Алена Васильченко

[Нурофен]

​Нет, поверьте мне, не верно
говорят повсюду все:
называть жестоких - зверем:
нет, не правильно совсем.
Я зверей видала всяких,
и, признаюсь вам: вовек
хуже бешеной собаки -
искусает человек.
Нет, неверна у истоков
эта "истина" вдвойне.
Хуже нет людей жестоких -
на земле и на луне.
Волку - волчье лютой ночью.
Волк - сполна не унесет.
Знает волк, чего он хочет.
Человек желает - всё.
Больно жалится без жала.
Смыта каждая черта.
Человек - всеядно жалок:
он гиенам не чета.
Овцам - стадо, в поле бури.
Корм нехитрый и ночлег.
Человек в овечьей шкуре -
самый страшный человек.
Он и зверь - совсем не схожи.
Не отыщете родства.
Человек сдирает кожу
просто так, для баловства.
Никогда не знает меры:
что во благо, кто слабей.
Человек убьет и зверя,
и подобного себе.

[Нурофен]

​Я - Ева. А Еве положено
из яблок - запретное самое.
В саду, до рассвета исхоженном,
его непременно достану я.
И губы от сладкого-сладкого
пробудят неистово женское.
И это запретное яблоко
мне будет казаться - божественным.
Я - Пешка. Но пешка с желанием
погибнуть ферзем и не менее.
И я не умею - жеманнее.
И я подвергаюсь сомнениям.
И тихо, с винтовкою маленькой,
я в поле огромном, несмелая.
Боюсь вас, огромные всадники,
но гордо ступаю на белое.
Я - Дама. А даме захочется
однажды чего-то прекрасного.
А даме - захочется морщиться
от брызг и шипенья шампанского.
И платье захочется длинное,
в котором - ни шагу без помощи.
И хлопать глазами невинными,
когда виновата чудовищно.
Я - Дом. Меблированный тщательно
своей удивительной памятью.
И что же вы, мысли, старательно
под окнами воете, лаете?
А летом - стрекозы куражатся
и радуют розы бутонами.
Я - дом, где хозяину кажется,
что всё по Его, по законному.
Я - Баба. Я - в избу горящую.
Коня? Не смешите, пожалуйста.
Ты скоро побудешь изящною.
Сегодня ты - баба. Не жалуйся.
Я этим бываю встревожена
в неделю раз десять, не менее.
Но так уж эпохе положено,
что бабою - тоже умею я.
Я - Ева и яблоко райское.
Я - Дама, крутящая бедрами.
Я - Дом с кружевами и сказками.
Я - Баба с тяжелыми ведрами.
На тонком канате над площадью,
как было тобою завещано,
иду, балансирую, Господи.

Твоя рукотворная Женщина.

[Нурофен]

​Алена Васильченко


Обнажаются плечи июля.
Обнажается тело до дрожи.
Обожаю твои поцелуи
каждой родинкой бархатной кожи.
За стеною - и немо, и глухо.
Только стоны высоких акаций.
И нежней тополиного пуха
наши бледные, тонкие пальцы.
Замирает обманчиво ливень.
И наполнится небо стрижами.
Обожаю...любимое имя...
Каждым вдохом тебя обожаю.
Белоснежных туманов небрежность,
всё, что сказано было, раздето.
Я люблю тебя, нежная нежность.
Я люблю тебя, тихое лето...
Ничего. Только привкус разлуки.
Раскаленные души от жара.
Обожаю сплетенные руки.
Преступление, но - обожаю.
Зеркала - разлетелись на части
и пропели во тьме: аллилуйя.
Я люблю, тебя мнимое счастье.
Невесомы твои поцелуи...

[Нурофен]

​Алена Васильченко


Возможно, это просто вздор,
но столько лет подряд
я - самый страшный в мире вор,
ворую у себя:
покой, бессонницу и стыд,
минуты и года.
Меня от этого знобит
ночами иногда.
Возможно, сделал так Творец,
чтоб я была слабей.
Я - самый страшный в мире лжец:
я лгу сама себе.
Я лгу о том, чего боюсь,
Я – в сговоре с собой.
Я - самый главный в мире трус:
я маркирую боль.
Я говорю себе: не плачь!
Ведь это – чистый яд.
Я - самый ненадежный врач,
когда болею я.
Мне каждый грех, увы, знаком.
И не того любя,
я – самый сумасшедший дом.
с палатой для себя...
Обиды старые давно
стараюсь не копить.
Я – непонятное звено
у пищевой цепи.
Не то я делаю. Не так.
И мной – не те больны.
Я – самый лучший адвокат
для всей моей родни.
Два шага вверх. Глубокий вдох.
И шаг один – назад.
Я часто нахожу подвох
у зеркала в глазах.
И каждый мой неверный шаг –
запечатлен в снегу.
Я лучший друг себе и враг –
не пожелать врагу.

[Нурофен]

​Алена Васильченко


Слышишь, растет камыш.
Видишь, какая мгла.
Капли сорвались с крыш.
Кошка у ног легла.
Ты прочитал года,
будто страницы книг.
Что ты спешишь? Куда?..
Остановись на миг.
Слышишь, окно скрипит -
знать бы его язык.
Как же полынь в степи
любит часы грозы.
Дышит во тьме земля.
Птицы над ней кричат.
Слышишь полет шмеля
у твоего плеча?..
Тише и тише шаг.
В руки ползёт туман.
Ты не увидел, как
в небе взошла луна.
Капли упали с крыш.
Слышал ты их, скажи?
Тихо растет камыш...
Быстро проходит жизнь...

[Нурофен]

​Алена Васильченко


Листья над городом. Листья в огне.
Темного неба туманная проседь.
В окнах сегодня мерещится мне
нежная, тонкая, хрупкая осень.
Меньше рассвета и ярче закат.
Что-то увянет, а что-то воскреснет.
Я засыпаю в твоих облаках
и ожидаю хороших известий.
Дождь заблудился неделю назад
в тучах, на небе неистово синем.
Осень мои целовала глаза,
будто в березовой роще - осине.
Я зарекаюсь - и снова божусь.
Я сумасшедше желаю объятий.
Я никогда, никому не скажу,
как неудобно мне в шелковом платье.
Осень неслышно начнет карнавал,
душу мою причащая на свадьбе.
Кто-то вчера до утра целовал
лето моё, неуемное, бабье.
И в карусели нелепых разлук,
и забывая всё важное вовсе -
в трепете нежных осиновых рук
я ухожу в эту странную осень.
Листья над городом. Листья в душе.
Что-то угрюмо, а что-то - бесценно.
Я похожу на живую мишень.
Я - закульсье, и я же - на сцене.
Осень, а может, сроднимся с тобой:
я безупречна в спектаклях и играх.
Стелется дымкой туман голубой,
душу мою этой осенью выбрав...

[Нурофен]

​Алена Васильченко


Пусть снег - по пояс мне, и пусть
укроет реки льдом,
я никогда не постучусь
без спросу в этот дом.
В каком бы ни была бреду,
кричала, выла, но
в дома, где знаю, что не ждут -
я не хожу давно.
Вот дом. Окно. И рыжий кот.
В календаре - среда.
Я кулаком закрою рот,
но не войду туда.
Я буду говорить - беда,
что дверь с замками, но:
я ни за что и никогда
не буду лезть в окно.
И караулить за углом,
и плакать у ворот.
Пусть будет счастлив этот дом,
пусть мирно он живет
среди обыденных забот
у своего огня...
Не постучусь, ведь даже кот
не узнает меня...

[Нурофен]

​Алена Васильченко


Мы любили так быстро, что скоро уже листопад.
Мы так сильно любили, устроив повсюду пожар.
И казалось, что нет ни единого шагу назад.
Что никто не подумает даже ладони разжать.
Приходящие дни улетали, как всадники, в степь.
Нам казалось порою, что мы полюбили в бреду.
Но уже листопад - мне тебя долюбить не успеть.
Непременно тебя холода у меня украдут.
Мы любили с тобою, заложники темных ночей:
ни единой минуты покоя, а бешено мчась.
И скажи мне теперь: мы так быстро любили зачем?
Почему листопад так презрительно смотрит сейчас?
Мы сразили друг друга - как пули лежали у ног.
Прижимаясь спиною, сидели у ветхих дверей.
Мы любили так быстро, что ветер прокрался в окно,
и сгорели, как листья, которые жгут во дворе.

[Нурофен]

​Молилась Женщина вчера. И тьма кромешная
спустилась ночью за окном, как будто занавес.
Всё время путая слова, молилась Женщина:
без слез, упреков, никому на жизнь не жалуясь.
Молилась Женщина. Одна. В руках бессонницы.
И трепетала мошкара, огнем влекомая.
Она - невеста и жена, она - любовница.
И дочь, и старенькая мать. Сестра. Знакомая...
Сидела, сгорбившись, в углу. Обои старые
хранили теплые года и руки теплые.
Молилась Женщина о том чтоб боль растаяла.
Чтоб Он вошёл и улыбнулся, дескать, вот и я.
Ждала, привидится во сне ей правда вещая.
Ждала как Ангела его, как наваждение...
И, засыпая за столом, молилась Женщина.
И кратким был тревожный сон до пробуждения.


Алёна Васильченко

[Нурофен]

​Алена Васильченко

Возможно, это просто вздор,
но столько лет подряд
я - самый страшный в мире вор,
ворую у себя:
покой, бессонницу и стыд,
минуты и года.
Меня от этого знобит
ночами иногда.
Возможно, сделал так Творец,
чтоб я была слабей.
Я - самый страшный в мире лжец:
я лгу сама себе.
Я лгу о том, чего боюсь,
Я – в сговоре с собой.
Я - самый главный в мире трус:
я маркирую боль.
Я говорю себе: не плачь!
Ведь это – чистый яд.
Я - самый ненадежный врач,
когда болею я.
Мне каждый грех, увы, знаком.
И не того любя,
я – самый сумасшедший дом.
с палатой для себя...
Обиды старые давно
стараюсь не копить.
Я – непонятное звено
у пищевой цепи.
Не то я делаю. Не так.
И мной – не те больны.
Я – самый лучший адвокат
для всей моей родни.
Два шага вверх. Глубокий вдох.
И шаг один – назад.
Я часто нахожу подвох
у зеркала в глазах.
И каждый мой неверный шаг –
запечатлен в снегу.
Я лучший друг себе и враг –
не пожелать врагу.