Так, кто тебе мешает?Цитата:
Сообщение от Пyмяyx**
Вид для печати
Так, кто тебе мешает?Цитата:
Сообщение от Пyмяyx**
Некогда.
Ну-ну)))Цитата:
Сообщение от Пyмяyx**
Продолжения хочу!
Будет. Только со временем сейчас туго. Это же надо сесть и писать.
Жду)
– Не всё так просто, дорогой мистер Фарбер. Конечно, соблазн вот так вот раз и навсегда покончить с развратом, велик, но есть много «но». Начнём с того, что с юридической точки зрения, это – преступление. Думаю, Вы это понимаете. Во-вторых, ведь это вмешательство в личную жизнь людей, по сути, насилие. Если человек выбрал разврат, но при этом остаётся в рамках закона, кто я такой, чтобы решать за него? В третьих, кроме юридической и морально-этической стороны, есть ещё одна. Вирус ещё не до конца изучен и никто не может со стопроцентной уверенностью сказать, как он себя поведёт, вырвавшись из лаборатории.
– Вы же сказали, что он совершенно безопасен. Вы сомневаетесь в этом?
– Да, приходится сомневаться. Эксперимент пока проводился на мышах. Но мыши – не люди. Конечно, во многом наши организмы похожи, но гарантировать стопроцентно, что человеческий организм отреагирует точно также, как мышиный, невозможно. Нужно проводить эксперименты на обезьянах и, только потом, на добровольцах. И, что самое сложное, это то, что изучать приходится не только состояние здоровья каждой особи, но и групповое поведение. Мне и мышей-то мало. А где я возьму столько обезьян, не говоря уж о людях-добровольцах? Обезьяны всегда стоили дорого, особенно, человекообразные. А теперь… Всего 9 лет прошло с окончания войны. Страна ещё не восстановилась. Кто даст для нашей лаборатории столько обезьян? В идеале хотелось бы иметь не менее 1000 шимпанзе. Кстати, а где я их поселил бы, даже, если бы мне их дали? Пока что я достал макаку. Всего одну макаку! Заразил её. Вирус ей не повредил. Выглядит здоровой и бодрой. И все показатели в норме. Но понаблюдать, как она будет вести себя среди сородичей, совершенно невозможно, в виду отсутствия оных. А ещё, следовало бы понаблюдать за обезьянами в течение нескольких поколений. А обезьяны долго живут. Мне жизни не хватит. Результат, дай бог увидят внуки. В прочем, не увидят: обезьян-то нет и вряд ли будут в таком количестве. А с людьми вообще немыслимо. Поселить 1000 человек, пусть добровольцев в герметично изолированном помещении и ждать несколько поколений, то есть лет сто, результата? Да Вы что!
– Как жаль! Но что-то можно сделать?
– Кое-что можно. Ну, например, выделить из крови мышей некое вещество, которое вырабатывается благодаря вирусу, научиться синтезировать его. Получится как бы лекарство от разврата. Ну, представим себе, живёт семья, хорошая, любящая, но муж не в состоянии отказаться от походов на сторону. Он бы и рад, да не может. Как увидит новую юбку, сразу теряет разум. А потом корит себя, мучается угрызениями совести. И рад бы избавиться от порока, но не хватает силы воли. Вот, представьте себе, появилось наше лекарство. Идёт он в аптеку, покупает таблетки и – всё. На других дам его не тянет. Хорошо, правда?
– Очень хорошо. И как быстро Вы думаете получить желаемый результат?
– Очень нескоро. Годы и годы работы. Потом годы всякого рода согласований в различных инстанциях. Раньше чем через 15-20 лет и ждать нечего.
– Желаю Вам успеха в Вашем трудном и нужном деле.
– Спасибо, мистер Фарбер!
– Но Вы сказали, что Вам нужен мой совет. Чем же я могу помочь Вам?
– Да просто меня мучает одна мысль. Вот сейчас в моих руках возможность раз и навсегда покончить с развратом во всём мире. Но я не имею право это сделать. То же, что я могу сделать, так малО!
– Ну, не скажите! Это тоже много! Сколько семей ваше открытие осчастливит!
– В процентном отношении, не так много. Только тех, кто сам желает избавиться от порочных наклонностей. К сожалению, большинство развратников ничего не хотят менять в своей жизни. Им НРАВИТСЯ так жить, как они живут. Они не пойдут за лекарством. Разве что, жена тайком подсыпет или подольёт мужу лекарство в еду. Но это, с юридической точки зрения, будет преступлением. Мир почти не изменится. Насилие, браки по сговору родителей, публичные дома, порнография, совращение малолетних – всё это останется. Прискорбно.
– Так Вы хотите, всё-таки, рискнуть и выпустить вирус из лаборатории.
– Хочу. Но не решаюсь. И, наверное, не решусь. По причинам, которые я Вам уже изложил.
– Мистер Одли, в истории бывали случаи, когда какой-то деятель действовал на свой страх и риск и выигрывал…
– … и ещё больше случаев, когда проигрывал. Понимаете, на кону слишком много. Не моя личная карьера, даже не победа в войне какой-то страны. На кону – судьба Человечества. В случае победы, выигрыш огромен. Но в случае поражения проигрыш колоссален и, при том, непредсказуем. Я могу только предполагать, как поведёт себя вирус, оказавшись на свободе. Точно знать не могу. Как я говорил выше, опытов на мышах недостаточно. Как он повлияет на людей во втором, третьем четвёртом поколении? А ещё вирусы, как Вы знаете, часто мутируют. И если сейчас вирус безопасен, то через несколько лет он может стать очень опасен и, даже, смертелен. Я не думаю, что это произойдёт, но могу ли я рисковать жизнями людей? Понимаете, есть ещё одно обстоятельство. Вирус этот очень заразен. Передаётся воздушно-капельным путём. То есть живёт в воздухе. Живёт на поверхностях. Живёт долго. Полгода точно, но думаю, что дольше. То есть, если, к примеру, заражённую мышь посадить в клетку на несколько секунд и сразу же оттуда извлечь, а спустя несколько месяцев, точно также, на несколько секунд поместить туда другую мышь, то вторая неминуема заразится. Вирус устойчив к воздействию высоких и низких температур. Сохранялся и при + 80 и при -100. Долгое время может находиться в агрессивной среде. Нет, конечно, он погибнет от открытого огня или в концентрированной серной кислоте, но обеззаразить от него местность, практически, невозможно. Разве что, атомной бомбой. И то не уверен. Так что, если вирус окажется на свободе, обратной дороги не будет.
– Да, это очень серьёзно.
– … Но, может, и к лучшему, что обратной дороги не будет? Развратники ничего не смогут предпринять… Знаете, есть ещё один путь. Можно обнародовать результаты эксперимента и спросить людей, спросить правительства, как они к этому отнесутся. Но, ведь, результат более, чем предсказуем. Развратников больше, чем нравственных людей и они ни за что не позволят отнять у них их греховные удовольствия. Вот, так я и разрываюсь между чувствами христианина и служебным долгом и долгом учёного.
– Мистер Одли, Вы хотели, чтобы я дал Вам совет. Но что я могу посоветовать? Вы владеете информацией лучше, чем я. Я не учёный, не политик и не священник. Простите, но я не могу взять на себя ответственность за судьбы Человечества. Чего Вы от меня ждёте?
Одли задумался.
– А правда, чего я жду?...
И, помолчав минуту, ответил.
– Помните историю про слугу царя Мидаса? У Мидаса были ослиные уши. Об этом знал только его слуга. И тайна эта не давала ему спокойно спать. Тогда этот слуга пошёл в поле, выкопал ямку и в ямку рассказал тайну. Дорогой друг, мне просто надо было выговориться. Простите, что в качестве слушателя я выбрал Вас. Мне очень хочется выпустить вирус на волю и раз и навсегда покончить с развратом на Земле. Но я, конечно же, это не сделаю. Лет через 15-20 ждите лекарство. Ещё раз извините меня за беспокойство.
Джентльмены ещё посидели с полчаса, а потом Фарбер попрощался и пошёл домой.
Продолжение следует
Похоже, получается не рассказ, а небольшая повесть.
Что хорошо, что плохо? Быть или не быть? Вот в чем вопрос.
Судьба вируса впереди...
Да, конечно.
Надеюсь дальше повествование захватит нас еще больше)
2
На следующее утро Фарбер позвонил Одли:
– Мистер Одли! У меня для Вас удивительная новость. Не хотелось бы по телефону. Давайте встретимся вечером.
Они встретились на Королевской улице, в старинном пабе Llandoger Trow, в самом знаменитом пабе города, в том самом, где бывали Дефо и Стивенсон.
*– Сегодня утром мой внук Майкл рассказал сон. Ему приснился Бог. И приснилось, что он сказал Майклу: «Пусть делает!»
– Да. Любопытно. Надеюсь, Вы не рассказывали ребёнку о вирусе?
– Что Вы! Ни в коем случае! Ни ему, ни другим! Вы же просили, никому не рассказывать.
– Да, простите, пожалуйста!
– Вот, ведь, сразу же! В первую же ночь, после нашего с Вами разговора. Не знак ли это с Небес?
– Не знаю… Далеко не всякий сон вещий. Чаще сны снятся просто так. Сны – это отпечатки наших дневных переживаний. И мы не можем с уверенностью сказать, что имелся в виду именно я и именно по этому поводу. Может быть Всевышний во сне говорил о каком-то приятеле Майкла?
– Всё может быть.
– А Вы не пытались расспросить его о сне подробно?
– Пытался. Ещё ему снился медведь. Дело было в лесу. Они с медведем поливали друг друга мёдом. При этом мёд был светло-серым. А потом сразу явился Бог и сказал: «Пусть делает!» Всё. Больше ничего.
– Может эта фраза относилась к медведю?
– Всё может быть.
– А как Бог выглядел?
– Майкл этого не помнит.
– Так что Вы предлагаете, мистер Фарбер, всё-таки, выпустить вирус?
– Я предлагаю, посоветоваться ещё со священником. Понимаю, что Вам бы не хотелось посвящать ещё одного человека, но, в сложившихся обстоятельствах, я считаю это просто необходимым.
– Да, мистер Фарбер, Вы правы.
– По-хорошему, мистер Одли, вам следовало бы с этого начать.
3
Вопрос, к какому именно священнику обращаться, не стоял. У Фарбера был двоюродный брат, Артур Фокинс, который служил настоятелем одной из церквей Бристоля.
Фокинс принял Одли и Фарбера у себя дома на Виктория стрит. Они сидели в уютной квартире священника. Пили чай. Одли и Фарбер рассказывали Фокинсу, про вирус и про Майкла. Фокинс внимательно слушал, иногда задавал уточняющие вопросы. Когда же Одли и Фарбер закончили, Фокинс сказал:
Продолжение следует
А вот теперь пусть мистер Фокинс, он же Князь Тьмы, выскажется.
Я буду сразу за Одли и Фарбера.
Кстати, как положено обращаться к англиканскому священнику? Помним, что встреча проходит в неофициальной обстановке и они давно знакомы.
Протестантских течений около 5000.
Обращаться можно просто мистер. Особенно если это церковь Христова, созданная в середине 19 века в США.
- Я Вас выслушал Господа. Итак, Вы хотите мнение мое знать о том, что создали? Прекрасно. Вы хотите его подарить людям? Отлично. Любовь великая сила. А теперь ответьте для себя на один простой вопрос. Если Бог не может создать идеальный мир, создавая его каждый миг, то почему Вы считаете, что создали идеал?
Одли удивился:
- Мистер Фокинс, Вы не поняли. Во-первых, я ничего ещё не создал. Я не Господь, чтобы создавать организмы, даже вирусы. Это ОН создал, а я только обнаружил. Во-вторых, разве я что-то говорил о совершенстве? Я не знаю наверняка, принесёт ли он добро или зло и, главное, как мне действовать дальше. Именно поэтому, мы к Вам и обратились. Вы сами когда-то, помнится, говорили, что Бог часто действует через людей. Вот я и хотел спросить, возможно ли, что это Ему было угодно, чтобы я натолкнулся на этот вирус? Возможно ли, что моими руками он хочет что-то подправить в Мире?
Не Одли удивился, а МистерФарбер.
3
Вопрос, к какому именно священнику обращаться, не стоял. У Фарбера был двоюродный брат, Артур Фокинс, который служил настоятелем одной из церквей Бристоля.
Фокинс принял Одли и Фарбера у себя дома на Виктория стрит. Они сидели в уютной квартире священника. Пили чай. Одли и Фарбер рассказывали Фокинсу, про вирус и про Майкла. Фокинс внимательно слушал, иногда задавал уточняющие вопросы. Когда же Одли и Фарбер закончили, Фокинс сказал:
- Я Вас выслушал Господа. Итак, Вы хотите мнение мое знать о том, что создали? Прекрасно. Вы хотите его подарить людям? Отлично. Любовь великая сила. А теперь ответьте для себя на один простой вопрос. Если Бог не может создать идеальный мир, создавая его каждый миг, то почему Вы считаете, что создали идеал?
Фарбер удивился:
- Мистер Фокинс, Вы не поняли. Во-первых, я ничего ещё не создал. Я не Господь, чтобы создавать организмы, даже вирусы. Это ОН создал, а я только обнаружил. Во-вторых, разве я что-то говорил о совершенстве? Я не знаю наверняка, принесёт ли он добро или зло и, главное, как мне действовать дальше. Именно поэтому, мы к Вам и обратились. Вы сами когда-то, помнится, говорили, что Бог часто действует через людей. Вот я и хотел спросить, возможно ли, что это Ему было угодно, чтобы я натолкнулся на этот вирус? Возможно ли, что моими руками он хочет что-то подправить в Мире?
-Мистер Фарбер, не думал, что вы трус такой. Пришли ко мне за советом, но не желаете его услышать.Я не в обиде. Ибо Вы сейчас похожи были на Адама, который плод познания добра и зла вкусил по настоянию Евы. Ну да ладно. Я продолжу. Да,Господь наш действует через людей. Но что окажется в конце пути известно лишь Ему. Раз он дал возможность Мистеру Одли создать сей продукт, то так тому и быть. Потом Одли пошел к Вам,Фарбер, а Вы пришли ко мне. А это значит,что Творец не желает чтобы создали еще одно ужасное оружие. Конечно я могу о Вас сообщить властям. Но делать я не буду это. Ваш следующий вопрос: «Почему?».Я служу Творцу через Христа. Я знаю, что туда не заберу я ничего, а мои дети, внуки не сохранят, накопленное мною и мои богатства, накопленные таким путем,их лишь развратят. Вы ко мне пришли ибо считаете, что сон Майкла вещим был? Возможно. Но тогда Вам лучше обратиться к раввинам,к католикам или православным. Они верят в чудеса и знамения. Я в них не верю. Они закончились давно.Некоторые сны могут быть подсказкой личной, но только и всего.Проверьте, Мистер Фарбер, для начала ближний свой круг родственников.Возможно, подсказка лишь для Вас и только.
Цитата:
Сообщение от Князь Тьмы
У нас маленькое недоразумение.
Фразу говорил, как раз, Одли. Он имел в виду, что вирус создал не он, Одли, а ОН - бог. А он, Одли, не бог, чтобы создавать живые организмы. Вирус же он только обнаружил.
Надо как-то переделать. А дальше, хорошо! То есть пусть Фокинс сначала ответит Одли, а потом переключится на Фарбера. Я уже придумал, что ответить.
- Я Вас выслушал Господа. Итак, Вы хотите мнение мое знать о том, что создали? Прекрасно. Вы хотите его подарить людям? Отлично. Любовь великая сила. А теперь ответьте для себя на один простой вопрос. Если Бог не может создать идеальный мир, создавая его каждый миг, то почему Вы считаете, что создали идеал?
Одли удивился:
- Мистер Фокинс, Вы не поняли. Во-первых, я ничего ещё не создал. Я не Господь, чтобы создавать организмы, даже вирусы. Это ОН создал, а я только обнаружил. Во-вторых, разве я что-то говорил о совершенстве? Я не знаю наверняка, принесёт ли он добро или зло и, главное, как мне действовать дальше. Именно поэтому, мы к Вам и обратились. Вы сами когда-то, помнится, говорили, что Бог часто действует через людей. Вот я и хотел спросить, возможно ли, что это Ему было угодно, чтобы я натолкнулся на этот вирус? Возможно ли, что моими руками он хочет что-то подправить в Мире?
-Мистер Одли, не думал, что вы трус такой. Пришли ко мне за советом, но не желаете его услышать.Я не в обиде. Ибо Вы сейчас похожи были на Адама, который плод познания добра и зла вкусил по настоянию Евы, которая переложила вину на Ангела, Сатану, который есть прокурор и искуситель. Поэтому, пока я буду дальше говорить, подумайте над моим вопросом? Вы уверены, что именно Господь вложил вам в руки сей продукт, предварительно не заключив пари с Сатаном? Вспомните историю с Иовом. Итак, я продолжу. Да,Господь наш действует через людей. Но что окажется в конце пути известно лишь Ему. Раз он дал Вам в руки сей продукт, то так тому и быть. Потом Вы пошли к Вам,Фарбер, а Вы пришли ко мне. А это значит,что Творец не желает чтобы создали еще одно ужасное оружие. Конечно я могу о Вас сообщить властям. Но делать я не буду это. Ваш следующий вопрос: «Почему?».Я служу Творцу через Христа. Я знаю, что туда не заберу я ничего, а мои дети, внуки не сохранят, накопленное мною и мои богатства, накопленные таким путем,их лишь развратят. Вы ко мне пришли ибо считаете, что сон Майкла вещим был? Возможно. Но тогда Вам, Фарбер, лучше обратиться к раввинам,к католикам или православным. Они верят в чудеса и знамения. Я в них не верю. Они закончились давно.Некоторые сны могут быть подсказкой личной, но только и всего.Проверьте, Мистер Фарбер, для начала ближний свой круг родственников.Возможно, подсказка лишь для Вас и только. А если это касается того, что в руки к вам попало, то сказанное во сне двояко можно разуметь. Если же это сон вещий, то он повториться должен несколько раз. И разъяснения должно быть в них. Тогда к католикам идите. Но повторяю. Такое было лишь в библейские времена.
– У нас с Вами один круг родственников, дорогой кузен, – холодно ответил Фарбер, – Вашу точку зрения понял. И вовсе не обязательно было так раздражаться. В конце концов, Вы священник, а священнику раздражение ни к лицу. Уж простите, что напоминаю вам об этом. Мы, действительно, пришли спросить у Вас совета. Вы считаете, что вирус не должен покидать стены лаборатории? Отлично. Мистер Одли склонялся к такому же решению. И при чём тут оружие? И вовсе не обязательно было упоминать о возможности обратиться к властям. Можно подумать, что мы пришли посоветоваться на тему, кому выгоднее продать наработки мистера Одли: русским, китайцем или сицилийской мафии. Но в любом случае, спасибо за консультацию. Вы разрешили мои сомнения и, полагаю, сомнения мистера Одли. Если ни у него, ни у Вас нет больше вопросов и замечаний, то, думаю, тему можно закрыть.
– У меня вопросов нет, – сказал Одли. Спавсибо Вам, мистер Фокинс и Вам, мистер Фарбер. Вирус останется в лаборатории.
- Если Вы считаете, что я говорил раздраженно, то это Ваше мнение. И простите ВЫ меня, если я не прав. Я лишь Вам расписал возможные варианты. Я же считаю, что с Вами говорил я жестко. Вы, мой дорогой родственник, Мистер Фарбер, причину знаете.
- Да, знаю. Я рад, что у Вас все наладилось. И извините, что мы немного вспылили тоже.
- Конфликт улажен. В споре можно и увлечься. Главное не перейти черту.
Это концовка. Можно ее немного подработать, но смысл оставить именно такой
Когда Мистер Фарбер и Мистер Одли вышли из дома Мистера Фокинса, то Одли спросил:
- Скажите Мистер Фарбер, меня гложет любопытство. Что же случилось в жизни Мистера Фокинса такого?
- Вы можете вернуться и спросить сами. Здесь я согласен с тем, что в библии записано о том, что за спиною человека не стоит обсуждать его поступки. Главное, что у него сейчас в жизни все в порядке.
- Но он же верует в Него!
- Да, он верует. А Вы, Одли, разве нет? Вы сами говорили только что о том, что именно Он дал Вам вирус. Извините, закрыли тему. Решение Вы приняли. Пошли пропустим по пинте эля.
- Простите. Я согласен.
Отлично! :)
Только это ещё не концовка.
Главное ещё впереди.
Продолжение следует.
Моя помощь нужна еще?
Если собираешься выпустить вирус на свободу, то я напишу историй несколько. В том числе и свою. И герои историй этих придут к Одли, чтобы он помог, если будут еще живы.
Может, и понадобится.
Дальше будет эпизод, в котором священник может пригодится.
А вирус, конечно, вырвется. Просто по законам жанра.
Мы поймали вирус любви.
После утренней молитвы.
Радости были полны.
Ведь какая это реликвия.
Мы поймали вирус любви .
Нектар распыленный с цветов.
Ты был к этому не готов .
Да и я не приняла чудо .
Мы поймали вирус любви
Нам подарок послан с Небес .
Где то звучит полонез.
Ноту гордую слышим оттуда.
Мы поймали вирус любви .
Ах, какое это чудо!
Цитата:
Сообщение от Кошечка
Довольно распространённая ошибка: приписывать взгляды героя автору произведения. Кто, вообще, сказал, что Одли - это я. Одли - не я, а я - не Одли. Кто, вообще, сказал, что Одли - положительный герой? Правда, и не отрицательный тоже. Одли человек симпатичный, добрый, но он честно заблуждается. Только и всего.
Лично мне, Пумяуху, Дмитрию Выгодману, вовсе не хотелось бы, чтобы произошло то, что произойдёт в повести, произошло бы в жизни. Немного зная мои взгляды на жизнь, было бы нетрудно это понять.
Решил изменить должность Фокинса.
Он пор прежнему священник, но не настоятель прихода, а преподаватель теологии.
4
В том же апреле, только на три дня позже в 750 километрах от Бристоля в Федеративной Республике Германии, в Нижней Саксонии, в городе Ольденбурге произошло вот что. Молодой человек по имени Курт Вернер зашёл в цветочный магазин по улице Ланге. В магазине он застал двух цветочниц: женщину лет пятидесяти и девушку лет двадцати, необыкновенно хорошенькую. Хозяйку магазина Курт видел и раньше, хотя имени её не знал. Ему как-то ни к чему было. Девушку же он видел впервые. Девушка спросила молодого человека, что ему угодно. Курт ответил, что сегодня день рождения у его мамы и он хотел бы выбрать для неё букет. Девушка взялась помочь ему. Предлагала разные варианты: «Может быть это? А, может, вот это?» Наконец, она собрала очень красивый букет из красных, жёлтых и белых тюльпанов.
– Я Вас тут раньше не видел? Вы недавно работаете в этом магазине? – спросил Курт.
– Да, всего неделю.
– И нравится?
– Да я очень люблю цветы.
Когда Курт вышел, фрау Кобейн (так звали хозяйку магазина) сказала девушке:
–Обрати внимание, Марта, какой приятный, воспитанный молодой человек! И ты ему, кажется, понравилась.
На следующий день Курт снова зашёл в магазин, на этот раз, с коробкой пирожных. Работал он, надо сказать, кондитером. Дамы были приятно удивлены. Потом – зачастил. Он сам работал недалеко.
Курт и Марта стали встречаться. Гуляли по городу. Ходили в кино. Через неделю после знакомства Курт сделал Марте предложение, и та согласилась. Родне Курта понравилась тихая, скромная Марта, а родне Марты – вежливый, аккуратный молодой человек. Препятствий к браку не было никаких. И жених, и невеста были лютеранами. И вскоре их обвенчали в церкви св. Ламберта.
Какое это имеет отношение к событиям в Бристоле? Потерпите. Придёт время – узнаете.
5
После беседы Одли и Фарбера прошло 3 месяца. Однажды вечером мистер Фарбер вышёл на улицу выгулять своего эрдель-терьера. Когда он вернулся, миссис Фарбер сообщила, что звонил мистер Одли:
– У него был такой упавший голос! Мне кажется, что-то случилось. Но я не стала расспрашивать, решив, что это неудобно.
Фарбер тут же набрал номер друга.
– Да, мистер Фарбер! *– ответил Одли, и Фарбер понял, что, действительно произошло что-то ужасное.
– Вы звонили? Что-то случилось?
– Кэт! – выдавил из себя Одли.
Кэт – была внучатой племянницей Одли: дочерью, сына его брата и, наверное, самым любимым существом для профессора. Напомним, что своих детей и, стало быть, родных внуков у него не было.
– Что с ней? – обеспокоился Фарбер, – жива?
– Жива… Её изнасиловали…
– Какой ужас! Мистер Одли, я сейчас приеду к Вам.
Фарбер подумал было взять Фокинса, но сразу же отказался от этой мысли. Священник в такой ситуации, конечно же, мог бы быть очень полезен, но не Фокинс. Он превосходно читал лекции с кафедры, мог объяснить сложное место в Библии, мог в дискуссии под орех разделать оппонента, но с его высокомерием и заносчивостью, он вряд ли мог бы быть хорошим утешителем. Начал бы, как обычно, тоном не терпящим возражений, вещать что-то заумное. Какой-нибудь деревенский батюшка справился бы с ролью утешителя куда лучше. Но искать другого священника сейчас просто не было времени, и Фарбер поехал один.
Через полчаса Фарбер был у Одли. Хозяин дома сидел, сгорбившись, за столом и рассказывал о постигшем их семью горе.
Произошло всё банально и страшно. Кэт шла вечером через парк. Насильник подкараулил её на тёмной аллее, зажал ей рот, заломил руки, прижал к дереву, быстро сделал своё чёрное дело, толкнул девочку на землю и сбежал. Счастье, что не убил:
– Говорил ей: «Будь осторожна! Не ходи вечером по малолюдным местам!» Ведь говорил!
– Как она сейчас?
– Лежит. Отвернулась к стенке. Ни с кем не хочет разговаривать.
– В полицию обратились?
– Разумеется. И доктора позвали. Доктор вколол ей что-то. И, представляете, мне тоже что-то вколол. Говорит: «Вам самому помощь нужна». А потом сказал, чтобы я шёл домой. Дескать, так будет лучше и для неё и для меня. И вот я дома. Но мне совсем не лучше… Кэти… Она же маленькая!
Действительно, маленькая. Девочке было на тот момент всего двенадцать.
Фарбер тоже не умел утешать. Ранее ему никогда не приходилось сталкиваться с подобными случаями. Он говорил банальности: мол, главное, что жива и что в таком возрасте психика быстро восстанавливается и что время лечит и что полиция хорошо работает и негодяй будет пойман и получит по заслугам. А Одли всё повторял: «Как же так? Как он смог! Она же маленькая!»
В какой-то момент Фарбер сказал:
– Вам надо просто поспать. Вот, увидите, отоспитесь – легче станет.
– Я не усну, – пожаловался Одли.
– Выпейте снотворное.
– Я его не признаю. У меня дома нет ни одной таблетки снотворного.
– А алкоголь? Он же у Вас есть!... Знаете, что? Конечно, выпивка не снимает проблему и я бы не советовал никому часто прибегать к такому способу успокоиться, но, мне кажется, сегодня Вам просто необходимо выпить. Элементарно, выпить. А завтра, как говорится, будет день – будет пища.
Одли выдержал минутную паузу. Потом проговорил:
– Да, Вы правы. Достаньте, пожалуйста, что-нибудь из бара.
Фарбер извлёк бутылку виски. Сходил на кухню за закуской. Наполнил рюмку Одли. Себе же налил чуть-чуть: должен же кто-то оставаться трезвым! А Одли пил и всё повторял: «Как же так! Кэти! Она же маленькая!»
Когда Одли, наконец, начал клевать носом, Фарбер довёл его до кровати, прямо в одежде уложил поверх одеяла, снял с друга тапки и удалился. Дверь в квартире Одли просто защёлкивалась.
6
Одли проснулся среди ночи и сразу вспомнил о случившемся. Луна светила прямо в окно. Есть люди, которые плохо переносят свет Луны, у которых он вызывает тоску, тревогу. Одли не относился к этому типу людей, но в этот раз Луна действовала и на него угнетающе. Одли пытался заснуть и не мог. Он ворочался с боку на бок, пытался считать овец. Но мысли были о Кэт. Как она там? Встал. Задёрнул штору, чтобы не видеть Луны. Включил свет. Часы показывали начало третьего. Подошёл к бару. Плеснул виски. Выпил. Как будто и не пил. И снова думы. Вот он не спит. А Кэт? А Роберт? А Мери? Вероятно, и они не спят. А если и засыпают ненадолго тревожным сном, то просыпаются с тяжёлыми мыслями, как и он, Томас. Наверное, тоже ворочаются с боку на бок. А ведь где-то спит мерзавец, который всё это сделал. И спит, наверное, крепко. И ничто его не мучает. Дай бог, полиция поймает его. Но вряд ли он сейчас об этом думает. Спит себе. Утром проснётся свежий, довольный, с приятными воспоминаниями о вчерашнем приключении. Нет, ну, как он мог! Она же маленькая! А потом, может быть уже сегодня, снова пойдёт искать жертву. А сколько ещё в мире насильников и жертв!
Одли встал, оделся, взял ключи от машины и вышел из дома. На лице его была написана мрачная решимость. В прочем, на улице никого не было, и лицо Одли никто не видел.
– Я им покажу! Я им всем покажу! – бормотал старик.
Он открыл свой «Ровер», вставил ключ в зажигание, поехал. Никогда раньше мистер Одли не садился за руль выпившим. Это был первый и последний случай в его жизни. К счастью, Одли был аккуратным водителем, не лихачил, да и машин на ночных улицах было немного.
Сотрудники института могли приходить и уходить в любое время: некоторые эксперименты требовали постоянного присутствия. Ну, например, каждые 2 часа надо было давать животным лекарство или записывать результаты. Поэтому сторож не удивился, увидев мистера Одли ночью.
– Здравствуйте, мистер Одли!
– Здравствуйте, Джек!
Одли вошёл в лабораторию. Потом он взял со стеллажа большую клетку-переноску. Клетка предназначалась для собак, но ячейки в ней были достаточно мелкими и, следовательно, клетка вполне подходила для задуманного. По инструкции, прежде чем войти в герметически закрытую часть лаборатории, следовало надеть защитный костюм. Одли не стал этого делать. Надел только резиновые перчатки.
Потом профессор, открывал аквариумы с мышами, один за другим и перекладывал мышей в клетку. Когда все мыши перекочевали в переноску, мистер Одли взял её, закрыл на ключ дверь лаборатории и вышел из института.
Потом он открыл машину, положил клетку на заднее сидение, сел за руль и поехал по городу. Наконец Одли увидел то, что искал: большой сквер. Прохожих на улице не было, а в сквере тем более.
Мистер Одли вытащил из машины клетку, отнёс её на середину сквера и открыл дверцу. Мыши сидели в клетке, и не спешили выходить. Наверное, боялись. Тогда Одли наклонил клетку и стал вытряхивать мышей на газон. Мыши были белые, лабораторные и Одли прекрасно различал их, даже при слабом освещении. Оказавшись на земле, мыши тут же разбегались в разные стороны. А одна мышка отбежала на пару метров и остановилась, наблюдая. «Ага, – про себя удовлетворённо отметил профессор, – ждёт подружку или дружка!» Точно. Когда очередная мышка оказалась на траве, она подбежала к той, что сидела и ждала, а потом мышки продолжили свой путь вместе.
Когда дело было закончено, Одли погрузил пустую клетку в машину и поехал домой.
Дома он разделся, лёг в постель и на этот раз крепко уснул.
Неплохо.
Будем следить за развитием событий.
Добавил в текст:
– Бегите, милые мышки, бегите! –бормотал Одли, – мы им всем покажем!
7
Они снова сидели в доме Одли: сам Одли и мистер Фарбер.
– … А потом я пошёл домой и уснул, – закончил Одли свой рассказ, – мистер Фарбер, я преступник! Мало мне того горя, что произошло вчера, так ещё и это… Это ужасно, то, что я совершил. Что мне делать? Сдаться властям? Принять яд?
– Ну, только не яд! Мистер Одли, главное, не паниковать. Вы же джентльмен, к тому же учёный. Кроме того, я тоже должен разделить с Вами ответственность. Это же я дал Вам совет выпить.
– Но кто мог подумать, что так всё обернётся?
– Вот именно. Поэтому сейчас надо собраться, перестать себя винить и думать о том, что же делать дальше.
– Да. И что Вы об этом думаете?
– Подождите… Сейчас… – Фарбер замолчал, задумался. Даже глаза закрыл.
Пауза продлилась минут пять. Фарбер открыл глаза:
– Скажите, мистер Одли, сколько человек работает над Вашим проектом?
– Я один.
– Как?! Неужели один?!
– Представьте себе! Да, Вы правы, над подобными проектами, обычно, работает несколько человек. И нас сначала было шестеро. Но когда я почувствовал, что этот проект, так сказать, необычный, я под разными предлогами удалил из него остальных. И остался один. Да, мой дорогой друг, я сам готовлю препараты, веду журнал и мою пробирки.
– А остальные? Не обиделись?
– А что им обижаться? Они теперь работают над интересными, перспективными проектами. А мой бывший заместитель, мистер Морисон даже возглавил новый проект. Ни у кого из них нет причин для недовольства.
– Тогда вот мой Вам совет, мистер Одли. Только не пугайтесь и не отвергайте его сразу. Я советую пока никому и ничего не говорить.
– Да Вы что?! Как я могу?! Это же ещё одно преступление! А долг учёного? А долг гражданина?
– Именно такой реакции я и ожидал. Я ни на секунду не сомневался в Вашей порядочности, мистер Одли. И Вы вправе поступить так, как считаете нужным и как подсказывает Вам Ваша совесть, но прежде я прошу выслушать меня. Может быть, мне удастся убедить Вас, что так поступить будет разумно и что это будет лучше для всех.
– Внимательно Вас слушаю, мистер Фарбер.
– Во сколько Вы выпустили мышей, время не запомнили?
– Примерно в полтретьего ночи.
– А где именно Вы их выпустили?
– В сквере на углу Фоссуэй и Клифтон роуд.
– Итак, в сквере на углу Фоссуэй и Клифтон роуд Вы выпустили 200 мышей…
– 318. За это время их стало больше.
– Тем более. 318 заражённых мышей. И с тех пор прошло около 10 часов. Допустим, Вы сообщите в полицию. Пока Вас выслушают, пока поймут, о чём, вообще речь. Ну, пришлют полицейских… Пожалуй, даже, привлекут военных. При этом, Вы же понимаете, что их нужно одеть в специальные костюмы биологической защиты, проинструктировать… Это ещё, минимум, час. Думаю, что не меньше двух. Как Вы думаете, мыши так и остались сидеть там, где Вы их выпустили?
– Разумеется, нет.
– Из 318-и мышей, сколько смогут поймать полицейские? Дай бог, десять. И то вряд ли. Вы, когда-нибудь пытались поймать мышь руками? Они же быстро бегают! Я знаю этот сквер. По сути, это парк. Там высокие деревья, густые кусты. Вот время войны он пострадал, но сейчас снова разросся. И как в нём искать мышей? Как гоняться за ними, пробиваясь сквозь заросли? Конечно, есть мышеловки, есть яды. Но, уверяю Вас, большая часть мышей уже далеко. Как далеко? Я не знаю, с какой скоростью бегают мыши, но всяко быстрее, чем мы. За 12 часов они запросто могут пройти… Ну, миль 25, это точно. Так что мышки наши запросто могли за это время дойти до Оксфорда, Саутгемптона или Кардифа… Хотя, нет. Ошибся. Мышь же не будет идти без остановок и по прямой. Ну, да всё равно, далеко могли уйти. Часть из мышей уже уютно устроилась в подвалах соседних домов. Или не соседних. Они могут оказаться сейчас в любом конце города. А, поскольку, во времени мыши не ограничены, то за дни, недели, месяцы они могут дойти до любой точки Британии. В данном случае, я имею в виду остров, а не страну. И, что самое главное, по дороге они будут заражать всё и всех. Вы сами говорили, что вирус очень заразен. Одним своим дыханием они могут заражать. А не забывайте про помёт. По всему пути следования мыши будут оставлять вирусы. На асфальте, на траве, на кустах. А следом пройдут собаки, кошки, дети… Да уже прошли. Можете не сомневаться, что утром в сквере жители соседних домов успели выгулять собак, а, значит, заразились и собаки и их хозяева. А сейчас в сквере сидят молодые мамы с колясками, старушки, инвалиды. Я говорил про подвалы. Так вот, в подвалах наши белые мыши, так или иначе, будут контактировать с обычными, серыми и, конечно же, заразят их. Понятно, что часть мышей погибнет. Например, какую-нибудь мышь может поймать кошка. Но это только усугубит ситуацию, поскольку кошка заразится и заразит других кошек, а, если она домашняя, то и хозяев. Мышь может попасть под машину, но это тоже усугубит ситуацию, поскольку останки мыши вместе с вирусами на шинах могут быть разнесены как угодно далеко. Ну, и люди, люди… Вы уже заражены. И я заражён.
– Ой, простите мистер Фарбер.
– Не извиняйтесь! Мне-то как раз терять нечего. Я не хожу по весёлым домам. Количество заражённых будет множиться в геометрической прогрессии. Думаю, месяца хватит, чтобы на Британских островах не осталось ни одного незаражённого. Конечно, можно объявить на островах карантин. Прекратить связи с миром. Представляете, Англия в блокаде, как во времена Наполеоновских войн! Нашей стране придётся очень тяжело. Не мне Вам рассказывать, что на Британских островах далеко не всё необходимое производится. Придётся жить без чая, кофе, тропических фруктов, да и хлеба будет не хватать. А нефть, и, стало быть, бензин? Где мы их возьмём? А англичане, находящиеся за границей и иностранцы, находящиеся здесь! Им будет не вернуться на родину. Но, главное, эти меры задержат эпидемию совсем ненадолго. Вполне вероятно, что уже сейчас кто-то заражённый плывёт через Ла-Манш или летит на самолёте. Но даже если это не так, и границы успеют перекрыть, это только оттянет момент, когда эпидемия перекинется на континент. Не Вы ли говорили, что на птиц вирус не влияет, но они могут его переносить? Я не знаю, могут ли летать через Ла-Манш воробьи, голуби и вороны, но чайки-то точно могут. Так что вскоре вирусы переберутся во Францию, а оттуда распространятся по всей Европе, а также по Азии и Африке. Когда вирус проберётся в Новый Свет – вопрос времени и думаю, не очень большого. И какой же мы можем сделать вывод?
– Какой?
– Ваша явка с повинной не принесёт никакой пользы. Ну, арестуют Вас, ну, посадят в тюрьму. Замедлит ли это распространение эпидемии хотя бы на день, хотя бы на час? Ведь, нет. А на свободе Вы сможете принести гораздо больше пользы. Ни в коем случае я не призываю Вас малодушно бежать, дезертировать. Я был на войне и уверяю Вас, проштрафившийся солдат на фронте принесёт гораздо больше пользы, чем в военной тюрьме. Сегодня отдохните, навестите Кэт. Вы нужны ей. А завтра идите в лабораторию и работайте, работайте! Ищите средство от вируса. Никто не знает его так хорошо, как Вы. И когда вирус проявится, с Божьей помощью, у Вас уже будет средство обуздать его и, таким образом, вы искупите свою вину. Если средство понадобится, конечно. Возможно, произойдёт то, о чём Вы мечтали, и вирус раз и навсегда избавит мир от разврата. И тогда Человечество будет благодарно Вам. Возможно, Фокинс неправ, и Господь Вашими руками поставил эксперимент. Но, Вы говорили, что вирус изучен недостаточно и последствия могут быть непредсказуемыми. Вот на этот случай у Вас должно быть средство, чтобы обуздать вирус.
– Да, мой друг, Вы правы. Я так и сделаю.
– А теперь давайте продумаем, как можно скрыть следы ночного происшествия. Прежде всего, Вам нужны мыши. Уж не знаю, как Вы их получаете в Вашем учреждении. Наверное, делаете запрос в соответствующее подразделение? В данной ситуации делать это не стоит. Лучше купите мышей в любом зоомагазине. Заражать их специально не придётся. Достаточно поместить их в те же самые аквариумы. Верно?
– Пожалуй.
– По поводу журнала. Мне неизвестно, как именно ведутся записи, но в Ваших интересах подкорректировать их так, чтобы из журнала не было ясно, что что-то произошло. В крайнем случае, заведите новый журнал. Если чистые журналы на строгом учёте, скажите… ну, скажем, что случайно залили старый журнал чернилами. Или кислотой. Ведь Вы используете различные реагенты?
– Но это же – подлог?
– Дорогой мистер Одли, по сравнению с тем, что Вы уже совершили сегодня ночью, подлог, это такая мелочь! У русских есть поговорка «Семь бед – один ответ», смысл которой в том, что если уж совершил нечто серьёзное, можно не волноваться по поводу остальных поступков, связанных с данным поступком. Тем более, всё это Вы совершите ради благого дела. Что ещё?... Макака на месте?
– На месте.
– Это важно. Макаки бы, думаю, хватились: она одна. А мышей кто хватится? Их триста с лишним. В общем, завтра же приступайте к работе. А сегодня – Кэт. Как она, кстати? Вы звонили?
– Не звонил. Я был слишком взволнован и боялся напугать её и её родителей.
– Тогда успокойтесь немного и поезжайте к ним. Только, сначала, немного успокойтесь. Но не пейте! Вам это, как выяснилось, на пользу не идёт. А, знаете, мне самому очень любопытно будет посмотреть, что станет с нашим миром, скажем, через год. А через три? А через десять лет?
8
Женщина вошла в лифт и собралась нажать кнопку своего этажа.
– Подождите!
К лифту подбежал мужчина. Серыйплащ, серая шляпа. Совершенно обыкновенный, можно сказать, серый.
Женщина подождала.
– Вам какой этаж? – спросила онамужчину?
– Последний.
В доме было 7 этажей, а женщинебыл нужен 5-й. Она нажала кнопку своего этажа. Лифт тронулся и тут мужчина нажал на кнопку «СТОП». Женщина удивлённо посмотрела на мужчину, и увидела, что тот достал нож.
– Поворачивайся спиной, задирай юбку и спускай трусы! Быстро!
– Вы что? Не надо! Я кричать буду! – испугалась женщина.
– Не будешь, если жить хочешь. Ну,кому сказано!
– Не надо!...
– Заткнись!
Нож приблизился к шее женщины. Несчастной ничего не оставалось, как подчиниться. Она отвернулась к стене лифта и вся сжаласьв ожидании. Она слышала дыхание насильника. Однако тот не спешил осуществлятьсвоё дело. Женщина не видела его, но слышала, как он пыхтит. Пару раз насильник выругался в полголоса. Потом что-то мягкое коснулось её ягодиц. Сначала –одной, потом – второй, потом - промежности. И снова. И снова. Насильник пыхтел,ругался. И женщина поняла, что у него ничего не получается. Насильник пытался помочь себе руками (немытыми, небось), но у него так ничего и не получилось.Наконец он вздохнул. Нажал кнопку. Лифт поехал. Женщина всё ещё стояла спиной к двери и к насильнику, боясь повернуться. Наконец лифт остановился.
– Выходи! Быстро! И проглоти язык. Кому скажешь – найду и убью. Я теперь знаю, где ты живёшь.
Женщина вышла, как оказалось, на 3-м этаже. А лифт пошёл вниз. Женщину передёрнуло от отвращения. Но она вздохнула с облегчением. Пронесло. Изнасилование не состоялось. Скорее, не вызывая больше лифта, она побежала на свой этаж, дрожащей рукой открыла дверь, влетела в квартиру и тут же захлопнула дверь за собой. До чего же противно! Но до чего же повезло! Могло бы всё кончиться гораздо хуже.
Продолжение следует
мне понравилось хорошо молодец как холодец
9
Гохан был не то чтобы богачом, но человеком довольно зажиточным. Он держал магазин, единственный в деревне. Поэтому, когда он посватался к Диларе, родители её были вне себя от счастья. Конечно же, сразу ему не сказали «да»: турецкий обычай требует, чтобы родственники невесты какое-то время ломались. Но всем было ясно, что свадьба состоится.
Восточная свадьба вообще, и турецкая в частности это нечто удивительное. Это вам не просто расписались, а вечером выпили с гостями, и пошли спать. К свадьбе турки относятся очень серьёзно, можно сказать, трепетно. Готовятся загодя. И свадьба – это не только регистрация и пир. Это целая последовательность мероприятий. Помолвка – нишан. И тоже отмечается застольем. Потом будущая свекровь водит будущую невестку по магазинам и покупает ей всё, что той заблагорассудится. Потом – ночь хны: посиделки для родных и подруг невесты. Невеста прощается с родным домом. Она сидит с зажатой в кулаке золотой монеткой, которую опять-таки, от будущей в руку ей кладёт будущая свекровь, а подружка разрисовывает руку невесты хной. И только потом сама свадьба. Яркая, весёлая, с песнями и танцами.
У Гохана и Дилары всё так и происходило. Только свекрови не было: мать Гохана умерла четыре года назад. Поэтому все её функции выполняла Дуйгу – старшая сестра Гохана. Весёлая, бойкая. За покупками поехали в Эскишехир. Благо, совсем близко. Дуйгу водила застенчивую Дилару по магазинам и сама предлагала:
– Смотри, какие подушки красивые? Хочешь? Да, вижу, что хочешь. Берём!... О! Нет, ты посмотри только, какие шикарные платья! Выбирай! Вон то зелёное, кажется, тебе подойдёт.
И ночь хны была. Дуйгу сунула Диларе в руку золотую монетку, а Акгюль разрисовывала Диларе руку таинственными узорами.
Дилара относилась ко всему этому с равнодушным любопытством. Как это часто бывает, решение о свадьбе приняли её родители. И не то чтобы даже её не спросили. Спросили. Но всем было понятно, что вопрос этот чисто формальный и скажи Дилара «нет», её бы всё равно выдали за Гохана, только с угрозами и слезами. Да нет, Гохан, он неплохой дядька, добродушный. Староват, конечно, сорок семь лет, но, честное слово, вариант не самый худший. Обижать не будет, скорее всего. И жизнь ждёт небедная. Помогать работать в магазине? Ну, так это она делает давно. Не тяжело. Дилара привыкла. Да и родня у него приятная. Дилара наслышана, какие бывают вредные свекровки. А Дуйгу такая славная! А что любви нет? Перенесёт как-нибудь. Все переносят. Брак по любви в Турции – редкость. Особенно, в деревне. Да, был у Дилары любимый. Айташ. Хороший мальчик. Конечно, между ними ничего не было. Только разговоры. Но о том, чтобы выйти за него, Дилара и заикнуться не могла. Для семьи Дилары, он дилянджи - нищий, хотя Айташ никогда не побирался, всегда работал. И сейчас работает в Стамбуле, в порту. Грузчиком.
Вот скоро Дилара станет женой и начнётся обыденная жизнь. А пока – почему бы не отдохнуть и не развлечься напоследок? Подарки хорошие, угощения вкусные. Чего ещё желать? Айташа? А Луну с неба не желаешь?
Знакомые и родственники приставали к Диларе с расспросами о предстоящем событии. Больше всех интересовался Эмин – маленький племянник Дилары. Особенно его волновал вопрос, не дерётся ли Гохан.
– Ты моя любимая тётя и я никому тебя не дам в обиду. Если что, я его – хуком. Раз – и он в нокауте.
Надо сказать, что Эмин в свои пять лет больше всего интересовался боксом, разбирался в терминах, знал имена знаменитых боксёров. Оз, брат Дилары и отец Эмина сам увлекался боксом и поощрял увлечение сына. Над кроватью мальчика он повесил вырезанную из газеты фотографию Рокки Марчиано.
Сам Оз расспрашивал меньше, больше помогал родителям в организации свадьбы.
Ну, а вот и сама свадьба. На Диларе – красное платье и красный пояс – символ невинности. Односельчане поздравляют. Дарят подарки. Все рады. А мама как счастлива!
И вот, наконец, первая брачная ночь.
К тому, что произойдёт, Дилара относилась с тем же равнодушным любопытством. Ни страха, ни, наоборот, нетерпения. Её отношение можно было описать словами: «Интересно, и как же это будет?»
Она знала, в общих чертах, что произойдёт. Гохан вставит свой чук ей в кеде, подвигает там, потом из чука брызнет жидкость, от которой через девять месяцев должен родиться ребёнок. Говорят, больно бывает первый раз и должно быть немного крови. Но только первый раз. А потом, даже, бывает приятно. Стыдно немного. Всё-таки никогда она раньше не раздевалась перед мужчиной. Но муж, говорят, это совсем другое дело.
Они легли в постель. Дилара очень стеснялась, но взяла себя в руки. «Так надо!». Впервые в жизни Дилара видела голого взрослого мужчину. Кеде Дилары вдруг сильно сжалась. «Наверное, так и должно быть», – подумала девушка. Однако чук Гохана вовсе не напоминал палку. Скорее, подвявший сморщенный огурец, который долго лежал в тепле и который уже ни на что не годится. Похоже, это смутило и самого Гохана. Гохан стал всячески теребить свой чук руками. Потом сказал:
– Помоги!
Дилара попыталась помочь ему. Опыта в подобных делах у неё не было.
– Он должен стать крепким. Поиграй им!
Дилара добросовестно старалась. Но ничего не выходило.
– Возьми его в рот! – сказал вдруг Гохан.
И, увидев её испуганный взгляд, успокоил:
– Не бойся! Я его мыл.
Всё равно брать в рот то, чем писают, было, мягко говоря, брезгливо. Но Дилара пересилила себя: «Так надо!»
– Соси его. И языком работай! Только осторожно, не укуси!
Дилара очень старалась. Гохан давал указания:
– Быстрее! Медленнее!
В какой-то момент чук как будто стал немного твердеть.
– Вот! – обрадовался Гохан.
Но за те 2-3 секунды, что Гохан извлекал чук из рта Дилары и пристраивался, чтобы вставить его в кеде, чук снова упал.
– Не получается, – наконец вздохнул Гохан, – наверное, свадьба меня утомила. Давай спать. Всё будет утром.
Но утром повторилось всё то же самое. Все попытки поднять чук оказались бесплодными.
Н-да… Женился, называется! А, ведь, надо выставить простынь с кровью. И что делать? Не станешь же объяснять, что не встал. Можно, конечно, всё свалить на Дилару, сказать, что она оказалась не девственницей. Тогда Дилару вернут родителям с позорной формулировкой: «Вашу дочь, вероятно, мыши погрызли». Но это был бы поступок не только подлый, но и глупый. Девушка же не виновата! И кому поверят скорее, ей или ему? И сколько недоброжелателей сразу появится! И уж, конечно, вернуть Дилару себе после такого заявления, не получится точно. А она его вполне устраивает, как жена и, ещё больше, как работница в лавке. Где он ещё такую найдёт?... Э… А вот как отведут её родители к доктору и тот подтвердит её девственность. А родители Дилары ещё и в суд на него подадут за клевету. Какой позор! Гохану стало страшно и очень стыдно за свою мысль. Он, ведь, не был ни злым, ни подлым. «Прости меня, Аллах, за такие мысли!» - мысленно обратился он к богу. Потом он отцепил от пиджака значок, промыл его одеколоном и уколол себя в палец. Много крови не надо, несколько капель.
– Никому не рассказывай! – сказал он Диларе, – Не надо никому об этом знать!
На следующую ночь всё повторилось.
На третий день после завтрака Гохан съездил в Эскишехир.
Вечером приходили гости, снова поздравляли. Так в Турции принято. А ночью Гохан извлёк из сумки, привезённые им из города, склянки со снадобьями. Что-то принял внутрь. Чем-то мазал чук. И снова – результат нулевой.
Гохан сходил к врачу. Врач обследовал Гохана и ничего не нашёл.
– Не знаю, что Вам сказать. Переутомились, наверное. Побольше физических нагрузок. Больше бывайте на воздухе.
Ну, нагрузок у него хватало: кто же товар разгружать будет, если не он? И воздуха, вроде, тоже.
Гохан сходил в мечеть. Но и мулла ничем не смог ему помочь.
А каждый вечер, ещё неделю ему приходилось принимать гостей и изображать из себя счастливого молодожёна.
Как-то, выбрав момент, Гохан снова съездил в Эскишехир, на сей раз, чтобы посетить фаисе – проститутку. Может, у него только с Диларой не выходит? Но и с проституткой у него ничего не вышло. И со второй. И с третьей. Гохан стал полным импотентом.
Эх, знал бы он, как он был близок к истине, вспоминая выражение «Мыши погрызли»!
Почитай пожауйста в теме " Свадебные обряды и обычаи", как проходит мусульманская свадьба, а то ты слишком быстро заставил девушку делать , то о чем она понятия не имеет.
10
Вирус распространялся всё шире. Эпидемия, или, правильнее сказать, пандемия, победным маршем шествовала по Земле, нигде не встречая сопротивления. Тем более, что люди об этом просто ничего не знали. Захватила Великобританию, играючи перемахнула Ла-Манш, разбрелась по Европе, Азии, Африке. Океаны тоже не были ей преградой. Самолёты летают, корабли плывут. А в них – носители.
Долгое время никто ничего не замечал. Во 1-х, вирус хоть и быстро распространялся, но не одномоментно. Чтобы все люди заразились, вирусу понадобилось несколько месяцев. Во 2-х, у любой инфекционной болезни есть инкубационный период, когда человек уже заражён (или животное уже заражено), но болезнь ещё никак себя не проявляет. В 3-х, мужчины не очень любят ходить по врачам, а проблему импотенции многие считают постыдной и идут с ней к врачу, когда все остальные методы (сельдерей, грецкие орехи, сметана с пивом и проч.) опробованы и не дали результатов. Наконец, часто болезнь наступала постепенно, бывали ремиссии. Раз не получилось: «Наверное, переутомился», второй раз: «Да что ж это такое?», третий: «Если ещё раз не получится, пойду к доктору», на четвёртый с грехом пополам получилось: «Фу-ух! Всё в порядке! А я-то дурачок испугался!». Тревогу забили почти год спустя, после «мышиной» ночи. Первая заметка появилась в шведской газете «Дагенс нюхетер», 12 июня 1955 года, а вскоре о новой болезни заговорил весь мир. 27 сентября того же года французский врач Морис Фламан заявил, что нашёл вирус, вызывающий импотенцию, попутно описав болезнь, также он заметил, что вирус влияет и на женщин, вызывая у них вагинизм. Болезнь тут же стали называть импотенцией Фламана.
Довольно быстро обнаружили белок-маркёр вируса. Наличие этого белка означало, что человек заражён. Стали проверять население и с ужасом убедились, что заражены все, поголовно. Даже в труднодоступных районах. В джунглях, в тайге, в тундре, на отдалённых островах, в горах… Правда, некоторые носители сохраняли способность к половому акту. Ну, тут ничего удивительного. Со многими болезнями так бывает.
Конечно же, кинулись искать средство от болезни.
Кстати, пострадали не только люди. Обеспокоились животноводы. Быки-производители отказались оплодотворять коров. Жеребцы игнорировали кобылиц. Да и искусственное оплодотворение не всегда проходило успешно. У самца не могли взять порцию спермы, а влагалище самки сжималось и не пропускало шприц. В общем, в том, чтобы найти лекарство были заинтересованы все.
Добавил 2 фразы:
Многие запаниковали. Некоторые,взяв с собой только жен (подруг), детей и самое необходимое, уходили в леса. Ноимпотенция настигала их и там… Или не настигала, что бывало гораздо реже.
А 17 октября 1955 года в «Нью-Йорк Таймс» журналист с простой фамилией Смит впервые высказал опасение, что если средство не будет найдено, то через несколько десятков лет Человечество может исчезнуть.
Дим , какой то быстрый переход от 6 главы к 7 ,к изнасилованию в лифте без объяснений ?
Из 6-й главы:
Фабрер предрекает быстрое распространение вируса. А вот его следствие.Цитата:
– Не извиняйтесь! Мне-то как раз терять нечего. Я не хожу по весёлым домам. Количество заражённых будет множиться в геометрической прогрессии. Думаю, месяца хватит, чтобы на Британских островах не осталось ни одного незаражённого. Конечно, можно объявить на островах карантин. Прекратить связи с миром. Представляете, Англия в блокаде, как во времена Наполеоновских войн! Нашей стране придётся очень тяжело. Не мне Вам рассказывать, что на Британских островах далеко не всё необходимое производится. Придётся жить без чая, кофе, тропических фруктов, да и хлеба будет не хватать. А нефть, и, стало быть, бензин? Где мы их возьмём? А англичане, находящиеся за границей и иностранцы, находящиеся здесь! Им будет не вернуться на родину. Но, главное, эти меры задержат эпидемию совсем ненадолго. Вполне вероятно, что уже сейчас кто-то заражённый плывёт через Ла-Манш или летит на самолёте. Но даже если это не так, и границы успеют перекрыть, это только оттянет момент, когда эпидемия перекинется на континент. Не Вы ли говорили, что на птиц вирус не влияет, но они могут его переносить? Я не знаю, могут ли летать через Ла-Манш воробьи, голуби и вороны, но чайки-то точно могут. Так что вскоре вирусы переберутся во Францию, а оттуда распространятся по всей Европе, а также по Азии и Африке. Когда вирус проберётся в Новый Свет – вопрос времени и думаю, не очень большого.