Почитайте эту статью о Юлии Сегаль.
Я лишь выбрал из нее немного.

Два скульптора: Юлия Сегаль и Веред Аронович. Новая выставка в музее Иланы Гур

Источник

Вещь есть пространство, вне коего вещи нет.
Иосиф Бродский
Я помню свои ощущения, когда впервые увидела скульптуры-рельефы Юлии Сегаль в галерее в Санур – в поселении, разрушенным правительством в жуткий год размежевания. Я застыла перед ними, а фигуры и вещи в этих скульптурах существовали, жили, дышали. Такие же чувства вызвали ее скульпторы на выставке на стадионе «Тедди» в Иерусалиме в 2008 году. Жизнь в СССР была втиснута в рамки дозволенного – может, поэтому до сих пор в работах Юлии чувствуется некая невидимая рамка – линия разрешенного, силуэт прошлого в остром ощущении советской действительности.




Юлия Сегаль - фото Анна Роз, дочь Юлии Сегаль. Фото-художница

Юлия – известна и в то же время не стремится к публичности. Ее фигуративные скульптуры- рельефы из бронзы также «закрыты» для быстрого взгляда. Понимание их драматизма, их динамики приходит постепенно, также постепенно как погружение в ее театр скульптур, требующих от зрителей времени и созерцания, как и судьба человека, судьба поколения. На выставке представлены небольшие рельефы, портреты. Нет лишних деталей, но есть узнаваемость, философская простота, символическая, воздушная и выразительная конструкция бытия.
Юлия Сегаль – супер-известная и мало знакомая. Ее знают музейные работники и коллекционеры, постоянные посетители выставок. Куда меньше – широкая публика, не часто попадающая в ее студию в Иерусалиме (кстати, в 2006-м году Юлия Сегаль была награждена медалью «Олива Иерусалима»). О Юлии написаны много статей, взято много интервью, ее работы выставлены в лучших музеях, но при этом она остается скрытой от широкой публики.....

Бродский писал в «Конце прекрасной эпохи»:
«... даже стулья плетеные держатся здесь
На болтах и ​​на гайках».
Юлия Сегаль смогла из той эпохи вырваться, сохранив своих работах ее очертания, суровость и придав им мягкую лиричность воспоминаний. Эстетика времени у нее – пронзительная, вечная, иногда безнадежная. Работы, созданные в Израиле - цветные, в них меньше метафоричности, больше лиц и личности. Нежность и печаль, одиночество «маленького человека», типажи настроения и настроя вещей – поникшее старое пальто на вешалке, потертый портфель в углу, очки, забытые в кресле...Портреты – их немало будет на выставке в Яффо. В интервью Татьяне Азаз-Лифшиц Юлия Сегаль говорила о своем искусстве: «В мои композиции вещи попадают прежде всего потому, что с ними была связана та или иная конкретная жизненная ситуация. Для меня вещи всегда одушевленные. Они живут своей отдельной насыщенной жизнью, но эту жизнь вдохнули в них люди: те, кто сидел на этих стульях, скамейках, за этими столами, жил в этих стенах. Помните слова чеховской героини: «Дорогой многоуважаемый шкаф»? Для нее именно этот шкаф особенный и неповторимый, наполненный воспоминаниями детства. И я живу такими ощущениями. Кто-то скажет, что это старомодно, сентиментально. Сейчас время гораздо более жесткое, беспощадное к сантиментам. Но что поделаешь?»




Работы Юлии Сегаль - фото Анна Роз

Монументальной скульптуры в активе Юлии Сегаль немного. Многие видели в центре Иерусалима, на улице Гилель ее «Расцветший мольберт». Отлитый в бронзе цветущий мольберт с едва пробившейся через подрамник зеленью отныне и навсегда установлен в центре Иерусалима на улице Гилель - в память о художнике и педагоге Матвее (Мордехае) Липкине, убитом арабскими террористами 8 июля 1993 года, и обо всех жертвах террора (спонсоры – еврейская русскоязычная община Бостона).



Прекрасно написал о Юлии Сегаль художник Хаим Сокол: «Она обладает врожденным даром помнить чувствами.Такой вид памяти чрезвычайно активен - достаточно малейшего импульса, прикосновения, запаха, вкуса или даже просто взгляда на случайный предмет, чтобы пробудить в человеке бурю воспоминаний. Но вспоминаются при этом настроение, душевное волнение, различные переживания, которых в жизни человека гораздо больше, чем конкретных дат и событий. Передать, артикулировать, просто пересказать все это очень сложно. Для этого требуется масштаб романа, многомерность кино, тотальность инсталляции.
Тем не менее, Юлии Сегаль удалось выразить все это посредством тех немногих инструментов, которые предоставляет фигуративная скульптура: материал, форма, объем, сюжет. Работы Сегаль, как правило, монохромны. Это серый цвет бетона, водосточных труб, старого асфальта. Оттого возникает почти тактильное ощущение, что объект как будто проступает сквозь стену. Неслучайно излюбленным форматом художницы становится рельеф. Рельеф - это неровность, шероховатость, выступ на поверхности (и неважно, горизонтальная эта поверхность или вертикальная). Его можно ощутить ладонями.
Скульптура Сегаль необычайно тактильна. Даже материал у нее всегда неровный, со множеством бугорков, шершавый, как мозолистая рука или как кирпичная стена. Это усиливает и без того огромное внутреннее давление, которое оказывает форма на материал. Кажется, что она вот-вот разорвет молекулярные связи и вырвется на свободу, оставив материю, как лягушачью кожу. Чувствуя это напряжение, Сегаль начинает делать разрезы в своих рельефах, прорубает в них окна и двери. Можно сказать, она создает в них свет. Рельеф приобретает объем, рождается новое пространство. Так возникают миры-воспоминания Юлии Сегаль. Они всегда небольшие, как будто мы выросли, а они нет. Поэтому в них можно заглядывать, можно взять в руки, поставить на стол. Каждая работа Сегаль - сама по себе вещь, или, точнее, Вещь.

Юлия Сегаль создает портреты-метонимии. Предметы вместо людей - старое пальто, инвалидное кресло, детский столик. Но ее объекты не антропоморфны (или, точнее, они антропоморфны настолько, насколько старая вещь повторяет фигуру хозяина). Сегаль воссоздает в деталях реальные вещи, тем самым как бы возвращая их себе из времени. Однако вещи эти чужие. И если своя вещь, как уже было сказано, позволяет хотя бы символически преодолеть смерть, то чужая, напротив, мучительно подчеркивает ее присутствие. Таким образом, художница обнажает пустоту, которая образуется в пространстве и времени с уходом каждого человека. И вэтой пустоте пронзительно звучит «Голос тонкой тишины».

Российский художественный критик, искусствовед и поэт Вильям Мейланд:
«То, что делает в искусствеЮлия Сегаль, принято называть камерным творчеством. Ее произведения, как правило невелики по размерам и часто представляют собой изображения бытовых жанровых сцен. Вместе с тем, вглядываясь в ее композиции разных лет, в том числе крайне редкие в скульптуре городские пейзажи и интерьеры, постоянно ловишь себя на мысли, что в лучших своих работах Сегаль разворачивает перед нами не столько картину современного городского быта, сколько всеобщего, по-философски осмысленного бытия...»


Скульптор Марат Бабин:
«...она современна именно потому, что не думает об этом... Это дает ей возможность сосредоточиться и увидеть прекрасное там, где раньше его не видели, и создавать его из материала, которым до нее никто не пользовался. ... Сегаль предпочитает обращаться к устойчивым темам искусства. В скульптуре после нескольких веков работы на публику и возникновения в результате этого процесса фронтальной рисованной пластики ее любовь к простоте, воздуху и пространству особенно ценна. Впрочем, адреса у Сегаль тоже есть, но далекие, из которых трудно заимствовать. Не ближе Ренессанса, а то и Антики. Это тоже многого стоит - знать, что не с луны мы свалились, и не клоун какой-нибудь нас вытащил из шляпы».




Юлия Сегаль:
«... Очень люблю город - лица трамваев и машин, усталые шеи экскаваторов, незаметную трудную жизнь водосточных и прочих труб, одноглазые фонари, и переплетения проводов над улицами, стены, двери, вывески... а железная дорога! товарные вагоны, цистерны! Все они «желают быть воспеты и непременно голосом моим». Это не мои слова, это Белла Ахмадулина, которую тоже нежно люблю. Я вообще глубоко уважаю всех, кто хоть что-то пытается делать не по трафарету, без заведомого оригинальничанья, конечно. В жизни люблю все простое и не люблю «изящное». Простую одежду и пищу, некрашеные заборы, запахи полыни, дыма, навоза (что по мне лучше духов); незабудки в траве лучше гладиолусов вазе, а худая коза красивее павлина. Вообще хорошо, когда видна конструкция, когда комнаты пусты, а окна открыты, стол без скатерти, а лампа без абажура».


Юлия Сегаль - фото Анна Роз