Что нравится духам?

[Пyмяyx**]

Фуууух! Наконец-то я закончил роман «Что нравится духам?»
Я ещё буду вносить мелкие правки. Но роман уже готов. Предлагаю его вашему вниманию.
http://www.proza.ru:8004/author.html?d425lv


Глава 1
Урсус, вождь племени вельков, проснулся оттого, что его укусил комар. Очень неприятно, в лодыжку. Зуд не проходил долго, а когда утих, спать вождю расхотелось. Было раннее утро. Рассвет, пробиваясь сквозь щели, смешивался с отсветом очага.
Рядом похрапывала Лилия. В полумраке рисовалась её необъятная задница. "Отъела, однако,- подумал вождь, - давно Толстушку обогнала. При Клыкастом так не наедались". Немного поколебавшись, не вставить ли ей прямо сейчас, вождь всё-таки решил, что лучше пойти прогуляться. У очага сидел Барсук, следил, чтобы огонь не погас. Вождь сделал Барсуку знак "не обращай на меня внимания" и вылез из землянки. Гав поднял голову и снова положил её на лапы. Ночную вахту этот раз нёс Нюхач. Он сидел на камне возле догорающего костра и плёл корзину. Три готовых стояли рядом.
- Хорошие прутья? - спросил вождь, чтобы начать разговор.
- Ага. Днём снова схожу, нарежу.
- А брал у Чёрного ручья?
- Да. Там хорошие. Не спится, вождь?
- Последнее время стал что-то рано просыпаться. Старею. Пойду, пройдусь.
Вождь вышел за пределы стойбища. Солнце ещё не взошло, но уже осветило верхушки сосен и елей. За ночь зелени явно прибавилось, особенно на черёмухе. Урсус потрогал молодой листок, зачем-то лизнул его.
Вождь любил весну. Это была уже четвёртая весна, которую он встречал вождём. Тогда все долго спорили. Клыкастый был плохим вождем. Люди голодали, особенно зимой, и всем было ясно, что дело именно в неумелом и неумном руководстве. Но менять Клыкастого долго не решались. А кто его знает, будет ли новый вождь лучше? Барсук первым высказал вслух мысль о том, что племени необходим другой вожак. Его поддержали Горбун, Ива, Ёрш, Художник, Изобретатель. Клыкастый, естественно, возражал, доказывая, что он-де справляется не хуже, а лучше, чем любой другой на его месте, мол, обстоятельства против него: зима была суровая, зверь ушёл, но народ продолжал бузить. А Сосенка, тогда ещё совсем сопливая, крикнула: "Клыкастый, уходи!". Кое-кто, конечно, был за Клыкастого, что говорить-то легко, а вот делать... И что нет в племени человека, который справился бы лучше. И тут Урсус понял, что настал его звёздный час. Он встал и спокойно, но с достоинством сказал: "Я. Я готов стать вождём". Все замерли на мгновение, а потом снова стали яростно спорить. "Куда тебе?! - кричал Крот". "Пусть Урсус будет! - спорил с ним Мерзляк. - Надоел Клыкастый. Тебе-то, Крот, от него какая польза?" Урсуса, в основном, поддержала молодёжь. Старики боялись перемен. Однако последнее веское слово сказал Лось, самый старый охотник. "Пусть Урсус попробует" - сказал он. Лося очень уважали и после того, как он высказался, Урсуса поддержали и те, кто сначала сомневался. В конце концов, большинство проголосовало за него.
Урсус шёл вдоль реки. От воды поднимался пар. Из-под ног выпрыгивали лягушки. Урсус чувствовал во всём теле весёлую бодрость. Настроение было великолепное. Вот шагает он, Урсус, вождь племени, отличный вождь, может быть, лучший за всё время существования племени. Может быть, даже лучше, чем Палёный Волк.
Отойдя от стойбища на приличное расстояние, Урсус запел. Песня складывалась на ходу. Конечно, её можно было бы назвать нескромной и даже хвастливой, но ведь вокруг никого не было.
О, какой я вождь великий!
Жизнь я племени наладил,
Люди сыты и довольны,
Много мяса есть у нас.
Много рыбы, много ягод,
И грибов мы здесь находим.
Люди радуются жизни.
Ах, какой я славный вождь!

Наши люди не болеют
Иль болеют очень редко.
Мы больных тотчас же лечим.
Травки даст им наш Шаман.
Ах, какой я вождь великий!
Люди сыты и здоровы,
И никто не умирает
Вот уже пятнадцать лун.

Это была правда. Поразительно долгое время в племени никто не умирал. Зимой, было, старая Нявга собралась было отдать концы, оклемалась, однако. Ходит, ворчит на всех.
И рожают бабы часто,
Потому что много пищи.
Ах, какой я вождь чудесный!
Скоро будет много нас.
Мир кругом и только радость.
Мы с соседями не в ссоре,
Не бывать войне, покуда,
Правит Урсус, мудрый вождь.

При Клыкастом воевали ещё как. И зимой, и летом. Много хороших охотников так погибло. И не только охотников. Особенно часто воевали с хюхтами. Воинственное племя, злое. А вот Урсусу удалось уладить дело миром. Хюхты ушли дальше на восход и больше не появлялись. А двое остались жить среди вельков. Тангун хороший охотник. И мужик хороший. А Наа... Тут и говорить нечего. Баба что надо. Груди - во! Уже двоих родила. Как знать, может, и от Урсуса. Старший, говорят, похож.

Мы построили землянку,
У огня тепло в ней людям,
На огне мы жарим мясо,
Это очень хорошо.
Есть загон и в нём коровы,
Подоить всегда их можно.
Молоко и мясо будет,
Это очень хорошо.

За это за всё, вообще-то, следовало бы сказать спасибо Изобретателю. Этот молодой человек каждый день придумывает что-то полезное для племени. При Клыкастом у него было другое имя: Неумеха. Никто не слушал его, не принимал всерьёз. А зря. Ну, не всем же быть великими охотниками, как Барсук или Нюхач! Зато, какие идеи! И землянку построили, и коров приручили, и злаки уже собирают не по дальним полянам, да ещё найти надо, а в двух шагах от стойбища. А какие он силки придумывает, да капканы!

Есть у нас Изобретатель.
Это я его приметил.
Он придумал нам землянку
И загоны для коров.
Процветает наше племя
Ах, какой я вождь великий!...

Тут вождь неожиданно заметил, что он не один. Из-за кустов малины на него смотрела Капелька. Вождь смутился. Не хватало ещё, чтобы кто-то услышал его хвастливое пение. Урсус действительно был хорошим вождём, но был у него один маленький совсем, недостаток. Ему нравилось, когда его хвалили, когда им восхищались. Грубую лесть он, кстати, не любил и всегда сразу распознавал. Его любили и хвалили довольно часто, но ему хотелось ещё и ещё. Он понимал, что это нехорошо и поэтому пел свои хвастливые песни вдали ото всех. А тут - Капелька. Ой, как неудобно-то!
Капелька приветливо помахала рукой.
-Ой, какого я зайчика видела! Маленький-маленький.
"М-да, - подумал Урсус, - при Клыкастом на зайчиков не любовались, а хватали камень или палку и... А теперь еды вдоволь, можно и зайчику умилиться, и птичку послушать"
- И что сказал тебе зайчик?
Капелька только улыбнулась в ответ.
- Я тут всякую ерунду пел, так ты не обращай внимания...
- Почему же ерунду? Всё правильно. И мясо есть у нас, пшеница, и Изобретатель молодец, и ты...
- И я хвастун.
- Нет, Урсус,- ласково сказала Капелька, - ты не хвастун, ты действительно очень хороший вождь, и все тебя любят. На! -
Капелька протянула Урсусу несколько цветков мать-и-мачехи. Урсус погладил девочку по голове. Они пошли рядом, болтая о пустяках. Капелька иногда останавливалась, обращая внимание Урсуса на что-нибудь красивое или забавное, то забегала вперёд, сверкая голыми ягодичками (стало тепло, и они оба сняли с себя то, что на них было: Урсус - волчью шкуру, Капелька - накидку из лисьих шкур). "Хорошая девчонка - думал вождь, - хорошая женщина из неё вырастет. Ещё немного - и её можно будет мёпать". Он любовался её стройными ножками, маленькими, ещё не сформировавшимися грудками, нежным пушком ниже живота. "Какая баба будет скоро!".
Они подошли к берёзе, возле которой валялись сломанные силки.
Было видно, что силки изначально были поставлены неправильно.
Зверь ушёл.
- Кто это так ставил, интересно? - покачал головой Урсус.
- Попрыгунчик, ясно. Он всегда так ставит.
- Придём - устрою ему взбучку.
Капелька усмехнулась. Какую взбучку? Ласково пожурит и всё. Урсус не был грозным вождём. При этом его слушались, потому что уважали, знали, что он умный и всегда говорит дело. А Попрыгунчика он любил. И Капельку, и Сосенку, и вообще молодёжь и детей. Клыкастый на молодых только рявкал, Урсус не считал для себя зазорным бегать с детворой наперегонки или
играть в прятки. А то посадит на плечи пацана или девчушку и катает на себе по лесу.
Поднималось солнце. Дул тёплый весенний ветерок. А в низинах дотаивал последний снег. Оттуда тянуло сыростью, но песчаные пригорки уже нагрелись и пахли тёплой хвоей. Крупный шмель легонько стукнулся о плечо Урсуса и полетел дальше по своим шмелиным делам.
Урсус и Капелька шли по лесу и пели о племени вельков, обо всех вельках и о Художнике, который так красиво расписал столбы в землянке и рыжую скалу, о великом охотнике Барсуке, о Толстушке, как она любит покушать и её новорождённом Крепыше, о весне, о любви и радости...Кто придумал, что древние люди почти поголовно были экстрасенсами и пророками? Что за чушь? Ни Урсус, ни Капелька не чувствовали надвигающуюся беду. Им не перебегала дорогу чёрная кошка. Кошек ещё не приручили. Не встретилась женщина с пустыми вёдрами. Не было ещё вёдер. Тем более не встретился монах. Откуда монаху взяться в Каменном веке? Но беда уже была в пути и совсем близко. Неслышно подбиралась она к стойбищу
вельков. Ещё немного, и...

Глава 2
Подходя к стойбищу, Урсус и Капелька чуть не споткнулись о две пары ног. Попрыгунчик и Веснушка, подстелив большую медвежью шкуру, разлеглись на солнышке и с наслаждением мепались.
- Попрыгунчик, это ты силки у берёзы ставил? - спросил вождь,- Ну, оторвись на секунду.
- Трудно оторваться, - сказал Попрыгунчик, не поворачивая головы, но фрикции прекратил,- У какой берёзы?
- Ну, у реки, выше по течению. Большая берёза, на ней ещё гнездо грачиное.
- Я, а что?
- Кто же так ставит?! - возмутился Урсус и пустился в технические подробности, которые автор опускает, поскольку сам в этом ни хрена не понимает. - Зверь-то твой ушёл.
- А что за зверь был? - спросила Веснушка,
- Волк, думаю.
- О! - восхитился Попрыгунчик. - Я чуть волка не поймал!
- Чуть! Ладно. Я поговорю с Барсуком, он тебя научит. Ты продолжай, а то видишь, девушка заскучала.
Урсус и Капелька пошли дальше. За их спинами раздался сладкий стон Веснушки.
Потом они увидели Шамана. Шаман сидел на корточках. Перед ним, в одному ему ведомом порядке были разложены какие-то палочки, камушки, корешки. С сосредоточенным видом он перекладывал их с места на место. Урсус дождался, пока Шаман поднимет на него глаза
- Шаман! Как думаешь, дождь будет?
Шаман посмотрел на вождя, на Капельку, на свои камушки-палочки, на небо, на пальцы ног и сказал
- Не. Не будет.
На завтрак была жареная телятина с кашей. Кашу придумал совсем недавно Изобретатель. Предложил сварить пшеницу на молоке - получилось вкусно. Ай да молодец! Каждый день что-нибудь придумывает.
После завтрака Изобретатель рассказал вождю о своём новом изобретении.
- Вот дым от очага уходит в дырку в потолке. В дождь очаг заливает, и вообще, вода в землянке через эту дырку течёт, хоть мы её и отводим... А зимой - снег. А часть дыма в землянку идёт. Я вот что придумал: из камней или глины сделаем сосуд для огня. Большой, такой, до крыши. А из него - трубу наружу. Да, ещё сбоку дырка, чтобы дрова класть.
- А через эту дырку дым в землянку не пойдёт?
- Ну, всё меньше. И потом дым идёт больше вверх.
- Что тебе нужно для этого?
- Дай мне дней на пять Силача. Он согласился.
- Ладно. Дам. Самому мне он нужен, конечно... Так, говоришь, на пять дней?
- Точно не знаю, как получится.
- Возьми ещё Попрыгунчика. Всё равно на охоте мало от него толку. А так, глядишь, может быть, ты его чему-то научишь.
- Давай Попрыгунчика,- согласился Изобретатель.
Вождь походил по стойбищу, отдал ещё несколько распоряжений по
поводу завтрашней охоты (теперь, когда пищи было вдоволь, охотились не каждый день, только силки и ямы проверяли каждый день), дошёл до коровьего загона, побеседовал с Рябой, доившей коров. Внимание его привлекли шум и смех, доносившиеся с поляны.На поляне вождь увидел Шамана, который пытался вымепать Топтушку. У Шамана ничего не получалось. Гуй не стоял. Вокруг собралось человек шесть. Каждый пытался дать совет.
- Ты дыханье не задерживай, - говорил Лис.
- А попробуй-ка её сзади, - подсказывал Мерзляк.
- Нет. Когда не получается - лучше спереди. Только потрочить надо сперва.
- Давайте я ему пососу, - предложила Ротик.
Шаман вытащил Гуй из Топтушкиной бисды, и Ротик взяла его в ротик. Сосала она долго и с удовольствием. Мерзляк же пока вставил пальцы в бисду к Толстушке, чтобы та не остыла. На лице у Шамана отражались напряжение и мука. Ротик устала сосать. Гуй не встал.
- Ладно, Шаман, отдохни до вечера. Вечером отмепёшь её или кого-нибудь ещё. - Сказал Мерзляк.
- У него и вчера не получилось - сказала Топтушка.
- Да, Шаман. Это тебе не с духами разговаривать. Вымепать бабу это уметь надо, - рассмеялся Ёрш.- Иди-ка ты в лес, мепи там духов.
Ох, не следовало Ершу говорить это! Шаман поднялся с Топтушки, мрачно глянул на собравшихся и молча пошёл к лесу. Его место тут же занял Мерзляк, и Топтушка почти сразу завизжала от удовольствия. Лис вставил Ротику сзади, а Ёрш в рот. Вельки занялись полезным и очень приятным делом.
"Обидели Шамана, - подумал Урсус, - будто с каждым такое случиться не может". Он хотел догнать колдуна, но тут на поляну выбежала Рябая.
- Скорее сюда. Корова чёрная телиться собралась. Телёнка надо тянуть.
И все, кроме тех, кто мепался, побежали на выручку.
***

А Шаман шёл по лесу и злился. Они смеялись!!! Над ним!!! Над великим Шаманом! И вождь не вмешался! А говорил: "уважает"!
Шаман пнул мухомор, разворошил муравьиную кучу, бросил камнем в дятла, но не попал.
- Ну, всё! Я вам этого никогда не забуду. Попляшете вы у меня. Кровью умываться будете, землю жрать! Нет! Не землю! Друг друга сожрёте, а я станцую на ваших могилах!
Шаман плюнул в сторону стойбища и зашагал в глубь леса.




Глава 3
Наступило лето. О случае на поляне все забыли, кроме Шамана, конечно. Жизнь в племени шла своим чередом. Вельки ходили на охоту, ловили рыбу, собирали грибы, ягоды, мёпались. В землянке поставили глиняную печь. Рябая родила девочку.
Назвали Незабудкой.
В один из очень жарких дней мужчины пошли на охоту. А с охоты принесли израненного Барсука. Красноносик и Художник несли его за руки и за ноги: носилок тогда ещё не было. Барсук только ойкал от каждого неосторожного движения товарищей. У Барсука была разодрана кожа на всём теле. Особенно пострадали попа и гуй.
А произошло вот что: охотники гнались за оленем, Барсук споткнулся и полетел с откоса прямо на куст шиповника. Женщины забегали, запричитали вокруг раненого. Стали оказывать первую помощь по всем законам древней медицины. Промыли раны, приложили подорожник.
Позвали Шамана. Тот принялся колдовать над раненым: "Термопсис! Бессалол! Акомол! Седуксен!" - бормотал он непонятные слова. Вельки почтительно поглядывали на него.
- Шаман! - обратился к нему Кривой, - вот Барсук, он - лучший охотник племени, никого не обижает, духов чтит, всегда идолов жиром мажет. За что же духи его наказали? Ну, так гуй повредить!
Шаман не знал, за что духи наказали Барсука. Но отвечать было необходимо, иначе вельки перестали бы считать его великим шаманом.
- Духам гуй его не понравился, - нашёлся Шаман.
- Как это?????
- Отличный гуй! - сказала Ива, а она-то в гуях толк знала.
- А духам вообще на гуи смотреть неприятно. И на бисды тоже.
- Чего бы это вдруг?
- Ну, вот так они мне сказали.
- И давно они тебе это сказали?
- Только что.
- А почему наказали именно Барсука?
- Это - предупреждение.
- Так что же делать теперь, Шаман?
- Прикрывать гуи.
- Чем?
- Шкурами, естественно.
- Жарко же!
- Терпите.
- Нет, Шаман - усомнился Художник,- я не согласен шкуру в жару таскать.
- Как хочешь,- Шаман пожал плечами,- шиповника в лесу много, да и других неприятностей хватает. Не боишься - ходи голый.
- А как мепаться?
-- В землянке.
-- А купаться?
- В шкурах. Можно в коротких.
- Купаться, в шкурах?!!!
- Можешь без шкур. Если не боишься, что щука гуй откусит.
- Но это же не жизнь!
- Моё дело предупредить.
- А сам чего голый?
- Вот сейчас пойду, оденусь.
- Подожди, а писать, какать как?
- М-м-м, я сейчас...
Шаман накинул шкуру и пошёл в лес советоваться. Вскоре вернулся.
- Перед тем как пописать или покакать в лесу, надо громко
сказать: " Духи, отвернитесь".
Шаман ещё раз 5 бегал в лес. Картина вырисовывалась удручающая. Духи решили совсем доконать бедных вельков. Духи не только не хотели видеть голых людей. Они также запрещали людям видеть голыми друг друга. Исключение только для процесса мёпания. Ну, ещё разрешалось не одеваться совсем маленьким детям. Всё равно шкуру описают.
А вот и самое неприятное. Каждому мужчине надлежало выбрать только ОДНУ женщину и всю оставшуюся жизнь мёпаться только с ней. Женщине же надлежало мёпаться только с ним и ни с кем другим. Это вызвало вполне естественную бурю протеста. Часть вельков поверили Шаману, кое-кто - нет. Громче всех возмущался Ёрш, который и раньше Шамана не жаловал.
- Слышь, Художник! Теперь тебе выбирать придётся. Возьмёшь Толстушку, всё, к Осе не суйся, а выберешь Осу - забудь о Лилии. А как мы вчера славно с вождём их троих... Как делить будем? Жребий бросать? А себе, Шаман, кого присмотрел? Бери Нявгу, советую. Опыт у неё какой! Еще с Палёным Волком мёпалась.
А Шаман продолжал вещать о том, что нравится духам, а что нет. Всю эту придуманную им белиберду он назвал словом "нравственность".
- И если мы не будем нравственны, говорил он, то нас ждут неудачи в охоте и в других делах, болезни, а женщин - бесплодие. А после смерти мы попадём в нижний мир, где злые духи с рогами будут нас мучить, резать, жарить, и пожирать. А если будем, - попадём в верхний, там добрые духи с крылышками будут гладить нас, ласкать и кормить мясом.
На следующий день по настоянию Шамана, заручившегося поддержкой вождя, вельки на охоту не пошли. Они стали строить отдельные землянки, чтобы один вельк не видел, как мепётся другой.

Глава 4

А потом были свадьбы. Первыми в истории человечества новобрачными стали Квак и Зайчиха. Шаман заставил Квака надеть медвежью шкуру, а Зайчиху - белое покрывало из заячьих шкурок. Всё племя собралось поглазеть на церемонию. Шаман прочёл прочувственную речь о том, как теперь хорошо будет Кваку и Зайчихе вместе, выразил надежду, что их семья (новое слово, которое он сам придумал) будет крепкой и станет полезной составной частью племени, пожелал им счастья и побольше деток, а Кваку успехов в охоте и рыбалке. После этого он торжественным голосом спросил:
- Квак! Согласен ли ты, взять в жёны Зайчиху и быть с ней вместе в горе и радости, пока смерть не разлучит вас?
- А чё! Можно,- ответил Квак.
- А ты, Зайчиха! - гремел Шаман,- согласна ли ты, взять в мужья Квака и быть с ним вместе в горе и радости, пока смерть не разлучит вас?
- Ну, а зачем же я тут торчу в этой накидке?!
- Как шаман племени я объявляю вас мужем и женой.
Слова "муж" и "жена" Шаман придумал ещё вчера. В завершение церемонии Шаман напялил Кваку и Зайчихе на головы специально сплетённые для этого случая из прутьев ивы головные уборы (по сути дела, корзины), украшенные перьями, листьями и костями.
Следующими брачевались Крот и Кусака, за ними Силач и Колокольчик, потом Слюнявый и Ромашка.
Ёрш, Сосенка, Художник, Изобретатель и ещё некоторые жениться не собирались. В голом виде они сидели на поваленном тополе, и ухохатывались над церемонией.
- Эй, Слюнявый! А не боишься с Ромашкой не справиться? Ей на день раз 20 нужно. Боюсь, больше тебе на охоте не бывать.
- Ничего. Когда гуй сотрёт, побежит на охоту без него. На охоте гуй ни к чему.
- Это точно. Духи гуёв не любят. Вот Барсук пошёл с гуем на
охоту, и что вышло?
- Шаман! А давай всем гуи отрежем! Сразу духи нас полюбят. Будет много мяса, рыбы.
- Слюнявый! - кричала Сосенка,- ещё не поздно передумать. Не женись на Ромашке! Женись на мне! У меня бисда, сам знаешь какая...Эх, поздно! Ну, что же ты наделал. Теперь ты, до старости, кроме Ромашкиной бисды, ничьей не увидишь.
- Люди! А вам идут эти корзины. Так и ходите!
- Шаман! А сам-то на ком женишься! Возьми Нявгу. Такая пара
будет! Она тебе ещё нарожает детей.
- Нет. Шаман только с духами лесными мепётся.
- Духи же гуёв не любят!
- А разве у Шамана гуй? Где ты у Шамана гуй видел? Это так,
прыщик.
Шаман злился. Просил вождя, чтобы тот утихомирил хулиганов. Вождь несколько раз обращался к Ершу с компанией с просьбой не мешать. Те кивали головами и через несколько минут начинали по новой. После свадеб был праздничный обед. А после обеда новобрачные побежали по новым землянкам мёпаться.
Землянки были сделаны наскоро. Узкие, мелкие, без печей ("пока"). Напоминали могилы на двоих, покрытые сверху тонкими стволами и дёрном. Тоже "пока".
На следующий день было еще 6 свадеб. В том числе женились вождь на Радуге и Шаман на Змейке. На следующий день ещё 5, потом 8, потом 4, потом 7.
Барсук поправлялся. Он тоже женился: на Тёплой. Доели все запасы. Но было не до этого. Вельки выясняли отношения.

Глава 5

Договориться, кто же на ком женится, было не так просто.Проблема выбора никогда раньше не стояла вообще. Любой мужчина мог вымепать любую взрослую женщину, если она сама не была против, ну, и конечно, если оба были свободны от охоты или другой работы. Теперь каждому вельку предстояло выбрать одну и на всю жизнь. Некоторые определились быстро. Часть из них (меньшую) составляли те, кто действительно готов был прожить с одним человеком всю жизнь, причём, ясно, с кем именно. Другую часть составляли те, кому было всё равно, с кем мепаться. Была бы дырка (или, наоборот, гуй). В основном же, в первые дни поженились те, кто не осознавал всей серьёзности своего поступка. Некоторые, как уже было сказано, не пожелали принять новый порядок и продолжали жить по-старому, к великому неудовольствию Шамана. Большинство же вельков привередничало.
Вельки вели со своими потенциальными избранниками (избранницами) длительные переговоры, спорили, ссорились, даже дрались.
Храпун закатил Лилии оплеуху, когда та отказалась стать его женой. Храпуна осудили, а Лилия вышла за Коня. Красноносик и Нюхач подрались из-за Вороны. Здорово друг друга отмутузили. Нюхач выбил Красноносику два зуба и из носа кровь пустил, а Красноносик подбил Нюхачу глаз и тоже пустил кровь из носа. Разняли. Отругали. А Ворона предпочла Рыбоеда. Сорока и Красавка подрались из-за Кедра. Расцарапали друг дружке лица, истаскали за волосы. Разнять их оказалось труднее, чем Нюхача с Красноносиком. А раньше ведь были не разлей вода. Гусь подсыпал Мерзляку в кашу песку.
Ветер обещал Луне жениться на ней. Та была согласна. Узнав об этом, Топтушка закатила Ветру истерику, грозилась утопиться Ветер испугался, пожалел Топтушку и пообещал, что женится на ней. Луне же сказал: так, мол, и так, прости, ты очень хорошая, но я женюсь на Топтушке, иначе она покончит с собой.
Луна шла по лесу и плакала. Ей повстречались Ёрш, Изобретатель, Художник, Сосенка, Попрыгунчик и Веснушка. Они шли с охоты и несли убитого кабана. Последнее время только они и охотились и рыбачили и кормили племя, хотя Изобретатель и Попрыгунчик были охотниками никудышными, но очень старались.
Луна, захлёбываясь от рыданий, рассказала о своей беде.
- Ветер меня красавицей называл. Я - краса-а-авица!, - рыдала Луна, - А эта дура неуклюжая. Уродина. Волоса повыдераю.
Охотники принялись её утешать. Попрыгунчик гладил её волосы, говорил ей, какая она красивая. Художник подобрал кусок глины и вылепил из него забавного щенка. Веснушка и Сосенка вплетали ей в волосы лесные цветы.
- Проклятый Шаман! - Ёрш сжал кулаки, - сколько горя он нам приносит. Убью его.
Тут уже все стали уговаривать Ерша не делать этого. Ещё убийства им в племени не хватало.
- Эх, вы! - сокрушался Ёрш, - Ничего-то вы не понимаете. Всего девять дней, как Шаман придумал эту дурацкую нравственность, а насколько жить стало хуже! Луна и Топтушка, они же всегда дружили, а теперь ненавидят друг друга. А Нюхач и Красноносик! А Сорока и Красавка! Поймите, если Шаман и дальше будет измываться над нами, мы все перессоримся и поубиваем друг друга. Э-эх!...
- Но мы-то не поссоримся,- возражал Изобретатель, - Мы друзья, мы ходим голые и мепёмся, когда хотим. И мне не мешает, что ты мепёшь Сосенку и Веснушку и что Попрыгунчик их мепёт и Художник.
- Да, братцы. Нам надо держаться вместе, - сказал Художник, и они все обнялись.
- Луна, ты с нами?
- Да. - Луна всхлипывала на плече у Изобретателя.
- Надо поговорить с вождём - сказал Попрыгунчик,- Он умный и
добрый. Это Шаман его задурил. Изобретатель, поговори с ним, он тебя уважает.
- Я тоже пойду к Урсусу, - сказал Ёрш.
- А я поговорю с Ветром и Топтушкой,- предложила Сосенка.
- Вместе пойдём, - предложил Художник,- Топтушка сейчас
невменяема.
Вечером друзья уже сидели в покинутой остальными большой землянке. Ветер, Луна и Топтушка были с ними. Все были голы. Луна и Топтушка сидели, обнявшись, а Ветер целовал то ту, то другую. Все трое благодарили друзей, за то, что те спасли их от беды великой. А потом все долго и с упоением мепались. И всем было хорошо.
Но победа эта была ограничена. Большая часть племени всё же поверила Шаману. В эти дни на свет родилась злобная и хищная, "ненасытная и всеядная" химера, имя которой - Ревность.









Глава 6


Прошло сколько-то времени. Жизнь племени вельков постепенно входила в новое русло.
Мужчины вновь ходили на охоту. По распоряжению вождя, свадьбы теперь устраивались только по-вечерам.
Землянки расширили и углубили. В некоторых даже установили печки.
Шаман время от времени ходил в лес советоваться с духами. Возвращаясь, он каждый раз сообщал соплеменникам что-нибудь новое. Вельки теперь должны были прикрывать не только то, что находится между ног, но и всю область таза, а женщины ещё и грудь.
Запрещалось употребление старинных велькских слов "гуй", "бисда", "мёпать", "влять". Шаман придумал ещё один хитрый ход. Верные ему люди в разговорах с соплеменниками употребляли эти слова, но в качестве бранных. Слова "гуй" и "бисда", ранее обозначавшие только части тела, теперь могли означать что угодно. "Гуёвый", например, озачало "плохой", "на гуй" посылали того, от кого хотели отвязаться, "бисдец" (новое слово) - "конец", причём, в худшем смысле. "Мёпнуть" теперь значило ударить. Наоборот, слово "трахнуть" приобрело значение "вымепать". А кому нравится, когда его бьют? Бедное слово "влять"! Раньше этим словом называли хорошую женщину, ласковую, умелую и неутомимую в сексе. Как приятно девушке было услышать от парня: "ты - настоящая влять!" Теперь это слово стало ругательным. С подачи Шамана оно стало означать нехорошую женщину, которая мепётся не только с мужем (какой ужас!), а также стало произноситься, например, в момент, когда камень падал вельку на ногу. А на собраниях эти слова были запрещены совсем. Так вельский язык разделился на два: официальный и бытовой.
Большому Гую Шаман предложил выбрать другое имя. Он назвался Большой Морковка (морковь росла недалеко от лагеря, вельки собирали её).
Если вельку нужно было пописать или покакать, следовало сделать это так, чтобы никто этого ни только не увидел, но даже не смог об этом догадаться. И сидя с соплеменниками у костра, вельк иногда вынужден был долго и мучительно придумывать причину, по которой ему следовало отлучиться.
К нововведениям все отнеслись по-разному. Одни - со рвением, чтобы попасть в Верхний мир или чтобы угодить Шаману, в котором они узрели силу, другие - равнодушно, мол, ладно выполним, третьи - тоже равнодушно, но и не выполняли, мол, чудит, а четвёртые не выполняли открыто, демонстративно. Разумеется, речь идёт о Ерше и его, как бы мы сейчас сказали, партии. Ёрш и его друзья продолжали ходит голыми, мёпаться, где хотели. Издевались над шамановской реформой языка.
-- Шаман, - кричала Веснушка, - Давай потрахаемся. Готовь башку. У нас дубины большие есть. Уж трахнем, так трахнем.
-- Духи!!!!!!!! Отвернитесь!!!!!! - орала Сосенка так, что у всех закладывало уши и пускала струю.
Когда кто-то из соплеменников хотел отойти по своим делам, о которых говорить теперь не полагалось, кто-нибудь из компании Ерша тут же набивался в провожатые.
-- Пойду, посмотрю, как там коровы,- говорила Ворона, хотя Радуга только что вернулась от загона.
-- И я с тобой, - тут же подскакивал Попрыгунчик
-- Да, ладно, - смущалась Ворона, - я сама дойду.
-- Что ты! - притворно пугался Попрыгунчик, - тут волки ходят кругом.
Шаман метал громы и молнии. Часто жаловался вождю. Требовал приструнить смутьянов.
Ёрш тоже часто обращался к вождю, доказывая, что Шаман всё врёт.
К вождю ходили делегации обеих партий.
Часто возникали драки.
Вождь пытался примирить тех и этих. Духовно ему были ближе ершовцы, но Шамана он уважал и боялся тех грозных кар, которые, по словам Шамана нашлют духи на всё племя, если вельки не образумятся.
Урсус часто повторял: "Ребята, давайте жить дружно". Несколько тысяч лет спустя эта фраза будет использована в известном советском мультфильме.
Стычки тем временем становились всё ожесточённее, делегации к вождю - всё чаще, требования делегатов - всё настойчивее.
Однажды Шаман пришёл к вождю и сказал, что у него есть срочное дело.
-- Я слушаю, говори.
-- Духи возмущены поведением Ерша и его компании.
-- Ты уже говорил мне об этом.
-- Мы с тобой пытались урезонить Ерша и других. Духи долго терпели. Но их терпению пришёл конец. Духи в бешенстве. Они дали нам сроку 3 дня. Через 3 дня смутьяны должны или успокоиться или уйти.
-- Уйти?!!! Да ты хоть понимаешь, что говоришь?!!! - вскинулся вождь.
-- Я-то понимаю. А ты понимаешь?! Знаешь, чем грозит, если всё останется как есть?! Нет, мудрый вождь, не знаешь. И я не знаю. Наводнеие? Или лесной пожар? Или мор? Может быть голод? Или звери дикие прийдут и растерзают нас? Или с неба камни посыпятся? Я не знаю, вождь! Но знаю, что это будет страшно. И ещё я не знаю, останется ли после этого в живых хоть один вельк?
-- Извини, Шаман, но мне кажется, что ты преувеличиваешь. Духи часто грозили, но камни с неба не сыпались.
-- Но голод был и пожары. Да, в конце концов, извини, конечно, ты - великий вождь, но не шаман. Кто из нас лучше знает духов? Ты хоть одного видел, говорил с ним? А я вижу их как тебя сейчас и разговариваю с ними каждый день. Они очень злы. Такими я их никогда не видел.
Шаман замолчал. Молчал и вождь. Выдержав паузу, Шаман продолжил, уже мягче.
-- Я знаю, тебе просто нравятся эти ребята. Поверь, мне они тоже очень симпатичны. Но мы с тобой должны думать прежде всего, обо всём племени. Только на нас с тобой вся ответственность лежит. Тебе их жалко, мне тоже, но лучше ли будет, если из-за нашей жалости погибнет всё племя и они в том числе? В конце концов, ни духи на изгнании не настаивают ни я. Это - крайняя мера. Поговори с ними, убеди их. Это меня они ни во что не ставят. Тебя-то они любят, уважают.
-- Ну, что делать, ну, молодые они...
-- Эх, Урсус, ну что за молодёжь пошла нынче! Помнишь нашу юность? Мы-то шаманов уважали. Помнишь Старого Шамана? Помнишь, как он колдовал, а мы смотрели. И каждый только и мечтал, чтобы Старый Шаман попросил его о чём-то. "Дедушка Шаман, тебе водички принести?" "Дедушка Шаман, а что ты сейчас делаешь?" "Дедушка Шаман, а можно твои амулетики потрогать?" Вот такими мы были. А что современная молодёжь? "Шаман! Ты ещё не сдох? Шаман! Мы тебя дубиной трахнем!" Хорошие ребята, вежливые! Издеваются надо мной. Знаешь, как горько!А ты молчишь...
Эх, не изобрели ещё алкогольные напитки! А-то Шаман опрокинул бы стакан водки, а потом эффектно стукнул бы им по столу.
-- Я не молчу. Я пытаюсь убедить их...- в голосе вождя появились извиняющиеся нотки, что Шаман с удовольствием отметил про себя. - я ещё поговорю с ними.
-- В конце концов, ну, даже если прийдётся прибегнуть к крайней мере, ну, не пропадут они. Не маленькие. Охотиться могут, землянку построить тоже. Побродят по лесу, соскучатся, вернутся как миленькие. Да я надеюсь, что удастся обойтись без этого.
-- Я поговорю с ними,- повторил вождь.
-- Поговори, поговори. Учти только, что времени остаётся всё меньше.

Глава 7

Три дня прошли в ссорах, скандалах, драках. Ничего особенного за это время не произошло, хотя конфликт накалился до предела. Делегации к вождю ходили тем чаще, чем ближе был урочный день. Вождь сам бегал уговаривал то ту то другую сторону, повторяя своё: "Ребята, давайте жить дружно".
Ёрш, узнав о требовании Шамана заявил, что ни он ни его сторонники с места не сдвинутся и пусть Шаман сам убирается по-добру, по-здорову, а то его мигом отправят в Верхний мир. Шаман всё время напоминал о грядущей катастрофе.
Так за это время никто ничего не добился.
На четвёртый день до рассвета Шаман ушёл в лес, как он объяснил, умолять духов о снисхождении к племени вельков.
С рассветом, Длиннорукий, дежуривший во второй половине ночи разбудил племя.
Утро выдалось серым, пасмурным. Вельки вылезали из своих землянок, некоторые потягивались (другие сдерживались: Шаман говорил, что потягиваться - тоже безнравственно). Спешили в лес подальше от лагеря, совершить утренний туалет.
Потом был завтрак. Шамановцы и ершовцы время от времени отпускали колкости в адрес друг друга.
Вдруг Белый Бык широко раскрыл глаза, вскочил, сделал несколько шагов в сторону, потом сломался пополам. Его рвало. Даже от лагеря отойти не успел. А ведь Шаман предупреждал, что когда рвёт, также следует отойти подальше в лес и попросить духов отвернуться.
*- Ой! Ой как плохо! - стонал он, в перерывах межу позывами.
Вслед за ним вскочила и вырвала Радуга, потом Крот. Потом все. Все. Вельки стонали, катались по траве.
Вместе со рвотой у всех начался понос. О том, чтобы отойти от лагеря не могло быть и речи. Даже самые ярые последователи Шамана вынуждены были заголить зады перед всеми. Только успевали крикнуть: "Духи, отвернитесь!!!" и снова "Вээээээээ!!!", "П-п-пук!" "Т-р-р-р-р-р-р-р-ра-та-та-та-та!!!". Один только Певун успел добежать до опушки и оттуда слышались его стоны.
Воздух вокруг наполнился зловонием. Неожиданно пошёл дождь. Не настолько сильный, чтобы смыть дерьмо и блевотину, но холодный и мерзкий. Как раз такой, чтобы совсем измучить бедных вельков. Особенно жалко было смотреть на детей.
Только к вечеру велькам полегчало. Дождь всё шёл. Он погасил костёр, следить-то за огнём было некому. Кое-у-кого на момент описываемых событий горели печки, но и они погасли без дров, пока их хозяева катались от боли по траве или лежали в изнеможении среди собственного и чужого дерьма. Разводить огонь вельки не умели. Когда-то в дерево попала молния, вельки принисли огонь и с тех пор поддерживали его в течение нескольких поколений. Ну! Что теперь делать? Когда ещё молния снова ударит в дерево или загорится торфяник? Можно, конечно, попросить огня у соседей, скажем, у амидов. Тем более, благодаря Урсусу, со всеми соседними племенами у вельков были заключены договоры о мире и сотрудничестве. Но где их искать, соседей? Каменный век, хоть и конец его. Племена кочуют. Утром тут была стоянка, вечером - только кострище да мусор. Людей на земле мало. Расселены редко. Последний раз иноплеменника, амида, видели ещё зимой. Тогда амиды располагались юго-восточнее, где-то в 4-5 днях пути. А где они теперь? Представителей других племён не встречали ещё дольше
Вельки сидели в своих тёмных холодных землянках и злились. Так и легли спать. Утром хотели послать гонца к соседям, неизвестно куда, но Изобретатель обещал придумать что-нибудь. Он начал возиться с с деревяшкам. Он крутил их так и этак, прикладывал друг к другу, тёр друг о друга. Потом просверлил в большой коряге отверстие. Вставил туда палочку. Начал крутить её влево-вправо между ладонями, всё быстрее и быстрее. Время от времени он вытаскивал палочку, трогал её кончик и снова вставлял её в отверстие. Потом он взял сухожилие какого-то животного, скорее всего коровы (вельки использовали сухожилья в качестве верёвок), обмотал его вокруг палочки несколько раз, взялся за оба конца и стал быстро дёрнать то в одну то в другоую сторону. Через некоторое время из под палочки потянулся дымок. Изобретатель подложил пучёк сухой травы из своей постели. Трава занялась. У вельков снова был огонь. Позавтракали супом из сушёных грибов. Остатки вчерашнего мяса изобретатель приказал не трогать.
К вечеру следующего дня вернулся Шаман. Он выглядел усталым. Лицо его было исцарапано в кровь.
-- Ну. Как вы тут? - с тревогой в голосе спросил он, - все живы?
-- Все.
-- О! Как я рад! Какое счастье. А я так молился за вас! Так умолял духов, чтобы они вас пощадили!
-- Врешь, гад! *- сквозь зубы сказал Ёрш, - это ты нас отравил, а сам сбежал!
-- Я???!!! Отравил???!!! - на лице Шамана отразилась смесь обиды, удивления, возмущения - да....
Тут Шаман залился самыми настоящими слезами.
*- Я всё сделал, чтобы ничего не случилось, как я умолял духов не губить вас. Ы-ы-ы! Дух охоты грозился уничтожить вас всех.. А я... ы-ы-ы-ы! ...заступился... умолял, в ногах валялся... прости их, неразумных...ы-ы-ы! А мне такое... ы-ы-ы-ы! Мне думаете легко было? Видете, всё лицо в крови.
-- Сам себе рожу расцарапал, - мрачно сказал Попрыгунчик.
-- Эй, где там остатки вчерашнего завтрака? - крикнул Изобретатель, - несите-ка сюда. Угостим Шамана. Он, небось, проголодался с дороги. Если ты, Шаман нас не отравлял - тебе бояться нечего.
На лице Шамана ничего не отразилось.
-- Я выбросила мясо,- сконфуженно сказала Ворона, - оно уже тухнуть начало.
-- Ну, что же ты...
-- Воняло. Мухи летали над ним.
-- Ничего. Шаман бы скушал и с мухами, - сказала Веснушка.
-- Урсус! У-у-урсус!!! - завопил Шаман,- неужто не заступишься за меня?! Послушай, как меня оскорбляют! Нет, уйду я от вас. Буду жить в лесу.
-- Катись! - крикнул Ёрш, - без лгунов обойдёмся.
Рыдающий Шаман сделал несколько шагов в направлении леса. Оглянулся.
-- Стой! - вдруг крикнул Крот, не уходи, Шаман, ты нам нужен!
-- Не уходи! - крикнула Лилия.
-- Если ты уйдёшь, и я с тобой! - отозвалась Змейка.
-- Останься, мы пропадём без тебя!
-- Останься - кричали вельки.
-- Да вы что, сдурели все? - удивился Ёрш, - это же он нас отравил!
-- Заткнись,- зарычал Полулысый, из-за тебя всё.
-- Пусть Ёрш замолчит,- это уже сказала Рябая, - у меня дети. Я не хочу, чтобы с ними что-то случилось.
-- А сейчас мы ему покажем - Слюнявый двинулся на Ерша.
-- Ты, хиляк мне грозить будешь?
Возле Ерша встали Попрыгунчик, Изобретатель, Ветер, Силач, Художник.
К Слюнявому присоединились Крот, Полулысый, Круглый, Храпун, Горячий, Птенчик, Крикун, Обломок, Горностай, Крыс. Назревала драка.
-- Остановитесь, - сказал Урсус.
Остановились.
-- В общем так: или Ёрш и другие немедленно извинятся перед Шаманом и пообещают не оскорблять его больше, или, как не тяжело мне это говорить, пусть уходят. Поймите меня правильно, ребята, я вас очень люблю, но я отвечаю за жизнь и благополучие племени и я не могу допустить, чтобы из-за моего хорошего отношения к вам духи бы наказали всё племя. Прав Шаман. Пока, все живы, но что будет дальше никто не знает.
Все молчали некоторое время.
*- Ладно, вождь, - вздохнул Ёрш. Мы уйдём. Я, по-крайней мере, уйду. Кто хочет - пусть остаётся, - печально, что ты поверил Шаману. Ладно, мы уйдём, если ты так решил, но помни, после нас лучше не будет. Шаман всем на голову сядет без нас.
Полулысый было снова двинулся в сторону Ерша, но сам Шаман жестом остановил его. Мол, всё равно уходят. Пусть поворчат напоследок.
-- Шаман, *- обратился Урсус, - можно ли им остаться до утра? Не уходить же, на ночь глядя.
-- О, да! Конечно! ,- согласился Шаман. Теперь он мог себе позволить быть добрым.

Глава 8

Поздно вечером в большой землянке вождь беседовал с ершовцами.
-- Эх, вождь, - сокрушался Ёрш, - ведь ты же умный. Ну, почему ты веришь ему, а не нам?
-- Потому, что он прав. Вы молодые, горячие. Вы очень славные, но он прав. Он говорил, что-то, что было - это только первое предупреждение. А если, впрямь, завтра полплемени перемрёт?
- Да что за глупости?!
- Не глупости. Ну, уйдёт он? А где нового Шамана взять?
-- А зачем нам вообще шаман?
-- То есть как это зачем?! А с духами кто разговаривать будет? Я не умею. Может, кто из вас умеет? Нет, с духами только шаманы разговаривать могут.
-- Урсус, а откуда ты знаешь, что духи вообще есть?
-- ???
-- Ну, кто тебе сказал, что они существуют? Кто их видел?
-- Их только шаманы могут видеть.
-- А ты не думал, что шаманы просто дурят нас? Ничего они не видели. Врут. Ничего не делают. Не охотятся, по хозяйству не помогают. Только жрут. Паразиты они, вроде клещей. Пьют кровь нашу.
-- Ёрш, не говори так!
-- Потерпи. Всё равно утром уйдём. А тебе полезно правду узнать.
-- Ну, ладно, ответь, если духов нет, значит нет и Главного Духа?
-- Разумеется!
-- Кто же тогда создал мир?
-- А по-твоему, всё что есть кем то создано?
-- Не по-моему, а так и есть.
-- Ну, а кто тогда создал Главного Духа?
-- А Главный дух был всегда и вечно.
-- Не проще ли тогда предположить, что мир был всегда и вечно?
-- Не согласен. А если духов нет, кто же миром управляет?
-- Да никто! И Мир живёт по своим естественным законам. Волк почему за зайцем гоняется? Ему духи приказали? Да нет, есть хочет и всё. А заяц убегает, потому, что жить хочет. И чихать он на духов хотел. Что делать духу охоты? Если охотник ловкий и смелый, то он поймает зверя. Ещё всё зависит от самого зверя, от местности, от погоды. А что духу охоты остаётся? Зачем он? Камень падает на землю, потому что всем предметам свойственно к земле притягиваться. Волки воют потому, что им свойственно выть, лягушки квакают, когда хотят мёпаться. Ах, да! Трахаться.
-- Ну, всё-то ты знаешь! А почему солнце встаёт утром и заходит вечером? Почему бывают зима, весна, лето, осень? Почему мы стареем и умираем? Почему женщины рожают детей?
-- На всё есть естественные законы. Их никто не устанавливал. Они есть. Они вытекают из изначальных свойств природы. Я не знаю этих законов. Когда-нибудь люди вроде нашего Изобретателя придумают всякие хитрые штуки. Мы сможем увидеть близко то, что далеко. Мы сможем разглядеть самые мелкие предметы. Мы научимся летать. Мы посмотрим вблизи на Солнце, Луну, звёзды. Мы потрогаем их, узнаем, из чего они сделаны и почему они летают вокруг земли. Мы узнаем природу болезней и не будем болеть. Мы узнаем причины старения и смерти и будем жить вечно...
-- Кто это, "мы"?
-- Люди. Мы, сидящие здесь, конечно, не доживём. Но я верю в людей. Через много много поколений люди добьются такого, что нам и не снилось. А может быть, как знать, и нас оживят. Придумают что-нибудь. И мы с тобой, вождь, полетим к далёкой звезде и будем вспоминать обо всём...
-- Хорошо бы... Но... Не убедил. Мир управляется духами. И посредники между людьми и духами - шаманы. Это так. Так было, есть и будет. Посмотри, каким уважением шаманы пользовались всегда. Зря, что ли? Вот, даже имена. Я, вождь, остался Урсусом. А любого шамана мы называем Шаманом. И забываем его прежнее имя.
-- Так и забываем? - хмыкнула Сосенка, - Уж, будто не помнишь, как Шамана раньше звали?
-- Помню, - улыбнулся вождь, - Засранец. Было у него что-то с животом.
-- Ну, а теперь он отомстил за такое имя, - сделал вывод Попрыгунчик., - теперь все мы - засранцы. А он - нет. Гулял по лесу, пока мы в говне кувыркались. Только рожу расцарапал для правдоподобия. Чтобы пожалели.
-- Скажи-ка, умный ты наш Ёрш, а куда мы деваемся после смерти? - вдруг спросил вождь.
-- Никуда. К сожалению. Мы исчезаем. Совсем. Окончательно. Это очень печально, но это так.
-- Я не хочу исчезнуть совсем. Я хочу в Верхний мир.
-- А кто хочет исчезать? В Верхнем мире, конечно, хорошо было бы, но его не существует. Как и Нижнего. Есть только один мир. Наш.
-- Ты не растраивайся, Урсус, - Веснушка положила руку ему на колено,- Ёрш же сказал, что люди научатся оживлять мёртвых.
Рука Веснушки скользнула под шкуру, в которую был одет, нежно, но властно сжала гуй. Другая рука обвилась вокруг его шеи. Губы припали к губам.
-- Ты что? *- вождь попытался оттолкнуть девушку.
-- Ну, возьми меня, возьми! - шептала она, прижимаясь к нему и троча гуй, - Урсус! Ты красивый, ты сильный. Я люблю тебя! Ну, обними меня, мепи, мепи! Мы так давно не мёпались! Моя бисда сейчас такая влажная, такая горячая, так мечтает о твоём гуе! Иди ко мне, Урсус! Ну, давай же!
-- Веснушка! Я женат.
-- Ну что за глупости. Чем будет плохо Радуге, если сейчас ты меня вымепешь? Ты же сильный мужчина! Тебя и на неё хватит.
Шкура сползла, открыв напрягшийся гуй Урсуса.
Глаза вождя на мгновение затуманились, он даже притянул Веснушку к себе, но потом взял себя в руки и с криком: "Не-е-ет!!!" оттолкнул её. Грубо оттолкнул. Веснушка упала. Урсус бросился поднимать её.
-- Веснушка, милая, прости, я не хотел! - он несколько раз поцеловал её в заплаканное лицо, - простите меня ребята! Не могу я. Я дал слово, трахаться только с Радугой. Я дал слово Шаману, что вы уйдёте. Или, может, останетесь и будете жить по законам племени? Я уговорю Шамана.
-- Эх, Урсус! Хороший ты человек, да сильно Шаман мозги тебе заморочил, - вздохнул Изобретатель. Уйдём мы.
-- И ты уйдёшь?
-- Разумеется. И я уйду со своими друзьями.
-- А я тебе не друг, разве?
-- Ты мне друг, но истина дороже.
-- Как же племя без тебя обойдётся? Ты столько сделал для нас всех! Останься! Я Шамана уговорю.
-- Остаться? С Шаманом? Пресмыкаться перед ним и всю оставшуюся жизнь ходить одетым и мёпать одну и ту же бабу? Ну, уж нет!
-- Ну, так надо! Пойми!
-- Кому надо? Шаману?
-- Тебе, дурачку.
-- Нет, вождь. Не надо мне ничего. Ни Шамана-засранца, ни его Верхнего мира, ни его дурацкой нравственности. Как разводить огонь все поняли? Дальше, без меня.
-- Мы, конечно, поселимся в лесу, организуем новое племя, где по-прежнему в тёплую погоду все будут ходить голыми, где не будет никакой нравственности, никаких семей и по-новому не будет шаманов. Вообще. Не надо нам духов. У нас головы на плечах есть. У нас Изобретатель есть. А вот как вы без нас?
Ёрш поднялся. Прошёл взад-вперёд по землянке. Снова сел.
-- Глупость делаешь, вождь. Ладно, мы-то не пропадём. Проживём как-нибудь. Вы-то как с этим живоглотом проживёте? Скушает он вас всех. И некому будет за вас заступиться. Посмотри, насколько уже вельки стали хуже жить. Какое славное, дружное племя у нас было! И ведь твоя заслуга в этом тоже немалая. Ни один вождь не сделал для вельков столько. Даже Палёный Волк. И вот теперь ты, именно ты будешь виноват в тех бедах, которые обрушатся на племя в дальнейшем. И сейчас-то несладко. Люди ссорятся, дерутся. Стали подозрительные все, нервные, злые. Старые друзья врагами становятся. Морды бьют друг другу. Лучшие подруги таскают друг друга за волосы, мужика поделить не могут. А раньше и не задумывались о том, кто право на него имеет. Что это вообще за глупость, иметь право на человека! Охотимся меньше. Продуктов меньше. Голод будет скоро. А как мы раньше славно мёпались! Все вместе. Теперь вельки мепутся в тесных землянках, украдкой. Но это ещё только самое начало. А уйдём мы, и никто не сможет противостаять ему. С тобой он дружит, пока ты ему нужен. Потом он и тебя сомнёт. Он - страшный человек, который ни перед чем не остановится. Он хочет власти. Неограниченной. Бесконечной. Не он при вожде, а вождь при нём. Рыпнешься - поменяет тебя на более послушного. А подумай о том, что будет дальше. Хорошо если нравственность издохнет сама. Только теперь это навряд ли будет. Если это чудовище не задушить в зародыше, сейчас это ещё можно, поверь, то потом справиться с ним будет гораздо сложнее. Оно пожрёт вельков. Что вельков? ВСЁ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО!!! Вельки ещё не так глубоко увязли в трясине. Ещё не поздно вылезти из неё. Всё ещё можно вернуть. Но что будет, когда вырастет новое поколение, впитавшее нравственность с молоком матери? Бедные! Беспомощные, невежественные, злые! Вырастут мальчики, ни разу не видевшие бисды, девочки, ни разу не видевшие гуя. А может быть, даже не знающие, что это такое. Вырастут девочки и мальчики, полагающие, что мужчина и женщина одинаково устроенны, не знающие откуда дети берутся. Нравственные родители, пожалуй, начнут ещё сказки придумывать о том, что детей находят в лесу или что их аисты приносят. А вырастут детки? Как они мепаться будут, когда вырастут? Кто их научит? Догадается ли им кто-то разъяснить, хотя бы, как и для чего люди мепутся? Многие так и не узнают этого. Другие будут эксперементировать. Бисды порвут, гуи поломают. Хорошо это будет? А сколько несчастий произойдёт, сколько судеб человеческих будет загублено! Ну, вот, допустим, девушка недостаточно красива. Раньше на это никто внимания не обращал. Сегодня мепёшь её, завтра - первую красавицу племени. А если мужчине придётся выбирать одну единственную, каков шанс у бедной дурнушки? Остаться без мужа вообще или найти себе урода? А если мужчина, например, кончает быстро? Мы и не задумываемся об этом. Другой домепёт. Наоборот, если женщина устанет раньше, мужчина тут же переключается на другую. А теперь. Если мужчина кончает быстро, женщина так и останется неудовлетворённой. Самоудовлетворение, ведь, Шаман тоже запретил. А если женщина быстро устанет - неудовлетворённым останется мужчина или замепёт её досмерти. А вот, допустим, понравится тебе какая-то женщина. Полюбишь ты. А у неё муж. Что делать будешь. Ведь и не уговоришь её. Она в Верхний мир хочет. А уговоришь? Муж прийдёт, прятаться будешь? Найдёт и отдубасит тебя. Или ты его и тогда все обо всём узнают. Ну, а просто, представь себе, мужчина любит женщину, а женщина - другого мужчину. Они же втроём изойдутся. Так бы мёпались все вместе и всем бы хорошо было. Так бы первый мужчина мёпал любимую время от времени. А по новым правилам он её НИКОГДА мёпать не будет. Сейчас в племени немёпанны только маленькие девочки. А потом, когда вырастут женщины, непознавшие мужчину, их будущие мужья ещё, чего доброго станут требовать, чтобы и их жёны до брака целками были. А выяснить это просто. Сам знаешь. А вдруг какая-то да не удержалась, да помёпалась с кем-то до брака? Это же безнравственно! Какой ужас! Её же в порошок сотрут! О! Поэты будущего без тем не останутся! Ну, вот, например, вождю одного племени понравилась жена вождя другого. Он её похител. Соплеменники похищенной ринулись в погоню. И началась война между племенами. Жестокая и бессмысленная война за бабу. Или муж, узнав о том, что его жена мёпалась с другим (а может на неё просто наговорили) душит несчастную в приступе гнева.
-- Подумай вот ещё о чём, *- сказала Сосенка, - раньше мы все были единны. Теперь племя разбито на семьи. Это разделяет, разобщает нас. Вот я сейчас беременна. От кого не знаю, да и не важно это. Родится у меня ребёнок. Конечно, основная доля ответственности за него будет лежать на мне, но я люблю всех детей племени. Вообще, я люблю всех детей. Если ребёнок упадет и заплачет, его поднимет, утешит, прниласкает не только мать, но любой человек, оказавшийся поблизости. А замкнутся люди в семьях, в собственных землянках - они любить будут только своих детей. Уже вельки говорят: "моя землянка", "моя печка", "моя жена". А потом они же утонут в слове "моё!". Случись большая беда, смогут ли вельки объединиться перед ней или каждый будет думать только о своей семье? Скоро вырастет поколение, знающее своих отцов. И отцы будут знать всех своих детей. Мне бы, конечно, тоже интересно было бы знать, кто отец моего ребёнка, и, кстати, кто мой отец? Но только на уровне чистого любопытства. А с развитием семей для многих это будет очень и очень важно. Кто-то скажет: "Если это не мой ребёнок, почему я его должен любить?"
-- Точно, - подтвердила Веснушка, - а вдруг у кого-нибудь в семье родится ребёнок на него не похожий, что он сделает? Убьёт жену, ребёнка и соседа, на которого этот ребёнок похож?
-- Даже если до такой крайности не дойдёт, - снова вступил в разговор Ёрш, участь женщины и ребёнка незавидна. Любви они недополучат, это ясно. Всю жизнь мужчина будет подозревать жену в том, что он мёпалась с кем-то кроме него. Измучает её, ребёнка, самого себя.
-- А если Шаман решит..., ну, не он сам, так его последователи решат что мёпаться вообще безнравствено? Человечество же вымрет! - предположил Ветер.
-- Думай вождь. От тебя сейчас, возможно зависит судьба всего мира. Как ты решишь, так и будет.
Воцарилось молчание. Урсус седел, уронив голову на ладони. Потом встал. На лице его отражалось глубокое страдание.
-- Пойду я, ребята, пожалуй. Спать пора. Завтра у нас у всех тяжёлый день.
Урсус повернулся и молча вышел.
Утром Ёрш, Изобретатель, Попрыгунчик, Ветер, Луна, Топтушка, Веснушка, Художник, Сосенка собрались в дорогу. Топтушка держала за руку маленького Зайчика. Веснушка держала на руках спящую Шишечку. С ними пошла Ива.
-- Я старая, тёртая, мятая. Всё умею. Глядишь, пригодится ребятам мой опыт! Да и моя старая бисда тоже.
Лось тоже порывлся идти, но его отговорили. Совсем стар стал.
Прощались долго. Ничего в этом особенного никто не видел. У вельков ещё не было оснований отрекаться от родных и друзей из-за того, что они думают по-другому. Ну, кто-то поверил Шаману, кто-то нет. Это потом многим из них прийдётся клястся, что никогда они не дружили ни с Ершом ни с Художником. Так, иногда могли парой слов переброситься.
Певун обнимал Луну. "Надо запретить также и обниматься с иными женщинами, кроме жены. Эх! Раньше не сообразил.", - думал Шаман. Земляника плакала на плече у Изобретателя. Силач о чём-то вполголоса переговаривался с Художником.
Шаман порывался дать им в дорогу "самые лучшие" амулеты и талисманы, но его предложение было с негодованием отвергнуто.
-- Люди! - обратился к собравшимся Ёрш, - вы все решили так и мы уходим. Нам жалко вас, люди. Никто не защитит вас от Шамана и его страшных нововведений. Вы ему поверили. Жаль. Но это ваше право, ваш выбор, ваша судьба, наконец. Всё-таки, постарайтесь быть умнее. Попробуйте относиться к словам Шамана, да и вообще к словам любого человека, критически. А то обманут вас. А то отнимут у вас и друзей и свободу и жизнь. Люди! Думайте! Люди! Будьте бдительны!
-- Эй, мужчины! - крикнула Сосенка, - смотрите последний раз на наши прелести! Больше не увидите! - она сделала несколько непристойных, с точки зрения Шамана, движений.
Ершовцы пошли на север вдоль реки, путём, которым вельки часто ходили на охоту и за грибами. Но теперь они шли этим путём последний раз. Некоторые вельки пошли их провожать. Урсус и Силач проводили их чуть дальше, чем остальные. Снова прощались, не могли проститься. Потом ершовцы пошли дальше, а Урсус и Силач повернули назад.
-- Грустно всё это, - сказал вождь, - я этого не хотел.
А Силач только вздохнул.

Краткое содержание 9-й главы
Долго думал, как же мне написать очередную главу. Ну, никак она у меня не шла.
И решил: а не буду я её писать. Вообще. Сюжет известный. У Шекспира есть. И, хотя события, которые я собрался описать, произошли за несколько тысячелетий, до рождения великого англичанина, состязаться с ним мне неохота.
Поэтому я решил ограничиться кратким изложением содержания 9-й главы, чтобы потом сразу перейти к 10-й.
Итак, Шаман избавился от оппозиции и вельки зажили по законам нравственности.
Рыжий Дятел и его жена Пихтовая Ветка почему-то вдруг стали обхаживать Силача, набиваться ему в друзья. Они льстили ему, восхваляли его силу, угощали. Силач часто бывал у них в землянке. Они же к нему заходили редко. Пихтовая Ветка недолюбливала Колокольчик, жену Силача. Колокольчик тоже недолюбливала эту пару.
Однажды Рыжий Дятел, долго мявшись, сказал Силачу, что Колокольчик ему не верна и спит со всеми подряд. Силач отмахнулся. Во-первых, он доверял своей жене полностью. Во-вторых, ему было абсолютно наплевать на то, с кем жена спит кроме него. Колокольчик, ласковая, хозяйственная, ублажала Силача как могла. У них были волшебные ночи. И какая печаль была Силачу, если иногда она позволяла обнимать себя другим. Силачу-то хватало. В сексе Колокольчик была неутомима. Ни разу она не сказала Силачу: "Я устала. У меня болит голова. Давай спать". И её бисда, ах, извините её влагалище не становилось хуже от того, что чьи-то члены иногда (если Рыжий Дятел и Пихтовая ветка не врали) бывали в нём.
Но те убеждали Силача, что Колокольчик должна быть с ним и только с ним. Это тенерь ЕГО жена. Она принадлежит ЕМУ и не имеет права трахаться с кем бы то ни было кроме законного мужа. Что это - грех.
-- Шаман гневается, *- многозначительно добавляла Пихтовая Ветка.
Силач отмахивался. Сердился. Раз даже пригрозил порвать с Рыжим Дятлом и его женой отношения, если они не прекратят плохо отзываться о Колокольчике. Рыжий Дятел и Пихтовая Ветка пообещали больше не отзываться о Колокольчике плохо. И дня три обещание держали. А потом всё началось по-новой.
Главный их упор был на то, что если женщина изменяет мужу, значит, она предаёт его. И не уважает.
Капля по капле камень долбит. Силач всё чаще стал задумываться над словами Рыжего Дятла и Пихтовой Ветки. Стал пристальнее приглядываться к поведению жены. Почему она так долго разговаривала с Барсуком? А почему это она так посмотрела на Кедра? Силач стал нервным, раздражительным. Огрызался на Колокольчик, грубил ей без всякого повода. А она не могла понять, в чём дело. Думала: может причина в ней? Старалась быть ещё ласковее, ещё внимательнее. Однако это только подстёгивало ревность Силача. "Ага! Со мной ласкова? Значит, и с другими тоже! Ага! Тихая, кроткая? Знает кошка, чьё мясо съела!"
Однажды Колокольчик не выдержала и ответила на грубость. Началась ссора. Силач полез на неё с кулаками (раньше он никогда не позволял себе поднять руку на женщину, тем более на Колокольчик, в которой души не чаял) и, он ведь Силач, не расчитал удар. Колокольчик ударилась головой о камень и погибла.
Силач сам во всём покаялся. Казнить его не стали: он ведь убил не намеренно, но из племени изгнали. И ушёл он.
После смерти Колокольчик остались её дети. Ягодка трёх лет и Грибочек, одного года.


Глава 10

Селезень сидел в тени и чинил рыболовные снасти. Настроение у него было паршивое. Ему ужасно хотелось мёпаться. А мёпаться было не с кем. Мужчин в племени оказалось чуть больше и жён на всех не хватило. Селезню-то как раз и не досталось. И что ему было делать? Если до изгнания Ерша, когда многие вельки на супружескую измену смотрели сквозь пальцы, ему ещё иногда удавалось кого-то уговорить. Теперь же в племени стало совсем строго. Воробей попробовал мёпнуться с Ротик, так обоих чуть не изгнали из племени. Ели умолили оставить. Перспектива бродить по лесу, пока не попадёшь на обед к какому нибудь волку или медведю, его совсем не устраивала. Он пытался уговорить то одну, то другую женщину, но те в ужасе шарахались от него. Зайчиха пригрозила пожаловаться мужу, а кулаки у Квака были о-го-го, а Рябая - сразу Шаману. Селезень попритих.
Пытался заговаривать о своей беде с Шаманом, с вождём. Те только сочувственно кивали и разводили руками. "Ну, где мы тебе женщину найдём? Потерпи. М.б. наткнёмся на какое-нибудь племя, будет тебе жена". Но другие племена всё не попадались.
Как-то на охоте медведь серьёзно помял Певуна. Селезень всё ждал, надеялся: помрёт Певун и Тучка ему достанется. Всё приходил к ним, о здоровьи Певуна справлялся, дичь носил. Умри, только! ... Выжил. Гад!
Как худо мужчине, когда он не может излить накопившуюся за много дней сперму, особенно, если он возбудится! Болят яйца. Болит весь низ живота. Многие женщины и в наше время не понимают этого. Для них продинамить мужика - развлечение: "Ха-ха! Он так надеялся, так слюнки у него текли, уже всё встало, а я его раз - и обломала". А как мужик потом в метро едет, скорчившись от боли! Стоя! Не попросит же он: "Граждане! Уступите, пожалуйста, место. Мне подружка обещала дать, раздразнила, а в последний момент передумала" !!!
А Селезню в таком состоянии на охоту ходить приходилось!
Несмотря на запрет Шамана, Селезень мастурбировал. Благо уж это проверить никто не мог. В лесу днём, а ночью в своей тесной неустроенной землянке. Сначало помогало очень. Потом перестало. Селезень терзал свой гуй всё свободное время. А по ночам ему снились бисды. Розовые, тугие. Лобки поросние чёрным или золотистым пушком. Груди различных форм и размеров.
Селезень готов был отдать полжизни за бабу. Любую. Худую или толстую, высокую или низкую, красивую или уродливую, молодую или старую.
Старую? Была одна старая и не занятая, кстати: Нявга. Седая, горбатая, морщинистая, вся в бородавках, с выпучеными гноящимися бессмысленными глазами и пробивающейся бородой. К тому же, злая и склочная. Мысль о сексе с Нявгой раньше вызвала бы у Селезня омерзение. Да и теперь от мысли, что он будет целовать беззубый вонючий рот, Селезню становилось совсем погано. Но сексуальный голод - не тётка. Подавил Селезень своё отвращение, надёргал полевых цветов, прихватив убитого зайца, пошёл Селезень сватаиться.
Узнав, зачем он пришёл Нявга долго каталась со смеху, а потом выгнала его с позором. И долго кричала вслед, всё, что о нём думает. Всё племя слышало. Селезня совсем запрезерали. Издевались над ним. Особенно женщины.
-- Селезень! Принеси мне дров в землянку, а я за это тебе попу покажу. А может и дырочку. А может быть и дам.
И Селезень искал по лесу хворост и таскал его в чужую землянку, точно зная, что его очередной раз обманут.
Конечно, не все вельки издевались над ним. Некоторые жалели. Радуга, жена вождя, даже заступалась иногда. Но и не давала.
***
На поляну вышла Пегая. Потянулась. Разлеглась на солнышке.
"Собаку мёпнуть, что ли?", - подумал Селезень. Он представил акт с Пегой. Возбудился. А потом всчпомнил про собачьи зубы и представил, как Пегая откусывает его, Селезня, гуй и тот исчезает в собачьей утробе. М-да...
Вслед за собакой на поляну выбежала Звёздочка, дочь Ромашки, хорошенькая, белннькая девчушка лет восьми с огромными голубыми глазами. Звёздочка щурилась на солнце, играла с Пегой, смеялась.
Селезень чинил снасти.
Набегавшись и нарезвившись Звёздочка приступила к обычному занятию девочек всех времён и народов: плетению венка.
- Красные цветочки, жёлтые, синие, белые...Фиолетовые - это колокольчики.
-- А каких цветов не бывает? - вдруг обратилась она к Селезню?
-- Каких?
-- Зелёных, серых и чёрных.
-- Чёрные бывают, - вдруг неожиданно для себя сказал Селезень.
-- Нет не бывает!
-- Да я вчера видел.
-- Где?
-- Там, за Чёрным ручьём. Пошли, Звёздочка, покажу, - сказал, и сам поразился, каким приторно-противным был у него в этот момент голос.



***
Звёздочку искали 3 дня. Не нашли. Каменный век, всё-таки. Ни вертолётов, ни служебно-разыскных собак. И по истечении этих трёх дней выходя в лес, вельки время от времени кричали: "Звёздочка! Отзовись!"
Селезень участвовал в поисках вместе с другими. Тоже кричал: "Звёздочка, где ты?! Звёздочка, отзовись!"
Ночью он трясся от страха быть разоблачённым, плакал от жалости к Звёздочке. Плакал и трочил.
А через 10 дней исчезла Ласточка. Вельки поняли, что дело не чисто. Но никому и в голову не могло приийти, что исчезновение девочек - дело рук одного из них. Подозревали волков, злых духов, особенно, бабу Ягу (да-да, была такая в велькском пантеоне).
Селезень знал, что рано или поздно попадётся, но остановиться не мог. Попался он на третьей девочке, на Рябинке, дочке Сороки. С ней селезень ушёл в лес недалеко. Заподозрив неладное девочка закричала. На крик прибежал охотившийся поблизости Нюхач, который легко справился с хлюпиком-Селезнем.
Из леса вышли в троём. Впереди спотыкаясь шёл окровавленный Селезень, с подбитым глазом и рассечённой губой. Сзади копьём его подгонял Нюхач.
-- Иди, гнида! Иди, мразь! Сам бы прикончил тебя, да хочу хоть что-то матерям девочек оставить.
Рядом с ним шла заплаканная, но уже успокоившаяся Рябинка.
На поляне на глазах удивлённых соплеменников Нюхач дал Селезню пинка, да так, что тот перекувырнулся через голову. Сильный мужик был Нюхач.
-- Вот, он убивал наших детей,- сказал Нюхач и снова дал Селезню пинка. Лежачьего бить не полагалось, но сейчас было можно всё.
Суд над Селезнем был скорым, но справедливым. Его приговорили к смерти Впервые за многие годы вельки применяли смертную казнь. За смертный приговор высказались все.
Селезня привязали к дереву, и каждый желающий мог сделать с ним всё что хотел: ударить его палкой, отрубить палец, проткнуть ухо. К вечеру от Селезня остались только кровавые ошмётки, которые потом охотники отнесли в лес подальше на съедение диким зверям.



Глава 11
Снова пришла весна. Наконец-то.
Урсус шёл по лесу, вдыхая тот особенный запах разогретой (но не сольно) хвои, прелых листьев и ручьёв. Запах весны.
Зима была наредкость тяжёлой. За лето заготовили мало запасов. Спасибо, коровы спасли. Благодаря им тольк, и выжили. Им и Урсусу. Его умению, таланту.
В эту зиму умерли старая Нявга, Лось, Ягодка. У Лилии родился мёртвый ребёнок. И всё-таки Урсус мог собой гордиться. Если бы не его умелое руководство, жертв было бы гораздо больше. Может быть, вообще вельки погибли бы от голода и холода. Или перебили бы друг друга. Последнее время все стали какие-то злые, раздражительные. Чуть что, бросаются друг на друга с кулаками. Как удавалось Урсусу уладить все споры и не довести дело до смертоубийства, знал только он сам!
Раньше, когда все жили в одной землянке, все конфликты легко разрешались коллективно. Поссорятся, допустим, двое охотников - разведут их по углам. С одним поговорят по душам, угостят мясом. Другого ублажит женщина. Смотришь - снова друзья не разлей вода. А тут... леший его знает, что в землянках творится. Вдруг слышатся из какой-нибудь крики и возня. Глядь, а там уже мордобой или муж жену за волосы таскает. А то на чьей-то физиономии вдруг фингал появится. И не допытаешься откуда.
У Полулысого нос на сторону стал. Нюхач двинул. Кваку показалось, что Барсук на Зайчиху влюблено посмотрел. У Квака два верхних зуба выбито, а Барсук три дня отлёживался: Квак его в живот ударил. Но до смертоубийства не дошло. Урсус вмешался.
Рыжий шмель тыкался в цветок. Урсусу нравилось разглядывать шмелей. Он постоял немного, подождал, пока шмель усядется и начнёт сосать нектар. Пошёл дальше. Спеть что ли?
Хорошо, зима промчалась
Хорошо зима прошла
Ах, какой я вождь великий
Хорошо! Пришла весна!
Нескладно вышло. Да и что же получается? Урсус весну сделал? А без него была бы вечная зима?
Эту зиму пережили
Мало умерло у нас
Скоро будет много пищи
Ах, какой я мудрый вождь!
Опять как-то нескладно получилось. Раньше он слагал песни получше. Стареешь, Урсус? Или просто не в настроении. Да. Пожалуй, именно это. Не в настроении. Казалось бы, весна, тёплый ветер, всё распускается, шмели летают, бабочки. Отчего же так сжимается сердце? Куда ты ушла, радость?
Да нет! Ведь, вправду, всё хорошо! Радуга беременна. Скоро у неё ребёнок родится. Его, Урсуса сын или дочь. Но отчего же так сжимает сердце?
Урсус снова попробовал запеть:
Скоро будет много мяса!
Много рыбы...

Ничего в размер не влезает.

Много рыбы... с молоком?

Вождь криво усмехнулся. Не поётся сегодня.
Отчего же ему так грустно. Бывает грусть лёгкая, сладкая. Когда любуешься закатом, например. Или когда твоя голова лежит на коленях женщины, а она тихонько гладит твои волосы и говорит ласковые слова. А эта грусть тяжёлая, давящая. Но ведь должно стать лучше! Шаман обещал, что теперь, когда вельки свято и строго соблюдают заповеди духов, духи помогут и жизнь наладится.
Мы заветы соблюдаем,
Очень нравственными стали,
Жёнам мы не изменяем,
Только с жёнами мы спим.
Духи любят наше племя.
Ах, какой я вождь великий!
И Шаман великий тоже.
Все мы нравственность блюдём.

С самого момента женитьбы вождь ни разу не изменил Радуге. Вообще, Радуга всегда ему нравилась. Высокая, стройная... да, не в этом дело, даже. Была в ней какая-то изюминка. В прочем, изюма вельки не знали, поэтому, скажем: особенность. Урсус любил Радугу. И она его. А какой у них был секс! Что они только не вытворяли.
А вот последнее время Урсус чувствовал к ней охлаждение и даже раздражение (которое он никак не показывал). Как к человеку, как к другу он относился к ней так же, как и раньше. Но как женщина она перестала его возбуждать. Совсем. Её роскошная, тугая грудь с розовыми сосками, её длинные, как у нынешних маникенщиц ноги, её великолепная круглая попка идеальной формы больше не возбуждали Урсуса. Каждый вечер он залезал на Радугу, честно доводил её до оргазма, кончал сам и засыпал.
Пытался менять позы. Сначала помогало, а потом и это приелось. А в последнее время стала пропадать эрекция. Не то чтобы совсем. Но перед актом Урсусу приходилось какое-то время трочить гуй, и только после этого он мог приступить к исполнению супружеских обязанностей. Часто растрочённый, готовый к действию гуй падал как раз в тот момент, когда Урсус готовился его ввести. Или падал уже в бисде. Урсус конфузился, извинялся, ссылался на усталость.
-- - Да, да! Конечно, - говорила Радуга, - ты много трудился сегодня, милый, устал. Я тоже устала. Обними меня и давай спать.
И Урсус засыпал со смешанным чувством стыда, облегчения и благодарности за то, что не трогает. А ночью просыпался оттого, что ему хотелось женщину. Но не Радугу. Урсус чувствовал, что Радуга тоже больше не хочет его. Нет, она ему не отказала ни разу, но кончать явно перестала. Иногда она симулировала оргазм. Неумело. Не успела ещё научиться.
Самое интересное, что если Урсусу всё же удавалось возбудиться, кончал он быстро. А ведь раньше он мог не кончать до утра. Только-только вялый гуй окрепнет, как Урсус чувствует: сейчас он кончит.
-- Радуга, прости, но я сейчас кончу, - стонал он
-- Кончай, милый!
-- А ты?
-- Я сегодня всё равно не кончу. Не обращай на меня внимания.
И так из ночи в ночь. Чтобы возбудиться, Урсус часто вспоминал былое, вспоминал или представлял себя с другими женщинами. Это Шаман пока ещё запретить не догадался. В душе Урсус осознавал, что совершает грех, но ничего не мог сделать. Спросить Шамана прямо: "А можно ли, занимаясь сексом с женой думать о других женщинах?" он не решался, в глубине души догадываясь, что Шаман скажет: "Ни в коем случае!". И Урсус не посмеет его ослушаться. И мало того, что половая жизнь Урсуса разладится окончательно, он всё равно нагрешит. Попробуй не думать, если думается. За несколько тысяч лет до ходжи Насреддина, Урсус понимал, что чем яростнее будешь отгонять мысль, тем настойчивее она будет к тебе возвращаться.
И Урсус ничего не говорил Шаману. Он представлял вместо Радуги кого угодно и худенькую, хрупкую Зайчиху, и Толстушку с её огромными шарами грудей и полушариями ягодиц и не менее жирную Лилию и Рябую и Ворону и молоденькую Веточку и немолодую, но хорошо сохранившуюся Ольху. Лёжа на Радуге или под ней он представлял или вспоминал сексуальные забавы с другими женщинами, и это хоть как-то позволяло ему сохранить потенцию. Часто он вспоминал о сексуальных контактах, наметившихся, но не состоявшихся по той или иной причине.. Например, лет 10 назад вельки встретились с миролюбивым племенем аятов. И Урсусу очень приглянулась одна девушка по имени Рангул. На торжественном обеде по поводу встречи двух племён Урсус сидел рядом с её подружкой по имени Амагела. А Рангул сидела рядом с Барсуком. Стояло лето. Девушки естественно были голенькими. Урсус ласкал груди Амагелы. Одной рукой. В другой он держал кусок мяса. Амагела положила руку ему на гуй. Это была элементарная вежливость. Отказаться мёпаться с соседкой по столу, со случайной собеседницей и т.д. без веской на то причины было таким же нарушением приличий, как не поздороваться. Да и зачем отказываться? Барсук тем временем оглаживал Рангул. Потом Амагела села Урсусу на колени, прямо бисдой на его гуй и они, не прекращая трапезы, стали раскачиваться. Через некоторое время мёпались оба племени. А с кем же была Радуга? А, ну, да! Такой рыжий, здоровый. Как же его звали. Эх, было время! Так они и мёпались сидя друг напротив друга, Урсус с Амагелой и Барсук с Рангул. Амагела была блондинка, Рагул - брюнетка. Поскольку Амагела сидела на Урсусе спиной к нему, он видел только её плечи, затылок и скулы. А Рагнгул он видел хорошо. И её раскрасневшееся лицо с блаженным выражением, и её небольшие грудки и красивые руки. Бисда была не видна по понятным причинам, но Урсус ещё до обеда успел разглядеть и даже потрогать её, розовенькую, в обрамлении пушистого чёрного леска. Разумеется, он смотрел не только на неё. Вот напротив и слева высокий аят по имени Пегровча мепёт Пихтовую Ветку, а вот и Ива взяла в рот гуй...как же его звали, этого аята?... А слева Кабан мепёт красивую аятку по имени Ирзе. Совсем рядышком. Урсус может облапать её груди и поцеловать её в губы. Кабан время от времени тоже выпускает из рук груди Ирзе, чтобы пощупать Амагелу. В основном пары получились смешанные, вельки мёпали аяток, аяты - велькиек. Своих-то и так мёпают каждый день. А тут - что-то новое. Аятов было, правда, несколько больше и некоторым велькийки просто не досталось, но ничего страшного, не последний раз. Спешить Урсусу было некуда. Он наслаждался бисдой Амагелы, мял и теребил её груди. Вообще-то была у него мысль предложить поменяться с Барсуком и кончить уже с Рангул, но именно в этот момент Амагела застонала, стала двигаться интенсивнее, потом закричала, и они оба кончили. Практически одновременно. Урсус выбросил вглубь девушки порцию спермы и затих, тихо целуя её в затылок. Чуть позже уже в другой позе (Барсук сверху) кончила Рангул. А Барсук, кстати, ещё не кончил. Поласкав Рангул, пока та не успокоилась, он пошёл домёпывать. Урсус уже не помнит кого. Потом отдых и неспешная приятная беседа. Урсус предложил Рангул вымепать её и она, конечно, согласилась, только попросила сделать это не сразу, а попозже. Устала. Какое-то время они ласково болтали. Урсус положил голову на колени Амагелы а руку на лобок Рангул. Было очень хорошо. Вот отдохнут немного и... Да не тут-то было. Склочник Клыкастый поругался с Кавоалекном, вождём аятов. Пришлось срочно уходить. Хорошо до войны не дошло. Урсус расцеловался с девушками и ушёл со своим племенем. Больше вельки и аяты не встречались.
И вот теперь, лёжа в объятьях Радуги Урсус с тоской вспоминал о красавице Рангул. Эх! Какая досада, что тогда он её не отмепал! И даже не полизал ту восхитительную бисдёнку! Эх! Амагелу он тоже вспоминал очень тепло, но воспоминания о Рангул почему-то возбуждали его больше. Не потому ли, что он её так и не познал, а непознанное влечёт. И, наверное, если бы он тогда был с Рангул, а не с Амагелой, он бы сейчас больше возбуждался от мыслей о роскошной блондинке Амагеле с большими грудями.
И ещё одно событие он вспоминал часто и всё чаще в последнее время. Последний разговор с компанией Ерша. И, хотя всех их и Веснушку и Топтушку и Сосенку он мёпал и помногу раз, всё равно воспоминание о том разговоре возбуждали его необыкновенно. Ведь он почти уже сдался под ласками Веснушки. Лишь огромным волевым усилием смог удержаться. А не удержался бы? И Урсус представлял, КАК бы он не удержался. Как ласкала бы его Веснушка, как целовала бы его соски, сосала бы гуй, как он мёпал бы её, глядя в её огромные светлые глаза, которые она во время мепли не закрывала, а наоборот открывала ещё шире. А ведь тогда ребята ставили своей целью соблазнить Урсуса, вернуть его в тот мир и вернуть тот мир вместе с ним. Ведь не оттолкни он тогда Веснушку, все бы девушки занялись им. Ребята бы потерпели. И вот в мыслях он лижет бисду Веснушки, в то время как Сосенка сосёт его гуй, и с Топтушкой в четыре руки ласкают его тело. Эх, как бы было сладко, если бы он тогда не оттолкнул Веснушку...
А потом? В Нижний мир? Иногда Урсусу становилось так паршиво, что он готов был, казалось, согласиться на переселение после смерти в этот самый, мрачный и страшный Нижний мир, лишь бы ему дали возможность до конца дней мёпать кого он хочет и когда хочет.
А, правда, что было бы, если бы он тогда не сдержался? Ведь вся жизнь вельков могла пойти по-другому. Урсус - вождь. И если бы он своим примером показал, что он не так уж заботится о том, чтобы не рассердить духов, то, конечно, какая-то часть вельков продолжала бы соблюдать заповеди Шамана, но другие бы вернулись к прежнему образу жизни. Раз уж вождь мепётся, нам тем более можно. Очень мудрый ход! Умная Веснушка. Добилась бы своего. И труды Шамана пошли бы насмарку. Чего ершовцам бы и хотелось.... А потом бы все вельки кроме Шамана и тех, кто с ним попали бы в Нижний мир? Но ведь ершовцы в нижний мир не верят. Так что об этом им беспокоиться не приходится. Шамана во лжи упрекают. Шаманы не лгут...
Хм! А не лгут ли шаманы? - вдруг неожиданно возник в голове Урсуса это вопрос,- неужто никогда? Урсус сам удивился этой мысли. При этом он одновременно удивился и тому, что в столь крамольная мысль вдруг явилась к нему и тому, что она не являлась никогда раньше. А, правда? Лгут или шаманы и кто сказал, что они никогда не лгут? Без особого напряжения Урсус припомнил несколько случаев, когда Шаман говорил неправду и в детстве, когда его ещё звали Засранцем и уже после того, как он получил духовный сан. Нет, случаев вспомнилось не так много. 5 или 6. Шаман не был заядлым вруном как Брехун. И всё же...Лет 5 назад вельки встретили племя шушугов. Встреча прошла мирно, хоть племенем и руководил Клыкастый. В то время шаманом у них был Магаш (шушуги оставляли шаманам прежние имена) болтливый, надоедливый старикашка. Сразу стал приставать к шаману вельков с дискуссиями на профессиональные темы и ужасно достал его. Уж ночь настала, а Магаш всё треплется. Шаман долго тепел из вежливости. А потом сослался на головную боль и ушёл спать, хотя, как он признался потом, что ничего у него не болело. Просто надоел ему Магаш со своей глупой болтовнёй. История, сама по себе, вроде, пустяшная. Урсус на его месте, скорее всего, поступил бы точно так же. Но ведь это означает, что в принципе шаман может солгать. Если он солгал в малом, где гарантия, что он не солжёт в большом? А ведь причина лгать у Шамана была и довольно веская. То, что Шаман и Ёрш всегда недолюбливали друг друга. А последнее время их отношения портились всё больше...
Стоп! Урсус вдруг вспомнил, какое злое лицо было у Шамана после его неудачи с Топтушкой на поляне. Люди сочувствовали. Давали советы по-хорошему. Но Шамана это должно было только разозлить. Характерец, однако. Шаман не любил признавать свои поражения. Он - Великий Шаман вельков! Он - всё знает, всё умеет! Он первый всегда и во всём! В крайнем случае, второй после вождя. У него НЕ МОЖЕТ не получаться! А тут он терпит поражение! На глазах у дюжины соплеменников! Как такое пережить? Любой другой на его месте перенёс бы это спокойно. Всё бывает в жизни. И у Урсуса бывали осечки, хотя и редко. Ну, устал, допустим. Ничего страшного. Урсус извинялся, а женщину домёпывал кто-нибудь другой. Но такое бывало очень редко. 2-3 раза в год, может быть. А у Шамана чаще, конечно. Чуть ли не через раз. Было, отчего злиться. Было, отчего желать, чтобы секс проходил в укромном месте и без свидетелей.
А потом - случай с Барсуком. Как кстати для Шамана он произошёл! А кто сказал, что это именно духи наказали Барсука? Разве он сам не мог споткнуться, поскользнуться или оступиться? Чуть что - сразу духи! Как удобно все свои промахи и ошибки списать на кого-то! А люди? Люди никогда не падают сами? От своей неловкости. Нет, Барсук ловкий, конечно, но охота, бег по пересечённой местности... Кто не спотыкнётся ни разу? Ведь все на охоте и спотыкаются и падают. И не бегут из-за каждого ушиба или царапины к Шаману с вопросом, за что это духи так прогневались? Барсук поранился серьёзнее. Упал неудачно. Вполне вероятно, что и сам, без вмешательства духов. Кто сказал, что в колючий куст его духи толкнули? "Кто сказал, кто сказал?" Шаман сказал! Потому, что ему это было выгодно. И никто не усомнился. И всё произошло дальше так, как он хотел. Мепётся он теперь со своей Змейкой один. Никто и не видит как. О его неудачах знает только он сам и Змейка. Врагов устранил. Авторитет его в племени возрос неимоверно. Кстати, землянку себе и Радуге Урсус, вождь, рыл сам, а Шаману - с десяток охотников. Как же! Он - шаман. Некогда ему такой ерундой заниматься. Ему с духами разговаривать надо. И поэтому землянка у семьи вождя ничем особым не отличается от землянки семьи любого охотника, а у Шамана она раза в 4 больше. И печь в ней большая. И стены в шкурах. И пол выстлан шкурами в несколько слоёв.
...Ну вот. И Урсус стал сомневаться. А может быть всё-таки прав Шаман и духам действительно угодно, чтобы люди мёпались тайком, в стороне от чужих глаз? Не проверишь ведь! Кого спросить? Духов не спросишь. С ними только шаманы разговаривать умеют. Было бы по близости другое племя, Урсус посоветовался бы с шаманом этого племени. Но вельки, скорее всего, были в лесу одни на множество дней пути. Помощи было ждать неоткуда. Надо было решать самому. Он - вождь. Это его племя. Это его право и обязанность принимать решения. Урсус сам поговорит с духами. Ничего. Снизойдут. Дело серьёзное. Речь идёт о жизни и благополучии всего племени, а Шаману он больше не верит. Если уж духам есть дело до того кто из людей с кем мепётся и кто где писает, то духи не оставят обращение вождя племени вельков без внимания.
Урсус не имел представления о том, как следует разговаривать с духами. Он оглянулся, поклонился на 4 стороны и начал свою молитву.
-- О великие духи!
Вы повсюду, а, значит, слышите меня. Я не шаман и не знаю, как нужно к вам обращаться. Простите меня, если я что-то делаю неправильно. Но я не могу об этом говорить с вами через шамана. Вы сейчас поймёте, почему.
Год назад Шаман сказал, что вам не нравится смотреть, как люди занимаются сексом, что вам неприятен вид обнажённого человеческого тела. Он сказал, что мы должны жить по законам нравственности, которые вы ему раскрыли. И тогда наше племя ждёт процветание, а нас - счастье. Оделись. Перестали заниматься сексом на открытом воздухе и, вообще, в присутствии друг друга. Мы сделали всё именно так, как он сказал. Разбились на пары, создали семьи. Вырыли отдельные землянки для каждой семьи.
Мы всё сделали по его словам, однако обещанное процветание так и не наступило. Наоборот, с каждым днём жить становится всё хуже.
Мужчины ссорятся из-за женщин, женщины из-за мужчин. Бывшие друзья становятся врагами. Часто охотники дерутся. Что там драки! За прошедший год в племени произошло 3 убийства. И все они, так или иначе, связаны с новшествами Шамана. Один охотник убил жену, заподозрив её в том, что она занималась сексом с кем-то, кроме него. А ведь он был очень добрым человеком и жену свою очень любил. Другой убил двух маленьких девочек. Дело в том, что ему вообще не досталось жены, и заниматься сексом было не с кем. Его преступление омерзительно и мы казнили его, но если бы Шаман не ввёл все эти новшества, он всегда бы смог найти себе женщину, и девочки были бы живы.
Добычи с каждым днём всё меньше. Некоторые утаивают часть добычи, чтобы тайком приготовить и съесть её в своей землянке.
А ведь счовсем недавно, всего год назад всё было хорошо. Вельки были сыты, довольны и дружелюбны.
Был в нашем племени молодой человек по имени Ёрш. Хороший парень, но отношения с Шаманом у него сразу не сложились. Однажды Ёрш неосторожно пошутил по поводу половых неудач Шамана. Через некоторое время после этого Шаман и провозгласил от вашего имени те самые нравственные принципы.
Великие духи! Возможно те бедствия, которые происходили и происходят с нами - это только испытания, которые Вы посылаете нам, чтобы решить, достойны ли мы счастья и процветания, возможно, я совершаю великий грех, но я перестал верить Шаману. Червь сомнения поселился в моём сердце и грызёт его. Я подозреваю, что Шаман придумал всю эту историю про нравственность только для того, чтобы отомстить Ершу и избавиться от своих противников. В половом плане Шаман никогда не был сильным. Для него секс с одной единственной женщиной - в самый раз. Мы же, в большинстве своём, страдаем от такого положения дел. Мы тоскуем по прежнему времени, когда трахаться можно было с кем угодно, когда угодно и где угодно.
Великие духи! Я женат на одной из самых красивых, умных и добрых женщин нашего племени. Но и мне мучительно тяжело быть только с ней. Секс перестал приносить радость, превратился в монотонную, скучную обязанность.
Великие духи! Как вождь я отвечаю за племя и должен выяснить всё до конца. Если я делаю недозволенное, прошу вас, накажите сколь угодно сурово, но только меня самого, а не моё племя.
Итак, великие духи, разрешите моё сомнение: действительно ли вам так нужно, чтобы мы жили той самой нравственной жизнью или это выдумки Шамана?

Урсус помолчал, ожидая ответа, возможно грома с небес или урагана или просто голоса. Но ничего не происходило.
-- Великие духи - продолжал он, - ведь, насколько мне известно, вы, как и мы, люди, вступаете в половые отношения, рожаете детей. Ведь и первый человек, говорят, родился от связи между духом леса и духиней воды. И, как говорят шаманы, вы похожи на нас. Просто обычный человек не может вас увидеть. Только шаман. Впрочем, если вы сами пожелаете, и простой человек может вас увидеть. Шаманы говорили, что духи, бывает, находят любовников и любовниц среди людей. Тогда как же это может получиться, что вам противно смотреть на наши тела.
Урсус выждал ещё немного. Лес молчал. Нигде не стучал дятел, не куковала кукушка.
-- Великие духи, будьте так добры! Дайте мне хоть какой-нибудь знак, что вы слышите меня.
Лес молчал.
-- Великие духи! Дайте же мне знак! Ну, пусть сейчас из лесу выйдет медведь или волк и это пусть и будет ваш знак. И пусть этот зверь растерзает меня за мою дерзость.
Но ни волк, ни медведь, ни рысь, ни хорёк не появлялись. Урсуса переполняло желание надерзить по-настоящему, раз он начал уже.
Разумеется, он знал, что с духами ссориться более чем опасно. С детства его учили, что человек должен почитать духов, слушаться их и всячески ублажать. Из поколения в поколение передавались рассказы о людях, посмевших ослушаться шаманов, не выполнить те или иные религиозные обряды и о страшных карах, которым эти люди подверглись за ослушание.
Когда-то давно жил среди вельков охотник по имени Могучий Дуб. Он был настолько силён, проворен, храбр, что один трофеями своей охоты мог накормить 20 человек. И возомнил он, что он охотится лучше духов. И стал насмехаться над ними. Тогда Дух Охоты сам вышел из леса и вызвал Могучего Дуба на соревнование. Могучий дуб за день подстрелил 10 оленей, 10 медведей и 10 кабанов. А Дух Охоты свистнул, и со всего леса сбежались и медведи и олени и волки и кабаны и зайцы и неведомые огромные звери, мохнатые, рыжие, с огромными ушами, длинными клыками и длинными носами, которыми они могли брать различные предметы. И убил их Дух Охоты столько, что из туш получилась гора до неба. И устыдился Могучий Дуб. И превратился в дерево-дуб. С тех пор вельки всякого дурака дубом величают.
С охотником по имени Огнеголовый духи за аналогичное преступление (гордыню) расправились по-другому. Все звери стали убегать от него. Ни одна стрела не могла настигнуть добычу. Когда же он пытался взять в руки, скажем, ногу кабана, убитого другим охотником, нога оживала и убегала в лес. Так он и умер с голоду.
А случаев, когда духи убивали людей молнией, травили их зверями, топили, просто числа не было. Ещё на памяти Урсуса медведь задрал Одноглазого. Шаман сказал тогда, что это за недостаточное почтение к духам.
Урсус подавлял в себе желание надерзить, но чувствовал, что не выдержит, что вот-вот его прорвёт. Это было сродни тому, что чувствует мужчина за несколько секунд до эякуляции. Это было сродни тому, что испытывает смельчак перед тем, как ринуться в бой. Сейчас плотину прорвёт, и ничто не в состоянии помешать этому. Учащённо билось сердце, похолодел затылок.
-- Эй, духи! Вы что, не слышите меня?! Вы оглохли? Глухие тетери!!!
Прорвало!!! Благородная ярость, волнами поднимаясь откуда-то снизу, заливала его сознание...

...У вас есть второй Фортепьянный концерт Рахманинова? Поставьте, пожалуйста. У меня сейчас играет...

-- Эй вы! Трусливые жалкие духи! Я сейчас буду обзывать вас по всякому. А вы покарайте меня! Ведь вы наказываете и за меньшее! Поразите меня громом, отдайте на растерзание зверям, разорвите меня на части, задушите, сожгите! Трусливые, мелкие душонки! Мерзкие вонючки! Да, Вонючки! Не зря об отвратительном запахе говорят "дух плохой"! Ну, убейте меня сейчас, убейте! Я ведь сказал вам обидных слов больше, чем все люди на Земле когда бы то ни было говорили. И скажу ещё. Дряни! Болваны! Казните меня! Ну! Ага, не можете! Потому, что вас не существует! Вас нету о "великие" духи! Вас выдумали люди глупые и трусливые или, наоборот, хитрые и подлые, вроде нашего шамана! Нету духов! Есть люди и они - цари природы!
Урсус посылал духам самые изощрённые проклятья, ругал их самыми грязными ругательствами, провоцировал их. Он кричал, носился по тропе, хватал и бросал палки и камни. По щекам его катились слёзы. Слёзы ярости и облегчения. Первый и последний в жизни вождя была истерика, конечно, если не считать раннего детства.
Урсус замолчал. Он понял, что говорит с пустым местом. С НИЧЕМ! Он вздохнул и засмеялся. Никогда он ещё не смеялся с такой радостью и таким облегчением. Последний раз подобное было позапрошлой зимой, когда на него набросился и подмял под себя медведь, но Нюхач, находившийся рядом убил косолапого и спас Урсусу жизнь.
Духов не существует! Духов не существует!!! Люди свободны! Люди больше не должны подчиняться глупым многовековым законам и глупым законам новым. Люди - самые сильные существа в природе, потому что у них есть разум. Всё! Никаких молитв, обрядов, шаманов! В шею шаманов! Долой дурацкую нравственность! Урсус сейчас же вернётся, соберёт всё племя и расскажет о своём открытии. Духов нет! Подумать только! Всё! Всё теперь по-другому будет! Ха-ха! Духов нет! Сегодня же вельки вернутся в большую землянку. А с малыми что делать? Ладно! Придумаем! А Шамана гнать. Или пощадить? Пусть живёт, выполняет самую грязную и тяжёлую работу. Пусть трудом искупает свою вину. Нет. Нельзя. Он хитёр. Он опасен. Он мстителен. Не знаешь, какой подлости от него ждать. Пусть уходит и радуется, что ему сохранили жизнь. Строго говоря, он заслуживает смерти. Он виноват не меньше, чем Селезень. Он такой же убийца. Даже хуже. Селезень - дурак, а Шаман умный мерзавец. А Урсус? Тоже хорош! Ведь и сам он виноват перед племенем. Ой, как виноват. Не послушал ребят. А ведь как его увещевали! Позволил обвести себя вокруг пальца! Эх!!! Где они теперь, милые, славные, настоящие друзья. Живы ли? Может быть, они ещё встретятся. Урус на коленях будет просить у них прощения. Он представил трогательную сцену, как он встречает Ерша, Попрыгунчика, Сосенку, Веснушку, Ветра, Топтушку, Иву... Как они плачут от радости друг у друга в объятьях.
Ива... Мудрая Ива, самая умная женщина племени ушла с ребятами. А он, Урсус остался. И ей не поверил.
Он вспомнил, как она учила его совсем молоденького искусству любви.
– Так! А теперь попробуй взять сосок в рот. И аккуратно так тереби язычком...Ой! ...Ты кусаешься. Осторожнее. Сосок у женщины очень нежная штука. ..Вот...Так хорошо...Достаточно... Вот ты уже меня распалил, теперь можешь попробовать поласкать бисду. Пока рукой. Только, знаешь что, не сразу вставляй палец. Поиграй, поводи по животу, по бёдрам. Подразни меня...Эй! А про грудь тоже не забывай. А то ей грустно стало, она плачет.
И как приятно было, когда она хвалила его, когда она начинала стонать и ворочаться, кричать и кончала под ним или на нём или когда стонала и кончала какая-нибудь девчонка, если Ива наставляла их обоих: её и Урсуса! Разумеется, Ива не была его единственной учительницей, но, пожалуй, лучшей. Урсус понял вдруг, как он соскучился по ней, по её глазам, по её низкому голосу, по её ласкам, по её телу, уже немолодому, но такому возбуждающему. Эх! Сам виноват. Маловероятно, что они ещё когда-нибудь встретятся. А Звёздочку и Ласточку уж совсем не вернёшь. Страшно как! Раз нет духов, нет Верхнего и Нижнего мира, значит, девочек больше нет. Вообще! Они ничего не знают, ничего не чувствуют. Для них нет и никогда не будет ни солнышка, ни зелёной травки, ни неба, ни этого глупого шмеля! И виноват в этом он, Урсус, вождь племени вельков, не распознавший ядовитую змею, поверившего ей. Даже обращение к мёртвому: "Спи спокойно" утратило теперь свой смысл. Девочки не спят. Их нет. Совсем нет. Ни в придуманных Верхнем и Нижнем мирах, ни в реальном, окружающем нас мире. Их нет нигде вообще...
Грустно. У меня включены колонки. Альбинони. Адажио.
"Ах, какой я вождь великий!" Великий! Идиот! Эх, Урсус, достоин ли ты быть вождем? Ерш, вот кому следовало править вельками...
Но Ерша нет. Урсус виноват. С его попустительства племя оказалось на грани гибели. Но только он может племя спасти. Урсус виноват, но он и исправит...то, что можно исправить, конечно...
Так. С чего начать? Общее собрание. А поверят ему? Ведь авторитет Шамана сейчас особенно высок? Должны поверить. А кто не поверит - пусть катится с Шаманом и дальше в уголочке мепёт свою "жену", слово-то какое мерзкое! А если таких окажется большинство? Вряд ли. Все истосковались по нормальной прежней жизни. Урсуса уважают, в конце концов. Эх, лучшие ушли. Ну, ладно. Барсук, конечно, Нюхач...верят они Шаману, но мне больше.
Прогоним Шамана. Будем жить без шаманов. И другим племенам расскажем, что без шаманов можно прекрасно обойтись. Какая жизнь настанет! Эх! Изобретателя нет! Как бы он сейчас пригодился! Ну, что ж, придётся самим.
Урсус вдруг обратил внимание на переполненность своего мочевого пузыря.
– Эй, придурки, - последний раз обратился Урсус к духам, - кыш в сторону, а то сейчас я вас обоссу.
Никогда ещё ему не писалось так сладко. Как хорошо! Нет духов. Он в лесу один. И тысячи невидимых глаз не наблюдают за ним. Урсус с наслаждением, медленно и демонстративно снял одежду. Вот так он и вернётся в племя. Голый. Совсем голый. Как у шамана рожа вытянется. Ха-ха! А что? Ему нечего прятать. У него большой, красивый, здоровый гуй. И сегодня этому гую будет работа. Эх! С кого он начнёт...
Всё! Урсус знает с кого он начнёт! Капелька! Как славно они гуляли вместе год назад! Она уже подросла. Много раз, лёжа на Радуге и пытаясь возбудиться, он вспоминал её тоненькие ножки и ручки, её розовую попку, маленькие грудки, лобок, начавший покрываться нежным пушком и пещерка, сулящая наслаждение. Какая она у неё? Наверное, тугая, тесненькая! Тогда, год назад Капелька была ребёнком. А теперь большая. Да и не девственница уже. После преступлений Селезня всех молоденьких девочек, лет так с 13-и постарались поскорее выдать замуж. Для их же безопасности. Муж Капельки - Голубь. Её ровесник. Хороший парень. С ним проблем не будет. Он, Урсус уверен, только обрадуется возможности перемёпать всех женщин племени. Нет, если кто-нибудь из них будет возражать... Не должны. Нормальные ребята. Оба. Великолепно! Сегодня он будет мёпать Капельку на глазах у всего племени. А Радуга! То-то счастлива будет! Вот пусть её Голубь и мепёт. Надо ему поучиться, как мёпаться следует. Бедные пацаны! Никто их уже год как не учит. Пир и оргия. Слово, придуманное шаманом, но пусть остаётся. Неплохо звучит. "Оргия"!
Урсус представил, как его гуй входит в розовую тугую девичью бисду, и так возбудился, что чуть не начал трочить прямо тут, в лесу. Но удержался. Зачем? Вот вернётся он в племя, тут и помепётся в сласть.
Урсус повернулся и пошёл к стойбищу. На душе было почти спокойно. Он шёл спасать племя. Не успокоившийся гуй гордо торчал, казалось, показывая направление. Ветер приятно обдувал ягодицы. Однако набежали тучи. Ветер становился всё холоднее. Пришлось отказаться от идеи вернуться к племени в голом виде. "Ладно,- одеваясь - успеется". "Без одежды, когда можно, в одежде, когда нужно", - сформулировал он будущий принцип натуризма.
Надо ещё продумать хорошенько, что он скажет на собрании. Ну, берегись Шаман.
...А вот, кстати, и он сам. Неторопливой походкой Шаман шёл навстречу.
-- А! Вождь! Доброе утро!
-- Доброе, Шаман. Воистину, доброе сегодня утро для нашего племени?
-- Да? У тебя хорошие новости.
-- Отличные! Лучше и не бывает. Кстати, вот ты-то мне как раз и нужен. Разговор есть.








Глава 12


-- Друзья мои! Соплеменники! Вельки!
Не по радостному поводу собрались мы здесь. Не свадьба и не праздник, а великое горе собрало нас. Горе...Горе...
Ушёл лучший из нас. Наш дорогой и любимый вождь Урсус.
Плачьте, плачьте охотники-вельки! Плачьте, жёны и матери! Плачьте, дети!
Никогда ещё не было у нас такого мудрого и заботливого вождя. Ни один вождь не сделал столько для племени. Даже Палёный Волк.
При Урсусе мы перестали жить в шалашах и переселились в тёплые и сухие землянки. При нём в землянках появились печки. При нём мы научились выращивать пшеницу. При нём мы научились держать коров, забирать у них молоко и мясо. При нём был заключён мир с соседними племенами.
За неполных 5 лет, что Урсус был вождём нашего племени произошло радостных перемен больше, чем за предыдущие несколько веков.
А, главное, именно при Урсусе вельки познали Истину. Именно при Урсусе духи сочли нас достаточно зрелыми, чтобы вручить нам свой главный и великий закон - закон Нравственности.
А сколько хорошего он бы ещё сделал, если бы его жизненный путь не прервался столь трагически? Теперь на эту тему можно только фантазировать. Лучшие из нас уходят рано. Урсус был ещё молод, полон сил и творческой энергии.
Но... Мне больно об этом говорить... Урсус не умер в своей постели, оплакиваемый всеми нами. Не погиб он и на охоте. Не болезнь скосила его. Он был убит. Подло убит ножом в спину. Мерзавец, злобный и коварный негодяй, чьё сердце чернее угля, выродок, рождённый не женщиной, женщина не могла родить такое чудовище, а змеёй... Да! Змея родила этого негодяя от бешенного волка... Это урод, эта гадюка лишила нас нашего дорогого вождя!
Кто же он? Кто этот изверг, посмевший поднять нож на самое святое, на самого дорого нашего человека? Вельки, кто он? Я тоже задался этим вопросом. Я спросил у духов. И они ответили мне. И я удивился, как это нам самим не пришло в голову? Ведь если бы мы распознали врага вовремя, наш вождь, может быть был бы жив.
Давайте подумаем, кому и зачем нужна была смерть нашего вождя? Кому он мог помешать, этот добрый, этот честный и чистый человек?
Я уже говорил об огромных заслугах нашего вождя в деле примирения племён. Именно благодаря Урсусу мы сейчас живём в мире и согласии с соседями. Он мечтал о мире, и его мечта сбылась. Урсус был уверен, что война - не есть лучший способ разрешения конфликтов. Он был уверен, что с любым народом всегда можно договориться...
К сожалению, к великому сожалению, приходится констатировать, что он был не прав. Простим великому человеку его ошибку. Его грех, самый лёгкий из грехов. Грех легковерия.
Помните ли вы нашу войну с хюхтами? Конечно, помните! Разве такое можно забыть? Разве можно забыть нечеловеческую жестокость наших врагов? Разве можно забыть наших соплеменников, павших в справедливой борьбе с дикарями, с этими двуногими животными? И мы должны благодарить нашего вождя за то, что он, именно он остановил ту страшную войну.
Но он недооценил злобу и коварство хюхтов. Он позволил двоим из них остаться жить среди нас.
Тихо! Тихо!!! Я знаю, что я говорю и за свои слова я готов отвечать. Нюхач! Потом возьмёшь слово и можешь возражать сколько захочешь. Сейчас я говорю.
Да! Я имею в виду Тангуна и Нау. Мы поверили им. Мы приняли их как родных. Хоть раз обделили их в дележе мяса? Хоть раз обвинили их в хюхтском происхождении? Хоть раз мы их обидели? Но, как говорится, сколько волка не корми, всё равно в лес смотрит. И эти хюхтские волки только и ждали момента, чтобы наброситься на своего благодетеля, который разрешил им остаться и перегрызть ему горло.
Почему они это сделали? Зачем им это было нужно? А ни зачем. Зачем злой волк? Зачем злая щука? Природа их такая. Хюхты всегда были подлыми жестокими злодеями. Исправить их невозможно, как невозможно научить волка питаться травой. Хюхты всегда ненавидили вельков. Хюхт начинают нас ненавидить ещё в утробе своей суки-матери. И когда на свет появляется гадёныш-хюхт, он - сразу враг. Вспомните, как хюхты убили старого Щегла. За что? Только за то, что он был вельк и ненавидел поганых хюхтов.
Честный и благородный Урсус впустил в племя этих двух негодяев, даже не подозревая, что впускает он свою смерть.
Хюхтские выродки затаились...
Тихо, Тангун! Заткнись, убийца! Ты ещё смеешь перебивать меня?! Заикните ему глотку, пока я говорю!
Так вот, эти выродки, эти ублюдки затаились. Они вели себя, казалось бы, как все мы, они, казалось бы, стали совсем как мы. Но они таили злобу и ждали своего часа. И вот этот чёрный час настал и хюхтская змея ужалила нас в самое сердце.
Вчера Тангун и Наа коварным обманом заманили нашего вождя в лес и там подло убили ударом ножа в спину.
Откуда мне об этом известно? Духи рассказали. Впрочем, возможно среди вас найдётся маловер, которому потребуются доказательства. Так вот: доказательства у меня есть.
Пусть кто-нибудь из вас спустится в землянку к Тангуну. В том углу, который ближе к двери пусть копает. Там он найдёт нож, завёрнутый в заячью шкуру. Тот самый нож. Нож, обагрённый кровью нашего дорогого вождя.
Вот пусть Нюхач и пойдёт, раз он тут что-то сомневался. И ты, Полулысый сходи, будь любезен. И Крыс пусть пойдёт. Да все, кто хочет. А ты, Тангун, сиди, подлый хюхт.
Подождите идти. Я сначала закончу свою речь. Потом можем сходить вместе.
У наших врагов были коварные планы. Они думали, что подлое убийство внесёт сумятицу в наши ряды и поганые хюхты смогут застать нас врасплох и перебить нас всех. Но они жестоко просчитались. Мы только теснее сплотимся теперь. Мы - вельки. Мы лучше и умнее других народов. У нас есть наши леса. У нас есть землянки. У нас есть нравственность. Ответим же нашим врагам: "Нас не сломить! И не надейтесь!"
После смерти вождя осталась вдова. Беременная, между прочим. Подлые враги не пощадили её, лишив не только нас вождя, но и жену лишив любимого и любящего мужа. Вождь не увидит своего ребёнка. А ребёнок не увидит отца. По крайней мере, в этом мире.
Я полагаю, и, уверен, племя меня поддержит, мы все должны позаботиться о Радуге и её будущем ребёнке.
Гордись, Радуга. Ты была женой великого человека. Воспитай достойно его ребёнка. А мы тебя не оставим в беде.
Я заканчиваю. Вельки, я призываю вас сплотиться! Духи любят нас. Да здравствует нравственность!
А Урсусу сейчас хорошо. Он - в верхнем мире, рядом с добрыми духами и рядом с нашими славными предками. И он может быть спокоен. Мы не растерялись. Дорогой Урсус! Спи спокойно. Мы продолжим твоё дело. Мы отмстим за тебя. Смерть убийцам!
Моцарт. Реквием.


Глава 13.

Уф! Ну и денёк был! Похороны вождя, казнь хюхтов. Устал Шаман. Но всё получилось именно так, как он хотел. А ведь могло бы быть и по-другому.
Хюхтов по предложению Полулысого сожгли живьём. Только Тангуна и Наа. Шаман хотел было предложить казнить также и двух детей Наа, тоже ведь хюхтские выродки, но решил не делать этого. Во 1-х, вельки не поймут казни детей. Пока. Рано им ещё. Не доросли. Во 2-х, случись что ещё, всегда наготове те, кого можно обвинить.
Сжигали хюхтов на приличном расстоянии от стойбища. Однако ветер переменился и возле землянок и в самих землянках стоял тошнотворный запах горелого мяса. Чтобы не вдыхать вонючий дым, Шаман решил пройтись по лесу. Солнце уже касалось верхушек елей, так что рассчитывать на долгую прогулку не приходилось, ну да ничего, пока Шаман пройдётся, дым хоть сколько-то выветрится.
В целом, Шаман был доволен сегодняшним днём. Были, конечно, опасения, что кто-то возмутится, восстанет против слов Шамана. Но всё прошло гладко. Ага! Нравственность начала приносить плоды. Конечно, успокаиваться рано. Ясное дело, у Шамана в племени есть немало скрытых врагов. И всё же, сегодняшние события Шаман мог считать победой.
Шаман остановился возле Чёрного ручья, загляделся на воду, перекатывающуюся через гладкие камушки.
-- Добрый вечер, великий Шаман, - вдруг услышал он голос за спиной.
Шаман резко обернулся и увидел Комара. Комар, невысокий, тощий, в волчьей шкуре стоял опершись рукой на ствол кривого дерева и улыбаясь смотрел на Шамана. Улыбался он нагло, с вызовом. "Ну, вот! Началось, - с тоской подумал Шаман, - Интересно, что у него на уме?"
-- Добрый вечер, Комарик. Гуляешь?
-- Да. День такой трудный был. Нет! Подумать только! Хюхты, проклятые! Жили среди нас и так умело скрывали свою подлую сущность. Ну, да ничего, Великий Шаман вывел их на чистую воду.
В словах Комара Шаман почувствовал иронические нотки. Насторожился-то Шаман сразу, увидев эту наглую ухмылку, но виду не подал. Он и сейчас сделал вид, что ничего не заметил. Выдержка у Шамана была что надо.
-- Да, - вздохнул он, - Долго. И всё же мы выяснили истину. Лучше поздно, чем никогда.
-- Но чуть бы раньше! - вздохнул Комар, - Урсуса вот не уберегли.
-- Да уж...
-- И что же, Шаман, духи не предупредили тебя об опасности?
-- Не знаю. У духов свои соображения. Мы предполагаем, а они располагают нами.
-- Странно всё это, однако. Ну, да ладно. Как ты думаешь, когда нового вождя избирать будем?
-- Когда Валуна волки загрызли, Клыкастого избрали через 3 дня. А до того я не помню. Когда Валуна избрали, я сам ребёнком был.
-- Значит, дня через 3 выборы?
-- Не знаю. Может и через 5, а может и завтра.
-- И кто будет новым вождём?
-- Откуда мне знать? Как народ решит.
-- Это верно... А как ты думаешь, Шаман, я бы мог быть вождём?
-- Почему бы и нет? Ты хороший охотник, и нравственный человек. Тебя вроде бы ни разу с чужими жёнами не видели.
-- И не увидят. Зачем мне чужие? У меня своя молодая и красивая есть.
-- И не заришься! Это похвально.
-- Так, может быть, ты поможешь мне стать вождём?
-- Я? Чем же я могу тебе помочь? Решает народ.
-- Народ-то народ, но к твоему мнению прислушаются всегда. Ты же у нас один такой, Великий Шаман. Да у меня ещё есть некоторые преимущества. Вот, сны вещие видеть стал. Может растолкуешь?
-- Что за сны? Расскажи, а я постараюсь растолковать.
-- Ну вот слушай. Снится мне сон, будто ты Шаман идёшь по лесу гуляшь, ну вот как сейчас. А на встречу тебе идёт наш покойный вождь Урсус. Ты говоришь ему "Доброе утро!", а он тебе "Доброе! Во истину сегодня очень доброе утро для нашего племени." и начинает рассказывать такие странные вещи, будто и духов никаких нет, и Ёрш с компанией будто правы были, говоря так... Ужас-то какой.. Кабы это был не сон... Эй, Шаман, не хватайся за палку! Положи её, где лежала. У меня копьё. Думаешь я стал бы с тобой вести такие разговоры, кабы не понимал, что имею дело с Великим Шаманом. Я - не Урсус и спиной к тебе поворачиваться не стану.
Шаман, хмыкнув, отложил палку
-- Комарик, какой сон-то интересный.
-- Главное, страшный.
-- И ты хотел меня напугать?
-- Как я могу напугать бесстрашного Великого Шамана?
-- А успел ли ты, милый Комарик рассказать кому-нибудь свой сон?
-- Я решил начать с тебя, о Шаман. Ты же самый мудрый, самый великий. Другого такого нет и не будет.
-- Странно. Другой бы уже побежал бы рассказывать всем подряд.
-- Я - не другой. В прочем, рассказать остальным я ещё успею... Если сочту нужным.
-- Ага. То есть может быть сочтёшь нужным, а, может быть, и нет.
-- Ты очень догадлив, Шаман.
-- И зависит это от меня?
-- Именно так. Знаешь чем я отличаюсь от Урсуса, скажем так, от Урсуса из сна?
-- Ну, и чем же?
-- Я умнее.
-- Умнее?
-- Вот, именно. Если бы я хотел свалить тебя, стал бы я как наш бедный вождь обращаться к тебе же? Куда разумнее было бы собрать племя и высказать всё на общем собрании. А ещё разумнее - подготовить почву заранее, поговорить с верными людьми, а ещё разумнее, просто убить тебя где-нибудь в лесу, а труп спрятать. И уж, во всяком случае, не рассказывать тебе в лесу наедине о своём открытии.
-- Ну, и отчего же ты не хочешь так разумно? Отчего же ты встречаешься тут со мной наедине? И не боишься?
-- Оттого, что Урсус хотел, чтобы ты перестал быть нашим шаманом, более того, чтобы в племени вельков больше не было шаманов. А я хочу другого.
-- Другого? Чего же ты хочешь, Комарик?
-- Разве ты ещё не догадался? Я хочу стать вождём вельков.
-- И только-то?
-- Да. Вот такое у меня есть скромное желание. Маленький Комарик захотел стать великим вождём.
-- И ты хочешь, чтобы я тебе в этом помог?
-- Именно этого я и хочу.
-- Но ведь вождя выбирает племя, а не шаман?
-- Брось. Шаман никогда ещё не имел столько власти, как сейчас. Твоя рекомендация - закон для всех. Как ты легко расправился с бедными хюхтами! Нож нашли в землянке! Ха-ха! Так тяжело этот нож подбросить, пока Тангун на охоте! К тому же убить человека каменным ножом в спину... Это надо очень точно удар рассчитать, чтобы попасть точно между рёбрами. И с одного удара. Это же надо быть очень умелым охотником. А ты, Шаман, конечно великий, но, прости уж, на охоте почти и не бывал. Ну, понятно, у тебя других дел по горло. То ли дело, копьё! Мне самому не очень ловко выдвигать свою кандидатуру. А вот если бы ты сказал, что мол, поговорил ты с духами, и они тебе сообщили, что им бы хотелось видеть вождём Комара...
Комар замолчал, глядя на Шамана.
-- Продолжай, Комарик, продолжай. Мне очень интересно.
-- Ты, конечно, можешь сделать вид, что согласился, а потом убрать меня, за то, что я слишком много знаю. Бросишь мне что-нибудь в еду и всё. Кстати, против этого я тоже кое-что предпринял. Если что-то со мной случится, есть человек, я не скажу тебе кто, пока не скажу, он тоже всё знает и ты отправишься в Верхний мир сразу же за мной. Но я не хочу угрожать тебе и ссориться с тобой. Прости уж меня за мои предупреждения, я вынужден был их высказать, чтобы ты вдруг не наделал глупостей. Просто, я полагаю, мы сможем быть полезны друг другу?
-- Чем же ты, маленький Комарик можешь быть мне полезен?
-- Многим, о великий шаман! Если даже не говорить о том, что я не стану рассказывать племени о том, что именно ты убил нашего дорогого Урсуса, - Комар сделал многозначительную паузу и посмотрел на Шамана, - и что вся твоя нравственность придумана не духами, а тобой лично, что бедных хюхтов убили совершенно напрасно. Ну, во 1-х, в племени будет вождь, на которого ты сможешь опереться. Как ты думаешь, кого изберут вождём, если мы с тобой ничего не предпримем? Ну, не Полулысого же? Он и охотник никуда не годный и дурак к тому же. Хотя и верен как собака. Но если ты предложишь его кандидатуру, вельки будут, мягко говоря, удивлены. Ну, станет он вождём, куда он племя заведёт? С голоду помрём. К тому же вся его верность от глупости. Он верит в духов, а, значит, и в тебя. Если же он своей дурьей башкой поймёт, что ты водил всех за нос, он первый бросится рвать тебя на куски. Другие твои люди не лучше. А вождём изберут, скорее всего, Барсука. А Барсук умный. Рано или поздно он придёт к тем же выводам, что и Урсус. И тогда - держись. Между прочим, он ведь очень дружил с Тангуном и Наа не раз ... мёпал. - Комар снова сделал паузу, после запретного слова, впервые за долгие месяцы, произнесённого в присутствии Шамана, - Барсук опасен и просто как простой охотник (нет, не простой, заметь, лучший охотник, которого все уважают), а уж тем более, в качестве вождя. Барсук - это второй Урсус. А есть ещё и третий Урсус - Нюхач. И, если не Барсук, то Нюхач станет вождём и рано или поздно поднимет тебя на рогатину. Ну, и кого ты им противопоставить можешь? Ах, да! Полулысого! Или этого злобного придурка Крыса? А я - хороший охотник. Не такой как Барсук, конечно, но кто скажет, что Комар не умеет охотиться? И нравственный, к тому же.
Комар замолчал, наслаждаясь произведённым эффектом. Шаман снова сказал:
-- Продолжай, Комарик.
-- Видишь ли, Шаман, дело не только в том, что я хочу жить в большой землянке, в 3 слоя выстланной шкурами и жрать мяса больше чем все. Есть ещё одна причина, по которой меня эта твоя нравственность более чем устраивает. И я совсем бы не хотел, чтобы всё вернулось к прежнему состоянию?
-- Вот как? Тебе нравится, что у тебя одна баба?
-- Нравится.
-- И ты не хотел бы перетрахать всех баб племени?
-- Нет. Не хотел бы. А зачем они мне? Что, у одной бисда вдоль, а у другой поперёк? У одной солёная, а у другой сладкая? У моей Лани узенькая такая, уютненькая. Зачем мне другие?
-- А вот многие в племени мучаются, что не могут трахнуть всех сразу.
-- Я не мучаюсь совсем. Кстати, ты обратил внимание, что я женился позже всех.
-- После того, как поймали Селезня.
-- ... И молоденьких девочек распихали всем подряд, во избежание опасностей. Я, ведь, специально ждал, когда мне достанется свеженькая, молоденькая, а не баба с размёпанной бисдищей и отвислыми сиськами.
-- Молоденьких любишь, значит?
-- А кто их не любит? Я, конечно, не ожидал, что Селезень утворит такое, но я терпеливо ждал, пока для меня что-то подрастёт, в кулак трочил. И дождался. Лани-то 11. При Урсусе, да и раньше, никто бы такую мёпать не разрешил. Да любому бы морду набили за попытку мёпнуть такого младенца. А теперь можно. МНЕ можно. Красноносику нельзя, Барсуку нельзя, Нюхачу, Урсусу, даже тебе. А МНЕ можно. Да дело даже не в том, что она молода. Главное, понимаешь, она до меня немёпана. Она мне целкой досталась.
-- А что, тебе так нравится целки ломать?
-- Не в этом дело. Ломал и раньше. Ничего особенного. Но вот Лани сломал и больше её мёпать никто не будет. Эта баба МОЯ! МОЯ и ТОЛЬКО МОЯ! А кто к ней сунется - рога обломаю. И закон племени будет на моей стороне. Я знаю в любой момент, что я могу её вымепать. Или не вымепать, а отдохнуть. А она ждать меня будет покорно столько, сколько я захочу. Потому что она - моя жена. Что хочу, то и делаю. МОЁ! Она не знает и, уверен, не узнает, каковы другие мужики. Она ни с кем сравнивать меня не будет. Не с кем! Она не скажет: "а вот Певун делает это лучше". Ты не представляешь, как это сладко, чувствовать и сознавать, что можешь делать с ней всё, что хочешь. И плевать, нравится ей или нет. Главное, чтобы мне нравилось. Скажу: "Соси!" - сосёт. Давится (у неё рот маленький), но сосёт. А попробовала бы не сосать! Моя жена. И слушаться меня должна. Мне не надо думать о том, кончила она или нет.
-- Ну, разве в 11 лет кончают?
-- Так и хорошо, что нет. Она знает, что каждый вечер и, вообще, когда я захочу, она должна лечь, раздвинув ноги, или стать раком или... ну, в общем, делать то, что мне приятно. А приятно ли ей - её проблемы. В Верхнем мире пусть ей приятно будет. Я надеюсь, что она подрастёт, и кончать не научится. Зачем это мне?
-- Жестокий ты, оказывается?
-- Ну, не более жестокий, чем ты. Я людей не сжигаю. В прочем, мы же так похожи. Сработаемся. Мне очень выгодно, чтобы ты остался шаманом и всё продолжалось так как есть. А то ещё станет всё как раньше, и придётся мне к моей Лани в очередь становится и терпеть, что в её бисдёнке хлюпает сперма какого-нибудь Мерзляка или Нюхача. Впрочем, уверен, что она потом мне не даст просто. Даст Барсуку, скажем. Он же ЛАСКОВЫЙ, - Комар вложил в это слово всё своё презрние, - он же её гладить будет, целовать, слова всякие говорить. А этот, Комар проклятый, муж её бывший, заставлял делать, что она не хотела. Повернёт её, как ему хочется, загонит гуй (а у меня он немаленький) куда захочет, подрыгается, не обращая внимания, на её скулёж, кончит, отвернётся и спать.
-- Да за такое тебя ведь и побить могут и из племени изгнать.
-- Вот, именно. Потому-то я и не хочу ни в коем случае, чтобы ты перестал быть шаманом.
-- Ага. Теперь понимаю.
-- Так ведь ты же мужик башковитый! Не даром шаман. Будь ты дураком, как бы ты смог дурить бедных вельклов столько лет. А теперь ты смог навязать им ТАКОЕ. Нет, ты, впрямь, великий шаман!
-- Но и это ещё не всё,- продолжал Комар. - ты, Шаман, сам толком не знаешь, что ты изобрёл! У меня теперь есть не только МОЯ жена. У меня есть МОЯ землянка. Только моя. Ничья больше. Я могу позвать кого-то в гости, а могу и не позвать. И всё, что находится в землянке МОЁ.
Эх, жалко, не везде есть возможность выделять слова, как хочется! На моём компьютере я, конечно, могу написать слово "моё" во весь экран и жирным шрифтом, но, к сожалению, на некоторых сайтах произведения можно размещать только в текстовом формате, т.е. выделить слово удаётся только БОЛЬШИМИ БУКВАМИ. Комар произнёс слово "моё" так значительно, что сидевшая на дальнем дереве сойка слетела с ветки и полетела туда, где безопаснее.
-- Понимаешь, всё МОЁ! - Повторил Комар. Что раньше я мог считать моим? Только руки, ноги, ну, нос там, гуй. Мой был кусок мяса, который я оторвал. И то, если я во время разговора клал его, я не мог быть уверен, что кто-то не доест его. "Ну, ты ведь положил кусок. Я так понял, что ты больше не хочешь". Вот делаешь копьё. Целый день наконечник камнями обтёсываешь. Тут же подскакивает какой-нибудь Попрыгунчик и убегает с этим копьём на охоту, а там теряет его или ломает. И это - нормально! Столько работы кабану под хвост! Или вот пошёл я в лес, допустим, подстрелил рябчика. И что с ним делать? В племя неси! Пусть все жрут! А сколько в нём мяса-то, в этом рябчике? Сколько мне-то останется?
– Но ведь и ты не раз ел зверей, которых убивали другие.
– Бывало. Но редко. Мог бы и обойтись. Я - охотник хороший, себе всегда добуду. А если кто плохой охотник - пусть как медведь лапу сосёт. Или гуй. Моё какое дело? А так - что добыл - моё. Жену покормлю, конечно. А другие пусть сами себе добывают. Подумай, Шаман, ведь тогда и охотиться все станут лучше. Если тот же Заяц будет знать, что с ним никто не поделится, придётся ему стать Волком. Будет не сидеть у костра, языком чесать, а на охоту пойдёт. Раз ничего не поймает, два, поголодает пару вечеров, потом научится охотиться. Или сдохнет. Туда ему и дорога. Не нужны нам такие. А останутся только сильные и выносливые. И дети у них будут такие же. А хлюпики нам не нужны.
– А заболел кто-то или ногу сломал?
– М... О! Придумал. Дам я ему (или кто-то даст) кусок мяса. Но с тем, что когда поправится он вернёт мне в 2 раза больше. Или пусть целый день охотится потом, а что добудет, пусть мне отдаст. Ну, это уже - детали. Всё можно продумать. Главное, Шаман, ты, нечаянно такую штуку придумал! Великие перемены ждут нас! Как штуку то назовём? Мойство? Свойственность? Собственность! Точно! Эх, Шаман! Мы таких дел наделаем, таких дров наломаем! Ну, что скажешь?
– Иди, Комарик! А я подумаю, с духами посоветуюсь.
– Ну-ну! Советуйся. Надеюсь, духи дадут тебе хороший совет.


Глава 14
Шаман сидел в своей просторной землянке и, почёсывая подмышки, слушал Мотылька. Мотылёк стоял перед Шаманом и почтительно докладывал ему о том, что происходило в племени. Мотыльку 11 лет. Он - очень нравственный мальчик. После смерти он непременно попадёт в Верхний мир.
Главные новости Мотылёк уже изложил. Рассказал и о том, что Красноносик выражал недовольство жизнью. Говорил, что ещё немного и вельки начнут есть листья и кору. А Тетерев ответил: что лучше бы съесть вождя и шамана. А то разжирели больно.
Вторая, тоже серьёзная новость, хотя и менее серьёзная, чем первая: Мерзляк и Оса целовались в чаще. А ведь оба состоят в законном браке и не друг с другом. Ай-ай-ай! Какая безнравственность! Ну, да ничего. Шаман примет меры.
Дальше шли всякие мелочи. Певун грыз морковку, не сотворив перед этим молитву. Потом, правда, хрумкнув пару раз, опомнился и сотворил. Кривой, проходя мимо землянки вождя, как-то нехорошо посмотрел на вход, да ещё и чихнул зачем-то, Воронёнок опять дразнится, язык показывает. Разве это не грех? А Ромашка пописала, не сказав перед этим: "Духи, отвернитесь!".
-- Погоди! - остановил Мотылька Шаман, - а разве мальчику прилично смотреть, как женщина писает? Тем более, его родная тётя?
-- Я не смотрел, - Мотылёк смутился, даже покраснел,- я только слышал, как струйка шуршала по прошлогодним листьям, - и вдруг лукаво улыбнулся,- Великий Шаман! Откуда я мог знать, что она писать будет? Она даже духов не предупредила. А меня - тем более.
-- Ну-ну... - Шаман усмехнулся в бороду.
-- Великий вождь к великому шаману, - провозгласил Весёлый Бык. С некоторых пор Шаман держал перед входом охрану. И опасности меньше, а то, приходится беречься и солидности больше.
-- Иди, малыш, - Шаман подтолкнул мальчика к выходу.
-- Благослови, великий Шаман!
-- Благословляю тебя сын мой! Иди.
Мотылёк посторонился, пропуская влезающего в землянку Комара, и выпорхнул наружу.
-- Здравствуй, великий Шаман! - сказал Комар.
-- Здравствуй, великий вождь!
-- Ну, дела! У тебя все мальчики в шпионах ходят?
-- Скажем так, многие. Полагаю, у тебя не меньше?
-- Не будем считаться. Ну, и что тебе соглядатаи рассказывают?
-- Хорошего мало. Красноносик с Тетеревом интриги плетут. Скушать нас хотят. Некоторые вельки целуются по кустам с кем не попадя, ссут, духов не предупредив, Кривой косо смотрит, да ещё и чихает. На тебя чихает, между прочим.
-- Да? На меня, говоришь? Ладно. Свяжем его, посадим на денёк в речку по горло. Посмотрим, как он будет чихать после этого. Вода-то - брр... Только... не спасёт это нас.
-- ???
-- Что так смотришь? Плохи наши дела, Шаман. Недовольны вельки. Жратвы не хватает, это главное. Мёпаться только с жёнами надоевшими. За любую провинность - наказываем. А скольких уже казнили? И в то, что Барсук умер, объевшись ядовитых грибов, вот так вот, сам, поверить может только ребёнок, лет 5-и,. Думаю, даже таких вот, как Мотылёк этим не проведёшь. Т.е., конечно, Барсук, действительно, объелся ядовитых грибов, но кто поверит, будто он собрал и приготовил их сам? Великий охотник и грибник Барсук!
-- Ну, насчёт Мотылька ты не прав. Он верит в меня, да и в тебя свято. И не он один.
-- Допустим. Детвора, да ещё дураки, вроде Полулысого.
-- Дался он тебе! Что ты его так не любишь?
-- Не люблю дураков. Ладно. Они иногда полезны.
-- Вот Полулысый-то тебя обожает.
-- Да знаю! Лижет 2 жопы, твою и мою попеременно. Пусть лижет. А кое-кто и не хочет.
-- Кое-кто. Мерзляк, Красноносик, Ласка. Нюхач, конечно, самый опасный.
-- Слишком многие, Шаман. Ну, Нюхача-то мы уберём, а что делать с половиной племени?
-- Самых опасных уберём, другие сами на брюхе приползут.
-- Эх, Шаман! Долго на одних наказаниях мы не протянем. Верить нам перестали, вот в чём беда. Наказания же кого-то напугают, а кого-то и озлобят. Наобещали-то мы сколько! Все сыты, все довольны будут. А на поверку? И всё чаще вспоминают благословенное время правления Урсуса. И ещё: племя голодает, а мы с тобой нет.
-- Они же знают, что мы - самые лучшие, самые главные, что без нас племя погибнет.
-- Для Мотылька такие речи прибереги! Нюхач, к примеру, считает себя самым ценным, а Конь уверен, что важнее его никого нет. Да и, вообще, для самого-то себя любой ценнее, чем все остальные. Любая, самая бесполезная старуха себя любит больше, чем нас. Вот ты сегодня ел мясо? Ел. И я ел мясо. А тот же Кривой не ел. Хотя он охотился, а мы с тобой - нет. Как же он должен смотреть на вход в мою или твою землянку? С нежностью?
-- Зависть. Тоже грех.
-- Э...Зависть зависти рознь. Если у соседа землянка на 2 локтя шире или, скажем, жена красивее, это одно. А если ты умираешь от голоду, а сосед рыгает, от того, что переел, это, извини, совсем другое. Ты можешь сколько угодно говорить о том, что такова воля духов, но голодный желудок будет говорить гораздо красноречивее, чем ты. Нравственность, там, Верхний мир, конечно, неплохо, но кушать хочется и в этом мире.
-- Нравственность?! Ну, нравственность-то тут ни причём! Это уж твоя собственность так себя проявляет. Говорил, вот будет каждый на себя работать, будет лучше. Если на себя, а не на племя. А результат? Как же! Стали работать или охотиться лучше! Каждый над своей коровой дрожит. Некогда охотиться, каждый смотрит, чтобы чужой его коровушку не подоил, а то и не испортил ей что по вредности. А охотятся теперь на всякую мелочь. Зайцы там, рябчики. На медведя или на кабана в одиночку не пойдёшь.
-- Ходят же! И не в одиночку.
-- Ну, да. А перед охотой 2 дня договариваются, кому что достанется. "А у меня рогатина больше. Поэтому мне - заднюю лапу. А если я первый его ударю, то и две лапы!" "А у меня зато копьё длинное. И я пользоваться им умею. А ты своей рогатиной не умеешь ворочать!" "Что? Сам ты ничего не умеешь!" И в драку. Ещё медведя не убили, а уже его шкуру делят. А случай с Крысом помнишь?
История с Крысом вышла довольно неприглядная. Крыс - охотник так себе. Как-то он подстрелил лося. Совершенно случайно, причём в двух шагах от стойбища. Огромный сохатый. Вельки обрадовались. "С мясом будем!" Не тут-то было! "Мой лось, - сказал Крыс, - собственность. Вождь сказал, кто убьёт зверя, тому принадлежит и мясо и шкура. Так что отойдите все от моего лося!" Вельки возмущались. Хотели Крыса побить, а мясо отобрать, но вождь и шаман вступились. Прав, мол, Крыс: его лось. Тем более, что и вождю и шаману и их слугам и охране Крыс, как и положено, отдал значительную часть лося: задние ноги и всю заднюю часть. Но и переднюю ему с женой никак не съесть было. Уговаривали его поделиться. Женщины совестили, дети, мол, голодные сидят. Крыс гнал от себя всех. "Ничего знать не хочу! Мой лось. Я его убил. А до вас мне нет никакого дела".
Крыс и Тага, жена его, развели костёр прямо рядом с тушей и пировали у всех на глазах. Спали по очереди. О мепле, разумеется, речи не было. Не до пустяков. Добычу сторожить надо.
На следующий день оба на мясо смотреть уже не могли. "Подобрели". Стали предлагать мясо соплеменникам. Но как! "Принеси нам воды - дам кусочек." "Станцуй - дам мяса" "Поцелуй меня в пятку" "Скажи: я - дурак, дрянной охотник, а мать моя - вонючая жаба, тогда мяса дам. Ой, какое мясо вкусное! Горячее, дымится!"
Одни возмущались, грозили расправой. Покойный ныне Барсук цедил сквозь зубы: "Подождите, крысы облезлые. Придёт день, вы ползать будете перед вельками, о пощаде молить. Были и такие, кто выполнял требования Крыса и Таги. Голод - не тётка. Вскоре мясо стало портиться. Вот тут вельки и отвели душу. Крыса и Тагу заставили таскать тухлятину подальше от стойбища. Всё верно. Кому нюхать охота? Барсук покрикивал, пару раз палкой замахнулся. Ох, и воняло потом от Крыса и его жены! Вождь и Шаман смотрели и не вмешивались. А потом Крыс и Тага долго не могли ничего добыть. И теперь уже вельки всласть поиздевались над ними. В конце концов, эта парочка вынуждена была уйти из племени. Скорее всего, они погибли. Крыс - охотник так себе.
-- Ладно, - сказал Комар, -. Я всё равно убеждён, что собственность - это великая сила, что за ней - будущее. Недопоняли вельки. Потом поймут. А без твоей нравственности ничего бы не случилось, между прочим, и собственности тоже не было бы. Остынь! Не хватало нам ещё друг с другом поссориться. И, вообще, в настоящий момент не так важно, кто виноват, важно, что нам дальше делать?
-- И что ты предлагаешь?
-- Думать. Нам надо племя накормить.
-- ТЕБЕ надо. Ты - вождь и сам попросился в вожди.
-- Тебе - мне! Ну, сейчас выяснять будем. Обоим нужно. И, учти, что если я перестану быть вождём, ты может быть ещё и будешь шаманом, но не более одного-двух дней. Теперь мы повязаны, дорогой Шаман. Твои дела меня касаются, а мои - тебя, Поэтому давай думать вместе. У тебя есть предложения, как нам племя накормить?
-- Нету. А у тебя?
-- И у меня. А придумать что-то надо сегодня - завтра.
-- А что тут придумать можно?
-- Не знаю. Но если мы не придумаем, что велькам завтра есть, то съедят нас. Придумаем?
-- Вряд ли!
-- Изобретателя нет с нами.
-- Жаль, что он с Ершом ушёл. Я уговаривал его остаться.
-- И что же он, чудак не остался с нами? - съехидничал Комар, - так хорошо жить стало в любимом духами племени! Интересно, где он сейчас? Более чем уверен, эти ребята не пропали в лесу. Выкопали землянку, охотятся. Живут - в ус не дуют. Мепутся вовсю. А может, их и какое племя приютило. Изобретатели да художники, да забияки вроде Ерша, да охотники такие, как Ветер, да молодые девки, они везде нужны... Ладно. Не будем о грустном. Говоришь, нет у тебя идей, как племя накормить?
-- Нет. Сказал же!
-- Что дальше?
-- А что дальше?
-- Дальше подведём итог. Итак, мы выяснили, что накормить племя мы не можем. Что остаётся? Выйти перед племенем и сказать: мы ошиблись. Духам вовсе не нужна никакая нравственность. Живите, как жили. Возвращайтесь в большую землянку, мепитесь кто с кем хочет, ну, и так далее.
-- Издеваешься?
-- Издеваюсь.
-- Ну, вождём после этого тебе не быть.
-- А тебе шаманом.
-- И, вообще, вряд ли нас после этого отпустят живыми.
-- Правильно понимаешь. Что же, столько терпели, мучались, столько народу извели и всё зря? Обратного пути нет.
-- Что ты предлагаешь?
-- Бежать. Собираем вещички по-тихому - и в лес. И дёру! Утром выйдем, раньше вечера нас не хватятся. Ты ушёл с духами беседовать, я... ну, и я ушёл; мало какие дела у вождя быть могут. Это раньше, когда обедали все вместе, кто-то не пришёл к обеду - все волнуются. Чуть выждут и - искать. Теперь каждый хавает в своей землянке. Кому какое дело до соседа?
-- А жёны?
-- М-да. Жёны заметят. Ты возьми Змейку с собой. Всё равно её тут без тебя растерзают. А я свою малолетку, пожалуй, оставлю. Вот радости ей, сучке будет, когда меня не станет тут!
-- А догонят - на куски ведь порвут!
-- Не догонят. Ну, хватятся к вечеру. До утра искать всё равно не станут. А за день и за ночь мы, знаешь, как далеко уйдём?
-- А не боишься, что мы пропадём ночью в лесу?
-- Боюсь. Но другого выхода не вижу. Подожди! Знаешь, что я придумал? Скажем, что духам угодно видеть нас. И идти мы должны далеко-далеко куда-нибудь. Причём, одни. Ну, наврёшь. Ты умеешь. Всю жизнь этим занимаешься. Так нам ещё в дорогу всего самого лучшего соберут и не хватятся нас дней десять.
-- А куда потом? К другому племени прибиваться? Кому мы нужны?
-- Ты прав. Никому. Да, к тому же, выдадут нас нашим. Небось, про наши подвиги далеко-о молва разнеслась.
-- Что же нам остаётся?
-- Не знаю. Может быть, бежать далеко-далеко. Где нас не знают. Или всю оставшуюся жизнь по лесам прятаться.
-- Хороша перспектива!
-- А тебе лучше один раз отмучится? Ты какую смерть предпочитаешь? Чтобы тебя повесили, закололи, сожгли на костре? Да нас не просто убьют. Нам такую изощрённую казнь придумают, что мы успеем даже удивиться перед смертью. Может быть, будут загонять в живот деревянные колья. Или в ухо. Или повесят над костром и будут так ме-е-дленно жарить... Или духи огня пожалеют тебя? Так, погреют ласково.
-- Прекрати. Тошно.
-- Значит, бежать надо.
-- А всё из-за твоих дурацких идей! Зря я тебя вождём сделал!
-- Чё?! Из-за моих? А кто дурацкую нравственность придумал? Мёпались себе люди, горя не знали. Вдруг великому шаману это надоело. Меня зря вождём сделал!? Да если бы не я, тебя бы на колья давно подняли..
-- Да ты....!!!! - у Шамана аж слова в глотке застряли.
-- Тихо, тихо! Не горячись. Давай лучше думать.
-- ...думать...
-- Да, думать! Мы с тобой оба - не дураки. Должны что-то придумать. Итак: накормить племя мы не можем, вернуть всё как было - тоже. Бежать - это крайний выход. Можем. Пока можем. Но не хотим. Ночевать в тёплой землянке рядом с тёплой бабой всё же приятнее, чем в лесу под дождём. Хотя, скорее всего, именно это нам и предстоит. Что мы ещё можем сделать... - Комар задумался... - Послушай, а если их отвлечь чем-то?
-- Отвлечь?
-- Ну, да! Придумать что-нибудь, чтобы им не до мыслей всяких идиотских стало.
-- Не до мыслей о еде! - усмехнулся Шаман.
-- Зря ты думаешь, что это невозможно. Когда что-то отвлекает человека, он может и о еде забыть.
-- Надолго ли?
-- Не надолго. Ну, и что? Но для нас это, может быть, и спасение.
-- Не верится.
-- Мне тоже. И, повторяю, скорее всего, завтра мы будем ночевать в лесу. Но время подумать есть ещё. Немного, но есть. Зрелище какое-нибудь. Праздник.
-- А что есть на праздник будем?
-- Н-да... Не подходит. Тогда, наоборот, казнь. Того же Красноносика или хюхтовских змеёнышей. Красиво, интересно. Скажем: из-за них все беды. Духи гневаются, ну, и так далее. Не мне тебя учить. Или... Вот идея пограндиознее. Можно свалить все беды на предыдущего вождя.
-- На Урсуса?!!!
-- Ну, да! Что ты на меня так смотришь? Духи сказали, что Урсус нагрешил за свою жизнь. А мы расхлёбываем.
-- Ты с ума сошёл! Урсуса все любят. До сих пор.
-- Разлюбят. Не беда! Кстати, что это за имя у него такое странное, "Урсус"
-- На языке какого-то племени "урсус" - это "медведь".
-- А почему его просто Медведем не назвали?
-- Мать у него была аталка. А вот бабушка из какого-то другого племени. Не помню названия. Вероятно, на языке того племени "урсус" и означает "медведь". Я точно не знаю.
-- Ага! Вот видишь! Не наш он! Не вельк! И смел нами, вельками, командовать! А? Каков наглец! Не мудрено, что духи прогневались. И делал он всё не во благо вельков, а во благо этого племени, как там оно называется?
-- Нет, Комар. Вариант неважный. При Урсусе вельки были сыты и довольны. А при нас - голодны и злы. Тем более, не мы ли столько месяцев превозносим великого вождя, при котором вельки впервые узнали, что такое нравственность? Не нас ли называют лучшими его друзьями и продолжателями его дела? Не мы ли принимали у мальчиков и девочек клятву на крови выполнять заветы великого Урсуса, стараться быть такими, как он?
-- Ты прав, пожалуй. Урсуса трогать нельзя. Пусть он остаётся для вельков великим вождём, путеводной звездой, факелом, осветившим дорогу в ночи, и всем остальным. Значит: Красноносика казним? Или Тетерева? Или Мерзляка? А вот, у меня сведения, Чёрный Бобёр называл тебя засранцем. Можно и его... Да не выход это. Итак: уже с начала моего правления двенадцать человек казнили. Да ещё двое хюхтов. Четырнадцать. Да ещё многие догадываются и насчёт Барсука, великого охотника, и насчёт Рябчика.
-- Тогда что?
-- Думай, Шаман, думай! В конце концов, у нас есть ещё выход: бежать. Но сегодня, может быть и завтра, можно ещё подумать.
-- Думаю.
-- А может война?
-- С кем?
-- Не важно! Придумаем! Отвлечёт лучше не надо.
-- Ты прав. И накормить всех будет чем. Добыча, однако. А повод?
-- Придумаем. Что за проблема? ... Подожди-ка... Есть повод!!!
-- ?
-- Отличный повод. Следи за моей мыслью. Вот мы, вельки, именно нам, а не кому-то другому духи открыли великую истину, именно мы впервые стали нравственными. Так?
-- Так!
-- Значит мы, ну, не все, конечно, кроме всяких там, которые чихают не вовремя попадём в Верхний мир. Верно?
-- Верно!
-- А люди из других племён, значит, не попадут. Бедняги! Веки вечные они будут мучаться глубоко под землёй. Злые, лохматые духи с рогами будут их бить, колоть, жечь и морозить. За их безнравственность. Так?
-- Так!
-- А, собственно, чем они, бедные, виноваты? Ну, да, ходили голые, мепались все скопом, ну откуда им было знать, что так жить нельзя. Ведь не им, а нам духи открыли великую истину. Следишь за моей мыслью?
-- Ещё бы! - восхитился Шаман, - складно-то как излагаешь?
-- Ну, я же - великий вождь. Слушай дальше. Выходит, в том, что люди из других племён попадают после смерти прямиком в нижний мир, виноваты мы, вельки. Знали и не предупредили. Ай-ай-ай! Нехорошо-то как.
-- Оттуда и все беды, да? Духи гневаются на нас, что мы не несём великую истину другим племенам?
-- Именно! Отсюда и голод, и прочие беды. Видишь? Объяснение уже есть.
-- А дальше?
-- Дальше? Духи возложили на вельков великую миссию: поведать миру о законах нравственности, можно сказать, спасти мир. Задача благородная, но о-о-очень тяжёлая. Мы - учителя других племён. Значит, они должны нас слушаться. Ежели мы будем всех учить, когда же нам за зверем гоняться, за коровами ходить, рыбу ловить? Мы учим, а остальное пусть делают для нас другие. В благодарность за то, что мы их учим.
-- Здорово! То есть мацаги гоняются за зверем, паюты доят коров, бушины, допустим, камни обтёсывают, а вельки ходят руки в боки, да про нравственность толкуют!
-- Ага! И пусть все эти мацаги, паюты, бушины и другие радуются, и нас благодарят, что им теперь Нижний мир не грозит.
-- Ну, как это не грозит? Если нравственные законы нарушать будут, трахаться не со своими жёнами.
-- ...Вельков не слушаться. Плохо работать...
-- Ну, лихо ты всё придумал! Ай да Комарик!
-- Ну, скажи, разве сами вельки откажутся от такой жизни? Другие работают, а мы ходим и покрикиваем. И у каждого большая землянка со шкурами в 3 слоя.
-- А у нас с тобой?
-- А у нас - огромные, со шкурами в 10 слоёв.
-- Завтра же объявим племени нашу волю.
-- Сегодня! Попозже. Давай продумаем что скажем.
-- Ну, понятно. Все племена, да подчинятся нам. Ты станешь вождём всех племён, а я - всемирным шаманом. Слушай, а если нас побьют?
-- Нас?
-- Ну, вельков. И не воевали мы давно.
-- А у тебя есть другое предложение? В прочем, ещё не поздно уйти в лес и скитаться там всю оставшуюся жизнь.
-- Хм... Уговорил. Выходим на тропу войны. Давай думать, что племени скажем.

Глава 15

Многие молодые вельки с верой и восторгом приняли нововведения Шамана. Никто, однако, не смог бы сравниться в этом с юным Хеком.
Всё время, свободное от охоты и других дел Хек проводил в молитвах и благочестивых беседах. Самой большой радостью и честью для него были беседы с самим Шаманом. К сожалению для Хека, Шаман часто бывал занят и не мог уделить юноше столько внимания, сколько тому бы хотелось. Недостаток бесед с Шаманом Хек пытался восполнить самостоятельными размышлениями.
Прежде всего, Хек решил для себя, что лично он сможет обойтись без секса вообще. Запросто! Секс вне брака это, разумеется, гнуснейшее преступление, прощения которому нет и быть не может и которое должно жестоко караться. Смертью! Эх, ну почему развратников, уличённых во внебрачных связях только секли, оставляли привязанными к дереву на день-два, комарам на съедения, но не казнили. "Почему их оставляют в живых? - спрашивал он у Шамана, - ведь они - нарушают законы, данные нам духами! Ведь это из-за них духи гневаются на вельков, и именно из-за них не хватает еды" Шаман отвечал: "Не время" Шаман, конечно, прав. Он великий и мудрый и если он считает, что нужно ждать, значит, нужно ждать. Разумеется, спешкой можно погубить любое хорошее дело. Но до чего же невыносимо видеть похотливых негодяев каждый день, слышать их смех! А эта шлюха Ротик, мало что улыбается нагло "Хе-ек! Как дела? Как твои молитвы?" так бывает ещё и по голове Хека проведёт рукой. Хек втягивает голову в плечи и недовольно бурчит. Эх! Когда же настанет благословенное время, когда таких, как Ротик будут резать, вешать, топить, сжигать на костре? Хек попросит Шамана и Шаман разрешит ему лично прикончить проклятую влять. Ох, как он над ней поиздевается!
Жениться же Хек не будет. Секс - всегда плохо, что бы там ни говорили. Брак - это для слабых. Ладно, наказывать людей за это нельзя. Если кто-то не может прожить дня, чтобы не вставить член в чьё-то влагалище, пусть жену трахает. А Хек и без этого обойдётся прекрасно. "А как же дети?" - спросил Долговязый, с которым Хек поделился своими мыслями. "Мир наш несовершенен, *- ответил Хек. Вот Верхний мир - это да! А мы тут, в этой жизни только проходим испытания, достойны ли мы мира лучшего или нет. Праведники попадут в Верхний мир, грешники - в Нижний. А Средний мир станет ненужным. А раз так, то не вижу смысла этот временный мир заселять"
Раз Средний мир - только место для испытаний, то и особенно стараться устроить свою жизнь здесь не имеет смысла. Ну, проживёшь ты 30, ну, 40 лет. Нявга вот до 83 дожила. Но что это в сравнении с ВЕЧНОСТЬЮ? Так стоит ли предаваться сомнительным удовольствиям. Ведь, когда люди им предаются, это явно раздражают духов. Ну, ладно, духи терпят, когда люди трахают своих жён. Именно терпят. Вероятно, те кто сумеет сохранить верность в браке попадут в Верхний мир. Но отказаться от секса вообще, так, пожалуй, вернее. Да и разве так уж это тяжело, потерпеть каких-то 20-30 лет без секса ради ВЕЧНОСТИ? Да и что в сексе хорошего? Что приятного в прикосновении к дырке, по краям поросшей волосами, тем более, что из этой дырки писают. Фу, какая гадость! Небось, и мочой пахнет! Хек бисдей не нюхал, но был уверен, что они воняют мочой. А есть ведь ещё такие болваны, которые эти дырки вылизывают! Языком! Ужас!
Но для многих секс - соблазн. Увы! А что если... А что если мужчинам поселиться отдельно? Создать своё поселение. Не очень далеко: мало ли что может случиться? Но контакты к минимуму. Охотиться, работать, молиться. И никакого секса. Нет рядом женщин - нет и соблазна. Для женщин, которые могут без глупостей обходиться - такое же поселение. Подальше. Ну, а кто так не может, пусть семьями живут и завидуют. Хек-то со своими друзьями наверняка в Верхний мир попадут, а другие - ещё не известно. Да и что кому будет в самом Верхнем мире? Т.е. хорошо-то там будет всем. Это ясно. Вопрос: насколько хорошо?
Хек рассказал о своей идее Шаману. Шаман проект одобрил, но, опять таки, сказал о его некоторой несвоевременности. Велькам предстоят большие войны. Ладно. Хек готов подождать.
Вот ещё один момент, смущавший Хека: а почему женат сам Шаман? Неужто и он предаётся отвратительным плотским утехам со своей женой Змейкой, которую Хек, как и всё остальное, что было связано с личностью Шамана, боготворил (или, правильнее сказать, духотворил)? Неужто великий Шаман каждый вечер раздевается догола перед ней, а она перед ним и... Нет! Быть такого не может. Спросить Шамана или Змейку об этом напрямую Хек не решился. И очень мучался неизвестностью. Иногда он из-за мыслей на эту тему не мог уснуть и ворочался на своём жёстком ложе. В конце концов, он пришёл к выводу, что Шаман и Змейка ничем таким не занимаются. По вечерам они ведут благочестивые беседы и ложатся спать отдельно. А женился Шаман исключительно ради того, чтобы подать велькам пример. В противном (именно, в противном!) случае, вельки бы до сих пор жили по-старому. И детей у Змейки и Шамана нет, между прочим. Значит, прав Хек! Придя к такому выводу, Хек очень обрадовался. Картина мира снова стала стройной и понятной. В эту ночь он уснул со счастливой улыбкой.
Хек продолжал размышлять, делать выводы. Если Средний мир - место для испытаний, то чем больше испытаний человек выдержит, тем больше у него надежды попасть в светлый и прекрасный Верхний мир. Иными словами, чем хуже человеку здесь, тем лучше ему там будет. Праведнику, конечно. Страдания грешника, мучающегося от болезни, вряд ли, вызовут в духах сочувствие. Другое дело, праведник. Стиснув зубы, он должен пробиваться сквозь эту проклятую жизнь, отвергая соблазны.
Хек стал мучить себя, истязать своё тело. Он старался не повредить себе: он нужен в этом мире, чтобы помочь великим замыслам Шамана. Поэтому, он был осторожен, но жесток к себе. Например, спал он на камнях. Камешки он подкладывал и в обувь. Он заставлял себя не бить и не отгонять комаров. Поэтому комары его очень любили и всегда вились вокруг. У Хека нашлись последователи, особенно среди младших, но мучить себя так, как он они не могли. В племени вельков появилась своя молодёжная организация, возможно, первая в истории. Принимали туда не всякого. Мальчику, пожелавшему в неё вступить, устраивали целую серию испытаний. Его били, таскали за валосы, кололи, обжигали угольками, а зимой заставляли ходить босяком по снегу. Но осторожно, чтобы не повредить здоровью. Племя готовилось к боям, и ему нужны были здоровые воины. Если мальчик не выдерживал, ему не делали ничего плохого. Его отпускали, точнее, прогоняли с хохотом и улюлюканьем. И потом, встретив случайно, обзывали слабаком, трусом, маменькиным сынком.
Зато уж те, кому разрешали остаться были очень горды и мечтали о том моменте, когда великий Шаман позволит им поселиться отдельно и без девчонок.
И вот наступил долгожданный день. Разведчики донесли, что неподалёку обнаружили стойбище атанов.
Атаны считались, и не без основания, самыми близкими родственниками вельков. Языки двух племён различались настолько незначительно, что любой лингвист посчитал бы их двумя диалектами одного языка. Ну, что с того, что в некоторых словах атаны вместо "о" говорили "u", а вместо "b" - "v" и привешивали к вроде бы велькским корням вроде бы велькские же суффиксы и окончания, но не те.. Смешно намного, только и всего... Главное, всё понятно без перевода. По преданию род и тех и других шёл от легендарного Палёного Волка, который поссорившись с вождём своего племени хигаров, увёл часть соплеменников на север. Вельки и атаны разделились спустя 2 поколения. Разделились мирно. Уже никто не помнит, почему и как, но мирно. И никогда с тех пор не воевали. Даже в период, когда атанами правил воинственный Коршун (если попытаться сымитировать в русском переводе имени атанское произношение - Куршун), даже когда вельками правил Клыкастый. Периоды охлаждения бывали. Войн не было никогда.
А многие вельки и атаны находились и в совсем близких родственных отношениях.
Лось, Нюхач, Ротик, Певун, Полулысый, Калина, Попрыгунчик, Рыбоед родились в племени атанов. И Ворона раньше была Вуруной. Что с того? А перечислять тех, у кого атанкой была мать или бабушка было бы очень долго. Между прочим, в этот список вошёл бы и Шаман.
Точно также в племени атанов жило очень много урождённых вельков и полувельков и четвертьвельков.
Таким образом, у атанов и в мыслях не было, что вельки могут замыслить идти на них войной.
За два дня до намеченного похода Хек отдал своим людям распоряжение: камушки из обуви вытащить, себя не истязать, отъедаться и отсыпаться. На войне воин должен быть в хорошей форме.
В назначенное время гвардия Хека, отъевшаяся и отоспавшаяся, вооружённая луками и стрелами, копьями, ножами и дубинами, вместе с другими вельками двинулась к атанам. В гости.


Глава 16

Беседа длилась уже больше часа. В прочем, часы ещё не изобрели, даже солнечные, поэтому, скажем: беседа продолжалась давно. Закончилась обязательная часть: вежливые слова, заверение в вечной дружбе. Алкоголя ни вельки ни атаны не знали, а то, вероятно бы все эти речи обратились бы в тосты и представители обоих племён назюзюкались бы в сосиску. Но сосисок тоже тогда ещё на свете не было, и все были трезвы совершенно.
Сосисок не было, зато было мягкое и нежное мясо лося. Так его могли готовить только атаны. Мясо перед приготовлением вымачивалось с ягодами и какими-то хитрыми травками. Жаль, старинный рецепт не дошёл до нас.
День был очень жаркий. Если бы термометр существовал, он показал бы 32 градуса по Цельсию в тени. Но до изобретения термометра оставались тысячелетия.
Вельки парились в шкурах. Атаны были наги, но и они изнывали от жары.
Хек переносил жару легко. Привык. Он и не таким истязанием подвергал себя (и других). Поэтому он, с еле скрываемой насмешкой, поглядывал на сидящего рядом с ним Белка (в вельксом языке слово "белка" мужского рода). Не понятно, почему такого увальня Белком назвали. Ни проворства ни пушистых волос. Какой он белк? Хомяк - он.
Белк, вступивший в отряд Хека совсем недавно, изнывал в жаркой, как печка, волчьей шубе. Пот обильно выделялся под мышками, струился по бокам, животу. Со лба затекал в глаза (брови у Белка жиденькие) и бедняге часто приходилось то утирать лоб, то тереть глаза, то чесаться в разных местах. Как хотелось ему хоть немного распахнуть свою шубу. Но он боялся гнева Хека и героически терпел.
Хеку же жара мешала не особенно. Раздражало и бесило его другое: обилие рядом голых тел. Вельки уже успели отвыкнуть от вида наготы. Некоторые таращились на атанок и даже (что особенно беспокоило Хека) в глазах некоторых нет-нет, да мелькали похотливые искорки.
Атаны же как будто ничего и не замечали и вели себя так, будто и не было рядом с ними вельков, одетых в шубы.
Вот молодой атан отошёл на несколько шагов и помочился на глазах у всех. Вот его примеру последовала женщина. Бесстыдница! Никто, правда, пока не мёпается, но один из атанов оглаживает грудь своей соседки. А она запустила руку ему между ног. Сейчас он кончит... Кончил. Тьфу, как противно! И всюду мелькают голые задницы, спины, колени, поросшие волосами лобки, бисды... Сиськи всех форм и размеров и маленькие и огромные и стоячие и отвислые, соски розовые, красные, малиновые, коричневые, фиолетовые, совсем светлые... Вельки говорят: "сиськи", атаны - "титьки", а суть одна - мерзость.
Видеть перед собой обнажённую женщину, несомненно, грех. Даже если ты ничего с ней не делаешь. А тем более, если женщина тебе не жена. А тем более, не одну, а несколько десятков. Утешало, конечно, что всё это приходится терпеть во имя дела, во имя духов, во имя нравственности. Другого выхода нет. Чтобы заставить этих дикарей одеться, придётся сначала посмотреть на них голых. Но до чего же это противно! Когда-нибудь настанет момент, когда на свете не останется ни одного человека, который бы не подчинялся законам нравственности. Когда-нибудь, вероятно нескоро, когда Хек уже будет в Верхнем мире, люди будут ходить по земле только в шкурах. И им не придётся видеть перед собой чьи-то зады и члены и влагалища и всякие там сиськи-масиськи. И вот тогда, может быть, они с благодарностью вспомнят тех, первых, которые начали великую работу по распространению нравственности среди людей.
Хек, конечно, был рад и горд, что он принимает участие в самом великом деле на свете. Но от мелькания голых тел его мутило. Вкусное мясо и другие яства не лезли в глотку. Именно оттого, что они были вкусными. Хек и его друзья старались приготовить всё как можно более невкусно. Мясо специально недожаривали или, наоборот, давали ему подгореть. Вкусно есть, ведь это тоже грех. И вот сейчас Хек вынужден был совершать этот грех, хоть и во имя высшей цели. Духи простят, это несомненно, но ... Хек старался глотать не жуя и всё равно не мог не чувствовать замечательный вкус и аромат жаркого.
Но больше всего его раздражала девчонка, сидящая напротив. Лет 16-и. Рыженькая, стройная, с замечательными грудками, ножками и очень милой мордашкой. Но Хеку эта девушка казалась отвратительной. Окажись он в яме наполненной жабами, личинками навозных мух и дерьмом, он бы не испытывал столько отвращения, сколько он испытывал к ней. Казалось, что вся мерзость, которая есть на белом свете, сконцентрировалась в ней. Почему же именно эта девушка так раздражала Хека? Почему не её соседка, блондинка лет тридцати с огромными грудями, которые тряслись при каждом её движении? Чем же именно девушка так зацепила Хека? Своей позой. Девушка сидела, широко расставив ноги и бисда её, нараспашку, как раз смотрела на Хека. Именно смотрела. Хеку казалось, что эта дырка между ногами девчонки сама за ним наблюдает и наблюдает не по-доброму. Взгляд был наглый, вызывающий. Хеку было очень неуютно под этим взглядом. Казалось, дырка говорила: "Ничего у тебя, Хек, не получится. Люди мёпались, мёпаются и мёпаться будут"
Хек с ужасом ждал, когда эта девица пойдёт писать. Хеку просто страшно было это представить. Ему виделась картина, огромная бабища, с внешностью девчонки напротив, только колоссальных размеров, заслонила собой пол-неба. Вот она приседает на корточки, и из небывалого отверстия извергаются потоки жёлтой прозрачной жидкости, заливая всё кругом. И Хек тщетно борется с потоком, захлёбывается. А чудовище смотрит сверху на него, на Хека, двумя глазами и одной бисдой. А в небесах мепутся бесчисленные атаны. И тоже смотрят на захлёбывающегося в моче Хека.
И девчонка встала.. Отошла совсем недалеко, 2 шага.. И присела на корточки, даже не отвернувшись, глядя на Хека. Она, вообще, всё время смотрела на него. Конечно, мир не затопила, но Хек не отрываясь смотрел на девицу, на бисду, на струйку, на побежавший по земле ручеёк. Он содрогался от отвращения, но отвернуться не мог. И, вернувшись на своё место, девка снова уселась в той же позе, биздой к Хеку.
Девушку звали Огонёк. Вообще-то в велькском и атанском слово "огонь" женского рода, а мы будем называть девушку Огонёк. Ей, действительно было 16 лет.
У неё уже давно затекли спина и попа, но Огонёк позы не меняла. Сначала она просто села так как ей было удобно, но, поймав взгляд парня напротив, направленный прямо между её ног, она так и осталась сидеть. Ну, раз человеку так интересно смотреть на её бисду, то это было бы просто невежливо свести ноги вместе или сесть как-нибудь по-другому. По той же причине Огонёк, вернувшись после того, как отошла пописать вновь села в той же позе. Правда, писала она, повернувшись лицом по другой причине. Она слушала разговор. Да и вообще, лицом, спиной... Какая разница? Кроме вельков никто на земле об этом не задумывался. Люди на всей земле ели, пили, спали, писали, какали, мёпались там и тогда, где и когда у них в этом возникала надобность и возможность, и делали они это так, как им было удобнее. Конечно, наложить кучу рядом с человеком, который ест или, скажем, на дороге было бы совсем невежливо. Но присесть шагах в 50 от стойбища вполне допустимо. А искать для этой цели глухую чащу - да что за глупость! Ещё обкакаешься по дороге! Ну, и что, что тебя видят? А ты разве что-то плохое делаешь, преступное? Или те, кто на тебя смотрят сами никогда не какают? Ещё сегодня утром никому из атанов вообще не могла прийти в голову мысль о том, что такое обычное дело, как справление нужды, большой или малой надо обставлять какими-то сложностями. Ну, а чтобы пописать, вообще можно далеко не отходить. Тем более, разговор такой важный и интересный.
Я ошибся. Вельки тоже не задумывались в какую сторону мочиться. Им просто нужно было, чтобы в этот момент их никто не видел. И всё.
Слушая странные речи вельков, Огонёк с интересом наблюдала за парнем, сидевшим напротив и пристально уставившимся на её бисду. И парень этот ей нравился.. Высокий, симпатичный. Мрачный правда какой-то, угрюмый. Но эту мрачность Огонёк истолковывала совсем по-другому.
Вельки с порога...м-м-м... порогов тогда ещё не было... Вельки с самого начала стали рассказывать о какой-то великой истине, открывшейся их шаману, о законе нравственности. И что, по этому закону, ходить надо в одежде, даже в такую жару, как сегодня (Вот, рядом с этим парнем толстяк сидит в волчьей шубе. Сейчас расплавится). Мёпаться, писать и какать можно только так, чтобы этого никто не видел. Даже говорить об этом желательно поменьше. Причём мёпаться можно только с кем-то одним. Выбери себе мёпаря раз и навсегда. Это как же? Кого же? Вот Муравей хороший мёпарь, ласковый, как он грудки целовать умеет! Но каждую ночь с ним одним (Только ночь! Днём уже не помепёшься!), да это же невозможно. Дятел. И впрямь долбает как дятел. Неутомим. Вот уж кто удовлетворит любую. Но он и утомит любую. Практически всегда любая женщина после такой долгой долбёжки вылезает из-под него или слезает с него со стоном: "Не могу больше!" и её сменяет другая, потом третья. Такому в жёны! Либо замепёт до смерти, либо сам вечно в кулак кончать будет. Ах, да! Мастурбировать у вельков тоже теперь запрещено! Будет ходить неудовлетворённый и выть на луну. А Зяблик, наоборот, кончает слишком быстро. И ничего не может с собой поделать. С ним сама на луну взвоешь. А трочить нельзя!
Огонёк знала, что чужие обычаи следует уважать, даже если не понимаешь их, даже если они кажутся тебе странными. Но знала она также и то, что существует какой-то предел, за которым обычай становится преступлением и его не только не следует уважать, но наоборот, следует приложить все усилия для его искоренения.
Когда-то, очень давно, когда ещё мать Огонька не родилась, в их местах появилось племя куаку, племя людоедов. Нет, не то чтобы они кушали человечину каждый день, но раз в году, осенью, когда выпадал первый снег, им обязательно надо было кого-то убить и съесть. Чтобы зима не была суровой. Ели своих соплеменников. Кого именно - решал жребий. Казалось бы, соседей не трогают, (обычно людоеды, наоборот, стараются убить и съесть чужака). А то, что своих едят, так это, вроде бы их, внутреннее дело. Да и сам съедаемый не в претензии. Он сразу же попадёт в руй (так на языке этого народа называлось нечто вроде Верхнего мира). И вот, тем не менее, все племена округи, в т.ч. атаны и вельки объединились и пошли войной на куаку и разгромили их. Потому что никто не хотел терпеть рядом с собой такую гнусность.
А разве не гнусность и не преступление отнять у человека великую радость мёпа? Мёпа когда захочется и с кем захочется? Да и мало того, что вельки ввели эту идиотскую нравственность у себя. Они и от атанов и от всех племён хотят того же. И, кажется, даже не предлагают, не просят. Требуют! Ну, видели таких наглецов?
Нет. Уж что-что, а в том, что эти наглые и глупые требования будут отвергнуты, Огонёк не сомневалась.
Как жалко всё-таки парня, который сидит напротив. Ведь хочется ему, хочется! Вот как на бисду уставился! А не разрешают. Истосковался, бедненький!
Ну, ладно, рассчитывать на то, что вельки одумаются и откажутся от своих нововведений, по крайней мере, сейчас, сразу не приходится. Вон, какие упорный. Особенно вождь и шаман. Когда-нибудь потом, наверняка вельки поймут, что они на ложном пути. Но потом.
А пока? Кто запретит этому парню остаться с атанами, хоть на время. Это же нормально, когда после таких встреч племён кто-то остаётся пожить с хозяевами и наоборот, кто-то уходит с гостями. Неужто ему не разрешат? Извёлся, ведь, весь!
Ох, уж она бы смогла бы вернуть улыбку на это лицо. Кто-кто, а Огонёк это умеет. Как бы она ласкала его, как бы ему отдавалась! Да и девочки бы помогли. Нет. Ведь не отпустят его. Или отпустят?
А Хек тем временем забыл, хоть и не надолго, о девушке напротив и о её бисде. Он слушал. Говорил Шаман. Спокойно, твёрдо. Шаман говорил о духах, о Верхнем, Среднем и Нижнем мирах, об открывшейся ему Великой Истине Нравственности. Он говорил, что одежда, главное, что отличает человека от животного. И голый человек это, как бы уже и не совсем человек. И что это животные трахаются (новое значение слова атанам уже разъяснили) где хотят и когда хотят. А человек на то и человек, чтобы делать всё по порядку. Он говорил о том, как невыносимо духам терпеть человеческий разврат и как духи радуются, глядя на людей нравственных и как помогают им.
Голос Шамана то поднимался к облакам, то опускался до самого дна Нижнего мира, где злые рогатые духи мучают нечестивых голых развратников. Казалось весь мир замер. Люди, духи, звери, птицы, рыбы, гады, насекомые, деревья, цветы и травы, все слушали голос великого и мудрого Шамана, голос, такой родной и любимый для Хека и для любого нравственного человека. Голос, по зову которого Хек не задумывая прыгнул бы в пропасть, броситься с голыми руками на медведя или на толпу вооружённых врагов. "Да, кажется, воевать не придётся" - подумал Хек. После такой-то речи! Да атаны... что атаны, любые, самые отсталые и дремучие дикари устыдятся своей наготы и своего образа жизни и станут жить нравственно. Да и как может быть иначе...
... Шаман замолчал. Хек очнулся. Он был поражён. Он не увидел атанов, стоящих на коленях и, с просветлёнными лицами слушающих Голос. Атаны слушали. Но на лицах их читалось явное неодобрение, а у некоторых и усмешка. Многие продолжали жевать. ШАМАН ГОВОРИЛ, А ОНИ ЖЕВАЛИ!!!! Кто-то привычно щупал грудь соседки, а чуть подальше бестыжая сиськастая брюнетка, с густыми зарослями, начинающимися чуть ли не от пупка, уселась на член бородатому мужику и лениво двигалась, отжимаясь от земли руками. Вверх-вниз, вверх-вниз. Медленно так, они оба всё же слушали. Слушали и мёпались! А девка напротив продолжала сидеть всё в той же позе, нацелив на Хека свою розовую бисду.
Хека душили слёзы. Ему хотелось встать, закричать: "Атаны!!! Люди вы или нет!!!? Шаман говорил с вами. Камень бы растаял от его слов! Деревья поняли бы его! А вы... Вы же люди!!! Эх, вы..." Хеку хотелось схватить дубину и крушить всё и всех на своём пути. Но он был дисциплинированным. Он ждал сигнала.
Тем временем, свою ответную речь начал Утёс, вождь атанов.
По меркам каменного века, Утёс был очень стар. Хотя, конечно, моложе покойной Нявги. Ему уже было за 50. У Утёса была густая окладистая борода, состоявшая вперемежку из чёрных и седых волос. Что называется, соль с перцем. Ему удалось сохранить густую шевелюру. Роста он был высокого, вообще был крупный мужчина. У него были огромные ручищи, а если бы его можно было перенести в наше время и сводить в обувной магазин, то ему в пору была бы обувь 44 размера.
В своём племени Утёс пользовался большим авторитетом.
Утёс поблагодарил братьев-вельков за то, что те нашли время посетить стойбище атанов. Он выразил надежду, что атанско-велькская дружба - на века, что она будет шириться и крепнуть. Рассказ о законах нравственности он счёл весьма интересным и поучительным. Он уважает обычаи племени вельков. Однако предложение братьев-вельков, чтобы и атаны стали жить нравственной жизнью, как он считает, вряд ли будут приняты атанами. У атанов свои обычаи и братья-вельки, как полагает Утёс, также готовы уважать их и не станут настаивать. У племени атанов дела идут хорошо, и вождь не видит никаких оснований менять устоявшийся и устраивающий всех образ жизни. Но, может быть, он ошибается, и сами атаны думают по-другому? Утёс сел.
За ним выступил Медведяк. Медведяк выразил полное согласие со словами своего вождя и уверенность в том, что атаны не захотят отказываться от обычаев предков. В прочем, добавил он, если кто-то из атанов пожелает уйти с вельками и жить по их обычаям, то это их право. Так же как право любого велька остаться жить в братском племени. Как возликовала Огонёк, услышав такие слова!
Атаны выступали один за другим по очереди. Выступающие старались быть вежливыми, и если в некоторых выступлениях и сквозила насмешка, то формально придраться было вроде и не к чему.
Последним выступил Лиственница (Опять сложности с переводом. В атанском слово "лиственница" мужского рода), шаман племени атанов. Лиственница был значительно моложе шамана вельков. Совсем молодой парень. Высказав уважение к авторитету своего велькского коллеги, Лиственница отметил, однако, что ему, Лиственнице, духи почему-то ни о какой такой нравственности не говорили. А племя атанов духи любят и таким, какое оно есть.
-- Ты полагаешь, значит, что я лгу?!!! - взвился Шаман вельков, впервые выйдя за рамки вежливости.
-- Я полагаю, что духи сами сообщат мне свою волю, когда сочтут нужным.
-- Значит, по-твоему, я лгу, - повторил Шаман, - ладно, дело ваше. Но знайте: духи не прощают.
Эти слова и были сигналом. Утёс, Лиственница и ещё несколько атанов упали, сражённые стрелами. Лучники всё это время прятались за деревьями. Вельки набросились на своих сотрапезников атанов, стали бить, колоть и душить их. Атаны, не готовые к нападению, не могли дать никакого отпора. Только Лухматый, успел схватить нож и ударить, нападавшего на него Обломка, но тут же был убит подоспевшим Птенчиком.
Вельки из резервного отряда тут же раздавали товарищам копья и дубинки. Свистели стрелы, орали нападавшие. Какая-то девчонка кричала: "Мальчики! Что вы делаете, мальчики!", а через мгновение она уже корчилась на земле со стрелой в животе.
Хек тоже разил направо и налево атанов, посмевших не поверить Шаману, посмевших жевать и мёпаться когда Он говорил. Но первой, кого он убил, была, разумеется, та самая девка, которая сидела напротив и демонстрировала ему свою бисду. Как только Шаман сказал: "Духи не прощают", Хек сразу же вскочил и ударил девку ножом под рёбро. Ножом Хек пользоваться умел. Девка погибла сразу. На лице её успел отразиться даже не испуг, удивление. Потом уже, сидевший всю трапезу в резерве, Долговязый сунул Хеку в руку копьё, убивать которым было гораздо сподручнее.
Бой, если его можно так назвать, закончился быстро. Уцелевшие атаны лежали связанные на траве, а Шаман объяснял им, что всё это было сделано ради их же блага, чтобы они смогли попасть в Верхний мир. Шаман, очень сожалеет, что пришлось прибегнуть к силе, но ведь он честно пытался договориться добром. Атаны сами не захотели. Ведь приходится же иногда применять силу по отношению к неразумным детям. Ради них же. Ведь правда? А теперь души атанов спасены. И, если атаны будут хорошо себя вести, работать, слушаться вельков, то они, конечно же, попадут в Верхний мир. А если плохо... в прочем плохо себя вести им никто не даст.
Вельки уходили, уводя пленных. Хек тоже собрался уходить и вдруг его взгляд упал на труп той девушки, что на пиру сидела напротив него. Девушка лежала на спине, раскинув ноги. Голова была запрокинута. Остекленевшие глаза смотрели в небо. А из под живота на Хека смотрела обрамлённая рыжими волосами бисда. Смотрела нагло, вызывающе, даже весело. Страшно. Тогда Хек в ярости стал колоть труп копьём, пока вся нижняя часть туловища девушки не превратилась в кровавое месиво.




Глава 17

Прошло восемь лет. Вельки вели бесчисленные войны во имя духов и нравственности. Им удалось подчинить себе несколько окрестных племён. Сначала, как в войне против атанов вельки использовали фактор внезапности. Потом, когда по всей округе пошла грозная молва о воинственности вельков, этот фактор стало использовать невозможно. Но вельки к тому моменту стали, пожалуй, самым могущественным племенем. Всю работу в племени (кроме охоты, конечно, кто же им оружие даст?) выполняли рабы (новое слово). Вельки же занимались войнами или подготовкой к ним.
Разумеется, побеждали они не всегда. Бывали и поражения. Поражения весьма болезненные. Неприятности начались уже после первого набега. Не все атаны были взяты в плен или истреблены. Пятеро мужчин во время той знаменитой трапезы были на охоте далеко от стойбища. Вернувшись и обнаружив на поляне десятки трупов соплеменников, они пошли по следу, дошли до стойбища вельков и, дождавшись темноты, напали. Отбиться удалось, но было много убитых. Погиб, кстати, главный сподвижник и адъютант Хека Долговязый. Других атанов этим пятерым освободить не удалось, но нападения продолжались ещё долго, пока велькам не удалось подкараулить и убить четверых из них их. Спасся только один по имени Снег. Его искали, но не нашли. Ушёл.
Несколько раз рабы поднимали восстания, но каждый раз эти восстания жестоко подавлялись. Зачинщиков казнили на глазах у остальных, другим отрезали кому ухо, кому нос, или просто секли. Руки, ноги не отрезали. Кому нужен безрукий или безногий раб? Глаза тоже не выкалывали.
Некоторые племена, убоявшись войны с вельками, сами, добровольно заключали с ними союз. Это сыграло немалую роль в дальнейших победах вельков. Племя, вступавшее с вельками в союз принимало 2 условия вельков: жить по законам нравственности и признавать главенство вельков над ними. И всё. За это люди из этого племени сохраняли свободу (в смысле, не становились рабами). Более того, люди из племени сами могли владеть рабами. У людей племени даже не отбирали оружие и они могли охотиться. Они даже могли (и должны были) участвовать в военных походах вельков. Собственно, представители этих племён через какое-то время и стали составлять главную часть велькской армии.
Ещё более важным достижением Шамана и его сторонником стало появление верных и нравственных рабов. Да, многие атаны, кувиги, цатанцы, биюны и др. поверили в то, что если они будут хорошо работать на вельков, то им гарантировано попадание в Верхний мир.
Некоторых детей после 4-х лет отбирали у матерей и воспитывали отдельно, прививая им основы нравственности и верности вождю и Шаману.
Хек получил что хотел. Примерно в 2-х километрах от стойбища молодые вельки, преданные делу нравственности, вождю, Шаману и Хеку основали лагерь, где полностью отдавали себя молитвам и военной подготовке.
Неистовое воинство Хека наводило ужас на врагов. В племенах, ещё не покорённых вельками, Хеком пугали маленьких детей.
Однажды солдаты Хека застигли в лесу Мерзляка с Ротик. Забравшись далеко-далеко в лес эти двое вдохновенно мёпались на травке, думая, что их никто не видит.
Нарушителей привели не на суд племени, а прямо к Хеку.
Мерзляка убили быстро, а Ротик привязали к дереву, и Хек лично расправился с ней. 4 дня он истязал женщину, пока та не скончалась. Нечего мёпаться с кем попало! Так что и эта мечта Хека сбылась.
У Шамана детей не было. Змейка так и не забеременела, чем подтвердила уверенность Хека, что Шаман со Змейкой не трахаются. Между прочим, Хек был довольно близок к истине. Иногда, изредка Шаман ещё пытался что-то сделать со Змейкой, бывало ему это даже удавадось, но происходило это всё раже и реже.
Зато вождю жена родила сына. Назвали Комарёнок. И тут произошло нечто, чего не ожидал никто, даже автор. В вожде вдруг проснулось чадолюбие. Да какое! Всё свободное время вождь проводил возле сына. Любой взгляд, любое движение младенца, а позднее, любое сказанное им слово приводили вождя в восторг.
*- Нет, ну ты только посмотри, какие у него волосики! - донимал вождь Шамана, --Улыбается! Нет, ты посмотри! Он улыбается! У-ти мой м-а-аленький!
Больше всего вождя грела мысль, что это ЕГО ребёнок. Точно его. В нём течёт его кровь. И с особой радостью он примечал действительные или кажущиеся черты сходства между ним и младенцем.
Если мальчик капризничал или болел, вождь ходил мрачнее тучи, и всё племя стояло на рогах.
Несколько позже Лань родила девочку, потом ещё одну. Но дочери мало занимали вождя. Вот сын *- это да!
И нетрудно было представить его реакцию, когда однажды к нему подбежала запыхавшаяся Рябая с криком!
-- Комар! Там Комарёнка избили!
Комар взревел как медведь и рванул вслед за Рябой изрыгая проклятья.
Комарёнок сидел возле землянки вождя заплаканный, в окружении нескольких суетящихся женщин. Судя по всему, получил он по носу. Кровь уже не текла. Она запеклась под носом, на губе, на груди и руках. Комарёнок уже почти успокоился, только чуть всхлипывал, но, завидев отца, вновь разразился громким рёвом. Комар подхватил сына на руки, запричитал над ним как баба. Он и пытался успокоить сына, называя его самыми ласковыми словами и пытался распросить его о случившемся и грозил самой суровой, самой лютой смертью тому, кто посмел это сделать. Наконец оба немного успокоились. Комар взял себя в руки и смог добиться от сына внятного рассказа о случившемся.
А случилось вот что.
После обеда Комар ушёл по делам и Комарёнок остался предоставлен сам себе. То есть не так чтобы совсем один. Его мать отдыхала в землянке. Рядом, только позови. Несколько воинов охраняли стойбище и смотрели за всем, что там происходит. И если бы вдруг на территорию стойбища ворвались враги или забрёл бы дикий зверь, отбиться было бы кому. Если бы Комарёнку вздумалось пойти в лес или начать карабкаться на высокое дерево его было бы кому остановить. Рябая крутилась тут же, Ольха, дети, опять таки. О том, что его дорогое чадо может обидеть кто-то из своих Комар и помыслить не мог. А зря.
Итак, Комарёнок остался предоставлен самому себе. Ему было скучно. Чем можно занять маленького мальчика конца неолита? Не то что компьютера или какого-нибудь захудалого телевизора. Тогда не было книг. Футбол, хоккей, тенис, регби и водное поло также ещё не изобрели.
Пятнашки, прятки, правда, уже были. А также ещё несколько велькских игр, такие как "волки и зайчики", "потяни за палочку", "прыг через медведя!" и другие, к сожалению, не дожившие до наших дней. Но Комарёнок не любил подвижные игры. И, вообще, отношения с детьми племени у него как-то не складывались. Он был сам по себе, они - сами по себе. Да и дети, игравшие неподалёку были совсем маленькие. По 2-3 годика. Ну, о чём семилетнему мальчику с такой малышнёй говорить?
Комарёнок прошелся взад-вперёд вдоль ряда землянок. Попытался поймать муху. Не поймал. Почертил прутиком на песке. Попытался нарисовать волка. Песок был сухой. След от прутика получался едва заметный. Попытался поговорить с Ольхой. Та ему отвечала ласково. Пожалуй, слишком. Сюсюкала. В большинстве своём дети не любят сюсюканья. Комарёнок уже большой. Ну, какая же он пусенька-усюсенька? Вон пусеньки, в песке играют. Рябая плетёт корзину. Если заговорить с ней, конечно, ответит. Тоже сюсюкать будет. Но... о чём с ней говорить? К воинам подходить тоже что-то не хочется. Чем бы ещё заняться?
И тут Комарёнок увидел Ёжика. Ёжик - ровесник Комарёнка шёл по тропинке как раз в сторону Комарёнка. В руках он нёс две палки-биты и мешок с костями для игры в мангор, нечто вроде русских бабок. Честно говоря сам автор вырос в городе и никогда не играл в бабки, тем более в мангор и совершенно не в курсе, чем эти 2 игры отличаются. Каким-то образом расчерчивается площадка, на которой в определённом порядке расставляются кости. Вероятно, мелкие. Может быть, позвонки, я точно не знаю. Потом игроки отходят на оговоренное расстояние и по очереди бросают биты. Задача - разбить построение косточек (как в городках?) но при этом чтобы бита не вылетела за пределы площадки. Вероятно в игре есть множество тонкостей, но автор в этом, как было сказано выше не смыслит. Сам он в детстве играл в ушки. Но в ушки играют военными пуговицами.
Ёжик искал с кем бы сыграть и, увидев Комарёнка, без обиняков спросил:
-- В мангор сыграем?
-- Сыграем.
Мальчики выбрали место. Ёжик отчертил площадку. Чертить по сухому песку было неудобно, но ведь нужно было только провести 4 прямых черты, плюс черту, отмечающее место, с которого нужно бросать биты. Потом Ёжик разложил кости. Комарёнок знал суть игры только в общих чертах, но Ёжик быстро обучил его правилам.
Мальчики стали по очереди бросать биты. У Ёжика получалось лучше, и он проявлял к Комарёнку снисходительность. Дети любят, когда есть возможность поучить кого-то показать своё умение.
В какой-то момент мальчики заспорили. Сейчас уже невозможно восстановить весь этот спор, да это и не нужно. Ведь всё равно никто из читателей не знает правил игры в мангор. Ёжик возмутился к тому же, что всё время бегать за битами приходится ему. И поправлять кости тоже.
-- Ну, не мне же бегать!
-- Это почему же не тебе?!
-- Потому что я - сын вождя, а ты чей сын? Сам не знаешь.
-- Я сын Лиса! А ты... Хоть ты и сын вождя, но дурак.
-- Сам ты дурак. И сын ничей. Нет, я знаю. Твой папа - хорёк. Оттого ты такой вонючий.
-- А твой папа - зелёный, противный мух, который на говно садится.
-- Мой папа вождь.
-- Вождь вонючих мух.
-- Мой папа Комар.
-- Комар! Прихлопнул и нет! А мой - Лис. Щёлк зубами и нет комара.
-- А комар лису на нос сядет и пьёт кровь.
-- Именно. Из всех кровушку выпил.
-- Мой папа - вождь вельков!
-- Нет. Твой папа - вождь червей и гусениц.
-- Мой папа тебя казнить прикажет. Тогда тебя самого черви и гусеницы съедят.
-- А я твоего папу раздавлю. Вот как муху.
-- Ну, попробуй, раздави. Завтра же... Нет, сегодня тебя к дереву привяжут и каждый будет от тебя что-нибудь отрезать. И я. Я глаза тебе выколю, щёки отрежу, губы отрежу, нос отрежу, уши отрежу...
-- А я тебя на маленькие кусочки порублю и твою маму заставлю их съесть.
-- А тебя Шаман в личинку преврати.
-- А тебя в говно.
-- А меня Шаман любит. Я - сын вождя.
Так они пререкались долго. В общем-то беззлобно. Дети часто страшно грозят друг другу, понимая, что это - только трепотня. Мимо проходил Жёлудь. Жёлудь - большой мальчик. 12 лет. На охоту ходит. Но шёл он с рыбалки. Спор к тому моменту дошёл до своего пика. Мальчики обзывали друг друга всякими словами, грозили друг другу самыми страшными карами.
-- Скажи, обратился Комарёнок к Жёлудю, - правда я стану вождём?
-- Ну, если племя изберёт тебя - то станешь,- авторитетно ответил Жёлудь.
-- А он говорит, что раз он сын вождя, то и ему быть вождём, доложил Ёжик.
-- Что за глупость!
-- Я сын вождя! Значит и мне быть вождём!
-- Кто тебе это сказал?
-- Папа, - соврал Комарёнок.
-- Не мог папа такое тебе сказать. Вождя избирает племя. Проводится собрание. Кто-нибудь встаёт и говорит: "Я предлагаю, скажем, Комарёнка" Потом все высказываются все. Один говорит: "Да! Он будет хорошим вождём", другой: "Нет. Не годится он в вожди!", третий спросит тебя: "Ну, хорошо, допустим, станешь ты вождём, как ты поступишь в таком-то случае" И ты должен ответить.
-- Вот, слышал, - хихикнул Ёжик. Я-то точно скажу: "Нет. Не годится он в вожди! И охотится не умеет. И дурак к тому же"
-- А если вождь плохой, его снимают, - добавил Жёлудь, - вот, Клыкастый был плохим вождём, так однажды на собрании встал Барсук и сказал. "Всё! Хватит Клыкастому вождём быть. Не годится он. И избрали Урсуса."
-- И Комара могут снять?
-- Конечно.
-- Вот я когда вырасту и пойду на собрание я тоже скажу, что хватит твоему папе вождём быть. Пусть Жёлудь будет.
-- А я не дам тебе вырасти! Я тебя убью! - на сей раз, Комарёнок разозлился по-настоящему. Одно дело, когда с тобой ругается семилетний сверстник, совсем другое, когда это на полном серьёзе говорит большой мальчик, почти взрослый.
-- Эй, Жёлудь, - домой! - это кричала Красавка, мать Жёлудя.
-- Иду, мама, - ответил Жёлудь и пошёл прочь.
-- Вот! Прогонят скоро твоего папу! - ехидничал Ёжик, - и никому ты не нужен будешь. И всё. Не будут тебе больше носить мясо и ягоды носить. Придётся тебе самому в лес идти.
-- Заткнись!
-- А охотиться ты не умеешь! Будешь голодным! Будешь у меня просить мясо. А я не дам. Скажу: "Умирай!"
-- Замолчи!
-- Или принесу тебе говна. А ты съешь.
-- Убью!
Комарёнок бросился на Ёжика с кулаками. Но Ёжик оказался проворнее. Он увернулся от удара и сам заехал Комарёнку кулаком в нос. Ну, дальше всё понятно. С рёвом, размазывая кровавые сопли, Комарёнок побежал в сторону женщин. Рябая, Ольха бросились ему навстречу. Подбежали. Отругали Ёжика, стали утешать Комарёнка. Рябая за Комаром побежала.
Вечером Комар говорил Шаману:
-- Похоже, мы недооценили грозящую нам опасность.
-- Ты о побитом Комарёнке? Я, конечно, сочувствую тебе и твоему сыну...
-- Дело не в этом. Шаман! Приди в себя! Я был в ярости, когда узнал, что моего сына побили. Я хотел сначала собственноручно башку оторвать этому гадёнышу Ёжику, который поднял на Комарёнка руку, а потом подумал, что разбитый нос - не самое страшное.
-- Да ну! А я-то думал, что самое страшное! Сейчас казним этого Ёжика за попытку убить твоё дорогое чадо и Жёлудя и Рябую с Ольхой за то, что недоглядели. И ещё полплемени.
-- Не ёрничай. Противно. Но... ладно. Ты-то хоть понял, что нам грозит.
-- Ага! Придёт страшный Ёжик и всем нам носы расквасит.
-- Дурак ты, Шаман. Я-то умным тебя считал. Говорю же, не в носе дело. Ты на слова Жёлудя обратил внимание? Вот как прийдёт новый Урсус и скажет: "Надоел Комар. Плохой вождь! Гнать его надо в шею и в зад пинками". И погонят!
-- А! Боишься, что тебя из вождей погонят?
-- Скажем так: учитываю и эту возможность. Да, она крайне маловероятна. Мы, в основном, обезопасили себя. Самые опасные ликвидированы, это раз. Остальные запуганы, это два. И у вельков, благодаря нам, теперь появились рабы, на которых можно свалить большую часть работы. Но думать, что нам вообще ничего не грозит было бы непростительной глупостью, которая может нам дорого обойтись.
Разумеется, слов "дорого" и "дёшево" в велькском языке не было. Ну, а как иначе перевести?
-- Пойми, *- продолжал Комар, *- нас очень многие всё же не любят. И есть за что. Скольким мы на хвост наступили, а? Скольких казнили? А у каждого казнённого друзья есть, братья, сёстры. Далее, рабы это, конечно, хорошо, но знаешь, сколькие из вельков предпочли бы сами камни обтёсывать и снасти чинить, лишь бы иметь возможность пощупать сиськи не только опостылевшей жены, но и ещё какой-нибудь бабёнки, или двух, или трёх.
-- Ты же говорил, что тебе всё равно! Помнишь? "А что у одной вдоль, у другой поперёк? У одной солёная, у другой сладкая?"
-- Так то я. Мне и сейчас всё равно. Да Лань стала старше. И потолстела. И бисдища после родов шире стала. И сиськи как 2 корзины. Всё равно хороша. И моя. Никто другой её не мёпает, а для меня это - главное. А ещё главнее, что у меня власть. Конечно и мне было бы сладко в молоденькую, узенькую бисдёнку залезть. Но свою землянку в шкурах и большую печку и рабов и, главное, власть я ни за что не отдам. Ради этого я готов мёпать свою корову всю оставшуюся жизнь до самой смерти. Но то - я! А то другие. А на войнах сколько народу погибло и гибнет. Кто-то радуется добыче и славе воина. А кому-то всё это на гуй не нужно. Ему бы на охоту ходить, да баб мёпать, да чтоб никто его не трогал. Да, мы ликвидировали самых строптивых и запугали остальных. Но духи их знают, что и у кого на уме. И что там втихаря, за нашей спиной выдумывают наши враги. Какие козни строят. Один кто-то, конечно, вряд ли осмелится как Урсус выйти и предложить себя (или кого-то) вместо меня. Хотя, не исключено, что найдётся такой смельчак. Если такое произойдёт его, скорее всего, засмеют и потом ему не жить. Хотя, может быть и в этом я ошибаюсь. Уверенным нельзя быть ни в чём. Ну, а теперь представь, что трое, четверо, пятеро сговорились и подготовили кто и что говорить будет. И - собрание. Скорее всего и у них ничего не получится, но лучше подстраховаться и на этот случай.
-- И как же ты предлагаешь подстраховаться?
-- А вот как. Значит, говоришь, это духи меня в вожди порекомендовали?
-- Ну, да.
-- А раз духи порекомендовали, то людям ли меня снимать? Кто мудрее, я тебя спрашиваю? Духи или люди.
-- Духи, разумеется. Я понял, к чему ты клонишь. То есть больше никаких собраний. Раз тебя духи предложили - то ты вождь на всю жизнь. А-то духи прогневаются и всем велькам хана.
-- Хитрый ты!
-- А ты не знал?! Очень хитрый и умный. А то меня бы уже давно слопали. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что если вождём будет кто-то другой, неизвестно как он отнесётся к нравственности к тебе...
-- Ладно, ладно...
-- Ну, вот. Так как насчёт объявить велькам волю духов?
-- Хм! Надо продумать, как это сделать.
-- Конечно надо. Можно даже рискнуть и провести собрание. Последнее собрание. Сейчас наши враги не готовы к такому. Мы застанем их врасплох. А может и не стоит рисковать, проводить собрание. Подумаем. Но это ещё не всё.
-- Что ещё?
*- Меня беспокоит дальнейшая судьба моего сына. Я не хочу, чтобы он стал простым охотником.
*- Он и не станет простым охотником, *- заметил Шаман. Даже если захочет. Он живёт в твоей огромной землянке, ему достаются лучшие куски и, вообще, всё самое лучшее. Любой мальчишка нашего племени может позавидовать его участи. Да и любой мальчишка любого другого племени.
*-* Пока я жив, Шаман. А что с ним будет, когда меня не станет?
*- Тебя это волнует?
*- Представь себе, да. Тебе этого не понять. У тебя нет детей. В прочем, тебя это, кажется совсем не волнует.
*- Совсем.
*- Шаман. Если не можешь понять, прими на веру: судьба этого ребёнка имеет для меня огромное значение.
*- Да знаю я. Тысячу раз слышал! Сказал бы что-нибудь новенькое.
*-- Скажу. Хочу, чтобы после моей смерти Комарёнок стал вождём.
Шаман удивлённо воззрился на вождя.
*- Как это?
*-* А вот так. Ты объявляешь волю духов... Ну, так же, как ты в своё время меня вождём сделал. Не мне тебя учить.
*- Хм! Интересно. Но ведь ты ещё живой. Рано говорить об этом. А ты так уверен, что я проживу дольше тебя?
*- Ты не понял, Шаман. Я жив и, надеюсь, проживу еще много-много лет. Тебе не надо ждать моей смерти. Ты объяви: духи хотят, чтобы вождь был вождём всю жизнь, а чтобы после его смерти вождём стал его сын.
*- А если у вождя сына нет?
*- Брат. Племянник какой-нибудь. Теперь, ведь, благодаря нравственности, установить родство стало совсем просто.
*- Интересно. А если сын какого-нибудь вождя окажется дурак дураком?
*- * Не окажется, Шаман. Мой сын, сын моего сына, сын сына моего сына. Или ты, Шаман не считаешь меня достаточно умным человеком?
*- * А при чём тут Ты?
*- * А при том, Шаман, что дети всегда бывают похожи на своих матерей. И, как выясняется теперь, на отцов тоже. Ну, обрати внимание, до чего же мой Комарёнок на меня похож! Неужто он и ум не возьмёт от меня? Быть такого не может!
*- Не убедил. Вот, Иволга, какая умная женщина была. А Белк глуп. Скажешь нет? Да и Дупло, мать обожающего тебя и столь нелюбимого тобой Полулысого совсем дурочкой не была.
*- Шаман! Ну, я прошу тебя! Ну, сделай это для меня! Тебе не всё ли равно, будут вельками умные править или дураки лет через сто? А мне приятно. Потомки уж как-нибудь сами разберутся кто умный, а кто - дурак. А не разберутся *- так им и надо. Ну, представь, вот умру я. И что будет с моим бедным мальчиком? Как к нему новый вождь отнесётся? А вдруг невзлюбит? А кто кормить его будет?
-- Вот и поучил бы сына охотиться. Ты ведь, Комар, всегда хорошим охотником был.
Комар задумался.
-- В этом ты, пожалуй, прав. Буду учить. Мало ли что в жизни произойти может? И всё равно... А где гарантия, что после моей смерти ему мстить не будут. И так все завидуют ему. Сегодняшний случай хорошо показал это. Надо ещё подумать, что с этими детками делать. Если и не уберём их, то следить за ними надо очень внимательно.
-- Вот ещё, - продолжал Комар. Представь себе, что кто-то надумает меня убить. Уверен, желающие есть. Убьёт меня кто-нибудь и сам вождём станет. Или его человек. А так - гуй с жиром! У вождя есть сын. А то и не один. И племянники. Так что убивать вождя бесполезно. Разве что, из злобы.
-- А ты не боишься, что некоторые сыночки, не захотят дожидаться, пока папочка-вождь окочурится и постараются ускорить их попадание в верхний мир?
-- Ну, что ты! Мы же не звери?
-- А вот в этом я как раз не уверен.
-- И всё же, согласись, я прав.
-- Н-да... Подумать надо обо всём.
-- Скажи ещё, с духами посоветоваться!
-- С духами посоветоваться.

На следующий день Шаман сдался и объявил перед всем племенем волю духов. Возражений не последовала. Возражать вельки давно разучились. Так возникла первая в истории монархия.
Слова "король" в велькском языке, разумеется, не было. Велькский монарх назвался словом "искремент", что в буквальном переводе означает "сверкающий начальник", но мы в дальнейшем будем для удобства называть велькских монархов королями.


Глава 18

Его Святейшество Великий Шаман вельков, атанов, гагохов, цемперов, лякузов, биюнов, шапареев, укнисов, кувигов, баабапесов, дипров, нювкеров, цатанцев, выфов, дулнегедян, ахонцев, регуогов, мацагов, амидов, паютов и ещё пары десятков народов, Хранитель Нравственности, Единственный Знающий всю Истину и еще десяток титулов сидел в своей просторной землянке и доедал рябчика. Настроен он был сыто и благодушно. Наверху раздался стук по деревяшке. Таким образом, Зяблик, дежуривший в данный момент у входа в землянку Шаману, давал понять, что ему надо что-то сказать. Вероятнее всего, кто-то пришёл.
*- Заходи Зяблик *- лениво сказал Шаман. Ну, что там у тебя?
Зяблик отодвинул шкуру, служившую дверью, и вошёл в землянку. Именно вошёл, а не пролез. Вход в землянку был широкий, как наша современная дверь, даже, пожалуй, шире. Зяблик низко поклонмлся Шаману.
-- Ваше Святейшество, - пришёл Бурозоб. Говорит, что Его Величество король вельков Комар просит Ваше Святейшество зайти к нему в землянку. У него важный разговор.
Обращение на "Вы" придумал Полулысый. Однажды он заявил, что король и Шаман люди великие, что каждый из них значит больше, чем сотня других, что они настолько велики, что и обращаться к ним следует во множественном числе. Инициатива Полулысого была одобрена сверху. Так впервые в истории появилось обращение во множественном числе к одному человеку. Велькский язык был очень недоволен и сопротивлялся нововведению. Всю жизнь было так: "ты" - один человек, "вы" - двое и больше. А теперь всем пришлось переучиваться. Вельки путались, оговаривались. Нормы велькского языка (как и любого из современных) вступали с обращением на "Вы" в противоречие.
А как правильно сказать: "Вы хотите мяса?" или "Вы хочешь мяса?" (Помните, из "Осеннего марафона": "Вы готов?") А имена и титулы тоже переводить во множественное число? А в третьем лице как говорить?
"Его Величество, король вельков Комар сказал...", или
"Их Величество король вельков Комар сказали...", или
"Их Величества короли вельков Комары сказали...", или
"Его Величества король вельков Комары сказал..."...
Если помните комбинаторику, можете посчитать, что только у этой фразы, в зависимости от того, какое слово употреблять в единственном числе, а какое во множественном может быть 32 варианта.
Через какое-то время высокопоставленные вельки рангом пониже тоже возжелали, чтобы простые члены племени обращались к ним на "Вы". Были введены правила кто и к кому как должен обращаться. К королю и Шаману на "Вы" следовало обращаться всем. Друг с другом король и Шаман были на "ты". А далее, младший к старшему, нижестоящий к вышестоящему должны были обращаться на "Вы". Люди равного возраста и звания могли обращаться друг к другу на "Вы" или на "ты" по желанию. Просто? Не так-то просто.
-- Что значит равного возраста? Родившиеся в один год, один день и один миг? Такое случается редко. Значит: примерно одинакового возраста. А как велика может быть эта разница, чтобы признать людей ровесниками. Месяц? Год? 5, 10, 20 лет? Допустим, 13 летнему подростку как следует обращаться к мальчику, которому 14? А к тому, которому уже 15? А 18? А 25? А 30?
-- Хорошо, а если один из двоих младше по возрасту, но выше по положению? Как тогда? Да и ранги и чины ещё установлены не были. Король, Шаман - понятно. Хек - тоже: третий человек в племени. А остальные - кого сейчас король или Шаман приласкал - тот и главнее. Раз Шаман похвалил за какую-то мелочь 15-летнего Кукуша. Тот возгордился. Обратился на "ты" к Певуну. Ну, тот взгрел его как следует. Так отдубасил, так опозорил (при невмешательстве короля, Шамана и Хека), что Кукуш ушёл в лес и 3 дня не показывался. Потом, правда, вернулся. Тихий такой. Смирный.
В конце концов, после многочисленных обид, споров и драк, король придумал раздать всем велькам титулы. Так появились первые вельможи. Графы, князья, герцоги, бароны, маркизы, виконты... Т.е. конечно, по-велькски эти титулы звучали по-другому, но мы, для удобства, будем использовать средневеково-современные термины.
Шаман недовольно поморщился. Стояла поздняя осень. Вылезать из натопленной землянки совсем не хотелось. Но раз король зовёт - делать нечего. Просто так король звать не будет.
-- Пусть Бурозуб войдёт, - сказал он.
Барон Бурозуб, молодой парень, высокий, широкий, глуповатый ввалился в землянку и сразу же рухнул на колени перед Шаманом. Пока Бурозуб отбивал поклоны, Шаман морально готовился к процедуре вылезания из землянки и прогулке по ноябрьскому (месяцёв вельки не знали, но я-то знаю, что стоял ноябрь) лесу. И хотя, до землянки вождя идти было от силы 3 минуты... Погода... Бр-р-р-р!
Шаман жестом разрешил Бурозубу подняться с колен.
-- Расскажи Бурозуб, известно ли тебе что-нибудь о деле, по которому, Его Величество король просит меня прибыть?
Барон заговорил, Стараясь не открывать рот слишком сильно, дабы не показывать гнилые бурые зубы.
- Очень немного, Ваше Святейшество. Сегодня к нам пришли люди из племени устагов.
-- Что за племя такое? Никогда не слышал.
-- Они живут в 10 днях перехода отсюда на закат, Ваше Святейшество.
-- И что?
-- Их четверо, Ваше Святейшество. Все - мужчины. Одного из них принесли на носилках. Это их шаман Ваше Святейшество.
-- Что с ним.
-- Очень плох, Ваше Святейшество. Его отдали на попечение Глазастой. И послали за Некси из племени выфов. Говорят, он искусный врачеватель. Не такой, конечно, как Ваше Святейшество.
-- А, да! Ну, конечно, я посмотрю больного, после аудиенции у Его Величества. Дальше!
-- Один из них, вероятно, их предводитель, кстати, он отлично говорит по-велькски, сказал, что у него срочное дело к Его Величеству. Король разговаривал с ним. Все вышли, кроме охраны. О чем был разговор, я не знаю, Ваше Святейшество. После этого король вызвал меня и приказал идти к Вашему Святейшеству и передать, чтобы Ваше Святейшество поскорее пришло к Его Величеству. Говорит: очень важные новости.
-- Что ещё ты знаешь?
-- Больше ничего, Ваше Святейшество.
-- Возвращайся к Его Величеству, скажи, что я сейчас приду.
Бурозуб, кланяясь, вышел. Шаман хмыкнул. Потом, не спеша, переоделся - надел свою любимую медвежью шкуру, украшенную фигурками из кости и цветными камешками и вышел в промозглый осенний вечер.







Глава 19
В землянке Короля было жарко. Пахло дымом и потом. Народу в землянке было не очень много, всего 6 человек: кроме короля, разумеется Хек (Как это он раньше Шамана прийти ухитрился? Далеко же его лагерь? Или за ним, за первым послали?), князь Полулысый (Облысел окончательно, но имя менять не стал), граф Горностай, герцог Храпун и барон Нуиваф, гагох по национальности, единственный невельк, удостоившийся дворянского титула за собачью преданность королю и Шаману. Король сидел на волчьей шкуре, все остальные стояли. За прошедшие годы Король сильно растолстел, и, если он и напоминал теперь комара, то комара насосавшегося. Лицо красное, глаза красные.
Хек, наоборот, стал ещё тощее. Его черты лица стали ещё более угловатыми. Глаза у Хека тоже были красными, но у него - от недосыпания, и Хек постоянно тёр их. Увидев Шамана, все, кроме Короля, поспешили упасть на колени. Но Шаман жестом приказал им подняться. Не для того, мол, собрались. Ждали, как выяснилось, именно его, Шамана, поскольку сразу при его появлении Король решил приступить к делу.
- Господа, - начал он, - я собрал вас здесь по очень важному делу. Среди нас находится представитель далёкого, но славного племени устагов. Его зовут Ныгзель. Рискуя жизнью, он прибыл к нам сюда, чтобы сообщить нечто важное не только для нашего и их племени, но, вероятно, для всего Человечества. Уважаемый Ныгзель, расскажи нам сейчас всё то, что рассказал мне наедине.
Все повернулись к невысокому человеку неопределённого возраста со спутанной бородкой клинышком, из которой торчали веточки, застрявшие там вероятно по дороге.
-- Уважаемые господа вельки,--начал Ныгзель. - Я пришёл к вам от племени устагов. Наше племя древнее и благородное. Происхождение мы ведём от духа леса, и наш тотем -- сова. 10 лет назад к нам пришли люди. Эти люди назвали себя вельками. Это были люди вашего племени. Они заявили, что уйти их вынудила ссора с шаманом, с вами, Ваше Святейшество, - Ныгзель виновато улыбнулся и поклонился Шаману. Говорил Ныгзель по велькски, действительно очень хорошо, хотя и с акцентом. Когда тот или иной оборот вызывал у него затруднение, он просто говорил медленнее, но речевых ошибок практически не делал.
- Наше племя доброе и благородное. Попади они к каким-нибудь дикарям, их бы, скорее всего, убили, а, может быть, даже и съели. Но мы, устаги, никогда не были людоедами, поэтому мы приняли их так, как принимают лучших гостей. Мы дали им кров и пищу, а чуть позже разрешили остаться с нами навсегда. И поначалу эти люди принесли немало пользы нашему племени. С ними был человек, вероятно, хорошо вам известный, по имени Изобретатель. Он научил нас строить землянки, ставить печки, выращивать злаки, приручил... Животные такие с рогами... Не знаю, как они называются по-велькски, а по-нашему казю. Человек по имени Художник украсил стены наших жилищ картинками и фигурками, а в центре нашей поляны поставил резной столб с изображениями зверей, птиц, рыб и людей, вроде того, что стоит у вас, только больше. Эти люди сделали для нас силки и рыболовные снасти неизвестных нам конструкций. И мы поначалу не могли нарадоваться на наших гостей. Мы думали, что это добрые Духи послали их к нам. О, как мы ошиблись!... Мы, разумеется, знали, что именно заставило их покинуть родные места. О своём шамане, простите, о Вас, Ваше Святейшество, отзывались они крайне неуважительно и насмешливо. Нас, по крайней мере, меня лично, это удивляло, но не насторожило. А должно было! Спустя некоторое время эти люди стали позволять себе неуважительно разговаривать и с нашим шаманом, великим и мудрым Экао. Ёрш, судя по всему их предводитель, был особенно дерзок. Эти люди говорили, что им якобы открылась истина, что никаких духов не существует, мир живёт сам по себе и никто им не управляет. Многие были возмущены и поставили вопрос перед вождём о том, чтобы наглецов поставили на место. Но наш вождь Когапел, молодой и неразумный (не правы мы были, его избрав!) сказал, что в нашем племени каждый имеет право свободно высказывать своё мнение. А ядовитые семена, посеянные нашими недобрыми гостями, давали свои всходы. Устаги стали меньше молиться, всё реже они обращались к духам, всё меньше приносили им жертв. А если не приносить духам жертвы, то рано или поздно духи разгневаются. Как им этого не понять? Стало доходить до того, что некоторые устаги (не вельки, а устаги!) начали попрекать шамана куском мяса, мол, на охоту не ходит, злаки не сеет, за казю не ухаживает, а ест. Нас, людей уважающих традиции, осталось совсем немного. Мы сплотились вокруг шамана, мы верили, что рано или поздно духи образумят устагов, те опомнятся и вернутся к вере отцов, а наглые чужаки будут посрамлены. Уважаемые господа, я надеюсь, что вы не обижаетесь на меня за то, что я так говорю о представителях вашего племени. Но ведь это худшие представители вашего племени. Недаром вы их изгнали. Всё разрешилось 14 дней назад. Однажды шаман, вернувшись из леса, куда он ходил, чтобы умолить духов, вразумить и простить наше бедное племя, обнаружил Бицека, сына вилькийки Сосенки, сидящего на берегу реки. Рядом с Бицеком были разложены амулеты, талисманы и другие вещи, которые шаман использовал для общения с духами. Наши старинные амулеты и талисманы, переходящие из поколения в поколения в поколения! Наша гордость, наша сила! Что мы без них? Кто нам поможет? Кто защитит от злых духов, диких зверей и от лихих соседей? А Бицек брал их по одному и бросал в реку. Шаман бросился на Бицека, отобрал у него талисман -- красный камень из пещеры наших предков, который мы везде носили с собой, и залепил ему хорошую оплеуху. А как же иначе? Как бы вы поступили на его месте? Бицек заревел, на рёв прибежала его чокнутая мамаша, бросилась на шамана, с криком вцепилась ногтями ему в лицо, а когда шаман отпихнул её, подбежали и другие, как вельки, так и устаги. Шамана избили. Он пожаловался вождю. Быстро собрали совет племени. И что вы думаете? Большинство оказалось не на стороне шамана. А вождь сказал так: "Я вижу, что в нашем племени нет места и для пришедших к нам вельков и для шамана. Кто-то должен уйти. Урсус, вождь племени вельков, тоже оказался в подобной ситуации. Он решил оставить шамана и изгнать его противников. К чему это привело, вы все знаете. Я не хочу повторять ошибок Урсуса. Пусть уйдёт шаман и с ним его сторонники. Я даю вам 3 дня на сборы. Уходите" И нам пришлось уйти.
Храпун поднял руку. Этикет, однако. Перебивать короля, Шамана или же того, кого они слушают, считалось неприличным. Король сделал Ныгзелю знак, чтобы тот замолчал.
- Говори, герцог.
- Уважаемый Ныгзель! - Но ведь шаман не только с духами общается. Ну, ладно, решили Ваши соплеменники, что духов не существует. Но шаман ведь ещё и травки знает. А если кто-то ногу вывихнет или руку сломает, кто поможет ему, как не шаман? И как же устаги всё же решились прогнать шамана? Вот что я не пойму.
Ныгзель горестно вздохнул.
- Дело в том, что у шамана был ученик. И этого ученика они перетянули на свою сторону.
- Как так? Удивился Шаман, чтобы ученик решился предать своего учителя?
- Увы! Ученика зовут Миарнаф. Шаман успел передать ему кое-какие знания. Миарнаф и травки знает (Да не только он. Травки у нас ещё несколько женщин знают) и вывихи вправлять умеет. А вот с духами общаться шаман его ещё не научил. Не успел. Вот и кричит Миранаф: "Нету никаких духов! Я их не видел, а значит, их нет. Шаман обманул меня. Когда я попросил его показать мне духов, шаман отказался. Потому что ему показывать нечего". Миарнаф действительно попросил шамана показать ему духов, на что шаман ответил: всему своё время. Но какое уж тут своё время, когда тут Ёрш с товарищами орут, что никаких духов не было и нет. И называет себя Миарнаф не ученик шамана и не шаман, а... как это по-велькски... лечитель.
Ныгзель замолчал, задумчиво глядя на огонь в очаге.
- Продолжай, уважаемый - сказал король.
- И мы ушли. Мы шли 14 дней. Шаман наш тяжело болен. Мы несли его и все мы молим духов, чтобы он поправился. Мы здесь. И я припадаю к ногам Его Величества лучезарного короля вельков с нижайшей просьбой снизойти до нашего народа и спасти моих неразумных соплеменников из пучины неверия и вернуть их в лоно религии предков. Мы полны восхищения перед Его Величеством королём Комаром Великим - Шаман отметил, что чужеземец впервые неправильно построил фразу, - перед Его Святейшеством Шаманом и перед велькским народом, впервые из всех народов узнавшим великую истину нравственности. Мы будем рады впредь следовать нравственным законам. Мы умоляем прийти в нашу землю и силой оружия уничтожить наших врагов и образумить наших неразумных соплеменников. Мы просим принять маленький народ устагов в состав великого велькского королевства. Мы будем служить вам верой и правдой. Только помогите изгнать негодяя Ерша и его сообщников и нашего нечестивого вождя Когапела.
Сказав эти слова, Ныгзель опустился на колени перед королём, потом склонил голову до самого пола и так и остался.
-Ну, что скажете, почтенные господа? - вопросил король, -- поможем друзьям-вывам?
- Поможем, Ваше Величество
- Конечно, поможем!
- Добьём ершовскую гадину!
- Значит и быть посему: подытожил король. Завтра на военном совете обсудим детали. В поход двинемся, думаю, дней через 5. Надо нам как следует подготовиться.
Ныгзель вдруг поднял руку. Прямо из положения стоя на коленях, с опущенной головой. Выглядело это довольно комично и некоторые из присутствовавших невольно улыбнулись. В прочем Ныгзель их улыбок всё равно не видел.
-- Ты что-то хочешь сказать ещё? Говори, - приказал король.
-- Ваше Величество, есть некоторые обстоятельства.
-- Какие же?
-- Наш вождь укрывает у себя и других врагов Вашего Величества. Помните ли Вы атана по имени Снег?
-- Ну, ещё бы! Как не помнить этого мерзавца!
-- Он тоже у нас. И ещё много людей из племён воевавших против Вашего Величества.
-- Хе! Значит всех сразу и прихлопнем!
-- Да, Ваше Величество. Ёрш и его команда не срывают своей ненависти к Вам и к Его Святейшеству. Они науськивают против Вас соседние племена. Когапел всюду рассылает своих людей. Уже заключён союз с бенмиками, декмисянами, трувранами, лаюзами, вероятно, скоро будет заключён союз с бактагарами. Апукеры всегда враждовали с нами, но, похоже, даже с этими презренными пожирателями лягушек Когапел попытается договориться о союзе "перед лицом общей опасности!" Надо торопиться.
-- Вот негодяи! - вскричал король, - Да, сложно нам будет. Но другого выхода у нас нет. Если мы их в ближайшее время не перебьём, они придут и перебьют нас.
-- Вот ещё что. Стойбище наше хорошо охраняется. Изобретатель придумал огородить его каменными стенами.
-- Каменными, как это?
-- Он придумал такую грязь, что если оставить её в покое дня на 3, вода из неё испаряется и она превращается в твёрдый-претвёрдый камень. Но стены он не из этой грязи делать приказал. Берутся камни, размером примерно с человеческую голову, обтёсываются, и укладываются друг на друга. А швы между ними прокладываются этой самой грязью. Получается очень прочно. - А высота этой стены? - В два человеческих роста. Теперь наше стойбище называется словом "город", ну, поскольку его огородили. И вдоль стены всю ночь ходят 3 человека, проверяют, нет ли чего подозрительного. А вокруг стены выкопан ров очень глубокий и в него пущена вода. А на дне рва воткнуты острые колья, чтобы переплыть не пытались. Единственный же вход в город охраняют ещё трое.
Король зло ударил воздух возле себя, словно бы Изобретатель невидимый присутствовал в землянке.
-- Понятно, от кого они берегутся?
-- Ещё бы, - ответил Шаман, - от нас.
-- И это ещё не всё. Изобретатель придумал такие штуки: кладёшь в неё камень, нажимаешь на такую палку и камень летит куда тебе надо?
-- Прямо уж куда надо?
-- Ну, всё равно прицелиться надо. Как при стрельбе из лука. Да он много всякого напридумывал. Я всего и не знаю. Многие дела в секрете держатся. Вот слышал я, что он какие-то камушки собирает и зачем-то их в огонь суёт. Мне Мавпак говорил, это мальчик такой. Видит: стоит Изобретатель у потухшего костра, золу разгребает, а под золой что-то жёлтое, блестящее. Что-то он изобретает очень серьёзное. Чуть промедлим, и станет он неуязвим, непобедим... мало ли, что он ещё придумает.
-- Да... Опасный человек. Ну, и что же нам делать? Как нам эту стену одолеть? Мы же столько людей положим... А оставлять, как есть, тоже нельзя... Никак нельзя...
-- Ваше величество, не беспокойтесь. В охране есть наш человек. Он притворился, что встал на сторону вождя и Ерша, а на самом деле он предан вере и шаману. Дежурит он каждые 5 дней. И каждые же 5 дней он приходит в условленное место и ждёт сигнала. Сигналом же будет крестообразная зарубка на оговоренном дереве. Появилась зарубка - значит, мы пришли. И вот, увидев зарубку он начинает приходить в условленное место чаще, каждый вечер (если сможет конечно, главное, не возбуждать подозрений). Там же мы его и находим. В означенный день он нейтрализует охрану и впустит нас в город.
-- А как нейтрализует?
-- Шаман травку ему дал. Высушить, сварить, добавить чуть-чуть отвара в пищу и - человек спит Опасно, понимаю, но другого выхода нет.
-- Ну, что ж, господа, - подытожил король, - я полагаю, что сегодня мы услышали достаточно. Нам надо будет всё обдумать, обсудить детали. Завтра утром собираем военный совет. В поход идём дней через 5. А сейчас - всем спать. Завтра вы нужны мне бодрые и здоровые. А Его Святейшество Шамана лично я попрошу посмотреть больного. Остальные же - по землянкам. Спать!


Глава 20.

Всё произошло именно так, как и было намечено. В поход вышли, правда, не через 5 дней, а через 8. Шаман устагов к тому времени почти поправился. Он бродил по стойбищу и требовал к себе уважения. Отъедался. Больше всего налегал на мёд. Съел чуть ли не половину запасов на зиму. Раньше такого количества мёда в племени бы просто не нашлось: пчёл ещё не окультурили, вельки и другие племена добывали мёд диких пчёл. Но теперь, когда лазать в дупло под укусами пчёл приходилось рабам, у которых не было выбора, мёда стало вдосталь... Т.е. не для всех вдосталь, но для короля, Шамана, всяких там князей и графов - точно. И уж, конечно, нашлось достаточно для гостя дорогого. Вот вам преимущество рабовладельческого строя перед первобытно-общинным!
До окрестностей города устагов добрались за пятнадцать дней. Сначала по поздней ноябрьской грязи, потом по тающему снежку и грязи, потом по мёрзлой грязи, потом по снегу. Всё произошло именно так, как предполагал Ныгзель. На стволе старой ели сделали зарубку. На следующий же вечер, к ели пришёл человек, верный шаману. Человека звали Эщкегри. Он сообщил, что дежурить ему через день.
Глубокой ночью Эщкегри дал сигнал - трижды прокричал совой. Это означало, что охрана нейтрализована. Королевская армия вошла в город через открытые ворота. Описывать битву не буду. Честное слово, не интересно. Да и битвы как таковой не было. Воины короля врывались в жилища, резали и кололи копьями сонных жителей. Кого-то брали в плен. Сколько-то серьёзного сопротивления они не встретили. Только устаг Енгенпач, мужчина огромной физической силы, прежде чем погибнуть, уложил шестерых. Часа за 3 всё было кончено. Уйти не удалось никому.
Король приказал, Изобретателя брать живым. Но Изобретатель погиб. К великой досаде короля и Шамана. Почти все погибли. И Ёрш погиб. Из известных читателю героев в плен попали только вождь выфов Когапел, Попрыгунчик, Сосенка и Топтушка. Шаман был раздосадован, что Ёрш погиб в бою. Ему так хотелось поквитаться с ним лично! Потыкать в лицо горящей палкой, отрезать уши, отрезать гуй, выколоть глаза, а потом воткнуть нож в живот, и мелено так водить туда-сюда, туда-сюда. Но Ёрш был мёртв. Пришлось довольствоваться теми, кто остался жив. На утро Когапела, Попрыгунчика, Топтушку, Сосенку и ещё 9 устагов, ярых сторонников вождя казнили. Точнее, начали казнить. Продолжалась же эта казнь 3 дня. Сосенка умерла первой. Последним умер устаг по имени Накрегал. Просто удивительно, как он смог прожить, с перебитыми суставами, с многочисленными ранами о ожогами, подвешенный на морозе за бороду к толстой ветке дуба, почти трое суток.
Оставшиеся устаги были обращены в рабство. Кроме, разумеется, шамана, Ныгзеля, Эщкери и тех двоих, что шли с Ныгзелем и шаманом. На свободе по просьбе шамана было оставлено ещё 6 устагов. Ныгзель же, Эщкери и те двое получили баронские титулы. Щедро! Стоит вспомнить, что до них в дворянство был пожалован только гагох Нувиаф. Экао, шаман устагов также был удостоен высокого духовного звания. В нашем понимании нечто вроде епископа.
После Изобретателя осталось множество различных интересных предметов. Какие-то приспособления из дерева, камня, тростника. Предназначение некоторых удалось понять. Предназначение некоторых нет. Так машина для бросания камней, то есть катапульта, потом неоднократно и успешно использовалась королевскими войсками в военных действиях. Самыми загадочными оказались предметы, сделанные из какого-то блестящего, медового цвета материала. Ножи, наконечники для стрел, просто куски этого материала. Предметы эти также нашли применение. И у короля и у шамана были ножи, сделанные из чуда-материала. Однако секрет его изготовления был утерян на столетия.
Расправившись в устагами, вельки быстро разбили бенмиков, декмисян, лаюзов, бактагар. Все племена союза. С трувранами пришлось повозиться чуть дольше. 3 года. Трувраны селились в гористой местности, покрытой густым лесом. Справится с ними было очень сложно. Но и их покорили. Племя же апукеров, с которыми Когапел так и не успел договориться, сами встали на сторону короля, за что получили, как это и полагалось, многие льготы. В королевской армии даже действовало апукерское подразделение, наводящее ужас на врагов своей свирепостью и воинственным кличем "Ахана-а-а-а-а-а-а!!!"
Велькская империя, первая империя в мировой истории, расширялась на север, на юг, на запад и на восток. И на своих стрелах и копьях несли они миру нравственность. И всюду, куда они приходили, люди начинали прикрывать срам, заключать браки, ревновать. И ничто не могло эту силу остановить.



Глава 21
Прошли годы. Его Величество король Комар Великий почил в бозе, 4 года спустя после захвата города устагов (в который вельки с удовольствием переселились). Скончался король от обширного кровоизлияния в мозг. В каменном веке его лечить не умели. И сейчас-то умеют не очень.
На престол вступил новый король Комарёнок. В отличие от отца, Комарёнок был слабым, нерешительным. При этом любил командовать. Велькское войско всё равно катилось вперёд по инерции. Имея неплохих военноначальников оно продолжало одерживать победу за победой.
Комарёнок процарствовал недолго. Всего 3 неполных года. Однажды весной он промочил ноги, простудился, заболел и умер. Детей у него не было, и престол унаследовал его младший брат Комарёночек. Вот это был могучий монарх! Долгих 24 года он правил империей, вселяя страх в соседей, да и в своих подданых тоже. После себя он оставил 6 детей (родилось 14, но 8 умерли). Названный в честь деда, сын Комарёночка Комар II правил потом ещё 16 лет.
На 3-м году правления Комара II вельки наткнулись на племя хюхтов. Хюхты к тому времени перестали кочевать и воевать, осели возле широкой медленной реки и никому больше не грозили. Тем не менее, по приказу короля все они были истреблены от мала до велика.
Захватывая всё новые и новые территории, вельки овладевали новыми знаниями. Новое оружие, новые боевые искусства, новые методы ведения войны. При Комарёночке, например, широкий размах получил миссионерская деятельность. Представьте себе, в стойбище какого-то племени вдруг приходит усталый путник. Путник обаятелен, мил, щедр. Всем он приносит богатые подарки. Женщинам - бусы из цветных камешков, мужчинам - оружие. "Берите, друзья! Не жалко! У нас этого добра завались". А потом начинал рассказывать туземцам про сказочно богатую страну вельков, про её мудрого великого и справедливого короля, про то, как хорошо живут народы, вошедшие в состав империи. А, главное, он рассказывал о духах злых и добрых, о Верхнем и Нижнем мирах, о жизни после смерти, и о том, что в Верхний мир может попасть только нравственный человек. Бывало, миссионеров поднимали на смех и прогоняли, бывало, били. Бывало, и убивали. Но если миссия удавалась, подчинить новое племя не составляло труда. Особенно прославился некий Цвакенниш. Заметьте, не вельк, а баабапес. Маленького роста, скромный, с тихим вкрадчивым голосом он смог подчинить империи целых 18 племён.
Шаман прожил долго. Целых 16 лет после захвата города устагов. И умер он, как и положено праведнику тихо, во сне.
Змейка умерла раньше. Детей она Шаману так и не родила.
Новым шаманом стал Белк. Да-да, тот самый толстяк Белк, уже упоминавшийся в 16-й главе. Из отряда Хека его изгнали, вскоре после нападения на стойбище атанов. Слаб был, неповоротлив. Не тянул. Спустя какое-то время Белк пошёл в услужении к Шаману и стал его, в некотором смысле, дворецким (правильнее сказать, земляночным). Шаман готовил на роль своего приемника юношу по имени Щука, но как-то Щука напился грязной воды и умер от кровавых поносов, говоря языком современной медицины, от дизентерии. И тогда Шаман сделал учеником своего дворецкого.
Нюхач как-то разбился, упав со скалы. К Красноносику в постель заползла гадюка. Вот так "ни с того ни с сего".
А Радуга просто исчезла. Спустя несколько месяцев после смерти Урсуса. Ушла в лес и не вернулась. О судьбе её ничего не известно даже автору.
Судьбы остальных героев нашего повествования не так интересны. Кто-то прожил дольше, кто-то меньше. Второе чаще. Не стоит забывать, что средняя продолжительность жизни в каменном веке составляла около 18-и лет. Правда, в описываемые времена, она была повыше. Всё же самый конец неолита, преддверье века медного. А вельки по уровню развития стояли выше большинства племён. И всё же смертность была очень высока, особенно, детская. Дольше всех прожила Зайчиха. Даже дольше чем Нявга. 92 года. Согласитесь, это и по нашим меркам совсем неплохо. И долгими вечерами сидя у огня, шамкая беззубым ртом, она рассказывала внукам и правнукам про вождя Урсуса (она называла его "король Урсус") про великого Шамана, которому открылась Истина, про короля Комара I, про славные победы вельков. Довольно долго прожил Клыкастый. Король присвоил ему княжеский титул, но Клыкастый всё равно был недоволен. Ведь он был уже самым главным. Капелька прожила 37 лет, родив Голубю 12 детей из которых выжило четверо. Голубь прожил после этого ещё год. Семья эта была тихая, мирная. В походах Голубь не участвовал, поскольку однажды на охоте сломал ногу и с тех пор хромал. Ворона тоже прожила долго: 68 лет. А остальные - кто сколько. Войны всё же, болезни, которые тогда лечить не умели.
У Комара II было 3 сына. Сын Комар, ставший впоследствии, на короткое время королём Комаром III, Росомаха и младший Буран. В прочем, младший нам не интересен. Не смотря на своё грозное имя был он тихим, добрым и глупым подростком, а когда вырос превратился в тихого, доброго и глупого мужчину. А вот Россомахе захотелось быть королём самому. И через год, после восшествия брата на престол, Росомаха отрабил его. И объявил королём себя. Один из слуг, дипр Заого, узнав о произошедшем бежал из города. Он добрался до пограничного отряда, которым руководил князь Широкий, двоюродный брат убитого короля (как и нового короля) и рассказал ему обо всём. Широкий повёл войско на город. И была сеча велика. Города тогда осаждать не умели. Но кто бы стал охранять город от двоюродного брата короля? И побил Широкий войска Росомахи. И казнил Росомаху смертию лютою. И воцарился над вельками сам (не дурака же Бурана сажать на царствие!). В прочем были и такие, кто именно дурака и хотели королём видеть. Снова началась смута, не смотря на то, что Буран сам и прилюдно отрёкся от престола. О смуте быстро прознали капангаги, племя ещё не покорённое и ударили по империи с севера. Снова была сеча велика. Вельки победили, но уже на пределе своих возможностей. А потом то там, то тут стали восставать покорённые племена. Несколько раз восставали рабы в самом городе. Восстания каждый раз жестоко подавлялись. Придворные плели интриги. Близился закат империи. Некоторые народы, например, трувраны, сумели отвоевать независимость ещё при Широком.
Наиболее же ощутимые потери империя понесла при сыне Широкого Хомяке.
Сыну Широкого Комару IV выпало быть последним королём вельков. Империи как таковой уже не существовало. Королевство занимало территорию несколько десятков квадратных километров вокруг города, и само уже зависело от соседей. На 6-м году правления Комара IV город был захвачен войском Генгалона, вождя нанергов. Велькское государство перестало существовать. А спустя какое-то время и велькский народ растворился среди других народов. Но кое-что от вельков всё же осталось. Нравственность. Племена вышли из под велькской зависимости, но люди, составляющие эти племена, были уже другие. Другие атаны, другие гагохи, другие кувиги, другие выфы, другие трувраны. Общество их уже состояло из семей. Они прикрывали "срам", знали "стыд", знали ревность. Мёпнуться или пописать в чьём-то присутствии они считали для себя и для других величайшим позором. А вот иметь рабов, заставлять кого-то работать на себя, наоборот, считалось приятным и почётным. Не самому же вкалывать, в конце-то концов! Рабы же, в массе своей, считали своё положение печальным, но вовсе не позорным. И мечтали они о Верхнем мире, чтобы попасть в который, надо быть нравственными и слушаться хозяев.
Другие народы вели себя так же, как и вельки. Они нападали на соседей, захватывали рабов и несли с собой нравственность.
А потом изобрели металлургию и начался Медный век, потом Бронзовый, потом Железный. Возникли древние цивилизации. Древних духов сменили боги, не так, в прочем, от духов отличавшиеся. Но все эти цивилизации, за редким исключением, строили своё мировоззрение на базе всё той же нравственности, придуманной когда-то шаманом вельков.
А как же античный мир? - возразит кто-то, - как же древние греки и римляне с их культом тела? Как же их прекрасные обнажённые статуи?
Да, в древней Греции и древнем Риме нравственные правила и запреты были значительно смягчены. Но они существовали и там. Древние греки и римляне знали семью, брак, ревность. Почитайте греческие мифы. Сколько сюжетов в них именно на этом построены, начиная со сцен ревности, которые Гера устраивала своему мужу-гулёне Зевсу и тех гадостей, которые вышеозначенная Гера делала его многочисленным пассиям, детям этих пассий и заканчивая Троянской войной, войной из-за бабы. Что же касается отношению к обнажённому телу, то дадим слово отцу истории Геродоту: "...у лидян и почти у всех других варваров за великий почитается стыд быть увидену нагим, даже мужчине". Видите, Геродот считает более терпимое отношение к обнажённому телу у греков их преимуществом перед варварами, их шагом вперёд от состояния, в котором, по всей видимости, сами греки пребывали раньше.
А на Ближнем Востоке появилась первая дошедшая до нас монотеистическая религия - Иудаизм. И из 10-и заповедей, которые, согласно Библии в торжественной обстановке на горе Синай бог вручил Моисею, одна гласит: "Не прелюбодействуй", а другая начинается словами: "Не возжелай жены ближнего своего...". Позже из Иудаизма (хотя об этом многие их приверженцы очень не любят вспоминать) возникли ещё 2 мировые религии: Христианство и Ислам. Обе весьма нравственные. Как-то получилось так, что и велькским духам и Яхве и Христу и Аллаху нравилось одно и то же: чтобы люди вступали в половые отношения не с кем хотят, а с кем положено. Ислам, правда, дозволяет мужчине иметь 4 жены и сколько угодно наложниц, но зато женщине он не только ничего подобного не позволяет, но обязует её прикрывать даже лицо (не во всех направлениях Ислама).
А потом... Потом было много всякого. Были войны. Были великие империи, которые возникали на короткий срок и сразу рушились или существовали 1000 лет и более. Были Крестовые походы. Были (и есть) монахи, отказывающие себе в сексе во имя веры. Были евнухи при гаремах. Были скопцы добровольные. Секта такая. Шекспир написал "Отелло", Мериме - "Кармен", Пушкин - поэмы "Цыгане" и "Бахчисарайский фонтан", Лермонтов - "Маскарад", Лев Толстой - "Крейцерову сонату",.
У некоторых африканских народов появился обычай удалять клитор у девочек (иногда это делается краем консервной банки). У древних евреев и современных иранцев неверных жён забивали (забивают) камнями, а в Саудовской Аравии шейхи и принцы топят своих жён и дочерей, заподозренных во внебрачных связях в раскошных мраморных бассейнах. А вот христиане подошли к этому вопросу чуть по другому. В Средние Века, чуть увидев симпатичную и сексуальную женщину, её тут же объявляли ведьмой и сжигали на костре.
Когда в России решили разрушить старый мир до основания, а затем на его месте построить новый, правильный и разумный, многие говорили, что революционеры и жён обобществить хотят. Некоторые с надеждой, многие с возмущением. После поставившего на дыбы весь мир события, которое раньше принято было называть Великой Октябрьской Социалистической революцией, а теперь принято называть Октябрьским переворотом эти разговоры шли как в самой Советской России, так и за рубежом. Появилось общество "Долой стыд!" Многие считали семью буржуазным пережитком. На Западе рассказывали ужастики о том, как большевики спят на широченных (в ширину больше чем в длину) кроватях все вместе. А расстилается и застилается такая кровать с помощью трактора, к которому привязывают одеяла. Однако постепенно эти разговоры сошли на нет. И уже в 30-е годы на партийном (комсомольском, профсоюзном) собрании подолгу обсуждали моральный облик коммуниста (комсомольца, беспартийного) такого-то, который... Какой ужас! И в 80-е за "аморалку" могли отчислить из института, снять с поста. Да что там СССР! В Соединённых Штатах Америки, считающих себя образцом и эталоном демократии, в некоторых штатах законом запрещены определённые позы при половом акте, а президент сверхдержавы вынужден оправдываться после того, как он переспал со смазливой сотрудницей Белого дома.
Дело Шамана живёт и торжествует, хотя...
-- Многие мыслители древности, Средних веков, Нового и Новейшего времени приходили к выводу, что эти самые нравственные ограничения никому не нужны. В конце ХIХ в. в Германии Генрих Пудор написал и издал книгу "Культ наготы", а Рихард Унгевиттер книгу "Нагота". Возник нудизм, позже свингерство, а в 2001 году - Мёп-движение. http://elance.ru/mep1/ . Противостояние, начавшееся ещё в каменном веке продолжается.
Вот и всё.
Всё? А как же Хек? Почему я ничего не сказал о его судьбе? О, судьба Хека заслуживает особого разговора! И поэтому мы сейчас вновь ненадолго вернёмся в Каменный век, в самый его конец, в Велькскую империю.

Глава 22
Хек находился в зените своей славы и на вершине своего величия. Он прочно занимал место третьего человека в великой империи. Его боготворили и его боялись. Одно его имя вызывало священный трепет и среди своих и, тем более, среди врагов. Его летучий, мобильный отряд наводил ужас. Появляясь неожиданно, он наносил молниеносные и, почти всегда, смертельные удары. Мало кому удавалось спастись от этих ударов, а уж победить Хека не удавалось вообще никому. В ещё не покорённых землях матери пугали Хеком своих детей. О Хеке слагались песни. Хотя Хеку это было совсем не нужно, в него влюблялись женщины. Говорят, что одна девушка даже покончила с собой от любви к нему. Между прочим, Хеку это льстило. И сам он неоднократно и с гордостью пересказывал эту историю. Одного его жеста было достаточно, чтобы человека казнили или (что случалось гораздо реже) помиловали. Одного его слова было достаточно, чтобы началась новая война. Весь мир лежал у ног этого сурового, решительного человека с горящими глазами. И кто бы мог подумать, что Хек боится. Смертельно боится. Боится ночи...
Хеку снился сон. Страшный сон, один и тот же, но с разными вариациями, снился великому Хеку. Сначала редко, с годами всё чаще и, наконец, почти каждую ночь. И никак он от этого сна избавиться не мог. Ни изнуряющая гимнастика, ни вдохновенные молитвы не помогали. К вечеру Хек, и так мрачный становился ещё мрачней. Не случайно большинство смертных приговоров выносилось им после заката. Иногда он, наоборот, становился к вечеру разговорчивым. Старался задержать собеседников (в основном, своих подчинённых) подольше. До глубокой ночи. Но всё равно рано или поздно он оставался один. И рано или поздно, как бы он со сном ни боролся, усталые веки смыкались. И тогда приходила Она.
Поставьте, пожалуйста, Бетховена. 5-ю симфонию. У меня играет.
Слышите? Па-па-па-пам! Па-па-па-пам! Это - сама Судьба.
Страшное ведение, первый раз посетившее Хека в лагере атанов теперь являлось к нему в снах. Сначала Хеку снилось что-то привычное и, для него, не страшное, а главное, понятное и рациональное. Тренировки, походы, бои, охота, беседы с Шаманом, работа с подчинёнными. Всё шло нормально, и Хек успокаивал себя, что всё идёт нормально, что опасаться ему нечего. Он делал свои обычные дела, отдавал приказы. Но в глубине души он чувствовал смутную тревогу. Он прислушивался к каждому шороху, к каждому ветерку. И не мог, боялся поднять глаза к горизонту. И вот, в какой-то момент всё вдруг становилось не так. Люди, находившиеся радом с ним становились какие-то странные, невнимательные, переставали реагировать на его приказы. А потом вставали, глядя вперёд невидящими глазами, и куда-то уходили. И ни команды Хекка, ни даже его удары на людей не действовали. Все они уходили. Или куда-то проваливались. Или исчезали. Сразу или же таяли в воздухе. Бывало, они превращались а камень, в песок, в мышей, в деревья, в трупы...
И вот где-то далеко возникало нечто неуловимое и страшное. Хек слышал отдалённую, а затем всё более близкую тяжёлую поступь. Очень тяжёлую. При этом не очень громкую. И было понятно, что остановить чудовище невозможно. Как и убежать от него. Настигнет. Дрожала земля. Кренились деревья. Разбегались потревоженные белки. И над горизонтом поднималась Она - огромная, исполинская Бисда. Выше деревьев, выше гор. Обрамлённая рыжими волосами, каждый толщиной с хорошее дерево. С гигантским клитором, с будто бы ехидно и злобно улыбающимися розовато-коричневыми срамными губами. Бисда плавно плыла по воздуху, но её движение почти всегда сопровождалось тем самым тяжёлым топотом. А чем Бисде топать? У неё же ног нет! Глаз у Бисды тоже нет. Но Хек знал, что она видит его. Он чувствовал этот взгляд. Он знал, что она следит за ним. Он знал, что она пришла за ним. И он бежал. Она догоняла. А он бежал, зная, что всё равно догонит. Зная, что она может двигаться гораздо быстрее и что она специально даёт ему фору, чтобы помучить его. Зная, что бежать бесполезно, догонит. И всё равно Хек бежал. По лесу, по берегу, по песку, по снегу. Иногда плыл в воде, иногда - в моче - Бисда заливала его сверху. Он захлебывался, но плыл. В прочем он знал, что утонуть ему не дадут. Бисда выдернет его и из воды и из мочи и откуда угодно. И если удавалось выбраться на берег - он снова бежал. Бежал из последних сил. Спотыкался, падал, молился духам. И, когда сил уже не было и он падал обессиленный, она настигала его. И втягивала в себя, обволакивая горячей, похотливой отвратительной плотью. Одежда Хека как-то вдруг таяла. Гуй напрягался, упираясь в плоть и... Хек просыпался весь мокрый, в холодном поту и в той жидкости, которую изверг его гуй. Сгорая от стыда, боясь быть застигнутым (да!) Хек бежал к ближайшей реке, ручью, луже, чтобы смыть "эту мерзость", а потом долго молил духов избавить его от этого испытания. Но у духов вероятно и своих дел немало было. В лучшем, для Хека, случае, Бисда исчезала на ночь-другую, чтобы потом появиться снова, ещё страшнее, чем прежде.
В ту ночь Бисда загнала Хека на высокую гору. Хек карабкался по склону, обдирая в кровь руки и колени. Как ни странно, эту боль он чувствовал и во сне. Иногда нога соскальзывала. Вниз катились камни. Иногда растение, за которое хватался Хек с корнем вылезало из почвы и Хек чудом удерживался на склоне. Иногда он хватался за колючки и шипы больно впивались в руки. А сзади топот и дыхание страшной Бисды. Да, дыхание. Влажное, горячее. Но до гребня уже осталось ещё немного. Последнее усилие... И Хек стоит на верху, как выяснилось не горы, а плоскогорья. Вдаль до горизонта простирается безлесая равнина, поросшая густой, мягкой травой. В нескольких шагах от себя Хек увидел пожилую женщину. Высокую, прямую. Совершенно голую. Ветер развевал длинные седые волосы. Лицо старухи было спокойно и торжественно. Было ясно, что находится она здесь не случайно и что сейчас произойдёт нечто очень важное. И тут Хек узнал старуху. Ну, конечно же, это Ива, старая Ива, считавшаяся мудрой, Ива, с которой советовались все вожди. Даже самодур Клыкастый уважал и побаивался её. Ива, которая ушла вместе с Ершом и другими смутьянами. Насколько было известно Хеку, Ива умерла за два года до захвата вельками города устагов. Но вот сейчас она стояла перед ним живая и нагая.
-- Ива! Спаси меня - закричал великий Хек, упав на колени, - за мной Бисда гонится.
Хек только через мгновение сообразил, что впервые за много лет употребил запретное слово. Значит, в мыслях он всё время называл её именно так.
Ива молчала какое-то время. Пауза была долгой, но Хек не мог её молчание. Так он и стоял на коленях, не в силах вымолвить слово.
-- Бисда... - задумчиво произнесла Ива...- Мужчина обычно стремится к бисде, а не бежит от неё. Бисда... Что может быть лучше? Вроде бы ничего особенного. Просто щель в нижней части туловища женщины. Любой женщины. А в мире мало что может сравниться с ней по важности и великолепию. Только Земля, Солнце, вода и гуй. Бисда начало жизни. Все мы вышли из бисды. И я. И ты, Хек, тоже когда-то вылез из бисды своей матери. А за 9 месяцев до того, один мужчина вставил в эту бисду свой гуй и двигал им в бисде до тех пор пока из него не полилась белая жидкость. А если бы это не произошло, тебя бы не было. И Шаман в свое время появился от того, что кто-то подвигал взад-впёрёд своим гуем в бисде женщины по имени Буанга. И так же как ты и я он появился на свет из бисды. Шаман придумал, что бисды и гуи надо прятать. Какая чушь! Зачем же прятать самое красивое? Посмотри даже на мою старую бисду. Разве не великолепна она? Разве не напоминает нежный бутон цветка? Бисда - радость. И для женщины и для мужчины. Для женщины радость - её бисда. На протяжении почти всей жизни, начиная с подросткового возраста, когда девочка, однажды прикоснувшись к своей бисде, вдруг чувствует, сколь приятно это прикосновение и потом, когда она становится старше и первый гуй нежно, но решительно входит в неё, заполняет её собой. И потом всю жизнь. А в глубокой старости женщину греют воспоминания о гуях, побывавших в её бисде и о той радости, которую женщина при этом испытала. И дети окружают эту женщину и почитают бисду из которой они появились на свет. А внуки почитают бисду из которой появились их матери. Бисда - великая радость для мужчины. Сколько наслаждения получает мужчина даже просто от вида бисды. А как приятно мужчине прикасаться к бисде, гладить пушок на лобке, запутываясь в нём пальцами, наконец, погружать палец в тёплую, манящую глубину. А как вкусна бисда! Вкуснее любых лакомств, слаще лесных ягод. Ты не понимал мужчин, которые лижут у женщин между ног. Ты удивлялся, неужели им вкусно. Представь себе, да. Но тебе этого уже никогда не вкусить. А как приятно вводить в неё гуй, чувствовать, как она раздвигается, чтобы принять его, как облегает его со всех сторон своей мякотью! Какое наслаждение в этот момент доставляет любое движение мужчины или женщины! Сколько изобретательности можно проявить во время мёпа! Сколько существует поз, сколько существует вариантов движения, сколько ласк. И вот высшее наслаждение, когда откуда-то из глубины поднимается неведомая и сладкая сила, которая заставляет тебя стонать и биться в конвульсиях, будто ты болен. Но ты здоров, счастлив, полон сил. И, наконец, эта сила прорывает что-то, как весной река прорывает ледяной затор и горячая живительная влага устремляется в лоно женщины, чтобы дать новую жизнь. В прочем, тебе это всё никогда уже не пригодится. Ты отказался от простой радости мёпа. Ты способствовал тому, что многие другие люди лишились этой радости. А многие лишились и самой жизни. Тем кто чтит бизду, кто любит бисду, тем она дарит огромную, ни с чем не сравнимую радость. Но тот, кто отвергает бисду, кто брезгует биздой, тот, рано или поздно, сам оказывается в огромной Бисде.
Сказав эти слова Ива повернулась, и сверкая круглыми, гладкими как у молодой ягодицами пошла прочь. Пошла вдаль по зелёному лугу, по мягкой травке из которой выглядывали разноцветные цветы. А Хек, не в силах двинуться, так и остался стоять на коленях.
И тут вдруг резко потемнело. Исполинская Бисда, заслонив собою небо, спускалась на Хека. И спустилась. И поглотила его. Но в этот раз всё было по-другому. Хек вдруг с удивлением обнаружил, что в Бисде, оказывается, есть зубы. Огромные, длиннее самого высокого дерева каждый и острые, как у волка. И вот первый зуб вонзился в Хека. А потом Бисда стала Хека грызть, жевать, перемалывать. Никогда в жизни Хеку не было так больно. Он кричал от боли и ужаса, а огромные зубы перемалывали его кости.
Утром Хека нашли в его землянке мёртвым.
14.05.2003. 15.50. Реховот


Сразу даю ссылку, где роман размещён единым массивом:
http://zhurnal.lib.ru/editors/w/wygodman_dmitrij_leonidowich/cnd.shtml