. Дома я посмотрела на себя в зеркало - изменилось ли что-нибудь во мне. Нет. Я по-прежнему твоя жена…" Через месяц я расставила на прежних местах фотографии Артема. Везде он улыбается. Везде смотрит на меня, словно хочет сказать: "Я рядом. Я совсем близко". Когда Кати нет дома, я с ними разговариваю. Рассказываю о том, что происходит дома, на работе, как Катюша. И тогда мне становится легче, я чувствую, что он меня слышит.
На сорок дней приехали друзья и родственники. И мне не было больно. Мы говорили о нем, как о человеке, по которому мы все скучаем, но как это говорится, грусть наша была светла. Мы читали его любимые стихи - я принесла из комнаты томик Пастернака, вспоминали какие-то смешные эпизоды. Разошлись, улыбаясь. Только у свекрови были красные глаза. Мы с ней обнялись без слов в прихожей, постояли молча несколько минут. Она шепотом сказала:
- Он ко мне во сне приходит. Мы разговариваем.
Отодвинулась и ждет, что я скажу. Я ничего не ответила, только обняла ее и поцеловала.
"Вчера твоя мама спросила, что я собираюсь сделать с твоими вещами. Я так растерялась - еще не успела подумать об этом. Она попросила что-то отдать ей. В частности, твою любимую футболку - ту, которую мы с тобой купили в Лондоне. Она лежала у меня под подушкой, и я не хотела ее отдавать. Сказала, что не знаю, где она. Кажется, твоя мама все поняла. Но не стала настаивать. А я вспомнила: когда ты еще только ухаживал за мной, и мы расставались на несколько дней, я просила у тебя твою майку, рубашку, перчатки и клала их под подушку… Вспомнила я это ночью, когда зачем-то ставила чайник. Чиркнула спичкой и застыла. Так и стояла, пока мне не обожгло пальцы…"
Спустя три месяца я уже почти не плакала, вспоминая Артема. Я даже иногда улыбалась, когда вечером сидела на кухне и пила чай. Вспоминала, как Артем сидел напротив, в углу полусонный, обхватив обеими руками свою любимую кружку. Как он поднимал голову от кружки, и я видела родные, сонные, нежные глаза… Краешки его губ вздрагивали - и он улыбался. Я смотрю на его место, протягиваю руку и глажу его ладонью. Когда приходят гости, я сажусь на это место. Теперь я - глава семьи.
Первый снег и первые радости
Катя словно повзрослела, такое ощущение, будто она понимает что-то такое, что я пока не могу. Я с удивлением обнаружила, что она за мной ухаживает! Вроде как чувствует себя сильнее меня! Это было удивительное и чудесное чувство - Катя оказалась намного мудрее, чем я думала. Мы часто говорим об Артеме, о наших совместных поездках и прогулках. Катюша радуется этим воспоминаниям, кричит:
- А помнишь, как на папу плюнула верблюдиха в Египте?
И мы вместе смеемся, и я отчетливо вижу это палящее солнце, верблюдов и Артема, который смеясь и ругаясь одновременно, пытается вытереть майкой волосы.
Катя требует, чтобы я рассказывала ей о папе "все-все". Как мы познакомились, куда ездили, что он говорил. Слушает с огромным интересом, словно все впитывает. Просит рассказывать одно и то же по десять раз. Особенно ей нравится слушать о том, как мы с папой познакомились и как он встречал меня из роддома. Вечером мы садимся рядышком на диване, и я рассказываю…
Однажды мы проснулись утром, а за окном было белым-бело. Катя восторженно закричала:
- Мама, первый снег!
Я вспомнила, как Артем радовался первому снегу, как он торопился уйти на работу и снизу кричал мне:
- Наташ! Смотри, какой чистый! - и поднимал полные руки снега…
Я спросила у Кати:
- Спустимся?
И мы быстро оделись и, взявшись за руки, побежали вниз…
"Артем, милый Артем, мне по-прежнему тебя не хватает. Я скучаю по тебе, ты мне снишься, я радуюсь воспоминаниям о тебе. Но я уже умею без тебя жить".

[genka-krokodil64*]

Все три рассказа прочел на одном дыхании. Больше понравился последний. Человек живет, пока его помнят.

[Белая Хризантема**]

Жизнь продолжается и продолжается хорошо!

[Анна]

душевные рассказы,спасибо большое,прочла на одном дыхание

[Белая Хризантема**]

Кто не читал, почитайте , получите огромное удовольствие ..

[Птица Феникс]

Прочла все ...огромное впечатление.Хочется очень мное сказать..Но не так сразу.Чуть позже Надо все прочувствовать,словно пропустить через себя

[Конкретная Кошка**]

Слов нет...
Просто тупо сидим с САХАРКОМ перед экраном ноутбука и молча курим...

да...впервые пожалела, что не курю...
больно сердце..
седела какое-то время в совершенном отуплении...
ни одной мысли..
мозг выключился....