Граф Георг Сробзельхтойн родился в 1878 году в Сробзеле. Его раннее детство прошло в родовом замке, оставив самые неприятные воспоминания. Отец воспитывал мальчика в строгости. С рождения мальчика окружали холодные, мрачные стены. Даже когда зажигали камины, холод оставался — казалось, каменные стены впитывали тепло и не отдавали его. Георгу почти всегда было холодно. Он с детства был мерзляком, что для мужчины считалось неуместным, но Георг не мог с этим ничего поделать. К тому же он боялся темноты. На ночь всегда просил оставить свет, но тусклое пламя свечи лишь подчёркивало ночной мрак, делая тени ещё более пугающими.
По замку Георг старался не ходить в одиночку, даже днём, а ночью уж тем более. Всюду ему мерещились чудовища и призраки. А легенда о родовом проклятии лишь усиливала его страхи — постоянное ожидание: а вдруг прилетит ворон?
Несколько раз он видел этих птиц. Не в замке, а где-то в лесу или в поле. И каждый раз его охватывал панический страх. А сны... Ворон снился ему часто: то хватал его и уносил в пустоту, то выклёвывал глаза или внутренности. Бывало знакомые люди превращались в чёрных птиц.
Поэтому Георг боялся спать в темноте. Но колеблющийся свет свечи играл с его воображением: в полумраке на шкафу или в углах ему чудились вороны.
С годами он стал меньше бояться, но интерес к этим птицам не пропал. Георг начал читать о них, и даже думал стать орнитологом.
По настоянию отца его отправили в кадетское училище — привилегированное учебное заведение, где уделяли особое внимание естественным наукам.
Но спартанские условия, строгая дисциплина, муштра – всё это не нравилось Георгу. Здание училища из красного кирпича мало походило на замок, но оба эти здания были одинаково мрачными.
Георг просил сурового отца забрать его из училища, но каждый раз получал отказ:
– Я хочу, чтобы из моего сына вырос настоящий мужчина, а не слюнтяй.
Вся жизнь Георга проходила между этими замком и училищем — на каникулы он возвращался в родовое поместье, а затем снова отправлялся в ненавистное училище.
Юный Георг сетовал на свою судьбу. В мире столько людей, живущих в нищете, вынужденных тяжело работать ради куска хлеба. А он родился графом — мог бы жить свободно, спать на мягкой широкой кровати, хоть до полудня, есть изысканные кушанья, наслаждаться жизнью, гулять, резвиться. Но вместо этого был обречён на строгий распорядок и скучное существование.
Он даже не мог сказать, какое из двух мест ненавидит больше — замок или училище.
Лучше всего он чувствовал себя в дороге.
Нет, были у него отдушины. Например, поездки в гости. Георг обожал бывать у дедушки и бабушки по материнской линии. Они любили его, баловали, играли с ним, дарили подарки. Их вилла с уютным садом была наполнена солнцем и теплом.
Но потом приходилось возвращаться — в постылый замок или в не менее постылое училище.
Когда ему было одиннадцать лет родители повезли его отдыхать на Французскую Ривьеру, а в четырнадцать — в Карлсбад.
Но каждый раз после путешествия он снова возвращался в постылые серые будни.
И вот, наконец, годы обучения в кадетском училище позади. Куда идти дальше? В семнадцать Георг уже мог сам решать свою судьбу. И юноша твёрдо сказал отцу, что военным он не будет. Снова муштра? Ну, уж нет! Рассматривались Оксфорд, Кембридж, Сорбонна, Мюнхенский и Гейдельбергский университеты, и, конечно, Мерсальский университет в Наапре, но в конечном итоге, остановились на Цюрихском политехникуме.
Техникумами у нас принято называть средние технические учебные заведения. Цюрихский политехникум же был и остаётся высшим учебным заведением на уровне университета, причём, весьма престижным.
Мучения юного графа кончились. Обучение в политехникуме граф вспоминал с теплотой и нежностью. Не угол, не комнату, а именно квартиру в районе Нидердорф, в старом центре Цюриха, полном уютных кафе и книжных лавок. Не то чтобы шикарно обставленную, но там была и мягкая кровать и удобные стол и стулья, платяной и книжный шкафы. А ещё – балкон, где можно было готовиться к занятиям и, одновременно, дышать свежим воздухом. И пошла совсем другая жизнь. Веселье, студенческие попойки, девушки. При этом учился он хорошо и политехникум закончил с отличием.
Конечно же, на каникулы он приезжал домой в ненавистный замок. Но чувствовал он себя там гораздо лучше, чем в детстве и в подростковом возрасте точка потому что знал, что всегда сможет уехать в свою любимую Ему нравился Цюрих. И набережная реки Лиммат, где он любил гулять, и Утлиберг, откуда открывался потрясающий вид на город.
Георга тянуло к богеме. Он посещал оперный театр, Кунстхаус (музей искусства), кафе «Odeon», где собирались интеллектуалы. На втором курсе он познакомился с юношей, который учился на курс младше. Их объединило критичное мышление, стремление к независимости от чего бы то ни было, а также любовь к науке. Молодые люди подружились. Звали юношу Альберт. А фамилия у него была Эйнштейн. И дружба эта сохранилась на всю жизнь.
Как и положено сыну, Георг часто навещал мать в замке. Мать он любил, а замок нет. Поэтому, каждый раз он ехал в Сробзель со сложным чувством. С одной стороны, он хотел увидеть и обнять мать, а с другой стороны испытывал животный страх перед тяжёлыми сводами, мрачными сырыми комнатами, узкими переходами. Но чувствовал он себя там гораздо лучше, чем в детстве и в подростковом возрасте, потому что знал, что всегда сможет уехать в свою любимую квартиру в Цюрихе И вообще поехать куда захочет. Незадолго до окончания политехникума, Георг получил весть о смерти отца.
При этом учился он хорошо и политехникум закончил с отличием.
квартиру в Цюрихе. И, вообще, поехать куда захочет.
Незадолго до окончания политехникума, Георг получил весть о смерти отца. Теперь он стал владельцем замка.
В 1900 году Георг закончил политехникум и вернулся в Мерсалию. Жить в замке он, понятно, не захотел. Сначала он снял, а потом и купил квартиру в столице. Денег хватало. И занялся он делом. Своим любимым электричеством. Тема эта интересовала его с детства. Георг понимал, что за электричеством будущее. И вот на деньги, оставшиеся после отца он построил завод, на котором производились лампы накаливания, электромоторы, всяческие электрические приборы: вольтметры амперметры и тому подобное. Дело приносило хорошую прибыль. Он получал заказы со всей страны, и даже из-за границы. Производство расширялось. Через какое-то время, Георг реализовал свою давнюю мечту: он купил особняк. Большой, светлый, просторный. Георг обставил его красивой мебелью, в современном вкусе.
Завод приносил внушительную прибыль – заказы поступали не только со всей страны, но и из-за границы. Производство расширялось.
Через некоторое время Георг осуществил свою давнюю мечту – он купил особняк.
Большой, светлый, просторный, он был заполнен современной мебелью, обустроен с комфортом.
Но как любящий сын, он часто навещал мать в Сробзеле.
К замку у него остались сложные чувства. Он хотел увидеть мать, обнять её, но при этом каждая поездка наполняла его тревогой.
Массивные каменные своды, мрачные комнаты, узкие переходы – они всё ещё внушали ему страх.
Конечно, он провёл в замок электричество, избавившись от пугающего мерцающего света свечей, который когда-то превращал замок в место кошмаров. Теперь вороны почти не снились… но неуютность замка всё равно мучила его.
Когда началась I Мировая война, Георгу было 36. Дела его шли очень хорошо. Военные заказы шли косяком. Георг еле успевал подписывать контракты.
В 1905 году Георг был в Париже и познакомился с дочкой хозяйки гостиницы, в которой остановился. Николь работала журналисткой, была весёлой, независимой и, как и Георг, верила в технический прогресс.
Николь не была знатного происхождения, но это ей было только в плюс. Граф Георг глубоко ненавидел всё, что было связано с его аристократическим происхождением, а больше всего замок. В чём-то это было даже фрондой. Вот, посмотрите, господа аристократы, насколько мне плевать на все ваши предрассудки!
Старую графиню выбор сына шокировал, но, в конце концов, она смирилась.
1907 году родилась дочь Лея, а в 1912 сын Алекс.
Когда началась Первая Мировая война Георгу было 37.
Сначала войны дела у Георга пошли ещё лучше. Армия нуждалась в различных электрических приборах, да и просто в лампочках.
Укреплялись его связи. Он познакомился со многими влиятельными лицами. Да он и сам уже давно стал влиятельным лицом. Три раза он даже побывал на приёме у короля. Карьера шла в гору. Кроме того, военным министерстве работал Кер Бути, лучший друг Георга. Дружили они с первого класса кадетского училища. Киру Георг доверял самые интимные свои тайны, которые он не доверил бы никому другому, даже матери. И про боязнь воронов, и про страшные сны.
В отличие от изнеженного Георга, Кера армейская жизнь не пугала. После окончания кадетского училища, пошёл по военной линии к 37 годам сделал блестящую карьеру.
Звание полковника и должность заместителя начальника отдела в военном министерстве. И конечно же, Кер продвигал интересы своего друга.
Вечером 11 апреля 1915 года Кер навестил Георга в его особняке.
— Послушай, — начал Кер, — у меня есть кое-что интересное для тебя. Но это совершенно секретно. Мне разрешили сообщить тебе, потому что, как ни странно, это может коснуться и тебя. Если захочешь, ты можешь принять участие. Но прежде чем я расскажу детали, тебе нужно будет подписать документ о неразглашении. Всё-таки военная тайна… Сам понимаешь. А дело очень прибыльное.
Георг нахмурился.
— Ты застал меня врасплох. Честно говоря, мне даже страшновато… А если я подпишу, это не может иметь для меня неприятных последствий?
Кер усмехнулся.
— Сколько лет мы знакомы? Думаешь, я предложил бы тебе что-то опасное? В конце концов, если тебе не понравится предложение, ты просто откажешься. Единственное, что потребуется в этом случае — никому не рассказывать о нашем разговоре.
— Но пока ты не подпишешь, — продолжил Кер, — я не имею права раскрыть суть дела.
Кер протянул Георгу бумагу. Ничего особенного. Сандартная расписка о неразглашении.
Георг колебался несколько секунд, а потом подписал документ.
Кер довольно кивнул.
— А теперь слушай! Наше ведомство намерено построить секретный объект. Пока рассматриваются несколько вариантов. Твой замок идеально подходит для этого. Я знаю, что ты его ненавидишь и давно мечтаешь избавиться от него. Вот у тебя есть такая возможность.
— Подожди, — насторожился Георг. — Но в замке живёт моя мать!
— Уговори её переехать, — спокойно ответил Кер, — Ты не бедный человек. Купишь ей большой, хороший дом, либо предложишь жить у тебя в столице. Что держит её в этом замке?
— Ну… она там выросла. Всё родное. Ностальгия, — вздохнул Георг.
— Ты тоже там вырос, — заметил Кер. — Но ностальгии у тебя нет.
— Я — это я, а она — это она… Все люди разные.
Кер пожал плечами.
— Попробуй уговорить. Чем ты рискуешь? Предложение стоящее. Знаешь, сколько дают за замок?
— Сколько?
— Три миллиона. И можно поторговаться.
Георг причмокнул.
— Неплохие деньги… А что за объект будет?
— Лаборатория и полигон.
— А что именно будут изучать?
Кер покачал головой.
— А вот это тебе знать не нужно. Военная тайна, сам понимаешь.
Он встал.
— В общем, поговори с матерью. Если она откажется, ничего страшного — лабораторию построят в другом месте. Но твой замок подходит идеально.
Георг задумался.
— Ты меня озадачил, дружище… Но спасибо за возможность. Я поговорю с матерью. Это, пожалуй, будет самая сложная часть этого проекта.
— Попробуй. В крайнем случае всё останется как было.
Не откладывая дела в долгий ящик, на следующий день граф отправился к матери.
К удивлению Георга, разговор прошёл легче, чем он ожидал.
Сначала мать была поражена, потом засомневалась.
— Я привыкла здесь жить, — сказала она. — Всё знакомо с детства.
Георг уговаривал её.
— Представь, как хорошо будет жить в просторном доме. Если хочешь, я куплю отдельный особняк. А если пожелаешь, мы можем путешествовать. Ну, хочешь, снова во Францию махнём или в Италию, а то и в Америку?
Главным аргументом, который убедил мать, была мысль о родовом проклятии.
— Мы избавимся от него навсегда, мама. Если замок больше не будет принадлежать нам, то вороны нам больше не страшны.
В конце концов графиня согласилась. Ей самой надоело жит в глуши, хотелось бывать почаше в свете, блистать.
14 апреля Георг возвращался в город в самом радужном настроении.
Он радовался, что, наконец, избавится от ненавистного замка. И пусть в замок приходят военные. И пусть превращают замок в лабораторию! Пусть испытывают там что хотят: новое оружие, какие-нибудь машины, новое топливо, отравляющие газы. Всё это его, Георга, касаться больше не будет.
Георг представил, как рабочие долбают толстые стены, чтобы устанавливать оборудование и злорадно улыбнулся.
В тот же вечер Георг сказал другу о том, что они с матерью согласны.
20 апреля Георг был на приёме у военного министра.
В этом как раз ничего особенного не было. Георг с министром были знакомы давно. По понятным причинам. Министр задал Георгию несколько вежливых вопросов про семью. Георг задал аналогичные вопросы министру. Потом перешли к делу.
Министр спрашивал, Георг отвечал. Вопросы деловые, серьёзные. Оба мужчин прекрасно понимали друг друга.
Министр был неплохо осведомлён обо всём. Конечно же у него была и карта местности, и план замка. Вопросы были уточняющие. Выясняли детали. Например, если есть подвалы или тайные ходы, насколько они обширны и безопасны? Были ли случаи обрушений, трещин, нестабильности фундамента? Не возникнут ли юридические проблемы? Насколько известно министру, в замке также живёт графиня, мать Георга. Не будет ли она возражать. Георг ответил, что графиня согласна.
Министр расспрашивал графа о настроениях в округе. Как местные жители отнесутся к передаче замка в руки военных. Георг пожал плечами:
– Не знаю, господин министр. Я же не живу в замке. А когда приезжаю, общаюсь только с матерью и слугами.
А в конце разговора министр задал вопрос:
– Послушайте, граф, а вы сами-то верите в легенду о семейном проклятии и воронах?
– А как вы сами думаете, господин министр?
– Знаю вас, думаю, что нет.
– Ну, разумеется!
– Ну, что ж, дорогой граф. Мне понравилась эта идея. Ждите комиссию министерства.
В общем, разошлись они довольные разговором и друг другом.
4 мая замок посетила комиссия министерства обороны из шести человек. Члены комиссии ходили по замку, по окрестным полям. Что-то измеряли, что-то записывали беседовали друг с другом, задавали вопросы графу, а тот давал, по возможности, исчерпывающие ответы. Георг пригласил членов комиссии в большой зал. По его распоряжению, членам комиссии подали шикарный обед с вином. Похоже, члены комиссии остались довольны.
Шли дни. Кер обнадёживал.
– Рассматривается ещё несколько мест, – говорил он, – но скорее всего, остановимся все-таки в нашем варианте.
И друзья строили планы на будущую жизнь.
Свои планы строилась старая графиня. Георг предложил матери весь второй этаж своего особняка. Но графиня, подумав, всё-таки решила, что жить она хочет отдельно от сына, хотя, как можно ближе. Причина была понятна: к графине приходили гости и всякие аристократы и она не хотела, чтобы Георг модернистскими настроениями смущал стариков. А в столице гости должны были приходить чаще.
Была ещё одна причина, от которой Георг не знал. Старая графиня была не так уж стара. Ей было всего 62 года. По нашим временам, женщина в соку. И у графини был любовник её ровесник, разумеется, тоже дворянин, маркиз Нарпай. В наше время никто не видит ничего предосудительного в том, чтобы вдова 60+ завела себе друга сердца. Но тогда, тем более, в аристократической среде... Нет, не то что их бы осудили. Просто говорить об этом было не принято, тем более сыну. Графиня просто не могла представить, как она говорит Георгу:
– Сегодня к нам в гости придёт маркиз Нарпай и останется до утра.
Да, разумеется, графиня тоже дала расписку о неразглашении. А что было делать? Ведь без её согласия сделка оказалась бы невозможна. Как говорил военный министр, в тайны посвящают не того кого можно, а того, кого нужно.
Женщины бывают разговорчивы, и сын провёл с матерью очень серьёзную беседу о том что ни-ко-му. Иначе... Там в расписке написано, что будет если «иначе». Довольно грозные меры и ответственность вплоть до тюремного заключения. И графиня держала язык за зубами и никому не рассказывала, даже ближайшим подругам, даже маркизу. Хотя очень хотелось.
Но с сыном она очень часто обсуждала планы на дальнейшую жизнь. Вплоть до того, какую мебель из замка они возьмут с собой, а какую продадут. Георга такие разговоры только радовали. Он относился к ним снисходительно: ну какая разница поедет ли этот шкаф в новое жилище матери или нет?
– Мам! Ну, хочешь я тебе куплю 10 отличных шкафов!
– Но ведь это старинный шкаф! Людовик XIV. Этот шкаф ещё наших прадедов помнит!
– Да, согласен, сдавался Георг, *– антиквариат. Его можно было бы и продать неплохо. Впрочем, если хочешь, конечно мы его возьмём с собой. Лишь бы тебе было хорошо на новом месте!
Заседание министерства, на котором должен был обсуждаться вопрос о выкупе замка, было намечено на 24 мая. Кер обещал, что сразу после заседания он придёт к Георгу. К приходу Кера в гостиной был накрыт стол.
И в 7 часов вечера Кер пришёл. По выражению его лица Георг сразу понял: что-то пошло не так. Так оно и оказалось.
Кер поздоровался с Георгом и Николь, потом извинился перед женщиной за то, что им с Георгом надо поговорить наедине. Николь не удивилась и не обиделась. Она знала где работает Кер и знала, что такое военная тайна.
Они прошли в гостиную.
– Сделка сорвалась? Я правильно понял?
– Правильно. Мы выбрали другое место. И я тоже голосовал за другое место. Не обижайся, просто утром произошло такое… – Кер сделал паузу.
– Выпить хочешь?
– Налей.
– Коньяк?
– Давай коньяк!
Выпили. Закусили конфетами.
– Так что случилось?
– Нечто удивительное и страшное. Ещё вчера вечером я был уверен, что всё пройдёт гладко, как мы и задумали. А рано утром я проснулся от истошного крика жены. По комнате гулял ветер, а на столе нагло сидел ворон. Очевидно, он влетел в открытое окно. Я, конечно, не уверен, но мне кажется, что, когда мы ложились, окно было закрыто. Когда я приблизился, он стал летать по комнате. Послушай, ворон - это не воробушек не синичка, не голубь и даже не ворона. Крупная сильная птица, которая, кстати, старается держаться подальше от людей. Вообще, в городе редко можно увидеть ворона. Так часто вороны залетают в окна, да ещё и в городе? Анна истошно кричала, пытаюсь прикрыться от ворона одеялом. Я растерялся: что делать раньше успокаивать жену или прогонять ворона? Через секунду сообразил, что второе важнее. Главное, прогнать птицу. А потом можно успокоить жену. Я выгнал ворона закрыл окно. Я закрыл окно. Сердце колотилось как бешеное. Я обняла Анну: «Ну, успокойся, всё! Он улетел.» Анна на несколько секунд, казалось бы успокоилась, а потом у неё началась новая истерика точка. Она стала страшно кричать. И, знаешь, что она кричала? «Не делай то что ты задумал! Не делай то что ты задумал!»
– Подожди, – остановил друга Георг, – я не понял. А что, Анна была посвящена в дело? Она тоже давала расписку? Или жёнам можно говорить всё? Моя Николь, например, ничего не знает.
Кер сделал жест рукой и вздохнул.
– Конечно же, Анна ничего не знала и не узнала о намечавшейся сделке по продаже замка. Зато она знала и прекрасно знает, что мы с тобой друзья, и что часто встречаемся. И про проклятие она тоже знает. Да кто о нём не знает? О нём знает вся страна. Вспомни, сколько раз сидели у тебя или у нас, или в каком-нибудь кафе и касались этой темы! А в эту ночь Анне приснился страшный сон, будто прилетает огромный ворон, хватает нашего Франца и уносит. И голос. Старушечий, дребезжащий, такой противный: «Пусть твой муж не делает то, что задумал. Тогда ребёнок будет цел!» И в этот момент она проснулась и увидела ворона, сидящего на столе. Ты представляешь себе чувства несчастной женщины? Знаешь, я, как и ты человек неверующий. Я и в бога не верю, а тем более, во всякие во всякую там чертовщину типа семейных проклятий. А тут и мне вдруг стало так страшно! Совпадение? Всё может быть точка хотя трудно представить себе такое совпадение. И наш разговор, и сон Анны и ворон на столе. И вот, надо же, мы с тобой поговорили, потом Анне приснился сон и в ту же ночь в окно влетает ворон. Я позвонил в министерство и сказал, что задержусь. Более или менее успокоил жену. Она требовала от меня клятвы, чтобы я вообще перестал с тобой общаться. Еле-еле мне удалось убедить её что это делать не стоит. Всё-таки мы лучшие друзья и наша дружба для меня очень много значит. Но клятву, что я не буду делать то что задумал она с меня всё-таки взяла. Ты не должен на неё обижаться за это. Пойми, она слабая женщина и очень любит нашего сына. И я его очень люблю. Думаю, на моем месте ты поступил бы так же. В конце концов, речь зашла не о твоей жизни, а всего-навсего о сделке, который могло бы и не быть с самого начала.
Граф молча смотрел на друга.
– Потом, когда она более или менее успокоилась, я пошёл на службу. А вот в министерстве произошло нечто уж совсем удивительно… хотя, я не думал, что после такой такого пробуждения меня можно чем-то ещё удивить. Ты знаешь, что кроме твоего замка, рассматривалась ещё четыре локации. Но твой замок был фаворитом и обходил все остальные варианты, говоря языком жокеев, на три корпуса. Те четыре, ну, гораздо хуже. Сегодняшнее совещание было, по сути, формальностью. Результат его был известен заранее. Осталось только его утвердить и зафиксировать на бумаге. В министерство я опоздал, конечно. Но опоздал не один. Двое пришли позже меня. Министр только сказал: «Дождёмся их». Все мои коллеги, включая самого министра, выглядели какими-то растерянными, старались не смотреть друг другу в глаза. Один из них взял слово и сказал, что он рекомендует… ну в общем другое место. Он назвал какое. И все сотрудники один за одним его поддержали. И министр тоже. Никто никого ни о чём не расспрашивал. Сдаётся мне, что ворон нанёс визит не только в нашу квартиру. Ты понимаешь? После этого совещания я зашёл домой. Жену я застал в удовлетворительном состоянии. Она не одна. С ней прислуга. И я пошёл к тебе. Но не сразу к тебе произошёл. А угадай куда я зашёл перед тем как зайти к тебе? Не угадаешь? В церковь! Как и ты, я атеист. ХХ век! Электричество, водопровод, телефоны, самолёты, автомобили, танки! Какие, к чёрту, вороны! Какое родовое проклятие! Бабушкины сказки! А вот видишь...
Помолчав, Кер продолжил.
– Георг, дорогой! Пойми! Тут что-то очень серьёзное и нехорошее. Какие-то силы очень не хотят, чтобы этот замок был продан в казну. Это было предупреждение всем нам. Если бы мы поступили наперекор, произошло бы что-то очень-очень страшное. Я не мог поступить по-другому. Прости меня, пожалуйста! Живи как жил и надеюсь, мы всё-таки остаёмся друзьями.
Минуту Георг сидел потрясённый. Потом встал, обнял друга.
– Да, Кер, я тебя понимаю. Думаю, любой на твоём месте поступил бы так же. Конечно, мы остаёмся друзьями. Хотя, не знаю, как я теперь смогу прийти в твой дом? Ведь Анна теперь будет бояться меня.
– Не держи на неё зла! Она успокоится. Она уже успокоилась. Я ей сказал, что обещаю не делать, что задумал и обещание своё выполнил. В любом случае, решение уже принято и утверждено министром. Так что живи, как жил. Всё равно ты в замке не бываешь. А, знаешь, что? Всё равно купи матери дом. И тебе тогда не придётся бывать в этом замке. Пусть за ним следит дворецкий на него оставь все дела.
***
А что было потом? – спросила Марго.
– Потом, – продолжала Людмила, – он купил виллу для матери, куда она и переехала. Замок формально остался в собственности Сробзельхтойнов, но кроме прислуги, следящий за замком, больше там никто не жил.
4 марта 1918 года в Мерсалии произошла революция. Весть о революции застала Георга и его семью в Цюрихе, куда они ездили часто. И они решили остаться в Швейцарии и в Мерсалию больше не возвращаться. Потому что Георг, хоть и был прогрессивным, но при всём при том он был предпринимателем, то есть капиталистом, а революционная власть капиталистов не жаловала.
Замок был национализирован. Более того, в восемнадцатом году здесь размещался Сробзельский совет народных депутатов и над донжоном, ну, над самой высокой башней, представляешь себе, развивался красный флаг.
В августе 1918 революция была подавлена. Правительство Гурбана провело реституцию, то есть вернуло собственность бывшим владельцем. Граф Георг отказался принять обратно не только замок но и завод. Впрочем, от предложенной ему денежной компенсации, он не отказался.
– Я очень надеюсь, что это было только предупреждение, которым всё и ограничится. Ведь, насколько я помню, когда ворон прилетает, уже поздно что-то предпринимать. Ну, вот, я надеюсь, всё-таки, что отказ от покупки замка в казну, удовлетворить того, кто прислал и он не станет
В Мерселию граф больше не вернулся. Он так и остался жить в Швейцарии. Купил себе там особняк, и матери тоже. Так они и жили. Граф много путешествовал, побывал в разных странах, но в Мерсалию он больше так и не приехал.
Войну он тоже пересидел Швейцарии. Фашисты пытались с ним заигрывать. Звали его обратно, обещали вернуть замок. Но граф отклонил его предложение.
Граф прожил долгую жизнь и умер в 1981 году в возрасте 93 лет. Таким образом, граф Георг Сробзельхтойн был вторым и последним, кто сумел уйти от семейного проклятия, покинув страну. Ворон к нему так и не прилетел
Между прочим, потомки Георга до сих пор живут в Швейцарии. И ни один из них не посетил Мерсалию. Ни один! Хотя их неоднократно звали.
На смёпках с 1 Израильской
Хочу переделать мир. Кто со мной?
Ответить с цитированием
