Вирус любви

[Пyмяyx**]

47

Саша какое-то время просто бродил по улицам, успокаивался. Но зимой долго не походишь. К ужину он пришёл домой. В смысле, к маме. Светлана Ивановна была очень обеспокоена. Пыталась его расспрашивать:
– Что случилось? Вы поссорились с Таней?
На расспросы Саша не отвечал. Но заявил, что на Физкультурную возвращаться не будет. И больше из него ничего выудить не удалось. После ужина сразу лёг спать. Светлана Ивановна поняла, что лучше сейчас сына не трогать.
Рано утром Светлана Ивановна поехала на работу. Саша ещё спал, и она не стала его будить.
Вернувшись со смены, Светлана Ивановна дома сына не застала и решила, что он пошёл на Физкультурную. Но через 20 минут он вернулся запыхавшийся, мокрый и с клюшкой в руке.
– Мамуля, добрый вечер!
– Ты где был? – спросила женщина, хотя ответ был очевиден.
– С пацанами в хоккей играл. Соскучился. Каникулы кончаются, надо же поиграть! Кстати, я голоден. Ужинать будем?
– Так ты больше к Тане не идёшь?
– Не иду. И не пойду.
– Ну, что, всё-таки, случилось? Поссорились?
– Не будем об этом.
На ужин была яичница с докторской колбасой и чай с булочкой. Почти не разговаривали. А после ужина Светлана Ивановна сказала:
– Одевайся!
– Зачем?
– Поедем.
– Куда?
– К Тане.
– Я не поеду.
– Тогда я поеду одна.
Саша пожал плечами, мол «Ну, поезжай, если хочешь», а про себя усмехнулся. Его такой вариант вполне устраивал.
На Физкультурной были все в сборе: и Таня, и её родители, и тётя Тоня. Все, ну, кроме Саши, разумеется.

Разговор был тяжёлый. Начал Сизов.
– Светлана Ивановна, извините. Конечно же мне нельзя было так поступать.
– Как, ТАК?
– Вам Саша ничего не рассказывал?
– Нет. Ничего. И я клещами не смогла из него вытащить.
Сизовы удивились: они были уверены, что Саша рассказал матери свою версию. Для них было сюрпризом, что Саша ничего не рассказал. Сизов же изложил свою версию.
Капитан, оказывается, сначала, неправильно понял слова Антонины Ивановны. Он истолковал их так: Саша ударил тётю Тоню. Ну, и не сдержался. Виноват, конечно.
И, поймав неласковый взгляд Светланы Ивановны, продолжил:
– Я понимаю Ваши чувства, но и Вы поймите. Тётя Тоня плачет всё время. Как бы Вы себя повели, если бы близкого, родного Вам человека обидели?
– Я бы, по крайней мере, выслушала обе стороны.
– Уверены?
– Но Вас же я слушаю.
– Да, конечно, виноват, не сдержался. И супруга укоряет, мол, офицер с мальчишкой подрался.

• Да, уж, действительно!
• Но я же думал, что он ударил Антонину Ивановну!
• Но, ведь, не ударил?
• Ну, толкнул! Намного лучше?
• Не верю, что мой сын мог толкнуть пожилую женщину. Я у него спрошу.
• Спросите!

– Спрошу. Вас есть ещё что сказать?
– Я очень сожалею о том, что произошло.
– Я тоже сожалею. Полагаю, мы всё сказали друг другу?
Сизов молчал.
- Если ко мне больше нет вопросов, я пошла. Да, пожалуйста, соберите Сашины вещи, прежде всего, конечно, тетради и учебники. Пусть Таня принесёт их на занятия.
- Вообще-то, обычно мальчики носят девочкам портфели.
- Один раз сделаем исключение. Думаю, нам тут больше делать нечего.
- Подождите, Светлана Ивановна, – обратилась, молчавшая до сих пор, Виктория Николаевна, – не слишком ли быстро Вы всё решили. Всё-таки речь о судьбе наших детей. Им и решать.
- Да, конечно. Если Саша, вдруг, решит по-другому, он в своём праве. Но я не думаю, что так будет. Я никогда не поднимала на него руку
От того, он таким и вырос, – мрачно сказал Сизов.
Какой такой?
Вот такой.
Виктория Николаевна сделала мужу знак, мол, не надо. Но Светлана Ивановна ответила:
– Полагаю, Вас в детстве пороли. От того Вы и выросли такой. Всего наилучшего.
Светлана Ивановна направилась к двери.
– Светлана Ивановна, может, решим как-то?…
- Я передам Ваши слова сыну, но не думаю, что он согласиться жить там, где бьют. Вот что удивительно: я его учила всегда сдачи давать. Странно, что он на этот раз не ответил.
Оказавшись дома, Светлана Ивановна передала сыну разговор и задала только один вопрос:
- Ты, правда, толкнул тётю Тоню. Саша вскинулся:
– Что?! Я её толкнул?! Пусть не врёт!
– Но как получилось, что она уронила тарелку.
– Ну, может задел руку, в которой была тарелка. Не специально, честное слово! Иначе от неё не вырваться было. И Саша рассказал свою версию событий, а заодно рассказал об успехах в тире. И мать восхищалась им, хвалила его:
– Молодец! Может, запишешься в стрелковую секцию?
Следующий день у Светланы Ивановны был выходной. После завтрака она сказала:
– Знаешь что, сына, а давай пойдём гулять! Давно мы с тобой не ходили просто так. Чего-нибудь вкусненького купим, в кино сходим… А ещё… Давай купим тебе костюм! Или клюшку настоящую – Саша играл в хоккей куском плинтуса, – или… Знаю, что! Часы!
В то врем наручные часы у школьника в то время были большой редкостью.
День был морозный, градусов 12. Они прошлись по улице Фрунзе, потом долго гуляли по Ленинградской, сходили в кино, перекусили в кафетерии. Часы, правда, не купили: воскресенье. Говорили обо всём. Не касались только темы Сизовых. Домой пришли только к ужину.