Вирус любви

[Пyмяyx**]

Я придумал, как выйти из этой ситуации. Завтра напишу.

[Пуговка]

Знакомство с героями романа " Вирус любви". Апрель 1954 года Бристоль (Великобритания) Встречаются в доме профессора вирусологии Томаса Одри сам хозяин с приятелем журналистом Адамом Фарбером. Одри рассказывает свою печальную историю о любви к девушке, которую он потерял . Родители девушки не позволили им быть вместе, выдали её замуж за нелюбимого , вскоре она умерла. Одри уверен, что препятствовать соединению влюблённых сердец -это грех.Одри получает ответ на свой вопрос о разврате. Фарбер считает в первую очередь разврат - это интимные отношения вне брака. Одри тоже так думал, но теперь развратом считает нарушение воли бога ,интимную связь без любви.Проституция , порнография, стриптиз - это разврат, там нет любви. Вот пожалуй таким я увидела начало романа.

[Принцесса]

Это был краткий пересказ первой главы?
Зачем? И так постоянно теряется нить повествования в безумных иллюстрациях и обсуждениях.
Может быть, создать две отдельные темы: сам роман и его обсуждение?

[Пyмяyx**]

Суарес

[Принцесса]

Я придумал, как выйти из этой ситуации. Завтра напишу.

Это был пост за 18 число. Больше недели длится "завтра".

[Пyмяyx**]

Не успел. Много дел. А, что, горит?

[Пyмяyx**]

Это был пост за 18 число. Больше недели длится "завтра".

Ну, вот, завтра, наконец, наступило. Внёс исправления во 2 главу. Теперь всё логично.


2

Самолёт всё быстрее бежал по взлётной полосе. Молодой человек достал пакет с «барбарисками». Когда самолёт оторвался от земли, одну «барбариску» распечатал и сунул в рот. Другую протянул своей соседке молоденькой хорошенькой девушке.
– Спасибо сказала девушка и не взяла конфету.
– Что спасибо? Угощайся! Не стесняйся, мы теперь одна команда.
Девушка взяла конфету. Улыбнулась.
– Чего такая зажатая? Боишься летать?
– Вот ещё! Сто раз летала. Хотя, через океан – ни разу.
– Я тоже через океан не летал. Ты гимнастка?
– Да. Откуда ты знаешь?
– Так я видел тебя с Латыниной. Ведь это твой тренер?
– Да она мой тренер.
– А я боксёр. Средний вес. Гусев Сергей.
– Лещук Маргарита.
– Очень приятно
– Взаимно, – девушка снова улыбнулась.
– Волнуешься?
– Ну как сказать ...
– Да волнуешься. Видно.
– А ты?
– Есть немного. Всё-таки в первый раз на Олимпийских играх. И ведь ты первый раз я и ты, ясно, тоже первый раз. 4 года назад мы ещё детьми были. Нет конечно на всякие разные соревнования я ездил, но на олимпийские игры впервые.
Маргарита повертела в руках конфету, потом спрятала её в карман спортивного костюма.
– Сладкое не любишь? – удивился Сергей.
– Люблю, но тренер говорит, что лишний сахар – это лишние граммы, а каждый грамм – это потерянная лёгкость в воздухе.
– Ну, тебе действительно надо летать, а мне – стоять крепко. У нас совсем разные задачи.
– Да, у вас в боксе главное – сила.
– Не только. Тактика, скорость… голова тоже работает.
– Значит, головой думаешь, а руками бьёшь?
– Именно! А у вас что главное? Гибкость?
– Гибкость, техника, чистота исполнения… Ну и нервы. Если с этим не справишься, никакая техника не поможет.
– Ну, тогда ты точно должна быть спокойной.
– Думаешь, я спокойная?
– Пока не знаю…
Сергей посмотрел в проход.
– Интересно, а как тренеры себя чувствуют? Волнуюсь я, конечно, но им, наверное, ещё сложнее…
– Да, Латынина прямо вся сосредоточенная. Хотя, с другой стороны, они же не в первый раз. А твои родители переживают?
– Конечно! Но они говорят: «Мы верим в тебя».
Маргарита кивнула.
– Значит, настрой правильный. А ты кого боишься на ринге?
Сергей усмехнулся.
– Бояться – это не про нас. Но соперников уважаю, конечно.
– Значит, спокойный?
– Ну, пытаюсь. Главное – себя держать в руках… – Сергей задумался, – Вот Карлос Монсон, чемпион мира в среднем весе. Монсон — зверь. Его удары как молот. Но я не боюсь, просто уважаю. В боксе страх — слабость.
– Ты в школе хорошо учился?
– Нормально. Главное — спорт. А ты?
– Я тоже.
– А твои родители как к спорту относятся?
Сергей задумался, глядя в иллюминатор.
– Нормально. Отец доволен, он сам боксом занимался в молодости, хотя до серьёзных соревнований не дошёл. А мама… ну, ей просто хочется, чтобы я учился лучше.
– Мне повезло с тренером. Латынина — легенда. Иногда даже страшно — что если я не оправдаю её надежды?
– Серьёзно? Ты ведь уже в сборной, на Олимпиаде. Тут, думаю, тренер уже доволен.
– Да, но хочется выступить идеально…
– Ты давно тренируешься?
– С пяти лет. Сначала просто играла в спортзале, потом потихоньку втянулась. А ты, когда на ринг первый раз вышел?
Сергей улыбнулся.
– О, это было смешно. Мне 10 лет было, пришёл в секцию, думал, сразу как Али летать буду. А в первом бою мне дали по носу – вот тогда понял, что бокс не только про удары, но и про защиту.
– Значит, нос сломали?
– Нет, но синяк хороший был.
Маргарита тоже улыбнулась.
– Интересно, а кто твой любимый боксёр?
– Монсон, конечно. Он жёсткий, точный, неудержимый.
– А ты на него похож?
– Пока только учусь.
Маргарита смотрела в окно.
– А ты когда школу закончил?
– В прошлом году. Не сказать, что сильно учился – всё время в зале. А ты ещё учишься?
– Вот только десятый класс закончила.
Маргарита посмотрела на пакет с конфетами у Сергея.
— А ты в школе хорошо учился?
— Нормально. Главное — спорт. Учителя меня, конечно, гоняли, особенно по литературе, но я больше в зале времени проводил. А ты?
— Я тоже. Хотя… мне всегда нравилось красиво писать. Девочки у нас в классе делали альбомы — вырезали из журналов фотографии артистов, вклеивали в тетрадки, подписывали фломастером. У тебя что-то такое было?
Сергей усмехнулся.
— Нет! Мы больше в футбол играли, да по гаражам лазили. У нас во дворе все дрались, кто в секции, кто просто так.
— Значит, ты с детства знал, что боксом займёшься?
— Не совсем. Отец боксером был, но я сначала всё пробовал — и хоккей, и плавание. А потом уже осел в ринге.
Маргарита задумчиво посмотрела в иллюминатор.
— А мама тебя поддерживала?
— Да, но волновалась. Постоянно спрашивала, не слишком ли жестокий спорт. А твои как к гимнастике относились?
— Спокойно. Главное — чтобы я была цела, без травм. Папа иногда смеётся, говорит, что если бы не тренировки, я всё время просидела бы с этими альбомами.
— Так, подожди… Ты и сейчас их делаешь?
Маргарита засмеялась.
— Сейчас уже нет. Времени нет.
Сергей кивнул, задумавшись.
— А ты куда дальше, после школы?
— Не знаю пока… Тренер говорит, что главное — Олимпиада. Дальше видно будет.
Маргарита задумчиво посмотрела в иллюминатор, где медленно проплывали облака.
— После Олимпиады что будешь делать? — спросила она.
Сергей прищурился, словно пытаясь заглянуть в будущее.
— Пока не знаю… Если всё сложится, буду дальше боксировать. Может, на чемпионат мира поеду. А ты?
— Тренер говорит, что надо идти шаг за шагом. Сначала Олимпиада, потом посмотрим.
— То есть пока планы не строишь?
— Я пока думаю только о соревнованиях.
Сергей усмехнулся.
— Ну, это правильно. Но всё равно интересно — мечты должны быть.
Маргарита вздохнула.
— У меня пока мечта одна — чисто выполнить программу. Если с этим справлюсь, буду думать дальше.


Сергей потянулся в кресле, выдохнул.
— А ты вообще видишь себя без гимнастики? Ну если представить вдруг, что не спорт, а что-то другое?
Маргарита задумалась, словно впервые позволив себе эту мысль.
— Не знаю… Мы всё время тренируемся, соревнования, сборы… Даже в школе, когда подружки обсуждают фильмы или актеров, мне сложно в разговор включиться — некогда смотреть.
Сергей кивнул.
— У нас тоже так. Ребята в школе гоняли в футбол, ходили в кино, а я — в зал, на спарринги.
– Ты же говоришь, что гонял в футбол и по гаражам лазал!
– Класса до пятого. Потом не до того стало.
Маргарита улыбнулась.
— Значит, похожи!
— Похоже. А кем бы ты могла быть, если не гимнастка?
— Наверное, что-то творческое… Люблю рисовать, но только на бегу — тетрадные поля разрисовываю.
— Художница?
— Не знаю, просто нравится. А ты?
Сергей задумался.
— Мне всегда интересно было, как тренеры работают. Думал, может, когда-нибудь сам буду тренировать молодых… Если молодые ещё будут…
– Да уж… В наше время задумывать тяжело. А ты хочешь стать тренером?
– Хотеть-то хочу, но как в том анекдоте про слона. «Съесть-то он может, но кто ему даст?» Если так и дальше пойдет, то скоро на каждого юного спортсмена будет по 10 тренеров. Так что, если вдруг не изобретут лекарство от фламо, тренерство мне не светит. Нет перспективы.
– А как ты думаешь, изобретут?
– Надеюсь. Всё-таки, наука идёт вперёд. Но вот когда… Всё время появляются сообщения, что, вот, вроде, нашли. А потом оказывается, утка.
– А, если, не в тренеры?
– Тогда в медицину. Мы же, спортсмены, более или менее знаем анатомию. Врачи всегда нужны. Тем более в эпоху фламо. Молодых всё меньше, стариков всё больше. Старики болеют. А, может, в какой-нибудь технический вуз. Теперь это просто. Раньше, чтобы поступить куда-то надо было тяжёлые экзамены сдавать, причём, сдать лучше других. Конкурс был. Несколько человек на место. А теперь поступай, куда хочешь. Ещё уговаривают. Мне уже сколько раз звонили! Да и со спортом то же самое. Молодых мало осталось, вот с нами цацкаются. Ведь мы же дети любви верно? А расскажи любовную историю своих родителей? Как ты на свет появилась?
– История очень интересная. Мои родители учились вместе. И вот в восьмом классе учительница физкультуры заметила, что папа на маму поглядывает. Ну и не только поглядывает ты понимаешь о чём я?
– В смысле?
– Ну эрекция!
– А-а-а.
– Учительница рассказала директору. Директрисса так серьёзно отнеслась! Педсовет собрали! стали думать, как сделать так чтобы маму с папой свести и не спугнуть. Целая операция была проделана! Маму с папой на урок труда позвали в библиотеку что-то там клеить. Библиотекарша Марина Вячеславна и говорит: «Вы ребята, я же вижу, любите друг друга ну так и женитесь!» Одна учительница пришла к бабушке, маминой маме и стала убеждать её, что моей маме и моему папе надо же пожениться. Другая учительница пошла к маме папы. А директриса пошла к маминому папе. Он военный. Дедушка мой. Ну вот убедили. По тем временам дело было неслыханное, чтобы восьмиклассники женились. Им сразу квартиру дали. Прикрепили к ним отличников чтобы они занятия не пропускали, чтобы они не отстали от школьной программы. Ну и когда я родилась, со мной возились как с писанной торбой. И няньки, и врачи, и курорты. И кружки всякие. Всё пытались выявить к чему у меня склонность. Ну, вот, выяснилось, что к спорту.
– Сразу гимнастика?
– Нет, сначала всякое попробовали. Например, фигурное катание. Мама хотела, чтобы я стала фигуристкой. Но, в конце концов, остановились именно на спортивной гимнастике. Красивый вид спорта, правда?
– Правда красивый. А бокс... – Девушка поёжилась , – это же неприятно когда тебя по лицу бьют.
–Ничего ты не понимаешь! Это же схватка! Это же так здорово! Особенно когда побеждаешь.
– Нет, я бы так не могла. Позволить, чтобы кто-то меня по лицу бил? Да ни за что!
– А я и не позволяю. Я сдачи даю.
— Кстати, Do you speak English?
— I speak English quite well, but Quebec is a French province. Parles-tu français?
— Нет, по-французски я не говорю. Думаю, нам и английского хватит. Дедушка мой в ГДР служил, пытался учить меня немецкому. Но английский у меня лучше. Без ложной скромности скажу, хороший английский.
— А я немного. У нас был французский как второй язык — с шестого класса. Один урок в неделю. Преподавала мадам Лагранж, такая изящная — строгая, но терпеливая. У неё «bonjour» звучало как приглашение на бал, и nasal sounds она называла “музыкой носа”. До сих пор путаю «on» и «an». Но английский всё равно лучше — у нас был полный курс с разделением на мини-группы.
— У нас французского не было. Только английский. Зато вели его носители — канадка миссис Хьюстон, британец мистер Дэвис. Мы с ними не только грамматику проходили — были ролевые игры, инсценировки, интервью. Иногда так увлекались, что забывали, что это урок. А говорят, до фламо иностранные языки преподавали через пень-колоду.
Сергей усмехнулся
— Мама рассказывала. У них в классе по сорок человек сидело, и английский был как обязаловка — ни акцента, ни разговорной речи. Всё по шаблону: “The table is brown”, “London is the capital of Great Britain”… и пошёл домой. А теперь в классе 15-17 человек и тот на уроках по языку на 4 группы делят.
— Да, сейчас совсем другое. У нас в классе было 16-18 человек, ну, в разные годы. А группа была всего из четырёх — максимум пяти человек. Чтобы каждый говорил. Ни спрятаться, ни отмолчаться. Учителя с нами прямо жили. Мистер Кларк из Ливерпуля, например. Преподавал до этого в Германии и Японии. Говорил, что его привлекла идея “воспитывать будущее”. Он всё время твердил: “Say it like a human, not a robot.” Очень смешной, особенно когда изображал британскую королеву, объясняя времена.
Сергей кивнул.
— У нас была Анна Олеговна, мисс Аня. Она выглядела, как будто сама ещё школьница, но с дипломом из Оксфорда. Как ты понимаешь, уже при фламо родилась. Играла с нами в шпионов, чтобы объяснить разницу между Past и Present Perfect. На доске рисовала схемы побега из музея: "He had stolen the painting before the alarm went off." И все ржали, но запоминали.
– Так вы теперь в разведке можете работать?
–Могём!
— А ещё я помню "silent days", — сказала Маргарита. — День, когда нельзя ни слова по-русски. Даже на перемене. Один мальчик выругался по привычке, и вся группа дружно: “Language!”
Сергей засмеялся:
— Было ещё погружение — когда неделю вся школа "притворялась" международной академией. Даже повара по-английски меню читали. С ужасным русским акцентом, конечно. А психологи следили, как мы справляемся с языковым стрессом. Кстати, не уверен, что до фламо, вообще, в каждой школе были психологи.
— Я после этих уроков перестала бояться ошибаться. Один раз ляпнула “He go to school yesterday”, а учительница только улыбнулась и сказала: “Interesting tense… Is that Martian?” Полезный урок — не только для спорта. И каждый раз новый акцент — то шотландский, то южноафриканский. У нас вёл мистер Дэвис. Чистейший британский, но с чувством юмора как у стендап-комика. Он как-то всё занятие вел в образе Шерлока Холмса, в плаще и с трубкой. Мы проходили Past Perfect.
– Так у вас было несколько учителей английского?
– Ну да! А у вас?
– И у нас тоже. И не только английского. Понятно. Учителей много, учеников мало. А трудоустроить нужно всех. Вот и набирают в школу учителей чуть ли не больше, чем учеников. И учителя кто за границей учился, кто с кандидатской степенью.
— Всё-таки повезло нам. Нас мало, но нас учат, как в элитных академиях. Раньше такого не было.
— Потому что фламо, — хмуро заметил Сергей. — Детей рождается мало — на каждого теперь внимания больше. Нас, можно сказать, лелеют. Раньше такого и представить не могли. Поколение фламо, ага.
— Да уж… поколения любви, как говорят.
Оба рассмеялись.
– Кроме языков, у нас ещё была логика с диким преподавателем — Зотовым. Он говорил, что «ошибка — лучший тренажёр». Мы даже конкурс устраивали: кто красивее ошибётся.
– А у нас биологичка по фамилии Жданова ставила оценки за аргументацию, а не за правильный ответ. Сказала, что «в жизни всё не по шаблону, вот и думайте».
– Знаешь, всё-таки неплохой у нас багаж. Будем представлять страну не только мускулами.
Маргарита кивнула:
— Наверное, нас потому и оберегают. Мы редкие. Почти как реликвии. Но реликвии, которые должны выигрывать золото.
– Конечно, фламо – гадость и хочется, чтобы поскорее мир от него избавился. Но без него мы бы такое образование не получили и по миру вряд ли бы поездили. Ну, занимались бы в секциях...
– А я бы и на свет не родилась. Кто бы позволил восьмиклассникам? А ты как на свет появился? Тоже по большой любви?
– Да конечно! Мои родители познакомились на отдыхе в санатории на Алтае. Белокуриха слыхала про такой курорт?
– Нет не слыхала.
– Так вот, мама тогда была замужем. Маминого мужа звали Олег. И вот они сидели за одним столом в столовой: мама мой будущий папа и этот самый дядя Олег. Ну сидели за столом потом гуляли вместе, ходили на различные мероприятия. В общем подружились. И вот однажды они сидели в номере. Выпивали. Дядя Олег любит выпить. Подозреваю что мама с папой ему ещё подливали. И вот когда он уснул папа предложил маме прогуляться. А они были почти трезвыми. И тут папа объяснился маме в любви. Потом они пошли в папин номер. Папа попросил соседа погулять. Ну и тут между ними всё произошло. Ну а потом, когда дядя Олег проснулся ему всё рассказали. Мама говорит «Извини, дорогой, я Колю люблю.»
– Олег небось разозлился?
– Хе-хе! Олег бы может быть и рассердился, но мама с папой хорошо подготовились. Пока он спал, они разыскали парторга санатория и изложили ему всё. А ты знаешь какая политика партии? Демография превыше всего. Стране нужны новые дети. А без любви детей не бывает. Так что извините дорогой товарищ, но придётся вам уступить в вашу жену. Примерно так парторг с Олегом и объяснялся. Вероятно, Олег был недоволен. Но что он мог сделать? Маме с папой даже отдельный номер выделили. Так они вместе и доживали свой отпуск. Ну а потом развод и всё такое, и я родился.
– Да уж история… А интересно они продолжали сидеть за одним столом и дальше?
– Об этом я как-то не подумал. Спрошу у родителей, когда домой вернёмся. Нет, вообще, дядя Олег хороший. Мы общаемся. Ездил к нему в гости в Казахстан.
– А ты сам откуда?
– Родился в Гомеле, живу в Минске. А ты?
– А я из Куйбышева. Был у вас на соревнованиях.
– Понравилось?
– Да я город почти не помню. Не до того было.
– А, вообще, конечно, мечтаю. Как все девочки, влюбиться и выйти замуж, детей нарожать… Но такое счастье выпадает одной из ста.
Маргарита посмотрела в иллюминатор.
— Как думаешь, если победишь на Олимпиаде, жизнь сильно изменится?
Сергей усмехнулся.
— Думаю, да. Но главное — сначала выиграть.
Они ещё долго говорили о спорте, мечтах, жизни после соревнований. Время в воздухе текло незаметно – сменялись облака, люди в салоне то засыпали, то снова вступали в беседы. За иллюминатором уже были видны далекие контуры Канадского побережья.

[Принцесса]

– А ты сам откуда?
– Родился в Гомеле, живу в Минске. А ты?
– А я из Куйбышева. Был у вас на соревнованиях.
– Понравилось?

И снова "сдвиг по фазе", как будто разговор двух мужчин.
Фразу "– А я из Куйбышева. Был у вас на соревнованиях." надо разделить на две.

Извините за занудство (профдеформацию), но такие небрежные мелочи портят впечатление от интересного романа.