Блокады никто не ждал…

Тамаре Евгеньевне Павловой, секретарю самарского отделения Международной ассоциации блокадников города-героя Ленинграда, в те далекие годы исполнилось пятнадцать лет. С первых же дней войны в Ленинграде начали работать курсы противопожарной обороны, и Тамара, как и большинство ее сверстников, их окончила. Город начали бомбить уже летом 41-го, и девушке часто приходилось дежурить на чердаке – носить песок, воду и тушить зажигательные бомбы.
Наиболее ярко ей запомнилось 8 сентября 1941 года – один из самых черных дней в истории города. В этот день был сдан последний плацдарм, защищающий Ленинград, – Шлиссельбургская крепость, и кольцо блокады окончательно сомкнулось.
– В 17 часов прозвучал сигнал тревоги, – вспоминает Тамара Евгеньевна, – начался обстрел. Я побежала на свой пост. В слуховое окно на чердаке было видно, как наши зенитки бьют по фашистским самолетам. Вдруг повалил густой дым, я испугалась и спросила взрослых, с которыми дежурила на чердаке: что это такое? И услышала в ответ: «Похоже, Бадаевские склады горят...» Так оно и было. После того как сгорел большой запас продовольствия, который хранился на этих складах, в городе начался голод. Никаких запасов продуктов у нас, как и у большинства ленинградцев, не было. Блокады никто не ждал.

Студень из клея

Нормы пайков в Ленинграде все снижались. Большинство блокадников, выживших в голод, даже спустя десятилетия прекрасно помнят вкус того вязкого, малосъедобного кусочка, который назывался хлебом, ведь он на четверть состоял из жмыха или целлюлозы, на четверть – из выжимок сои и отрубей и только на 40 процентов – из ржаной муки.
Но и такого хлеба не хватало. В ноябре рабочие и служащие получали по 250 граммов хлеба в сутки, а у неработающих норма была и того ниже – 125 граммов…
– Помню, как глубокой осенью я на трамвае поехала с тетей на окраину города, где было брошенное поле с неубранной кормовой капустой, – рассказывает Тамара Евгеньевна. – Только и успели вырвать по два-три кочана, как налетели фашисты и принялись поле бомбить. Мы чудом остались живы. Но капусту я не бросила, донесла до дома.
Настоящим праздником для Тамары и ее близких были дни, когда родственница, работавшая в отделении Академии наук, приносила им кусок столярного клея. «Этот клей делали из костей животных, и если долго варить его в воде, получалась масса, напоминавшая студень. Мы солили, перчили ее, заправляли горчицей, и нам казалось, что мы едим холодец». Уже в наше время Тамара Евгеньевна попыталась сварить столярный клей, чтобы дать попробовать детям и внукам пищу, которая считалась в блокадном Ленинграде деликатесом, но у нее ничего не вышло. Наверное, клей сейчас стал другим.
Но чаще всего кроме пайка хлеба приходилось довольствоваться биточками из жмыха, которые давали в столовой матери Тамары, портнихе мастерской по пошиву военной одежды. «Нам выдавали по два биточка в день. Один мы заливали кипятком – получался суп, а другой съедали вместо второго блюда», – вспоминает Тамара Евгеньевна.

«Они из Ленинграда»

Потом была эвакуация. Ехали по Ладожскому озеру – единственному пути, связывающему блокадный город с Большой землей. Тамара и ее мама настолько обессилели, что были не в состоянии донести до автобуса тюк с вещами. Кое-как дотащили его волоком. Им посчастливилось – во время переезда не было бомбежек.
– Нас привезли в поселок Жихарево и первым делом накормили. Кроме супа и хлеба дали несколько ложек настоящей гречневой каши, – улыбается Тамара Евгеньевна. – Но больше всего меня тогда поразило даже не это. На улице я увидела ничейную собаку, которая крутилась между ног прохожих. Сытого, веселого пса никто даже не пытался поймать… А в Ленинграде во время блокады исчезли не только собаки и кошки, но даже воробьи и голуби. «Ну, значит, и мы выживем», – решила Тамара.
Их путь лежал в Куйбышев. Добирались больше месяца, дорога была тяжелой и изматывающей. Но всегда встречались добрые люди, которые помогали им во время пути. Подсаживали в купе, когда невозможно было купить билеты, подкармливали. Слова «они из Ленинграда» звучали как пароль, и каждый пытался хоть чем-то помочь.
– Почему Ленинград выстоял? – размышляет Тамара Евгеньевна. – Думаю, оттого, что это особый город, славный и прекрасный. Им гордилась вся страна и болела за него душой во время блокады. Каждый ленинградец, от мала до велика, делал все от него зависящее, чтобы не отдать свой город врагу. И, конечно, верил в победу.
Марина Гончаренко.
Фото Влада Грамотенко.