Маму - домой!
Моей маме 90 лет. С мамой я прожил всю свою жизнь. Она всегда была энергичной и активной, хотя часто чем-то болела. Ещё сравнительно недавно она мыла посуду, готовила. Резко сдавать стала 3 с небольшим года назад. В январе 2016 у неё начались адские боли в ногах: межпозвонковая грыжа. Такие сильные, что она кричала от боли. Ей давали наркотики. Тогда же, в январе, доктор сказала, что у мамы диффузная атрофия мозга. То есть клетки мозга постепенно отмирают. Это не лечится. За 3 года произошли большие изменения. Если боли удалось снизить до приемлемого уровня, настолько, что наркотики отменили, то с памятью становилось и становится всё хуже. Деменция. Мама разговаривает, узнаёт меня, смотрит телевизор. Я показываю ей альбомы, в 90% случаев она узнаёт всех, кто запечатлён. Но состояние очень неважное. Не помнит, где она, какой сейчас день. Не понимает, где находится. Спрашивает, где мама, где папа. ЕЁ мама и папа. Показательно: разучилась играть в карты. Даже в «Дурака».
Ещё одна проблема: мама больше не ходит. В этом и её и моя вина. Сначала она ходила по квартире. Даже готовила и мыла посуду. Потом, всё меньше и меньше. Я стал ей приносить еду в кровать. Потом пришлось перейти на памперсы. Положение можно было исправить. Приходили физиотерапевты, показывали упражнения, которые нужно делать, чтобы мама смогла ходить. И при них мама всё выполняла.
– Ну, что? – говорил мне физиотерапевт, – запомнил? Теперь будете делать сами.
Но со мной наедине мама категорически отказывалась делать упражнения.
– Я устала! Не могу!
Летом 2018 у мамы появились пролежни – ранки на ногах. Врач сказал:
– Ничего страшного. Надо мазать, перевязывать и хорошо питаться.
И вот как назло, именно в это время у мамы пропал аппетит. Она категорически отказывалась есть, и попала в больницу с гангреной. Там врач сказала, что домой маму возвращать нельзя. Так она попала в реабилитационный центр, а потом и в бейт-авот (дом престарелых). Гангрену ей вылечили, но домой она не вернулась. С 4.09 мама не дома.
Ещё когда мама была в силах и ходила сама, некоторые «доброжелатели» спрашивали: «А чего ты не сдашь маму в бейт-авот? Сразу жить легче станет.» И очень удивлялись, что я отказываюсь от такого простого решения. Ну, как объяснить этим людям, что я люблю маму и ради неё готов терпеть неудобства! Я сдал маму только тогда, когда врачи сказали, что другого выхода нет. Мог бы оставить – ни за что бы, не сдал!
Главная причина, что мама там, не деменция и не гангрена. Гангрену вылечили, и я знаю, как избежать пролежней в дальнейшем: у неё специальный матрас, который не допускает образование пролежней. Кроме того, её нужно в течение ночи переворачивать. Главное другое: мама не ходит, а у нас – 2-й этаж на столбах, то есть, по сути, 3-й и без лифта. Последние годы мама практически не бывала на улице. Куда-то вывезти её, даже к врачу, было очень сложно. Я уж не говорю, про прогулки. Где-то раз в месяц попадали в больницу с воспалением лёгких. А сейчас она чистенькая, ухоженная. В больнице не бывает, точнее, попала всего один раз и её быстро отпустили.
Я прихожу к маме каждый день. Пропустил только несколько дней, когда грипповал. И я такой один. К другим старикам приходят гораздо реже. А к большинству, вообще, никто не приходит.
И, всё-таки, ей там плохо. А что хорошего в казённых стенах? Деменция прогрессирует. Остановить этот процесс, тем более, повернуть вспять, невозможно. Читал про стволовые клетки, но это нереально. Хотя я бы никаких денег не пожалел. Но если мозг работает активно, процесс идёт медленнее.
Когда меня уговаривали отдать маму в дом престарелых, мне говорили: «Ну, вот, лежит она одна в комнате. Кроме тебя никого не видит. А там она будет среди себе подобных. Общение. Она оживёт. Их там развлекают всячески, на экскурсии возят». На самом деле общения там нет, практически, никакого. Большая часть стариков в овощном состоянии или близком к нему. Сидят с остановившимся взглядом и слюни пускают. Или бредят. Экскурсии? Наверное, есть. Но не для маминого отделения. Когда я говорю, в каком именно бейт-авоте мама лежит, многие говорят: «О! Слышал! Дорогой, хороший!» И это так. Красивый вестибюль, атриум с зимним садом. Артисты приезжают. Да всё не про нашу честь. Отделение «сиюди», то есть для не ходячих – именно ОТДЕЛЕНИЕ, поскольку отделено от остального бейт-авота. Даже вход отдельный. Когда в один из первых дней я хотел вывезти маму на прогулку, нянечка остановила меня: через вестибюль на коляске проезжать запрещено. Для того и свой выход. А потом меня попросили не сильно мелькать в вестибюле, чтобы не раздражать богатеньких стариков и старушек. Так вот, в отделении почти никаких развлечений нет. Ни экскурсий, ни артистов. Есть колумбийка Амалия, красивая, приветливая, но ужасно религиозная. Вот она там – массовик-затейник. Развлекает, в основном, лекциями на религиозные темы. Разумеется, на иврите, которого мама не знает.
Палата на троих. Две старушки гораздо в худшем состоянии, чем мама. Одна – совсем никакая. Всё время спит. Уже не разговаривает. Другая – эфиопка. Хлопает в ладоши или бьёт себя по колену. Мама сначала боялась её. Потом привыкла.
Купил телевизор. Установил маме телевидение. За свой счёт. Там так принято. Но мама сама включать не умеет. А нянечки ей включают иногда. А иногда и нет. Читать она перестала.
То есть, пока меня нет, она или лежит, глядя в потолок или сидит в столовой в окружении стариков. Дина, моя двоюродная сестра, навестив маму, пришла в ужас:
– Их, наверняка, чем-то обкалывают. Зайди в любую столовую. Шум, гомон. А тут – тишина. Как в фильме «Мёртвый сезон» Дима! Забери её оттуда!
Дина, конечно, паникёрша, но доля истины в её словах есть. А врач говорит, что никаких психотропных средств маме не дают.
Я стараюсь провести с мамой максимум времени. Но получается всё равно не так много. Пока проснусь, позавтракаю… В лучшем случае, приезжаю в 11. А ухожу в 18, перед ужином. Но так бывает далеко не всегда. Часто в городе есть дела. Или еду не из дома, а от женщины. И тогда приезжаю позже. Бывает и к 16:30. А бывает, раньше ухожу, например, на смёпку. В 16:00, а то и раньше. И выходит, что большую часть времени мама лежит, глядя в потолок или сидит с бабками, тупо глядя перед собой.
Можно, конечно, вставать в 6 утра, выпить кофе и лететь к маме и быть там до отбоя, но от такого режима я быстро свалюсь.
Сначала мама просилась домой. Увидит автобус:
– Автобус! Давай домой поедем!
Представляете, как у меня сердце сжималось!
Потом привыкла. Но от этого не легче. Ведь и привыкание это кажется признаком деградации. Привыкнет, и станет совсем, как они.
Но если я возьму её домой, она сгорит очень быстро.
И вот я что придумал: поменять квартиру. Пусть это будет дом на земле или квартира в доме с лифтом или квартира на низком первом этаже, без ступенек. Чтобы я мог маму в любой момент вывезти на улицу: погулять или к врачу. Мне кажется, это было бы решением проблемы. За мамой ухаживала бы метапелет (няня). Государство оплачивало маме работу метапелет 28 часов в неделю. А теперь, в её нынешнем состоянии, дало бы и больше. Собственно, метапелет нужна, чтобы поменять памперсы и помыть маму. Хорошо бы, помогла с уборкой. С остальным справлюсь сам.
Если бы мы жили на съёме, подобрать квартиру было бы легко. Но у нас «Амидар», то есть аналог государственной квартиры в СССР. Надо будет подать просьбу, да пока её рассмотрят, пока найдут вариант…
Ещё есть опция, взять метапелет на 24 часа. Чтобы она жила в квартире. В этом случае, нужно доплачивать и немало. Ну, ради мамы денег не жалко, а вот хватит ли? Но, главное, метапелет нужно предоставить отдельную комнату. Таково правило. Ну, вот, я и попытаюсь добиться, чтобы в новой квартире было 3 комнаты. Хотя, шанс ничтожно мал. Даже моя сестрица говорит, что с такой просьбой меня, скорее всего, сразу пошлют.
Вообще, вероятность успеха исчезающее мала. Квартиры может не оказаться. Могут предложить нечто ужасное, а в случае отказа, сказать: «Не нравится, тогда ничем не можем помочь» При самом хорошем раскладе, даже если всё пойдёт гладко, квартира будет очень и очень нескоро. Доживёт ли мама? А если доживёт, не будет ли в таком состоянии, что ни о каком переезде не будет и речи?
Не знаю, что делать. И «за» и «против» слишком много.
С одной стороны:
- Сейчас мама чистенькая, физически относительно здорова… То есть настолько здорова, насколько это возможно при её болячках. Смогу ли справиться, даже с помощью метапелет? Не сделаю ли хуже? Не начнётся ли снова гангрена?
- За эти месяцы мама очень изменилась. Последние годы я старался её не оставлять надолго одну, не уходил с ночёвкой, но на час-2 я оставить её мог: сходить в магазин, в аптеку, по делам. Теперь не представляю, как оставлю её даже на 10 минут. А придётся.
С другой стороны:
- Мамино умственное состояние ухудшается тем быстрее, чем меньше работает её мозг. То, что большую часть времени она проводит среди полоумных стариков, ускоряет процесс.
- Да, за её состоянием следят. Да, там есть врач. Но врач бывает с утра до 15:00 в будние дни. Остальное время – только медсёстры. И бывали случаи, что обратишься к сестре, а она просто не знает, что делать. Конечно, в экстренных случаях, врача вызовут из дома или вызовут «скорую». Но это можно сделать и из дома. Как-то мама пожаловалась на плохое самочувствие. Позвал сестру. Попросил измерить давление. Сестра ворчала: «Ей всегда плохо, когда Вы приходите. Когда она одна, она не жалуется». Я настоял. Но… Хорошая сестричка, правда? Можно ТАКОЙ маму доверить?
- 5 раз видел, как маме в кашу или кофе сыпали сахар. «Ей нельзя! У неё диабет!» «Ой, простите!» А сколько раз я НЕ видел? Врач заверяет, что ложка сахара не сильно повлияет на мамино состояние. Но у меня-то дома такое исключено. К полднику им дают обычные кексы. Не диабетические. Спрашиваю у доктора: «Почему?» «Ничего страшного. Много ли сахара в куске кекса?» Но, ведь есть специальные, на сукразите! Почему не закупить их? Сахар у мамы, кстати, выше, чем дома был.
- Некоторые больные бредят, кричат. К ним никто не подходит. И это понятно. Ну, вот такое у них состояние. Для жизни не опасно. А сидеть с каждым персонала не хватит. Ну, так пусть кричит? А если мама кричать будет, а я буду далеко? И к ней никто не подойдёт?
- Маме не нравится кормёжка. Хотя мне и сказали, что повар учился в Америке. В обед она ест очень плохо. А то, что приношу из дома, съедает с огромным удовольствием.
И, всё-таки, мама сейчас чистенькая, ухоженная. Смогу ли я её содержать в таком состоянии?
Знаете, я в детстве очень не любил, когда меня надолго отрывали от родителей и увозили куда-то, где свои правила, по которым надо жить, где моей судьбой распоряжаются чужие тётки. Детский сад ещё ладно, всего на несколько часов. Но чтобы с ночёвкой и на сколько-то дней… Ужас! Собственно, такое было всего дважды. Когда мне было 6, меня отправили в детский санаторий. Помню, как я просился обратно. И меня забрали до срока. Второй раз – в 9, я попал в больницу. И тоже умолял: «Мамуленька, папуленька! Заберите меня!» И забрали, хотя врач считал, что по-хорошему, надо бы мне ещё несколько дней полежать. Это сейчас в больнице 3-4 дня держат. В советских больницах лежали неделями. Так получилась, что в пионерский лагерь я всегда ездил с мамой: она устраивалась на лето работать в лагеря. Обычно, старшим воспитателем. Но мне страшно было и подумать, как это, на смену, а то и на всё лето, жить в казённой обстановке.
Так вот сейчас я ставлю себя на место мамы. И вы попробуйте поставить. Ночевать в казённой обстановке в палате с двумя полоумными бабками. Потом – утро. Тебя моют, сажают в кресло, привозят в столовую. Кормят невкусным завтраком. И сидишь до обеда. Просто тупо сидишь, глядя перед собой. Потом – невкусный обед и тихий час. Потом – опять тупое сидение за столом. До ужина. Невкусный ужин и – отбой. И так – каждый день до конца дней. Правда, сын приходит. Но значительная часть времени проходит именно так. Представили? А это – МОЯ МАМА!
Теперь, о том, какие плюсы и минусы для меня лично в том и в другом варианте. Это гораздо менее важно, тем не менее, скажу и об этом. Пока мама жила дома, для меня было проблемой куда-то поехать. Особенно, последние 3 года, когда она слегла. Хорошо, спасали метапелет. Мама всегда была очень беспокойным человеком. За поездку несколько раз звонила мне и требовала звонков от меня. Даже когда я ехал в магазин или по делам, она звонила по нескольку раз, беспокоилась, дёргала меня.
– Куда ты пропал?!!! Что случилось?!!!
– Мама! Я ещё до магазина не доехал!
– Ты что?!!! С утра тебя нет!
– Какое, с утра?! Мы же обедали. Всего полчаса прошло, как я вышел!
– Полдня прошло!
Чувство времени она начала терять раньше. И уж, конечно, ночевать остаться я нигде не мог.
Теперь я, вроде, свободен. Могу хоть каждый день, хоть каждую ночь куда-то ходить. И по делам и развлекаться. Но до чего же я устаю! Вот, бывает, приглашает женщина в гости, а я хочу домой, отоспаться. Отменится визит – вздохну с облегчением. Раньше такого не было. Даже когда работал на тяжёлых работах по 12 часов в сутки. Старею, понятно. Но вот эти ежедневные поездки к маме очень утомляют. Кажется, если бы мама лежала на родном диване, а я был при ней, я уставал бы гораздо меньше. А поездки… Ну, надо будет урегулировать с метапелет. Понимаю, что тяжело.
Ну, и, конечно, сам переезд. Говорят, 2 переезда равны одному пожару. Последний раз мы переезжали 7 лет назад. Но тогда мама была полна сил. Вместе готовились, вместе складывали вещи, вместе расставляли мебель на новой квартире, наполняли шкафы. Мама – аккуратистка. Я – бардачник. И руки вставлены не теми концами. Не представляю, как со всем этим справлюсь один.
Одни друзья говорят: «Правильно! Так и надо сделать!» Другие отговаривают: «Ни в коем случае! Угробишь мать!» А я на распутье. Но в «Амидаре» побывал и документы уже собирать начал.
На смёпках с 1 Израильской
Хочу переделать мир. Кто со мной?