]Михаил Волков





В июле потеплело до тридцати восьми в тени, но жизнь в Тель-Авиве упорно отказывалась замереть. Днем на раскаленных улицах жарились люди. Они жирно блестели в луча солнца, медленно поворачиваясь к нему то одним, то другим боком, шипели и стреляли вокруг каплями кипящего пота. Ближе к вечеру, когда светило неохотно заваливалось за кривоватые крыши, улицы прекращали нагреваться и даже пытались потихоньку остывать – без особого, впрочем, успеха. Ночью недопеченные жители вылезали из горячих квартир и брели к морю. Там, на берегу, можно было ощутить намек на прохладу и поймать, если повезет, дуновение, призрак ветра. Можно было зайти по колено в кипяченую морскую воду, опуститься на карачки и стоять так, пока не станет прохладнее - то есть, до осени. Или до первой медузы. Медузы знали свой сезон, строго соблюдали его и в особо удачные дни кишели в море как клецки в супе. Ожоги их были очень болезненными и оставляли шрамы, которые, при надобности, могли сойти за боевые.
Жара делала свое дело: население медленно, но верно сходило с ума. Горячие на ощупь газеты, глядеть на которые не было сил, вываливали на обозрение еще более горячие новости, одна другой загадочнее. В Хайфе ограблен банк спермы: грабители подкупили охранника, пообещав ему долю от добычи. В Рамат-Гане пьяный хулиган подрался с автоматом по продаже сигарет, приняв его за игральный. Дочь бывшей королевы красоты Израиля потребовала передачи титула по наследству. В Иерусалиме водитель такси забыл пассажиров в машине и улетел в отпуск на Мальту. В Акко пенсионер подал в суд на соседа сверху, хотя жил на последнем этаже. В Яффо на поэтическом турнире местного литературного клуба безработный сонетчик-элегист набил руку безработному эписту-сагику, а тот в ответ пожал ему морду. В больнице Ихилов двое безнадежных больных признаны надежными...
Два человека полусреднего возраста растеклись по плетеным стульям, выставленным посреди тротуара у входа в крошечное кафе. На стоящем между ними круглом пластмассовом столике медленно закипали два высоких стакана с пивом. Навес над столиками отбрасывал полупрозрачную тень. Граница тени неумолимо приближалась к сандалиям того, кто сидел к северу от собеседника. Северный с тоской поглядывал на роковую черту, понимая, что вставать и двигать стул все равно придется. Южный, с некоторым усилием изобразив на лице сочувствие, вытянул из полупустой пачки «Парламента» сигарету и выставил ее кончик на солнце. Сигарета, помедлив, задымилась. Южный затянулся и продолжал:
- Я всегда был уверен, что время сумасшедших алхимиков-одиночек давно прошло. Этаких средневековых типов, вросших в подвальный полумрак своих лабораторий, тративших жизнь на поиски эликсира бессмертия. И вдруг на прошлой неделе познакомился именно с таким. Человек не от мира сего. Тот самый случай, когда сразу не поймешь, то ли он гений, то ли псих, то ли и то и другое вместе. Он у себя на в квартире устроил лабораторию и лет восемь ковырялся там безвылазно, создавал этот самый эликсир. На что жил – непонятно.
- Ну и как, создал?
- Утверждает, что да, как бы дико это не звучало. В состав этого эликсира входит что-то около сотни ингредиентов, и настаивается все это – догадайся, на чем? Правильно, на спирту. Крепость - 85 градусов. Изобретатель утверждает, что для настоящего эффекта необходимо принимать по литру в день. Тогда, мол, станешь бессмертным. Сам он пьет его уже два года.
- Так он что - стал бессмертным?
- Трудно сказать. Во всяком случае, еще не умер. Хотя я вот, например, тоже пока живой – тьфу-тьфу! – безо всякого эликсира. Но привыкание он себе уже заработал. Тяжелую форму эликсиромании. Теперь он без него нескольких часов прожить не может, такая ломка начинается - полный конец света. И ничем другим этот эликсир заменить нельзя: водка, вино, спирт - ничего не действует. Он туда что-то намешал сильно уникальное, а что – забыл. А рецепт он хранил в компьютере, и антивирус его почему-то удалил. Теперь он не может этот эликсир приготовить. У него еще на месяц запаса осталось, а потом, видимо, умрет.
- Я тоже, видимо, умру, - уныло пробормотал северный. – Эта жара меня доконает. Или сведет с ума.
- Сведет, - охотно согласился южный. – Судя по всему, уже свела. Затащить человека в такую погоду в открытое кафе способен только полный псих. И я псих, что согласился. А нормальные люди пьют холодное пиво в кондиционированном помещении.
- Не переношу я кондиционер, ты же знаешь. Простуживаюсь через пять минут. И вообще, я в Европу хочу.
- А что, собственно, такого есть в Европе?
- В Европу, - повторил северный, с отвращением косясь на свое потное отражение в витрине. – Хоть на пару недель. В Альпы. Австрийские, французские, какие угодно.
Южный взял со стола салфетку, сложил ее углом, потом еще раз углом, соединил края зубочисткой, подул внутрь и образовавшуюся треуголку водрузил слегка набекрень на свой стакан, отчего тот сразу стал похож на Наполеона Бонапарта, проведшего ночь в борделе.
- А почему именно в Альпы?
- Там прохладно! Там дождь бывает. А на Гроссглёкнере, говорят, снег лежит. И на Монблане снег. Давай съездим, померзнем слегка, а? Ведь это же уму непостижимо! Такого лета я не помню. Ты когда-нибудь в жизни пивом обжигался?
- Действительно, пекло жуткое. Но две недели в Альпах от него не спасут. Даже если все это время проваляться голым в снегу.
- Это почему?
- Потому, что через две недели эти две недели кончатся, и придется возвращаться в это же самое пекло.
- Ну и вернемся. Все же легче будет.
- Не будет легче. Наоборот, хуже будет. Представляешь, вокруг все та же жара, но Альпы уже позади. И утешаться до следующего лета нечем. Нет, друг мой, выживание – это искусство, и рутинный подход здесь не годится. Вот возьми, например, моего алхимика. Сплошное творчество и, как следствие, интересный результат.
- И что хорошего в таком результате?
- Хотя бы то, что он непредсказуемый. То же самое с жарой. Представь себе, что у тебя с ней дуэль. Как победить противника, который сильнее тебя? Очень просто: надо сделать то, чего он от тебя не ожидает.
- Например, застрелиться. Слушай, охота тебе в такую погоду софистикой заниматься? Ведь на самом деле дураку понятно: жарко тебе – поезжай туда, где прохладно и передохни хоть немного. В общем, ты как хочешь, а я - все. Сейчас позвоню боссу, попрошу отпуск. Потом пойду домой, залезу в Интернет и закажу билет... э-э-э... на послезавтра. Чартер, шмартер – что угодно. Прилечу в Мюнхен, в аэропорту возьму машину и через пять-шесть часов буду на Гроссглёкнере. И прощай жара.
- Что ж, некая примитивная логика в этом есть. Ладно, съезди, померзни. Вернешься – позвони, посидим, расскажешь. А сейчас по домам, что ли, пока не растаяли окончательно?
- Да, пожалуй, пора. Ну, до встречи.

Спустя три недели в том же кафе за тем же столиком и в том же соответствии со сторонами света сидели северный и южный. Над ними стояло солнце, перед ними - горячее пиво.
Северный выглядел значительно свежее и бодрее, чем в прошлый раз. Хотя время от времени, видимо, забывая о самоконтроле, озирался вокруг тоскливо-растерянным взором. Южный прикурил от солнца и, продолжая разглядывать северного, одобрительно произнес:
- Выглядишь совсем даже неплохо. В Альпах, стало быть, побывал?
- А как же! Не корысти ради, а согласно купленным билетам.
- Понятно. Лучший способ убить мечту - это осуществить ее. Что же, рад за тебя. Кстати, помнишь, я тебе об алхимике рассказывал? Я его вчера встретил.
- Помню. Ну и что, он совсем плох?
- Как ни странно, в полном порядке. Я же говорил: творческий подход – большое дело.
- Что, вспомнил рецепт?
- Нет, эликсиромания прошла. Точнее, перешла в обыкновенный алкоголизм. И все, говорит, больше никаких проблем. Воистину, человеком себя почувствовал.
- А как с бессмертием?
- Все, говорит. Никакого бессмертия, чуть не сдох от него. Ну, да бог с ним. Расскажи лучше, как съездил.
- О-о-о! Нет слов, одни фотографии.
- Ну и что, теперь тебе в Израиле не так жарко?
- Если честно, так же. Даже жарче с непривычки. Зато две недели провел как белый человек, даже замерз пару раз на вершине. А через год в Норвегию поеду, за Полярный круг. А еще Аляска есть. И Гренландия.
- Ты Антарктиду забыл.
- А что? От такого, - он смахнул пот со лба, - можно и в Антарктиду. Дорого только. А ты, похоже, тоже не дома сидел?
Южный действительно переменился. Он похудел и осунулся, глаза запали, кожа на изможденном лице выглядела так, как будто он целый год водил караваны по Сахаре или стоял на мостике пиратского брига. На шее виднелись следы фурункулеза, на руках – следы укусов и царапины, локоть забинтован, но лицо выражало удовлетворение.
- Прямо назавтра после тебя укатил.
- Куда, если не секрет?
- В пустыню Арава, ближе к Эйлату.
- В такую жару торчал в Эйлате?
- Не в Эйлате. В Араве. От Эйлата километров пятьдесят.
- А что там есть?
- А ничего там нет. Ни воды, ни зелени. Камни, трава сухая да колючки.
- И что ты там делал?
- Жил.
- Где?
- В палатке.
- Как – в палатке?! Там ведь дикая жара!
- Сорок пять в тени. Тени, правда, нет.
- Ты что, с ума сошел?
- Чуть не сошел, это правда. Жара плюс обезвоживание. После отдыха три дня дома отлеживался, в себя приходил. Зато теперь – полный кайф. Вот ты, я гляжу, смотришь вокруг с тоской, плохо тебе, обратно в Альпы хочется. А мне хорошо, обратно в Араву не хочется. Погода эта вполне меня устраивает. После той. И так я буду наслаждаться целый год, до следующего отпуска. Единственная проблема у меня – в отпуск не захочется. Но тут уж надо себя заставить. Есть ради чего. На будущий год думаю в Мексику поехать. Там есть места, где летом под пятьдесят, а то и жарче.
- Слушай, а что, если... – начал северный, запнулся на мгновение и решительно продолжил: - Я читал, что в Долине Смерти в Калифорнии температура летом доходит до пятидесяти семи. Может, махнем туда вместе? Следующим летом, а?

2006